Постановка проблемы

Триумфальное возвращение Д.Трампа на пост Президента США сопровождается огромным потоком оценок его экономической политики второго срока (трампономика 2.0) как непоследовательной, непредсказуемой и абсурдной со стороны представителей традиционного академического истеблишмента экономистов как либеральной, так и неолиберальной ориентации.

Кеннет Рогофф: «Трамп 2.0 начинается там, где закончился Трамп 1.0 – с искажениями, запутанной логикой и связанным с этим риском крупных политических ошибок» [1].

Стивен Раттнер, советник министра финансов в администрации Б.Обамы: «в то время как у Трампономики 1.0 были серьезные недостатки (вроде раздачи налоговых льгот бизнесу и богатым, увеличивающих дефицит), Трампономика 2.0 просто ужасна. В вопросах тарифов, иммиграции и регулирования г-н Трамп продолжит тревожные тенденции своего первого срока. США еще больше погрузятся в ошибочный протекционизм с новыми торговыми войнами. Бизнес и богатые будут обогащены за счет более низких налогов и все больше будут освобождены от надзора. Легальная иммиграция будет сокращена. И мы продолжим выбрасывать углекислый газ в атмосферу, намеренно сдерживая наш процветающий сектор чистой энергии» [2].

Нобелевский лауреат по экономике 2008 года Пол Кругман, отчаянно сражавшийся как колумнист Нью–Йорк Таймс с консервативной идеологией Д.Трампа в ходе его предвыборной борьбы с Байденом–Харрис, разоблачал все явные и скрытые нелепости и угрозы его будущей экономической политики. Наиболее яркими были обвинения в «кумовском», клановом капитализме Трампа, при котором успех бизнеса зависит не столько от хорошего управления, сколько от наличия нужных связей – часто приобретаемых путем оказания политических или финансовых услуг тем, кто находится у власти. Тарифная эскалация, задуманная Трампом, хороша тем, что по американским законам дает много возможностей для т.н. «дискреционного принуждения», т.е. выборочного исключения из общего правила. Министр финансов не может просто освободить своих друзей от подоходного налога, однако Президент США может освободить своих «союзников» от тарифов [3].

Можно привести еще очень много подобных ярких и небезосновательных характеристик грядущего экономического курса Трампономики 2.0, однако не стоит забывать, что все они принадлежат, так или иначе, представителям политико–экономического мэйнстрима, воспитанным в рамках устоявшихся в течение 80 лет (с завершения Второй мировой войны) представлений об Америке как лидере Свободного мира, стране с самой эффективной экономикой и самыми передовыми институтами, облеченной бременем обустройства глобальной экономики и вынужденной иногда поступаться некоторыми собственными интересами ради глобальных целей.

Академические профессиональные экономисты, давно мыслящие в рамках такого усеченного геоэкономического формата, даже не задумывались все эти годы, что данные фундаментальные устои могут быть когда-то порушены. Им было очень удобно выводить за рамки своих эконометрических моделей, точнее, просто не замечать изменившиеся условия функционирования американской экономики в мировом хозяйстве. Не заглядывая за онтологические и когнитивные границы своей дисциплины, экономисты мэйнстрима продолжали (и большинство из них продолжают) трактовать экономическую политику Трампа как расхождение с незыблемыми и нерушимыми фундаментальными основами рыночной экономики, за которое должна наступить неизбежная расплата. То «насилие» над «естественными» рыночными механизмами, которое готов продемонстрировать Трамп и в ходе своего второго срока представляется сторонникам мэйнстрима либо как вопиющая безграмотность, либо как циничное святотатство над «священными заповедями» рыночного мироустройства.

