Введение

Нет никакого сомнения в том, что в условиях международных санкций и масштабной экономической изоляции управление экономикой страны, подвергшейся такому внешнему давлению, не просто усложняется, но и должно претерпевать принципиальную трансформацию. Это связано с возникновением совершенно новых экономических и политических ограничений, которых раньше не было, а также с опасностью использования слабостей страны ее геополитическими соперниками. И чем масштабнее санкции, тем значительнее импульсы к перестройке традиционной системы управления мирного времени. Именно эти обстоятельства предопределяют необходимость коренной перестройки российской системы государственного управления предыдущих трех десятилетий. В этих условиях традиционные теории экономического роста отходят на периферию управленческих интересов, а на их место заступают иные регулятивные механизмы и императивы. Однако помимо проблемы поддержания в России экономического роста, что само по себе уже является крайне серьезным вызовом, для страны сегодня встала еще одна дополнительная проблема – параллельное восстановление технологического суверенитета, который был в значительной степени утрачен после крушения СССР. Сегодня в стране есть высокотехнологичные отрасли, объемы производства которых совершенно не соответствуют внутренним запросам экономики – гражданское самолетостроение, микроэлектроника, фармацевтика и т.п. Однако без достаточного собственного производства в этих областях Россия не сможет в долгосрочном периоде нормально развиваться.

Сказанное требует радикальной реформы нынешней системы принятия государственных решений. Подобные трансформации своих систем управления вынуждены были осуществить Иран [Farazmand, 2019; Vaezi, 2021] и Северная Корея [Gray, Lee, 2017; Noland, 2019], которые на протяжении десятилетий находились под давлением международных санкций; сегодня по этому пути должна пойти Россия.

Цель статьи состоит в создании эскиза системы управления экономикой России для периода масштабных санкций. Задачами исследования является: обоснование идеологии новой системы управления экономикой, раскрытие ее теоретических оснований и разработка иерархической модели принятия государственных решений. Новизна авторского подхода состоит в способе структурирования как проблем, стоящих перед страной, так и системы приоритетов и мероприятий по управлению отдельными звеньями национальной экономики. Указанная структуризация основана на последних исследованиях, касающихся вопросов национальной экономической и технологической безопасности. Принципиальное своеобразие поставленной исследовательской задаче придает исходное требование рассмотрения проблемы поддержания в России экономического роста при одновременном восстановлении ее технологического суверенитета.

В качестве методов исследования используются традиционные структурно–кибернетические методы моделирования систем с учетом специфики внешней среды. Информационной основой статьи явился кластер новейших статей, посвященных учету феномена международных санкций в построении эффективной национальной экономики. Беспристрастный просмотр существующей практики управления экономикой в экстремальных условиях позволяет определить наиболее разумную стратегическую линию для России.

Системы управления ростом экономики в условиях санкций: обзор ключевых идей

В научной литературе не слишком акцентированно, но все–таки вполне ясно рассматриваются разные варианты управления российской экономикой в условиях масштабных экономических санкций. Рассмотрим в сжатом виде имеющийся спектр идей в этом направлении.

Так, в одной из работ некая альтернативная модель развития экономики под названием «ускоренная адаптация» используется даже в качестве одного из прогнозных сценариев. Данная модель предполагает адаптацию страны к новым реалиям, чтобы избежать масштабной рецессии. При этом цена на нефть и геополитическая обстановка в указанном сценарии аналогичны тем, что в базовом (инерционном) сценарии, тогда как формирование стоимостных объемов экспорта имеет большее значение и достигается за счет налаживания логистических и транзитных процессов, более быстрого поиска новых партнеров, ускоренного развития механизма параллельного импорта [Соболь, Шарай, 2023]. Однако из такой диспозиции невозможно обрисовать даже самые общие контуры новой системы управления экономикой, ее отличия от традиционной системы.

В другой работе авторы говорят о необходимости перестройки стратегических приоритетов управления российскими предприятиями в условиях санкций, делая акцент на формировании соответствующего санкционного комплаенса (compliance) [Абдрахимов, Селезнева, 2022]. Сама по себе такая идея не вызывает возражений, однако никакой конкретизации этого предложения авторы не приводят, в связи с чем и сама необходимость действий в указанном направлении оказывается под сомнением.

Опрос Банка России промышленных предприятий в 2022 г. показывает, что в сложившихся новых условиях инвестиционная активность субъектов сдерживается не столько финансовыми ограничениями, сколько высоким уровнем неопределенности и рисков. Это в свою очередь позволяет сделать следующий принципиальный вывод: в сложившейся ситуации традиционное смягчение денежно–кредитной политики может не оказать заметного влияния на рост инвестиций в обрабатывающей промышленности [Карлова, Морозов, Пузанова, 2023]; следовательно, требуется изыскивать иные инструменты монетарного регулирования. При этом анализ полученных данных показывает, что отраслевая картина подстройки промышленности к санкциям остается крайне неоднородной, поэтому меры, направленные на адаптацию отдельных отраслей к новым условиям, требуют избирательного подхода. Согласно данным опроса, санкционные ограничения в наибольшей степени коснулись отраслей промежуточного спроса, а именно: деревообрабатывающей промышленности, химического производства, производства резиновых и пластмассовых изделий, фармацевтического производства [Карлова, Морозов, Пузанова, 2023]. Главной идеей предлагаемого подхода является селективность экономической политики, что будет использовано нами в дальнейшем.

Специалисты из Высшей школы экономики полагают, что в условиях санкций более целесообразно сочетание задач адаптации с задачами развития при разумном смещении акцентов в пользу развития; именно такая идеология управления способна помочь российской экономике обрести не только устойчивость, но и более высокую эффективность [Акиндинова и др., 2023]. Для реализации указанной управленческой установки авторы предлагают дифференциацию акцентов (приоритетов) промышленной политики для шести категорий отраслей. Одновременно предлагается «индивидуализация портфелей частных инвесторов», применение инструментов синдицированного финансирования со средним сроком кредитов на рынке в 10–15 лет, ускоренный запуск проектов по развитию дорожной и иной гражданской инфраструктуры, расширение строительства (в частности, жилищного), а также восстановление инфраструктуры и экономики новых регионов, ускорение роста производства продукции секторов, в которых санкции вынуждают осуществлять активное импортозамещение (производства комплектующих для автомобильной промышленности) [Акиндинова и др., 2023]. В данном случае мы имеем дело с неявным совмещением проблем сохранения роста и восстановления технологического суверенитета, что является стратегически верным подходом. Однако, несмотря на правильные императивы представленной позиции, их трудно оформить в итоговую конфигурацию системы управления.

