Неэргодическая экономика

В статье проверяется гипотеза, согласно которой реформирование системы плоского подоходного налогообложения России путем введения прогрессивной шкалы позволит получить финансовые средства, достаточные для осуществления рывка в развитии высокотехнологичных производств страны. Актуальность поставленного вопроса определяется начавшимся внедрением в России прогрессивного подоходного налога на фоне модернизации экономики, требующей дополнительных инвестиционных ресурсов. Для проверки гипотезы рассмотрены два сценария реформы прогрессивного индивидуального подоходного налога – 2-уровневая система, действующую в стране с 2021 года, и проект Либерально–демократической партии с 4-уровневой шкалой. Получение искомых цифр основано на методологии тщательной калькуляция получаемых налоговых отчислений от высокодоходных групп и подгрупп населения России с учетом налоговых ставок. Прикладные расчеты дали величину от введенной реформы (187 млрд руб.), кратно превышающую официальную оценку правительственных ожиданий (60 млрд руб.), что свидетельствует о недооценке национальным регулятором потенциала подоходного налога. Доход от второго сценария, являющегося незначительным углублением начавшейся реформы, составляет 1,1 трлн руб. Таким образом, правильно сконструированная шкала подоходного налога позволяет многократно повысить его фискальную действенность. Расчеты дополнительного дохода от реформы подоходного налога ИПН осуществлялись на основе статистики Всемирной базы данных о неравенстве World Inequality Database (WID) за 2019 год. Для проверки релевантности используемых исходных данных и полученных результатов расчета осуществлена их проверка на микроуровне – путем сопоставления заработков сотрудников космических корпораций России, США и Европы. Проверка показала, что микроэкономические данные ближе к статистике WID, нежели Росстата, и тем самым подтвердила корректность авторской методики. Для углубления понимания перераспределительного потенциала подоходного налога введены понятия глобальной (локальной) фискальной (социальной, экономической) эффективности. Расчеты подтвердили сформулированную гипотезу и показали, что дополнительный доход от подоходного налога позволит полностью модернизировать микроэлектронную промышленность и геотермальную энергетику страны.

The study tests the hypothesis that Russia’s transition from flat to progressive income taxation will produce revenue that would be sufficient for the advancement of high–tech industries. To test this hypothesis, we considered two scenarios of the reform – the two–tiered system, which has been implemented since 2021, and the project of a four–tiered system proposed by the Liberal Democratic Party. To estimate the effects of the tax reform, we calculated the revenues from taxing high–income taxpayer groups and subgroups at specific tax rates. As a result, it was found that the reform could produce 187 billion roubles in extra revenue, which means that there is a vast discrepancy between the calculated estimates and the government’s expectations (60 billion roubles). In other words, the Russian government significantly underestimates the potential of the income tax. According to the second scenario, which aims to build a more sophisticated income tax system, the revenue would be 1.1 trillion roubles. Thus, a well–designed scale of the personal income tax will enable the government to considerably enhance this tool’s fiscal efficiency. The calculations of the extra revenue generated by the reform relied on the statistics of the World Inequality Database (WID) for 2019. To test the relevance of the input and output data, we conducted a comparative analysis at the micro–level by looking at the wage levels in Russian, American and European space corporations. We found that the micro–economic data are closer to the WID statistics rather than to Rosstat, which confirmed the accuracy of our results. Our calculations have confirmed the general hypothesis and showed that the extra revenue from the reform will enable the government to fully modernize microelectronics and the geothermal industry in Russia.

В 2021 году в издательстве «Эксмо» вышла очередная книга Ланы Барсуковой «Судьбы водят хоровод». Насколько удалась эта книга по сравнению с предыдущими произведениями автора? Как из сборника рассказов сделать роман? Чем еще можно удивить искушенного читателя? И стоит ли тратить время на очередную книжную новинку? В статье даются вполне внятные и однозначные ответы на перечисленные вопросы.