Один из показательных примеров такого отношения мэйнстримных экономистов в течение первого президентского срока Трампа – это реакция на доклад 2019 года в то время сенатора (ныне госсекретаря во второй администрации Трампа) Марко Рубио «Сделано в Китае 2025 и будущее американской промышленности». В докладе утверждалось, что неолибералы закрыли глаза на вызов Китая, в то время как Америке нужна стратегическая национальная промышленная стратегия в ответ на этот вызов. Но неолибералы в лице Вероники де Ружи научного сотрудника Университета Джорджа Мейсона, в ответ обвинили самого Рубио в попытке построить в Америке советский Госплан и отвергнуть пресловутые «рынки» как единственный драйвер развития. [4]

Неолиберализм как универсальная социальная доктрина глубоко укоренился в миропонимании мэйнстримных экономистов в качестве ключевых принципов функционирования общества и экономики. Его основные положения: 1) глобальная интеграция – глобализация; 2) ограниченная роль государства (низкие налоги и дерегулирование); 3) предпочтение ценовым рынкам, в том числе рынкам труда и финансов; 4) акцент на финансовом капитале как ключевом компоненте роста; 5) акцент на благосостоянии потребителей; 6) отказ от общественных интересов как чего-то большего, чем сумма частных интересов, и 7) оценка всей государственной политики, в том числе в неэкономических сферах с точки зрения экономической логики рынка – «экономический империализм».

Теоретическое обоснование этих «заповедей» происходило в течение всего периода становления и доминирования школ неоклассики и неоклассического синтеза, оно уходит своими корнями и в XIX век, а отдельными компонентами еще ранее, поэтому столь вольное пренебрежение Трампом, казалось бы, фундаментальными основами экономической теории вызывает у массового экономического сообщества ужас и отвращение. Однако представители бизнеса, политики, междисциплинарные исследователи социальных проблем, не вросшие в «соляные столбы» академической экономикс, уже достаточно давно говорят о конце той модели мироустройства, в рамках которой академические экономисты продолжают строить свои модели и выносить нормативные предложения.

Пожалуй, важнейшим сигналом для экономистов стало выступление советника по национальной безопасности Джейка Салливана, считавшегося главным стратегом администрации Дж. Байдена, который в апреле 2023 года в Брукингском институте заявил, ни много ни мало, о необходимости «нового Вашингтонского консенсуса». Тем самым, Салливан на политическом уровне признал полное банкротство «старого» «Вашингтонского консенсуса» 1989 года, ставшего на десятилетия «священным» сводом экономического мироустройства с «заповедями» глобализации, финансовой либерализации и дерегулирования. Салливан назвал четыре фундаментальных проблемы, стоящие перед Америкой, перед которыми бессильны рецепты «Вашингтонского консенсуса» – опустошенная промышленная база; адаптация к новой среде, определяемой геополитической конкуренцией; ускоряющийся климатический кризис и необходимость энергетического перехода; растущее неравенство в результате политики свободной торговли. [5]

Кстати, весьма показательно, что разрыв экономической политики Президента Дж. Байдена с неолиберальными рецептами «Вашингтонского консенсуса» контрастирует с ролью «хранителя неолиберального порядка» все предшествующие годы его политической карьеры, включая пост вице–президента в администрации Б. Обамы. [6] Еще более наглядным проявлением падения доверия к экономистам мэйнстрима было решение Байдена о радикальном освобождении от влияния этого сообщества на выработку экономической политики. «Байден перестал им доверять, потому что они, будучи взращены в рамках неоклассической ортодоксии «эффективных рынков» просто не понимают, как отразить в своих моделях новые беспрецедентные задачи типа глобального потепления. Поэтому в администрации Байдена нет ничего похожего на ось влияния, которую имели Роберт Рубин и Саммерс в администрации Клинтона» [7].