Имеются и более простые рекомендации по перестройке системы управления. Например, высказываются идеи о том, что следует повышать устойчивость финансовой системы России, исходя из потребностей инновационно ориентированной рыночной экономики и создания нового технологического уклада [Молчанов, 2017]. Еще более частные и конкретные предложения высказывались в адрес административного регулирования цен на жизненно важные товары в условиях санкционного давления [Балацкий, Екимова, Юревич, 2022].

В некоторых работах утверждается, что политика импортозамещения во многих случаях приводит к адаптивному положительному влиянию на компании, но не обеспечивает рост их рентабельности и прибыльности. В связи с этим делается вывод о том, что в деле противодействия санкциям наиболее эффективными могут стать «точечные» механизмы в форме дифференцированных отраслевых мер регулирования [Атурин, 2019]. Эта идея дифференцированных воздействий хорошо ложится на многоукладность российской экономики, которая подразумевает одновременное существование различных субординаций факторов производства в разных регионах. Так, в Ставрополье и Ингушетии доминирующим фактором является капитал, в Ростовской области – земля, Краснодарском крае и Ставрополье – труд. Следовательно, для каждого субъекта федерации характерна своя специфика инвестирования, которую и предлагается учитывать в политике управления [Еременко, Ефремов, Иванов, 2022]. Развитием этого направления является представление о том, что экономические достижения российского государства связаны с эффективными результатами, получаемыми преимущественно внутри страны, а не за ее пределами. Поэтому стратегические решения следует принимать не из «духа глобализма», а исходя из укрепления экономического сотрудничества между регионами России [Крутиков, Якунина, 2022]. Правильность этих принципов трудно оспорить, однако остается открытым вопрос, как их встроить в уже существующую систему управления.

Имеются в литературе и предложения более общего характера в отношении перестройки стратегии догоняющего развития в условиях санкций. Точкой отсчета таких предложений является то обстоятельство, что западная цивилизация сегодня находится в глубоком кризисе, обусловленном исчерпанием потенциала механизмов экономической и политической конкуренции, тогда как страны, опирающиеся на широкое использование механизмов сотрудничества в сферах экономики и политики, демонстрируют более впечатляющие успехи по всем направлениям общественной жизни. В связи с этим вместо мобилизационной и либерализационной стратегий, предусматривающих ужесточение и снижение государственной власти соответственно, выдвигается тезис о предпочтительности третьей стратегии – позитивного (не направленного против третьих лиц) сотрудничества, обеспечивающим на первом этапе формирование институтов догоняющего развития и сокращение неравенства с последующим возрастанием роли рыночных взаимодействий [Полтерович, 2023]. В результате такого выбора Россия должна оказаться в классе скоординированных рыночных экономик с высоким уровнем корпоративной социальной ответственности и консенсусной демократией [Полтерович, 2023]. Несмотря на всю свою привлекательность, этот вариант стратегии выглядит слабо реализуемым в условиях обозначившегося бескомпромиссного противостояния России и Объединенного Запада.

Тем не менее, сама попытка нащупать третий подход управления экономикой в рамках нынешнего положения дел является оправданной и плодотворной. Это связано с тем обстоятельством, что Россия уже не находится на траектории стационарного роста, но одновременно с этим она не строит и классическую мобилизационную экономику. Во-первых, несмотря на современную геополитическую ситуацию, страна не находится в состоянии войны, а проводит специальную военную операцию, что априори отвергает узкую трактовку понятия «мобилизационная экономика» и ее использование в регулятивных стратегиях [Harris, 1950; Берсенев, 2016]. Во-вторых, Россия в любом случае по-прежнему не строит мобилизационную экономику как таковую. Более того, правительство неоднократно отрицало её необходимость; де факто страна действительно не перешла на военно–мобилизационный режим. Это обстоятельство приводит к тому, что существующий исторический опыт мобилизации экономики не подходит для решения поставленных задач. Например, теоретически можно было бы воспользоваться опытом США и Великобритании во время I и II Мировых войн, а отчасти – Российской империи периода Крымской войны 1853–1856 гг., Русско–Японской войны 1904–1905 гг., а также и I и II Мировых войн, однако эта линия оказывается нейтрализована категорическим отказом российских властей строить полноценную мобилизационную экономику. Кроме того, и положительный, и отрицательный опыт разных стран в указанные исторические периоды для сегодняшней России не подходит – слишком сильно за это время изменилась ситуация. Несопоставимость степени вовлечения национальных экономик в международное сотрудничество и сложность современных производств делает исторические аналогии весьма проблематичными.

Если же придерживаться широкой трактовки мобилизационной экономики как «антикризисной экономики, связанной с чрезвычайными обстоятельствами» [Мобилизационная модель…, 2009, с. 9], то наложенные на Россию международные санкции можно классифицировать как «чрезвычайное обстоятельство», в результате которого в российской экономике в той или иной степени прослеживаются мобилизационные тенденции. В связи с этим было бы правильно говорить, что для страны характерен режим с элементами мобилизационной экономики или частично мобилизационный режим, главным инструментом которого в современных условиях выступает импортозамещение со всеми вытекающими отсюда последствиями. Это понимание ситуации и будет для нас сквозным в дальнейших рассуждениях.

В литературе уже активно ведется дискуссия и о целесообразности того или иного подхода к достижению технологического суверенитета. Так, в соответствии с «идеологией тотального регулирования», в современных условиях следует планировать и добиваться выполнения неких масштабных и обобщенных индикаторов – например, достижения доли затрат на НИОКР в ВВП отметки в 2% и выше [Ленчук, 2022; Иванов, 2023]; данные цели должны быть оформлены в виде соответствующих нормативных документов высокого уровня – национальных стратегий развития. В соответствии с «идеологией пошаговых изменений», следует осуществлять дезагрегирование и децентрализацию научно–технической, промышленной и инновационной политики с целью обеспечения максимальной оперативности поиска проблемных зон отечественной экономики, определения перспективных производств и их поддержки в сочетании с постоянным отслеживанием полученных результатов [Юревич, 2023а]. Далее мы будем придерживаться «идеологией пошаговых изменений» как более перспективной и практичной управленческой парадигмы. Более того, многие правительственные решения свидетельствуют о том, что именно по этому пути идет трансформация прежней системы государственного управления. В рамках этой концепции и будет раскрыта общая схема системы управления экономикой в условиях санкций.

Общая архитектура системы управления экономикой

Для удобства настройки системы управления экономикой можно воспользоваться структурной схемой на рис. 1. В основе предлагаемой структурной схемы лежит тот факт, что национальная экономика по своей сути является крайне неоднородной с точки зрения значимости ее отдельных сегментов и элементов. Некоторые из них имеют сугубо стратегическое значение, некоторые – преимущественно тактическое, а некоторые – сопровождающее, поддерживая общее функционирование социальной системы.