The paper considers the influence of megatrends, currently acting as drivers of changes taking place in society, on the structure of the emerging economy of post–industrial society. Under their influence, a new economy is formed, focused on the use of such a resource as time, the amount of which, available to people, is increasing as robotomics develops. The research is based on the study of five global trends in the development of modern society: demographic transformations; natural resources depletion and climate change; changing geo–economic and geopolitical landscapes; digitalization and development of new technologies; comprehensive human welfare: wealth, health and knowledge. The article proves that these trends seriously challenge the future of humanity and fundamentally change the structure of the economy and employment. The response to the megatrends challenges is the formation of new directions in the economic structure that help to respond to them and deal with their negative implications. We establish that megatrends have contributed to the development of such areas as silver economy, circular economy, robotomics, peer–to–peer economy, and laid the foundation of a spiritual and moral economy and leisure economy. The work concludes that there are prerequisites in society for the transition to the economy, in which social effects will prevail over economic ones. High level of technology development and digitalization help to make such a transition to an “economics with a human face”. The formulated principles of adaptation to the emerging economy enable countries to develop a transition strategy with minimal social and economic costs. The novelty of the research consists in comparing megatrends with changes occurring in the structure of the economy and the labor market, as well as in substantiating social orientation of the post–industrial economy, which is formed under the influence of global trends in social development.

В статье рассматривается проблема слабой интегрированности российских университетов в реальную экономику. Это одна из самых актуальных проблем российской университетской системы, в связи с чем цель статьи состоит в разработке специализированного пилотного чек–листа «Навстречу бизнесу: модель интеграции высшего образования и реального сектора экономики» и демонстрации перспектив его использования в региональных университетах. Генеральная гипотеза исследования состоит в проверке тезиса о целесообразности создания и использования подобных чек–листов для помощи российским вузам по перестройке их организационной модели в направлении усиления практико–ориентированности. Показано, что в настоящее время рынок нового информационно–аналитического продукта – чек–листов – находится в стадии становления и эволюционирует в нескольких направлениях. Во-первых, он усложняется – увеличивается число слагающих документов, возрастает число вопросов и т.п.; во-вторых, совершенствуется формы их реализации – платные, бонусные, бесплатные, по подписке, с дополнительным пакетом и т.д.; в-третьих, возникают разные алгоритмы их применения – простое тиражирование типового документа, предоставление чек–листа с последующими углубленными исследованиями и рекомендациями применительно к конкретному заказчику, возможность выбора дополнительной услуги для экспертной оценки, создание и реализация мобильных приложений для оперативного обновления чек–листов и т.п. Всё это позволяет новому методическому инструменту находить применение и в системе высшего образования.

В статье раскрывается феномен структурной несогласованности рынка труда и реальной экономики с системой подготовки кадров в регионах России. Актуальность проблемы связана с риском возникновения в ближайшие годы масштабной безработицы из-за неготовности региональных систем высшего образования к потребностям постиндустриальной экономики. Для определения направлений искажения профессиональной структуры специалистов, подготавливаемых в региональных вузах, предложена типология моделей развития субъектов федерации РФ, включающая пять их разновидностей – культурно–досуговую, природно–ресурсную, инновационно–технологическую, гибридную и депрессивную; осуществлена идентификация всех регионов России в соответствии с принятой типологией. Для иллюстрации накопленных в регионах кадровых дисбалансов рассмотрены три субъекта РФ – Республика Дагестан, Камчатский край и Липецкая область. С этой целью выявлены отраслевые драйверы региональной экономики и сопоставлены долевые коэффициенты в отраслевой структуре ВРП, занятости и студентов. Показано, что наиболее важные и бурно развивающиеся сектора регионов не подкрепляются подготовкой соответствующих кадров, тогда как на рынок труда выпускается масса молодых специалистов, которые не могут быть востребованы местной экономикой. Кроме того, показано, что региональные вузовские системы нацелены на тотальное высшее образование, поддерживая превышение предложения на образовательные услуги над спросом на них, что полностью девальвирует сам институт высшего образования. Обсуждаются направления изменения структуры подготовки кадров в вузах и качества образования за счет радикального переформатирования существующих программ обучения. Тем самым перед региональными университетами страны стоят задачи как количественной, так и качественной коррекции своей деятельности.