Трампономика 1.0: пробуждение от геоэкономической спячки

Во время своего первого срока президентства Дональд Трамп решительно охарактеризовал себя как сторонника жесткого протекционизма, экономического национализма в стиле «Америка прежде всего», и, одновременно, либертарианца, выступающего за снижение налогов (Bhattacharya, 2021). Экономическая политика, проводимая Дональдом Трампом с 20 января 2017 года по 20 января 2021 года, вызвала дебаты среди экономистов относительно ее долгосрочного воздействия на мировую экономику и экономику США. Критики утверждали, что она ставит политическую власть выше разумных экономических стратегий (Epstein, 2017) и полагается на недальновидную «транзакционную дипломатию», а не на трансформационные подходы (Jakupec, 2017). Подход «Америка прежде всего» привел к глобальной торговой войне, потенциально разрушающей мировую экономику и негативно влияющей на потребителей, фирмы и инвесторов по всему миру (Evans, 2019). Некоторые исследователи рассматривали Трампономику как бренд, который извлекает выгоду из эффективного обращения в рамках неолиберальной политической экономии, где создание экономического имиджа имеет приоритет над последовательной политикой (Chaput, 2018). Хотя взглядам Трампа, возможно, не хватает прочной идеологической основы, они демонстрируют потенциал прагматизма и реальной политики (Jakupec, 2017). Имеющиеся научные исследования показывают, что трампономика имеет далеко идущие последствия для мировой торговли, иностранной помощи и экономического дискурса.

Трампономика 1.0 характеризовалась сочетанием неолиберальных подходов во внутренней политике с протекционизмом во внешней (Супян, 2020). Проводимая внутренняя экономическая политика включала налоговую реформу, снижение корпоративных налогов с 35% до 21% и усилия по дерегулированию в экологической сфере, банковском регулировании, сфере прав потребителей и информационных технологий. Подход Трампа сочетал популистскую риторику с консервативной экономической политикой, обещая создание рабочих мест и инвестиции в инфраструктуру при одновременном снижении налогов и дерегулировании. Закон о сокращении налогов и создании рабочих мест снизил федеральные налоги для большинства американцев, причем наибольшее влияние данный закон оказал на людей, имеющих высокий доход. Администрация Трампа стремилась снизить зависимость от социального обеспечения и способствовать самообеспечению за счет ужесточения требований к работе в социальных программах (Лебедева, 2020). Бюджетные предложения включали значительное сокращение расходов на здравоохранение, в частности на Medicaid, и попытки отменить Закон о доступном медицинском обслуживании (Шаклеина, 2021). Пенсионная политика была направлена на расширение участия в сберегательных программах и снятие возрастных ограничений на взносы (Лебедева, 2020).

Проводимая Д. Трампом протекционистская внешнеэкономическая политика вызвала опасения по поводу потенциального ущерба экономике США. Экономический подход Трампа, названный «новым неомеркантилизмом», бросил вызов глобализации посредством экономического национализма, торговых войн и заградительных пошлин (Иванченко, 2021). «Новый неомеркантилизм» привел к росту напряженности в международных торговых отношениях, особенно с Китаем, и к усилению неопределенности в мировой торговле. Политика «национального эгоизма» была направлена на уделение приоритетного внимания внутреннему производству, поощрение американских компаний к инвестированию внутри страны и контроль за иностранными инвестициями в американскую экономику (Лебедева, 2020).

Поощрение протекционизма за счет высоких импортных тарифов, противоречащее неолиберальным заветам экономической интеграции и свободной торговли, в работе неолиберального Центра исследований экономической политики было подвергнуто критике за то, что снижение импорта и экспорта США привело к значительным потерям для потребителей и фирм в размере 0,27% ВВП (51 миллиард долларов) в 2018 году [8].

Трампономика 1.0 принесла неоднозначные результаты в течение первых двух лет его пребывания на посту президента США. В то время как некоторые макроэкономические показатели демонстрировали позитивные тенденции, включая низкий уровень безработицы и уверенный рост ВВП, многие ключевые экономические цели оставались недостижимыми или были достигнуты лишь частично (Супян, 2020). Заявленные цели по промышленной модернизации США также не были достигнуты в полном объеме (Толкачев, 2022).