Данная логика предполагает наличие в экономике четырех контуров (сегментов) с разным функциональным содержанием. В частности, самостоятельное значение имеет ядро экономики, включающее отрасли, от которых непосредственно зависит выживание населения и его способность функционировать в долгосрочном периоде. Согласно последним исследованиям, к числу таковых можно отнести следующие четыре отрасли – расширенный аграрный сектор (включая лесное и рыбное хозяйство), добывающая промышленность, станкостроение и фармацевтика [Balatsky, Ekimova, 2023a]. Если масштаб указанных отраслей ядра экономики чрезмерно мал, то население страны рискует при неблагоприятных обстоятельствах лишиться самой возможности жить и работать. Именно поэтому названные отрасли и образуют сердцевину экономики, которая обеспечивает исходные условия работы для всех остальных звеньев: люди должны быть сыти (продукты питания), здоровы (лекарства), иметь рабочие места (оборудование), сырье для жизни и работы (природные ресурсы, в том числе углеводородные). Без нормально функционирующего ядра экономики дальнейших экономический рост в условиях санкционных ограничений оказывается невозможным. И именно поэтому ядро экономики должно иметь самый высокий приоритет и находиться на высшем уровне системы управления. На рис. 1 схематично показаны не только контуры экономики, но их болевые сегменты (заштрихованные фрагменты), которые являются недоразвитыми по современным международным стандартам и не соответствуют требованиям выживания страны (с точки зрения достаточности внутреннего объема производства и качества продукции); именно эти отрасли и производства должны быть в центре внимания системы управления на соответствующих уровнях, что показано стрелками на рис. 1. Сегменты, не являющиеся болевыми, не требуют вмешательства регулятора и управляются по общим правилам. В этом проявляется селективный характер предлагаемой антикризисной системы управления экономикой.

На втором уровне системы управления должны находиться стратегически значимые производства, от которых в определяющей степени зависит технологический суверенитет страны. К таковым сегодня можно отнести производство микроэлектроники и полупроводников, гражданское самолетостроение, станкостроение. Здесь, как и на предыдущем уровне управления, следует определить болевые точки, на которые и должны быть направлены управленческие решения. Так как указанные производства в России отстают по технологическим параметрам от международных аналогов и не покрывают внутренних потребностей страны, то они нуждаются в сильном толчке, чтобы в сжатые сроки дорасти до необходимого уровня количества и качества. Для этого нужно изыскивать неординарные решения по получению масштабных инвестиций в условиях обрыва связей с мировым рынком капитала. Эти проблемы и должны находиться в центре внимания второго уровня системы управления.

На третьем уровне необходимо обеспечить естественное обновление экономики с учетом современных достижений технологического прогресса. Для этого необходимо разворачивать производство дефицитных товаров, которые до недавнего времени пополнялись либо за счет импорта из–за границы, либо за счет продукции, произведенной на территории страны зарубежными компаниями и их филиалами. Кроме того, в условиях глобального геополитического противостояния обостряется потребность максимально быстрого трансфера технологических инноваций в серийное производство. Заранее определить сегменты экономики, на которые распространяются указанные мероприятия, нельзя; речь идет об оперативном реагировании сектора исследований и разработок на возникающие потребности с последующей передачей новых технологий в профильные производственные предприятия. Перечисленные задачи можно решить с помощью специфических инструментов управления, которые и должны разрабатываться и внедряться на рассматриваемом уровне управления экономикой.

И, наконец, на четвертом уровне должны решаться задачи по наращиванию производства самой широкой номенклатуры товаров. Для этого должны идентифицироваться и расшиваться узкие места в существующих производственных цепочках. В данном случае речь идет об импортном оборудовании, сырье и материалах, которые необходимы для отечественного производства. Соответственно, в данном случае должна решаться задача по поиску путей обхода санкций, новых торговых партнеров, а также задача по подготовке персонала по тем специальностям, которые востребованы стратегически значимыми производствами с целью дальнейшего тиражирования важной продукции.

Рассмотренная иерархия управленческих звеньев и стоящих перед ними задач имеет важное практическое значение, т.к. позволяет концентрировать внимание властей на ограниченном проблемном поле, требующем первоочередного решения. Еще одна причина структурирования проблем управления в условиях санкций связана с тем обстоятельством, что на каждом уровне требуются свои инновационные и, порой, весьма нестандартные подходы, эффективная реализация которых возможна только при их разумной управленческой локализации. Эта задача требует строгого разграничения массовых (традиционных) и уникальных (нетрадиционных) методов и моделей управления; в противном случае имеется риск неправомерного распространения специфических методов управления на излишне широкий круг предприятий со всеми вытекающими отсюда негативными эффектами. Столь же серьезные проблемы могут возникать и при попытке применения традиционных методов управления к нестандартной ситуации в особых секторах экономики.

Во избежание недопонимания дополнительно поясним некоторые положения структурной модели, представленной на рис. 1. Во-первых, болевые сегменты означают, что их объем продукции и услуг недостаточны для нормального функционирования национальной экономики в условиях масштабных санкций. Во-вторых, управленческие инициативы относительно болевых сегментов предполагают увеличение внутреннего предложения их продукции и услуг с учетом полного или частичного отказа от импорта, организации параллельного импорта и т.п. В-третьих, болевые сегменты пронизывают всю экономику, включая производство и услуги; например, обеспечение финансовых операций и торговых поставок имеют такое же значение, как производство лекарств и продуктов питания. В-четвертых, относительно благополучные сегменты экономики (строительство инфраструктуры, ипотечное строительство и т.п.) могут продолжать самостоятельную жизнь в условиях рынка с необходимостью внесения соответствующих корректировок в свою работу, однако централизованного вмешательства в их деятельность не требуется. В этом состоит смысл предлагаемой системы – в экономии административных ресурсов из-за отказа от тотального вмешательства в экономику.

Градация уровней, задач и инструментов управления экономикой

Разные уровни управления в модели рис. 1 связаны со специфичностью решаемых задач и используемых для этого инструментов управления. Набор означенных инструментов не является фиксированным и постоянным во времени. Наоборот, он может расширяться по мере обнаружения новых проблемных архетипов, а также корректироваться по мере успешного внедрения одних методов и возникновения потребности в других. Для конкретизации общей модели сопряжения уровней, задач и методов управления можно воспользоваться табл. 1.

Таблица 1. Сопряжение уровней управления, стратегических задач и экстренных мер

Источник: составлено автором.