Статья посвящена рассмотрению влияния мегатрендов, которые в настоящее время выступают драйверами происходящих в обществе изменений, на структуру формирующейся экономики постиндустриального общества. Под их влиянием происходит формирование новой экономики, ориентированной на использование такого ресурса, как время, которое высвобождается у людей по мере развития роботомики. В основе проведенного исследования лежит изучение пяти глобальных трендов развития современного общества: демографические трансформации; истощение природных ресурсов и изменение климата; изменение геоэкономического и геополитического ландшафтов; цифровизация и развитие новых технологий; комплексное благополучие человечества: богатство, здоровье и знания. Показано, что указанные тенденции бросают серьезный вызов будущему человечества и принципиальным образом меняют структуру экономики и занятости населения. Реакцией на вызовы мегатрендов является формирование новых направлений в структуре экономики, которые позволяют на них отвечать и бороться с их негативными последствиями. Установлено, что мегатренды способствовали развитию таких направлений в экономике, как серебряная экономика, циркулярная экономика, роботомика, одноранговая экономика, и заложили основу формирования духовно–нравственной экономики и экономики досуга. Вывод, который позволяет сделать проведенное исследование, заключается в том, что в обществе сложились предпосылки к переходу к экономике, в которой социальные эффекты возобладают над экономическими. Совершить такой переход к «экономике с человеческим лицом» позволяет высокий уровень развития технологий и цифровизация. Сформулированные принципы адаптации к формирующейся экономике позволяют странам выработать стратегию перехода с минимальными социальными и экономическими издержками. Новизна исследования состоит в сопоставлении мегатрендов с изменениями, происходящими в структуре экономики и на рынке труда, а также в обосновании социальной направленности постиндустриальной экономики, формирующейся под воздействием глобальных трендов развития общества.

В статье проводится идея, что Сингапур и Россия, несмотря на внешнюю непохожесть, имеют нечто общее – уникальность их географических параметров. В свою очередь это позволяет более пристально изучить модель сингапурского чуда, представленную в книге Ли Куан Ю «Из третьего мира – в первый. История Сингапура (1965–2000)». Для обоснования правомерности использования опыта знаменитого политика рассмотрена разнонаправленность развития двух государств в последние десятилетия: Сингапур шагнул из третьего мира в первый, тогда как Россия – из первого мира в третий. Автором рассмотрены некоторые различия в политических моделях Сингапура и России. Если для Сингапура характерны опора на здравый смыл и традицию в принятии решений, диалог власти и народа, быстрая реакция членов правительства на обвинения в коррупции и забота о своей репутации, то для России – следование заимствованным формальным управленческим шаблонам, изоляция власти от народа, системное игнорирование обвинений общественности в адрес чиновников. В связи с проводимыми реформами для российской системы управления могут быть полезны многие элементы сингапурской модели успеха.

The article considers the results of the third wave of identification of world–class universities in 2021, obtained on the basis of the authors’ methodology. The comparison of the new results with the data for the 2017 and 2019 allowed us to examine in more detail some well–established mental stereotypes of a geopolitical and national character. In particular, the role of the North American university center is declining, but the universities of the United States and Canada are still models for the rest of the world, both in terms of the breadth of scientific diversification and in terms of the research results obtained. The seemingly self-evident “decline of Europe” concerning the market of advanced universities is not confirmed. Moreover, there is reason to talk about the growing activity of the European geopolitical center, whose universities not only hold their positions but also rapidly increase the number of highly specialized institutions and are at the forefront of training personnel for post–industrial society. Contrary to many expectations, the Asian university market is still far from becoming a distinctive authentic phenomenon and is still only an example of a relatively successful "copying model" of Western models. Quite unexpected was the alarming conclusion about the superiority of advanced universities in Latin America over universities in the post–soviet space in general and in Russia in particular.

В статье рассмотрены результаты третьей волны идентификации университетов мирового класса за 2021 год на основе авторской методики. Сравнение новых результатов с данными за 2017 и 2019 гг. позволило установить некоторые ментальные стереотипы геополитического и национального характера. В частности, роль системы североамериканского университетского центра снижается, однако вузы США и Канады по–прежнему являются образцами для остальных стран мира. Кажущийся самоочевидным «закат Европы» в отношении рынка передовых университетов не подтверждается. Более того, есть основания говорить о нарастании активности европейского геополитического центра, вузы которого идут в авангарде подготовки кадров для постиндустриального общества. Вопреки многим ожиданиям, азиатский рынок университетов пока далек от того, чтобы превратиться в самобытный аутентичный феномен и пока является лишь примером относительно успешной «модели копирования» западных образцов. Неожиданным оказался вывод о превосходстве передовых университетов Латинской Америки над вузами постсоветского пространства. Признан несостоятельным внутрироссийский стереотип относительно образцовой модели развития МГУ им. М.В. Ломоносова.