Сравнивая динамику промышленного производства при администрациях Трампа (2017–2020) и Байдена (2021–2024), не принимая во внимание ковидный спад и восстановление 2020 года, трудно однозначно утверждать, что трампономика 1.0 лучше защищала промышленников, чем байденомика (рис. 1).

Рис. 1. Индекс промышленного производства в США, помесячные темпы роста, индекс 2017 года – 100%.

Источник: Federal Reserve Economic Data (FRED) (Экономические данные Федеральной резервной системы США) [9].

Более того, администрация Байдена намного эффективнее поддерживала высокотехнологичные отрасли. Если рассматривать производство полупроводников и электронных компонентов (рис.2), электрическое оборудование, детали и компоненты (рис.3), то преимущество байденомики окажется безоговорочным, что объясняется спецификой его промышленной политики (Толкачев, 2024).

Рис. 2. Индекс промышленного производства: электронные компоненты, помесячные темпы роста, индекс 2017 года – 100%.

Источник: Federal Reserve Economic Data (FRED) (Экономические данные Федеральной резервной системы США) [10]

Рис. 3. Индекс промышленного производства: электрическое оборудование, детали и компоненты, помесячные темпы роста, индекс 2017 года – 100%.

Источник: Federal Reserve Economic Data (FRED) (Экономические данные Федеральной резервной системы США) [11]

Продуктивность трампономики 1.0 прослеживается в отраслях низкой и средней степени технологичности, таких как металлургия (рис.4), и машинное оборудование (рис.5), и то, только в течение первой половины его срока.

Рис. 4. Индекс промышленного производства: первичные металлические изделия, помесячные темпы роста, индекс 2017 года – 100%.

Источник: Federal Reserve Economic Data (FRED) (Экономические данные Федеральной резервной системы США) [12]

Рис. 5. Индекс промышленного производства: машинное оборудование, помесячные темпы роста, индекс 2017 года – 100%.

Источник: Federal Reserve Economic Data (FRED) (Экономические данные Федеральной резервной системы США) [13]

Трампономика и рейганомика

Трампономику 1.0 сравнивали с рейганомикой из-за ее акцента на экономикe предложения и попытках перестроить социальные отношения. Однако исходные геоэкономические и финансовые условия функционирования экономики США в начале 1980-х и сегодня существенно различаются (Aglietta и Coudert, 2017). Трампономика рассматривается как продолжение рейганомики, в которой больше внимания уделяется политической власти, чем экономической стратегии (Epstein, 2017; Komlos, 2019). Оба подхода подвергаются критике за их негативные социально–экономические последствия, включая рост олигархии и плутократии.

Если рейганомика опиралась на идеи австрийской экономической школы и монетаристов, то трампономика как политико–экономическая доктрина мощного государства отталкивается от трудов Томаса Гоббса и Никколо Макиавелли, которые продвигали идеи государственного единства и силы. Критики рейганомики в свое время утверждали, что она основана на монетаристских предположениях, нереалистична и не учитывает сложностей реального мира (Marshall, 1983). Можно провести аналогию, что внедрение модели авторитарного государства в современную эпоху, предложенной Гоббсом и Макиавелли, было бы сложной задачей из-за глобализации и технологического прогресса (Каневский, 2024).

Рейганомика, характеризующаяся экономикой предложения и снижением налогов, не смогла стимулировать экономический рост или инвестиции, как было обещано в предвыборной кампании Рональда Рейгана. От проводимой экономической политики выиграли 1% населения, принадлежащего к верхушке общества, что привело к усилению неравенства и уменьшению среднего класса. Эта политика привела к стагнации заработной платы низкоквалифицированных работников и значительному увеличению государственного долга (Komlos, 2019).