Для составления табл. 1 использовался опыт Центра макроэкономических исследований Финансового университета при Правительстве Российской Федерации. Этот опыт является ограниченным, в связи с чем и перечень управленческих инструментов в табл. 1 не может считаться исчерпывающим, равно как и соответствующая ему библиография. Вместе с тем он задает удобный аналитический шаблон, с помощью которого можно препарировать практически любую возникающую в экстремальных санкционных условиях проблему.

Модель управления, представленная в табл. 1, не является функционально жесткой в том смысле, что она не задает однозначного «закрепления» за каждым уровнем управления (левый столбец таблицы) определенного органа управления. Наоборот, речь идет только о степени общности и приоритетности решаемых задач, тогда как субъекты и инструменты управления (правый столбец таблицы) могут быть сколь угодно разнообразны. Именно в этом смысле можно говорить, что модель, представленная в таб. 1, относится к разряду функционально мягких.

Как уже отмечалось, мягкость и подвижность предлагаемой многоуровневой модели управления экономикой основана на «идеологии пошаговых изменений» в противовес «идеологии тотального регулирования». Модель на рис. 1 основана именно на «идеологии пошаговых изменений» и отдает ей однозначное предпочтение. Разумеется, это не означает отрицания стратегического управления как такового, а фокусирует внимание на ее специфической форме, которая предопределяется самим режимом международных экономических санкций.

Меры и инструменты регулирования в табл. 1 могут быть также условно разделены на несколько групп. Например, широкое тиражирование методов борьбы с санкциями таких стран, как Иран [Худокормов, 2023] и Северная Корея [Юревич, 2023б], могут дать хорошие результаты. Однако их внедрение не решает стратегических вопросов поддержания экономического роста, они служат лишь первичным импульсом к тому, чтобы не дать росту «захлебнуться» на ранней стадии по причине отсутствия жизненно важного параллельного импорта и экспорта. Такие меры относятся к разряду ситуативных методов поддержания роста, являются вспомогательными и лежат в компетенции 4-го уровня системы управления.

Помимо этого, могут использоваться сильные и слабые методы управления. Например, к разряду слабых методов мобилизационного режима относится модель народного капитализма, подразумевающая наделение работников стратегически важных предприятий пакетами акций [Балацкий, Екимова, 2023]. Эта своеобразная разновидность более общей концепции частного предпринимательства и нацелена эта мера на оказание российским отраслям помощи в получении дополнительных инвестиций из внутренних источников – накопленных средств населения. Эта мера не предполагает никакого административного форсинга и нацелена на вскрытие естественных резервов экономики. К разряду сильных мер можно отнести кредитную экспансию в новые производства стратегически значимых отраслей – микроэлектроники, авиастроения и т.п. [Balatsky, Ekimova, 2023b]. Такая мера предполагает очень высокий уровень принятия решений, их согласования, а также крайне жесткий административный контроль выполнения поставленных целей. Тем не менее, обе рассмотренные меры находятся на 2-ом уровне системы управления и нацелены на решение стратегической задачи по обеспечению технологического суверенитета страны.

Другим примером сильной меры служит создание новой государственной корпорации в фармацевтической промышленности [Гусев, Юревич, 2023], которая стала бы регулятивным интегратором отрасли. Эта мера предполагает огромные административные преобразования, что и позволяет ее отнести к разряду сильных, но при этом ее реализация находится на 1-ом уровне системы управления, так как речь идет о процессах, связанных с непосредственным выживанием населения страны.

Все сказанное выше проливает свет на отказ от «идеологии тотального регулирования», которую по-другому можно назвать холистической, в пользу «идеологией пошаговых изменений», которую можно также называть селективной. Системная (холистическая) перестройка экономики с переналадкой всех ее звеньев требует слишком много времени, которого в сложившихся условиях у России нет, что и делает этот подход малопродуктивным. Более целесообразным в нынешних обстоятельствах является оперативное, максимально быстрое переформатирование работы лишь некоторых (специально отобранных) звеньев экономики, что не позволит ей упасть в краткосрочном периоде и даст основу для будущего роста и развития. Ошибка в выборе стратегии реформирования на этом этапе может дать самые катастрофические результаты.

Многоуровневая система управления экономикой: примеры новых императивов

Следствием «мягкости» модели табл. 1 является ее некоторая абстрактность, в связи с чем для лучшего понимания предлагаемой системы рассмотрим конкретные примеры новых управленческих императивов, которые могут быть успешно реализованы в ее рамках. Это позволит раскрыть все положения второго и третьего столбцов табл. 1.

Как уже отмечалось ранее, главное внимание должно быть сосредоточено на отраслях, ответственных за биовыживательные функции экономики. Данное положение нашло отражение к концепции антихрупкости экономики, развитой в работе [Balatsky, Ekimova, 2023a] и позволившей построить одноименный индекс, который для России в последние 20 лет имел тенденцию к росту, что позволяет говорить об укреплении самообеспечения российской экономики в отношении базовых потребностей. Напомним, что само понятие антихрупкости было введено Н.Н. Талебом для описания такого свойства социальных систем, как способность не только восстанавливать свою функциональность из–за действия некоего экзогенного стрессора, но и повышать ее [Талеб, 2014]. Вместе с тем еще раньше эта идея нашла свое чрезвычайно плодотворное воплощение в концепции здоровья академика Н.М. Амосова. Согласно его представлению, выполнение неких тестовых границ медицинских норм (содержание сахара в крови, количество эритроцитов и т.п.) говорит об отсутствии у человека болезней, но еще не гарантирует наличия у него здоровья, ибо нарушение «нормальных» условий жизни способно нарушить все тестовые значения. Иными словами, самостоятельное значение имеет тренированность человеческого организма, которая обеспечивает устойчивость медицинских тестов. Например, нетренированное сердце индивидуума при возникновении болезни и повышении температуры может не позволить ему выдержать возникшую нагрузку, что приведет к смерти. Таким образом, следует переходить к категории «количества здоровья», которую можно определить как сумму «резервных мощностей» основных функциональных систем организма [Амосов, 1978, с. 63]. «Здоровье – это «резервные мощности» клеток, органов, целого организма» [Амосов, 1978, с. 67]. Именно это понимание (способность выдерживать нагрузки из-за ухудшившихся условий, например, из-за введения экономических санкций) было заложено в построение индекса антихрупкости национальной экономики в работе [Balatsky, Ekimova, 2023a].