В специальном исследовании этих двух направлений экономической политики Гоке Сануси (Sanusi, 2024) отмечается, что обе стратегии основаны на принципах теории предложения. Но экономическая политика Рейгана, направленная на снижение налогов и стимулирование инвестиций, способствовала долгосрочному экономическому росту в 1980-е годы, тогда как подход Трампа был более сосредоточен на краткосрочных корпоративных выгодах. Автор подчеркивает, что политика Трампа сопровождалась ростом государственного долга, что ставит под сомнение ее долгосрочную устойчивость. Сануси выделяет принципиальные отличия во внешнеэкономической политике. Если Рейган придерживался либерального подхода к международной торговле, то Трамп, напротив, использовал протекционистские меры, включая тарифы на импорт, что, по мнению автора, усилило торговые конфликты и ослабило глобальные позиции США. В итоге автор делает вывод, что трампономика, несмотря на сходство с рейганомикой в теоретической основе, отражает уникальные вызовы XXI века, включая усиление глобализации и конкуренцию с Китаем.

В трампономике можно даже найти элементы, которые напоминают кейнсианство: снижение налогов для стимулирования экономического роста, создание рабочих мест и повышение заработной платы в краткосрочной перспективе. Однако, в долгосрочной перспективе экономическая политика Д. Трампа отличается от кейнсианской модели возможным усилением неравенства и концентрации власти среди богатых из-за явно выраженного акцента на стимулирование предложения в экономике, а не на увеличение совокупного спроса (Madrick, 2017).

Здесь нельзя не отметить, что идея т.н. «новой экономики предложения» приобрела популярность в среде концептуалистов экономической политики Байдена во вторую половину его каденции. В начале 2022 года, т.е. еще до старта официальной популяризации байденомики в июне 2023 года, министр финансов Джанет Йеллен использовала термин «современная экономика предложения» [14] в контексте необходимости противостояния растущему экономическому могуществу Китая. И совсем не случайно впервые термин «новая экономика предложения» прозвучал в книге китайского экономиста 2017 года, посвященной структурным реформам в Китае (Xiao, 2017).

Официальная «привязка» байденомики к семейству «предложенческих теорий» состоялась в 2023 году в докладе Министерства финансов США «Современная экономика предложения», подготовленного для регионального форума «Азиатско–тихоокеанское экономическое сотрудничество». В этом докладе приведена таблица, сравнивающая основные характеристики традиционной и современной экономики (Таблица 1).

Таблица 1

Господствующие экономические концепции: сравнительный анализ

Источник: составлено на основе доклада Asia–Pacific Economic Cooperation (Азиатско–Тихоокеанское экономическое сотрудничество) [15]

Несмотря на лаконичность таблицы понятно, что современная экономика предложения даже при Байдене включала протекционизм и государственный активизм (промышленную политику), направленные на воссоздание конкурентоспособной американской промышленности. Правда байденомика сохраняла фокус на решение глобальных проблем, включая «зеленый переход» и углеродно–нейтральную экономику, а также содержала явно выраженную социальную направленность на снижение неравенства и создание рабочих мест путем наращивания производительных возможностей экономики. Трампономика отбрасывает все эти «зеленые глупости», выдвигает экономический национализм на передний план, ужимает разросшиеся социальные обязательства государства и, вообще, пересматривает функции правительства в экономике и сокращает бюрократический аппарат (политика дерегулирования).

Трампономика и «лафферизм»

Таким образом, трампономика имеет очень много пересечений с традиционной экономикой предложения. Не случайно, Д.Трамп в 2019 году наградил А.Лаффера Президентской медалью Свободы, за политику, которая принесла «больше возможностей всем американцам» [16]. В свою очередь, Лаффер помог написать налоговый план первой президентской кампании Трампа и консультировал его по экономической политике, будучи наставником Ларри Кудлоу, директора Национального экономического совета США (не путать с Советом экономических консультантов при президенте США) в 2017–21 гг. Артур Лаффер в соавторстве со Стивеном Муром, еще одним консультантом экономической политики Трампа, в 2018 году издали книгу «Трампономика: внутри первого американского плана возрождения экономики»(Moore, Laffer, 2018), предисловие к которой написал Л.Кудлоу.

Книга носит откровенно апологетический характер и центральное место в ней занимает идея восстановления промышленного и экономического лидерства Америки через снижение налогов, дерегулирование и активную протекционистскую политику. Авторы оправдывают и последний компонент как временную меру по защите национальных производителей, хотя именно в данном аспекте трампономика радикально отличается от рейганомики, активным участником которой был А.Лаффер.

Именно Лаффер, Мур и Кудлоу подталкивали Трампа в начале его президентской кампании 2016 года к предложению значительного снижения налогов для физических и юридических лиц, заявляя, что это будет способствовать резкому ускорению экономического роста, свыше 4–5 процентов в год. В 2017 году Трамп провел гигантский пакет сокращений на сумму 1,5 триллиона долларов, что помогло стимулировать экономический рост примерно на 3 процента в 2018 году, однако уже в следующем году темпы роста ВВП снизились, а результатом сокращения налогов стал рост дефицита федерального бюджета (табл.2).

Таблица 2

Ключевые экономические показатели США за период с 2017 по 2024 годы

Источник: составлено на основе данных Bureau of Labor Statistics (Бюро трудовой статистики США) [17], Congressional Budget Office (Бюджетное управление Конгресса США) [18], Bureau of Economic Analysis (Бюро экономического анализа США) [19], Federal Reserve System (Федеральная резервная система США) [20]

Символизм и пиар–компонента награждения А.Лаффера явно преобладают над объективными экономическими результатами его рекомендаций как в годы рейганомики, так и в первый срок Д.Трампа. Хорошо известно, что обещанное в годы рейганомики не снижение и даже увеличение доходов госбюджета за счет снижения налогов обернулось сокращением доходов на 9 процентов за первые два года (Васильев, Соколов, 2024). Лаффер вошел в историю экономики как прожектер и авантюрист, а проведенный в 2012 году опрос 40 видных экономистов не выявил ни одного, кто согласился бы с его взглядами [21].

Однако «лафферизм» обоих вариантов трампономики (1.0 и 2.0) еще не характеризует эту экономическую политику как безусловно прорыночную или неоконсервативную. И дело не только в том, что одновременное увеличение бюджетного дефицита расходится с неоконсервативными убеждениями в сбалансированности государственных финансов. Радикальный сдвиг торговой политики администрации Трампа в сторону протекционизма (Дмитриев, 2020; Milovidov, Asker–zade, 2020) соответствует старинной доктрине стратегического государственного покровительства экономике, согласно которой, а не свободной торговле, богатые страны достигли процветания Reinert (2007).

Идентификация политической экономии Трампономики 2.0

Итак, экономическая экспертиза Трампономики 2.0, проведенная в рамках аксиоматики и модельных конструкций неоклассической экономической теории расширенного вида, включая как кейнсианские, так и либертарианские течения, не оставляет иного вывода, кроме как признания её популистской, авантюрной, неполноценной и, попросту, непрофессиональной. Экономисты академического мэйнстрима, за исключением таких маргинальных и необъективных прожектеров как вышеупомянутый А.Лаффер, не поддерживают Трампономику 2.0 еще больше, чем 1.0, и они по–своему правы, поскольку рассматривают США в рамках парадигмы устойчивого, поступательного развития рыночной экономики, иными словами, в рамках т.н. «равновесной парадигмы» экономической теории.