Расчет указанного индекса позволил установить, что среди четырех отраслей ядра российской экономики две из них находятся в крайне неблагоприятном положении – это станкостроение и формацевтика. Если отталкиваться от данных 2020 г., то доля отрасли станкостроения в совокупном объеме добавленной стоимости в России в 2020 году была почти в 2,5 раза ниже, чем в Бразилии, у которой это значение было минимальным в выборке из 8 стран мира, и в 6,0 раза ниже, чем в Германии, у которой эта величина была максимальной. Следовательно, в среднесрочном периоде (за 3–4) года России необходимо увеличить долю станкостроения в 2,0–2,5 раза, чтобы догнать хотя бы аутсайдера выборки, а в долгосрочном периоде (за 10 лет) – в 5–6 раз, чтобы приблизиться к лидеру. Что касается фармацевтики, то ее доля в 2020 году была в 1,5 раза ниже, чем в Бразилии (аутсайдере выборки) и в 12,0 раза ниже, чем в Швейцарии (лидере выборки). Соответственно, в течение 3–4 лет России необходимо увеличить долю фармацевтической отрасли в 1,5–1,7 раза, а в течение 10 лет – в 10–12 раз [Balatsky, Ekimova, 2023a]. Данные оценки позволяют уяснить масштаб необходимых для России структурных маневров и осуществить расчеты по стратегическому планированию этих болевых отраслей экономики (меры №1–3 первого уровня управления в табл. 1).

Однако помимо неудовлетворительных количественных характеристик указанных отраслей имеется проблема и с их качеством. Например, тщательный анализ развития внутреннего фармацевтического рынка России свидетельствует о том, что 54,3% его объема принадлежит официальным зарубежным компаниям, действующим на территории РФ, еще 43,3% контролирует частный «теневой» сектор, который является крайне непрозрачным и представлен преимущественно филиалами и прямыми партнерами зарубежных компаний, и лишь оставшиеся 2,4% находятся в руках государственных предприятий страны [Гусев, Юревич, 2023, с. 150]. Тем самым уязвимость жизненно важной отрасли страны чрезвычайно высока. При этом сегодня до сих пор не существует регулятора фармацевтической отрасли, в связи с чем в литературе предлагается срочно создать государственную корпорацию по фармацевтической деятельности «Росфарма», которая могла бы стать одновременно координатором и производственником отрасли; учитывая позитивный опыт российских госкорпораций, можно полагать, что подобная консолидация отраслевых участников станет прорывом в управлении стратегически значимым рынком [Гусев, Юревич, 2023, с. 153]. Тем самым возникает потребность в применении срочной и нестандартной регуляторной меры стратегического значения (мера 4 первого уровня управления в табл. 1). В совокупности меры №1–4 первого уровня управления в табл. 1 позволяют закрыть основной блок задач по решению количественных и качественных проблем в жизненно важных отраслях российской экономики.

Концепция антихрупкости, будучи центральным звеном нашей управленческой концепции, для большей ясности может быть проиллюстрирована на рис. 2, где изображена некая фигура, олицетворяющая национальную экономику. Ее основание есть ядро национального хозяйства, а над ним находится надстройка в виде разнообразных отраслей вплоть до финансового сектора и индустрии зрелищ. Если ядро экономики (основание фигуры) становится слишком небольшим и слабым, а надстройка (остальная часть фигуры) оказывается гипертрофирована и перекошена в том или ином направлении (схематично это означает возможность опрокидывания фигуры), то вся конструкция становится неустойчивой и нуждается в исправлении. При этом процесс исправления должен начинаться с ядра экономики и затрагивать в первую очередь те элементы, недоразвитость которых делают всю систему уязвимой.

На втором уровне системы управления в зоне пристального внимания оказываются производство микроэлектроники, гражданское самолетостроение и уже затрагиваемое станкостроение. Главная проблема для этих отраслей состоит в их недостаточной развитости, что может быть преодолено только путем массированного инвестирования в них на базе государственных целевых проектов. В литературе показано, что одним из способов быстрого получения инвестиций для новых высокотехнологичных производств, строительство и запуск которых займет около двух лет, могут служить целевые кредиты Банка России; модельные расчеты подтверждают, что массированные кредиты, необходимые для производственного макроэкономического рывка, не приведут к неконтролируемой инфляции и потере финансовой стабильности [Balatsky, Ekimova, 2023b]. Следовательно, организация нового производства и открытие под него кредитных линий с участием Банка России и должны оказаться в фокусе внимания системы управления на 2-ом уровне (меры №1–2 второго уровня управления в табл. 1). Более того, наличие у названных отраслей высокого значения межотраслевого мультипликатора (для микроэлектроники он составляет около 6 [Balatsky, Ekimova, 2023b]) позволяет осуществлять проектирование смежных с ними производств.

Еще одним источником инвестиционных средств может стать «модель народного капитализма» (МНК), предполагающая участие работников стратегически значимых предприятий в их собственности путем получения ими определенного пакета акций. Модельный анализ данной системы отношений позволил сделал ряд рекомендаций по ее правильному внедрению в современных условиях [Балацкий, Екимова, 2023]. Например, для предприятий МНК должен быть с самого начала предусмотрен принцип обязательной выплаты дивидендов собственникам «народных акций», находящихся в руках работников предприятия. При этом следует соблюдать принцип максимального размера «эффективного пакета акций», который препятствует превращению работника в олигарха и требует, чтобы все собственники имели пакеты акций, не превышающие эту величину. Эти положения следует дополнить требованием приоритетного участия в акционерном капитале предприятия жителей того региона, в котором оно локализовано, а также принципом преемственности в отношении миноритарных собственников, согласно которому при увольнении работника с предприятия и при смене жительства (регистрации) жителя региона они должны продать свои акции предприятию. Для обеспечения максимального внимания властей региона к предприятиям стратегического значения можно ввести практику их обязательного участия в акционерном капитале этих предприятий. Если же к указанным подходам добавить механизм селективного отбора иностранных инвесторов из дружественных стран для участия в финансировании перспективных предприятий России, то можно говорить о новых управленческих императивах и механизмах 2-ого уровня (меры №3–4 второго уровня управления в табл. 1).