Данная парадигма рассматривает экономики развитых стран Запада, и США, в первую очередь, как управляемые законами рыночного саморегулирования, объективно стремящимися к сбалансированности основных пропорций макроэкономики. Равновесная парадигма не признает или не замечает наличие хронических неблагоприятных условий геоэкономического характера для экономик развитых стран, означающих устойчивую ситуацию неэквивалентного обмена между конкурирующими субъектами мирохозяйственного масштаба (странами или крупнейшими глобальными ТНК и их сетями). Отчасти эта «слепота» вызвана накопившимся «профессиональным кретинизмом» мэйнстрима, а отчасти внутренней лицемерной установкой не замечать применительно к современным реалиям тех методов ожесточенной международной конкуренции, которые процветали в эпоху первоначального накопления капитала, и которые использовались в практике неоколониализма в отношении развивающихся стран всю эпоху после окончания Второй мировой войны.

Методологическим продуктом мимоходного признания мэйнстримом существования иного теоретического (по сравнению с равновесной парадигмой) мира стало направление исследований под названием «Экономика развития», где разрабатывались проблемы, якобы, ускорения развития отсталых стран и подтягивания их к уровню развитых западных наций. При этом рецепты вхождения отсталых стран в клуб развитых формировались в рамках устоявшихся представлений равновесной парадигмы о благотворности рыночных институтов, макроэкономической стабилизации, международного разделения труда и кооперации, финансовой либерализации и прочих атрибутов теперь уже окончательно скомпрометированного Вашингтонского консенсуса.

Кстати, одним из немногих исключений из неоклассического подхода к Трампономике стала книга Усамы Баджвы («Trumponomics: How America's New Leader Can Shape Global Markets and Prosperity»), где автор рассматривает трансформацию глобального экономического дискурса, обусловленной принципом «Америка прежде всего», и оценивает последствия ключевых инициатив администрации Трампа как на внутреннем, так и на внешнем уровне. Автор приходит к выводу, что «трампономика» отражает попытку пересмотреть устоявшиеся подходы к глобальной торговле, однако долгосрочные последствия этого подхода остаются неопределенными.

На наш взгляд, Трампономика 2.0 с ее показательным отходом от экономических механизмов регулирования в пользу административных является окончательным подтверждением неадекватности и бесперспективности практических рекомендаций неоклассической «равновесной» парадигмы экономической науки. Объяснять с ее помощью современные экономические проблемы США стало невозможно, поскольку недавний экономический лидер мира не только потерял свое безусловное превосходство над быстрорастущими азиатскими экономиками во главе с Китаем, но и стал превращаться в объект колониальной экспансии с их стороны, например, на американском рынке солнечной энергии (Толкачев, 2024). США, все эти годы господства неоклассической теории и «равновесной» парадигмы теряли свою международную конкурентоспособность, постепенно превращаясь в отсталую страну как объект изучения той же «Экономики развития».

Поэтому, адекватная оценка Трампономики 2.0 возможна не в рамках «равновесной» парадигмы экономикс с его онтологией непрерывного и поступательного развития, а в формате политико–экономической «конкурентной» парадигмы, рассматривающей экономику как одного из объектов геоэкономического соперничества глобальных мирохозяйственных субъектов. Данная парадигма, сторонниками которой в разные эпохи были А.Смит, Ф.Лист, Дж.М.Кейнс, рассматривала проблему экономического развития не в непрерывном, а в дискретном измерении, т.е. допускала возникновение существенных геоэкономических преград, способных затормозить и даже повернуть вспять исторические процессы роста национальных экономик. Комплексы факторов политического, военного, природного характера, не входящие в предмет равновесной парадигмы, в рамках политико–экономического подхода являются не менее существенными, чем собственно экономические факторы роста. Конкурентная парадигма рассматривает национальное развитие, прежде всего, в разрезе взаимодействия с внешними геоэкономическими субъектами.

В США можно выделить пять таких отдельных политико–экономических школ «с разными взглядами на то, как Америка должна вписаться в мировую экономику и управлять своей собственной: глобальное либертарианство, прогрессивный локализм, национальный протекционизм, глобальный неолиберализм и национальный девелопментализм (табл. 3). Каждая из этих современных школ американской политической экономии имеет свое собственное видение хорошего общества, выраженное в ее собственном предпочтительном сочетании политик в отношении фирм, торговли и иммиграции» (Atkinson, Lind, с.165).