На третьем уровне системы управления необходимо создать новые подходы к отбору наиболее перспективных и практически значимых инноваций, которые сразу уходят в экспериментальное, а затем и в массовое производство. По-видимому, эти механизмы могут быть уже сейчас эффективно внедрены в отраслях сферы военно–промышленного комплекса, однако их тиражирование на наиболее важные сегменты гражданского сектора станет основой для формирования 3-ого уровня системы управления (меры №1–3 третьего уровня управления в табл. 1). При внедрении оговоренных мер вполне уместно опираться на уже существующий опыт борьбы против санкций. Например, Северная Корея в борьбе за технологический суверенитет использовала зоны экономического развития (аналог особых экономических зон), резиденты которых получили различные льготы и преференции. В частности, компании–инвесторы имели право уплачивать подоходный налог по ставке 14% по сравнению с 25% на остальных территориях страны, а в приоритетных секторах (строительство инфраструктуры, высокотехнологичное и экспортоориентированное производство) – 10% [Юревич, 2023б]. В целях ускорения технологического прогресса в КНДР использовалось экстенсивное финансирование сектора НИОКР: с 2012 по 2017 гг. бюджетные затраты в этот сектор в среднем увеличивались на 7,4% [Юревич, 2023б]. Отталкиваясь от того факта, что укрупнение бизнеса способствует формированию дополнительных ресурсов для НИОКР и поддерживает спрос на их результаты, руководство Северной Кореи инициировало возникновение горизонтально интегрированных корпораций, когда под одним брендом объединились заводы по производству продуктов питания, переработке рыбы, пошиву одежды и т.д. [Юревич, 2023б]. В настоящий момент есть возможность перенести указанные управленческие инструменты на российскую почву с достаточно высокой эффективностью.

На четвертом уровне системы управления следует максимально активно использовать зарубежный опыт по импортозамещению и формирования каналов параллельного импорта. Напомним, что Северная Корея в конце 1990-х гг. начала организацию индустрии производства программного обеспечения, чуть позже взяла курс на информатизацию всех отраслей экономики к 2000 году, а с 2013 года в стране началось массовое внедрение производственных систем с числовым программным управлением (ЧПУ) отечественного производства [Kim, 2022]. Тем самым в Северной Корее были заложены основы многих новых отраслей экономики (мера №2 четвертого уровня управления в табл. 1). Нечто подобное сделал Иран, когда вошел на «молодой» рынок беспилотных летательных аппаратов (БПЛА) с относительно низкими затратами и за счет этого стал одним из мировых лидеров в этой отрасли; одновременно Иран существенно продвинулся в развитии такой традиционной отрасли, как автомобильная промышленность, выйдя на мировой рынок и начав экспорт своей продукции [Худокормов, 2023].

Нельзя не упомянуть и весьма успешные маневры Ирана в сфере внешней торговли [Haidar, 2017]. В частности, он продемонстрировал поразительное умение находить торговых партнеров в подбрюшье США – Китай, ОАЭ, Ирак, Оман, Турция, Панама. При этом Иран действует в том числе на территории названных дружественных государств. Так, в ОАЭ, по имеющимся оценкам, функционирует около 80 тысяч иранских компаний с совокупными вложениями в 200–300 млрд долл.

Другой интересный подход творческого обхода Ираном западных санкций дает его практика манипулирования системой автоматической идентификации судов, когда у кораблей, перевозящих нефть, меняются названия и владельцы благодаря сотрудничеству с Панамой [Caracciolo, 2021]. По имеющимся данным, 39% судов, зарегистрированных в Панаме, участвовало в сделках по продаже иранской нефти под флагами разных государств. Это позволяет Ирану иметь собственный флот, который почти невозможно отследить [Худокормов, 2023].

Не менее виртуозные действия Иран предпринимает в финансовой сфере [Dizaji, 2021; Teichmann, Falker, 2021; Yalçinkaya, Tuğlu, 2021]. Так, Центральный банк страны способствует созданию за границей различных компаний, которые маскируют проводимые через них транзакции, а получаемую от продажи различных товаров и услуг (в основном нефти) выручку использует для приобретения валюты или необходимых технологий. Эти меры дополняются работой с криптовалютой, которая во многом нейтрализует международные экономические санкции. Интересно, что после отключения страны от системы SWIFT Иран стал активнее использовать золото в расчётах: например, осуществлял продажу сырья Турции за турецкую лиру с последующим обменом ее на золото в местных банках. Столь впечатляющий набор мер успешно закрывает проблему параллельного импорта (мера №1 четвертого уровня управления в табл. 1).

С точки зрения своевременной подготовки кадров эталонный пример дает Северная Корея, которая, испытывая дефицит компьютерной инфраструктуры, сделала акцент на подготовку программистов; сегодня северокорейские программисты регулярно занимают высокие места в международных соревнованиях по компьютерной анимации и разработке компьютерных операционных систем с открытым исходным кодом, а высокая квалификация северокорейских хакеров позволила стране стать лидером мировой киберпреступности и получить значимый дополнительный источник доходов за счет своих политических оппонентов [Mah, 2020]. Такая практика покрывает меру №3 четвертого уровня управления в табл. 1.

Во избежание недопонимания отметим, что широкое использование международного опыта обхода санкций предполагает изучение и использование эффективных подходов по определенным направлениям уязвимости национальной экономики России. В данном случае совершенно не важно, какие страны дают образцы указанных подходов; даже при отсутствии сходства между экономикой России и стран, выступающих в качестве положительных примеров, сами методы нейтрализации санкций во многих случаях являются универсальными и могут быть легко перенесены на российскую почву. Разумеется, это не отрицает возможности широкой адаптации и творческой модификации заимствуемых подходов.

Таким образом, модель управления рис. 1, дополненная мерами и инструментами управления табл. 1, «оживает» посредством конкретных примеров, многие из которых прошли апробацию временем и могут быть относительно легко инкорпорированы в российскую практику государственного регулирования.

Актуальность и востребованность новой системы управления

В отношении предлагаемой селективной системы управления экономическим ростом в России в условиях санкций может возникнуть логичный вопрос по поводу ее актуальности и востребованности. Например, если сейчас данная система уже хотя бы частично и стихийно внедряется, то и сам вопрос о ее внедрении не имеет смысла. В настоящий момент можно утверждать, что российская система управления экономикой пока почти никак не затронута процессом прогрессивной перестройки. Для иллюстрации этого тезиса приведем только несколько примеров, которые демонстрируют масштаб существующей проблемы. При желании конкретные примеры могут быть продолжены, но и нижеприведенных кейсов вполне достаточно для раскрытия логики намечаемых управленческих мер.

Первый пример связан с недостаточным развитием отечественной фармацевтики. Анализ недостатков отрасли показывает их поистине угрожающий масштаб. Однако система управления отраслью пока не реагирует на обозначившиеся вызовы. Так, сегодня в системе государственного регулирования отраслью по-прежнему доминирует инерционно–реактивная антикризисная модель с весьма поверхностными мерами. Минпромторг России в отношении фармацевтики функционирует в режиме настройщика некоторого делового климата, но не выступает в активной роли производственника и координатора конечного результата. Отчасти это связано с тем, что если в СССР действовало отдельное Министерство медицинской промышленности, то в нынешней конфигурации системы государственного управления в Минпромторге России функционирует всего лишь один департамент, курирующий фармацевтическое производство. Со своей стороны Минздрав России частично осуществляет функции заказчика в отношении отдельных групп лекарственных препаратов и реализует контроль за оборотом лекарственных препаратов на основании созданной системы мониторинга их движения, тогда как за их производство оно никак не отвечает. Госкорпорации «Ростех» и «Росатом», хотя и имеют производственные мощности в области создания лекарственных препаратов, ввиду своей специфики не могут выполнять роль эффективного координатора фармацевтической промышленности [Гусев, Юревич, 2023]. Тем самым перед страной стоит проблема срочного формирования совершенно нового звена в системе управления национальной экономики.

Указанная ситуация усугубляется и другими проблемами отрасли. Сегодня уже выявлены принципиальные проблемы фармацевтики как в сфере импортозамещения, составляющего основу догоняющего сценария развития отрасли, так и в части разработки оригинальных лекарственных препаратов, являющегося основой опережающего сценария развития. Так, в государственном целеполагании для отечественного фармацевтического производства выявлена межведомственная несогласованность в перечнях наиболее значимых лекарственных препаратов. Проведенный выборочный анализ реализации с 2015 года плана импортозамещения Минпромторга России показал сохранение зависимости от зарубежных активных фармацевтических субстанций и единичность отечественной компании–изготовителя по широкой номенклатуре лекарственных препаратов [Gusev, Yurevich, 2023]. Указанные факты свидетельствуют о несоответствии текущей конфигурации российского фармацевтического производства решению задачи по достижению лекарственной независимости. Тем самым отрасль стоит перед необходимостью создания системы мониторинга и анализа производственных показателей, объемов продаж, а также клинических характеристик воспроизведенных лекарственных препаратов по сравнению с зарубежными аналогами, а также системы идентификации оригинальных лекарственных препаратов и ее включения в контур управления отраслью. Эти задачи не могут быть решены в рамках общей макроэкономической политики, а требуют экстренных управленческих мер в мобилизационном режиме.

Другой пример связан с инерционностью российской системы кредитования, которая за последние 5 лет не обеспечила никаких кардинальных структурных изменений по поддержке приоритетных производств. Данные о динамике кредитования приоритетных отраслей российской экономики за период 2018–2023 показывают, что отраслевые доли выданных кредитов осуществляли флуктуации, не имея выраженной генеральной линии; никакой заметной концентрации на приоритетных направлениях не наблюдалось. Расчеты показывают, что на строительство и запуск одного современного предприятия по производству микроэлектроники требуется средств в 4–5 раз больше годовой суммы кредита всей отрасли по производству электроники [Balatsky, Ekimova, 2023b]. Таким образом, банковский сектор России может поддерживать текущую операционную деятельность действующих заводов и компаний, но принципиально не способен осуществлять прорывные инвестиции в новые высокотехнологичные производства. Аналогичная ситуация характерна и для Фонда развития промышленности (ФРП), основной задачей которого является стимулирование прямых инвестиций в обрабатывающей промышленности путём предоставления займов промышленным компаниям для глубокой модернизации действующих и создания новых производств. Однако расчеты показывают, что масштаб проектных кредитов ФРП совершенно не обеспечивает решение задачи радикального обновления технологического парка российской экономики [Balatsky, Ekimova, 2023b]. Таким образом, монетарная политика страны нуждается в радикальном пересмотре применительно к производствам, нуждающимся в быстром и радикальном подъеме.

Сказанного вполне достаточно для понимания актуальности и востребованности новой системы управления экономическим ростом с элементами мобилизационных решений.

Заключение

Введенные Объединенным Западом против России масштабные экономические санкции поставили перед страной такие вызовы, которые требуют принципиальной модификации всей системы управления экономикой. Источником проблем с российской экономикой является та неоколониальная модель развития, которая была характерна для страны на протяжении 30 лет после распада СССР. Быстрая и системная ликвидация накопленных проблем и противоречий практически невозможна, в связи с чем следует опираться не на холистическую «идеологию тотального регулирования», а на селективную «идеологию пошаговых изменений». В соответствии с последней всю систему управления экономикой следует дезагрегировать на 4 уровня, на каждом из которых требуется определить те задачи, которые должны решаться в первую очередь, и те инструменты регулирования, которые для этого следует использовать.

Селективная идеология предполагает оперативное «латание дыр» в нынешней системе управления, однако другого пути, судя по всему, нет. Оправданием такой линии поведения властей служит отсутствие времени для более тщательного и системного преобразования экономических институтов. Вместе с тем работа по «латанию дыр» не должна быть стихийной, а опираться на выверенные экономические приоритеты и эффективную диагностику обозначившихся проблем. Именно эту задачу и помогает решить предлагаемая многоуровневая система управления экономикой.

Реалистичность предлагаемой модели управления отчасти подтверждается тем фактом, что российское правительство уже де факто следует ей, проводя политику точечных решений наиболее болезненных вопросов экономического развития. В дальнейшем эту линию поведения властей следует сделать более системной, масштабной и эффективной. Накопление решенных проблем в более отдаленной перспективе позволит «выправить» российскую экономику и плавно перейти к холистической «идеологии тотального регулирования», однако переходный период может занять 5–6 лет.

Продуктивность внедрения многоуровневой системы управления экономикой будет зависеть от конкретности поставленных целей на всех уровнях экономики и от эффективности системы контроля. Это предполагает перестройку и характера процесса управления в сторону повышения персональной ответственности и компетентности лиц, принимающих решения. Не будет преувеличением сказать, что от этого будет зависеть всё. В противном случае модификация системы управления и модернизация экономики будут идти медленно, что равносильно стратегическому поражению в нынешней глобальной управленческой войне Запада против России.

Литература

Абдрахимов В.З., Селезнева А.В. (2022). Экономика и управление предприятием в России с учетом санкций // Вестник Прикамского социального института. №1(91). С. 107–114.

Акиндинова Н.В., Авдеева Д.А., Бессонов В.А., Гришунин С.В., Миронов В.В., Наумцева Е.И., Пухов С.Г., Тихомиров Д.В., Цехомский Н.В., Якобсон Л.И. (2023). Экономика России под санкциями: от адаптации к устойчивому росту: доклад к XXIV Ясинской (Апрельской) междунар. науч. конф. по проблемам развития экономики и общества, Москва, 2023 г. М.: Изд. дом Высшей школы экономики. 63 с.

Амосов Н.М. (1978). Раздумья о здоровье. М.: Молодая гвардия. 191 с.

Атурин В.В. (2019). Антироссийские экономические санкции и проблемы импортозамещения в условиях современной международной конкуренции // Вестник Евразийской науки. № 2(11). С. 1–9.

Балацкий Е.В., Екимова Н.А. (2023). Возможности и ограничения «модели народного капитализма» // Мир новой экономики. №3. С. 40–54.

Балацкий Е.В., Екимова Н.А., Юревич М.А. (2022). Регулирование цен в условиях санкций: международный опыт // Journal of Economic Regulation. № 3(13). С. 53–64. DOI: 10.17835/2078–5429.2022.13.3.053–064

Берсенев В.Л. (2016). Мобилизационная модель экономики: опыт историографического анализа / История науки и техники в современной системе знаний: сб. докладов Шестой ежегодной конференции кафедры истории науки и техники. Екатеринбург: УМЦ УПИ. С. 16–20.

Гусев А.Б., Юревич М.А. (2023). Фармацевтический суверенитет России: проблемы и пути достижения // Terra Economicus. № 21(3). С. 17–31. DOI: 10.18522/2073–6606–2023– 21–3–17–31

Еременко К.П., Ефремов В.В., Иванов В.Е. (2022). Антикризисное управление многоукладной экономикой в условиях санкций на основе концепции доминантных факторов производства // Государственное и муниципальное управление. Ученые записки. №3. С. 98–105.

Иванов В.В. (2023). Реформы науки – новый вектор // Экономика науки. №9(1). С. 8–20. DOI: 10.22394/2410–132X–2023–9–1–8–20

Карлова Н., Морозов А., Пузанова Е. (2023). Ограничения на импорт сдерживают экспорт: результаты опроса предприятий. Аналитическая записка. М.: Банк России, январь. 34 с.

Крутиков В.К., Якунина М.В. (2022). Инструменты государственной поддержки экономики региона в условиях санкций. Калуга: Изд–во «Эйдос». 228 с.

Ленчук Е.Б. (2022). Научно–технологическое развитие как стратегический национальный приоритет России // Экономическое возрождение России. № 1(71). С. 58–65. DOI: 10.37930/1990–9780–2022–1–71–58–65

Мобилизационная модель экономики: исторический опыт России ХХ века: сборник материалов всероссийской научной конференции. (2009) / Под ред. Г.А. Гончарова, С.А. Баканова. Челябинск: ООО «Энциклопедия». 571 с.

Молчанов И.Н. (2017). Экономические санкции и финансовая система России // Финансы: теория и практика. №5(21). С. 50–61.

Полтерович В.М. (2023). Догоняющее развитие в условиях санкций: стратегия позитивного сотрудничества // Terra Economicus. № 3(21). С. 6–16.

Соболь Т.С., Шарай А.И. (2023). Современное состояние экономики России в условиях санкций и перспективы ее развития // Вестник Московского университета имени С.Ю. Витте. Серия 1. Экономика и управление. №1(44). С. 7–15.

Талеб Н.Н. (2014). Антихрупкость. Как извлечь выгоду из хаоса. М.: КоЛибри, Азбука–Аттикус. 768 с.

Худокормов Г.А. (2023). Технологическое развитие под санкционным прессингом: кейс Ирана // Теоретическая и прикладная экономика. №3. С. 41–53.

Юревич М.А. (2023а). Технологический суверенитет России: понятие, измерение, возможность достижения // Вопросы теоретической экономики, №4. С. 7–21. DOI: 10.52342/2587–7666VTE_2023_4_7_21

Юревич М.А. (2023б). Научно–технологическое развитие в модели чучхейского социализма // Journal of Economic Regulation. № 3(14). С. 86–99.

Balatsky E.V., Ekimova N.A. (2023a). Antifragility of the national economy: A heuristic assessment // Journal of New Economy, vol. 24, no. 2, pp. 28–49.

Balatsky Е.V., Ekimova N.А. (2023b). Monetary policy on launching new production facilities in Russia: Opportunities in the semiconductor market // Upravlenets / The Manager, vol. 14, no. 5, pp. 16–28.

Caracciolo I. (2021). Enforcing Sanctions on Iran At Sea: Tensions over the Interpretation and Application of the Law of the Sea. In Nuclear Non–Proliferation in International Law–Volume VI: Nuclear Disarmament and Security at Risk–Legal Challenges in a Shifting Nuclear World. The Hague: TMC Asser Press, pp. 479–500.

Dizaji S.F. (2021). The impact of sanctions on the banking system: new evidence from Iran. In Research Handbook on Economic Sanctions, pp. 330–350. DOI: 10.4337/9781839102721.00027

Farazmand A. (2019). Bureaucracy and revolution: The case of Iran. In Handbook of comparative and development public administration. Routledge, pp. 1077–1092.

Gray K., Lee J.W. (2017). Following in China's footsteps? The political economy of North Korean reform. The Pacific Review, vol. 30, no. 1, pp. 51–73. DOI: 10.1080/09512748.2015.1100666

Gusev A.B., Yurevich M.A. (2023). Catching–up and outstripping development of the Russian pharmaceutical industry. Economic and Social Changes: Facts, Trends, Forecast, vol. 16, no. 6, pp. 55–73. DOI: 10.15838/esc.2023.6.90.3

Haidar J.I. (2017). Sanctions and export deflection: evidence from Iran. Economic Policy, vol. 32, no. 90, pp. 319–355.

Harris S.E. (1950). Inflation and anti–inflationary policies of American states. N.Y.: Pan American Union. 143 p.

Kim M.H. (2022). North korea’s cyber capabilities and their implications for international security. Sustainability, vol. 14, no. 3, pp. 1744. DOI: 10.3390/su14031744

Mah J.S. (2020). North Korea science and technology policy and the development of technology–intensive industries. Perspectives on Global Development and Technology, vol. 19, no. 4, pp. 503–524. DOI:10.1163/15691497–12341567

Noland M. (2019). North Korea: Sanctions, engagement and strategic reorientation. Asian Economic Policy Review, vol. 14, no. 2, pp. 189–209.

Teichmann F.M.J., Falker M.C. (2021). Circumvention of financial sanctions via Dubai's trade and commerce: the case of Iran. International Journal of Trade and Global Markets, vol. 14, no. 6, pp. 644–659.

Vaezi R. (2021). Criticism of Public and Development Administrations in Iran. Governance and Development Journal, vol. 1, no.1, pp. 31–43. DOI: 10.22111/JIPAA.2018.82910

Yalçinkaya A., Tuğlu D. (2021). Economy Policy of Iran Against Financial Sanctions. Strategic Public Management Journal, vol. 7, no. 14, pp. 1–12.

Официальная ссылка на статью:

Балацкий Е.В. Многоуровневая система управления российской экономикой в условиях санкций // «Journal of New Economy», 2024, Т. 25, №2. С. 6–26.