Таблица 3

Сравнительный анализ пяти ведущих политико–экономических направлений в современных США

Источник: составлено на основе статьи (Atkinson, Lind, 2019).

Глобальное либертарианство, является радикальной теорией космополитического индивидуализма, национальные границы для них нарушение свободы, как и тарифы, фиатные деньги и, конечно, все, что напоминает промышленную политику. Они выступают за неограниченную иммиграцию и свободную торговлю. Лидеры–основатели этого направления Фридрих фон Хайек, Людвиг фон Мизес и Лайонел Роббинс, приветствовали всемирное выравнивание заработной платы путем офшоринга и массовой иммиграции.

Прогрессивный локализм черпает свои философские и политэкономические основы в традициях джефферсоновского аграризма в американской политике. Этот подход абсолютизирует ценность экономики, в которой большинство граждан являются самостоятельными мелкими производителями. Однако распространение крупных промышленных отраслей массового производства и превращение большинства американцев в наемных рабочих превратило эту традицию в анахронизм более ста лет назад.

Глобальный неолиберализм прекрасно известен, чтобы на нем дополнительно останавливаться, его ключевые принципы мы упомянули в начале статьи.

Интеллектуальная традиция национального девелопментализма прослеживает свои истоки в меркантилизме, опирается на Фридриха Листа, оказавшего влияние на немецкую историческую школу экономики конца девятнадцатого века, которая, в свою очередь, оплодотворила американскую институциональную экономику начала двадцатого века (Торстейн Веблен и Джон Коммонс). Великий Йозеф Шумпетер, основоположник теории инноваций также соответствует этой традиции, которая в конце двадцатого века пережила ренессанс под названиями «эволюционная экономика» (Ричард Нельсон) и «инновационная экономика» (Роберт Д. Аткинсон).

Национальный протекционизм консервативного правого толка, лидером которого является Трамп, представляет собой соединение элементов трех политэкономических школ – национального протекционизма, либертарианства и девелопментализма, причем первое как доминирующее и третье направления используются для внешней, а второе для внутренней политики. Почитание тарифной защиты сближает Трампа с Президентами США конца XIX – начала XX века Мак–Кинли, Тафтом и Кулиджем, которые также считали тарифы ключевым инструментом национальной геоэкономической стратегии. Не случайно Трамп одним из первых указов распорядился осуществить переименование расположенной на Аляске горы Денали, вернув ей историческое название горы Мак–Кинли.

Национальный протекционизм, полагаясь на тарифы и иные силовые методы воздействия на глобальных конкурентов, все же недооценивает более тонкие и стратегически изощренные методы промышленной политики, направленные на опережающее развитие высокотехнологичных отраслей. Победы в конкуренции с Китаем и ЕС за долю мирового рынка в таких отраслях нельзя достичь путем прекращения всех глобальных цепочек поставок, ограничения торговли, сокращения высококвалифицированной иммиграции и сокращения роли государства как агента развития.

Тем не менее, национальный протекционизм Трампа в сложившейся геоэкономической ситуации является адекватной реакцией на необходимость произвести радикальную «перезагрузку» политико–экономических устоев американского общества и за счет перераспределения в пользу Америки ключевых геоэкономических факторов вырваться на новый виток мирохозяйственного развития. При этом накопившееся отставание США по некоторым параметрам от Китая и других геоэкономических конкурентов стало настолько значимым, что впору рассматривать эту ситуацию по аналогии с серединой XIX века, когда Америка приходилось решать задачи «догоняющей индустриализации».

Список источников

1. Богаевская О.В., Борисова А.Р., Давыдов А.А. [и др.]. Пандемия, протесты, протекционизм и президентские выборы в США в 2020 г. Анализ и прогноз // Журнал ИМЭМО РАН. 2021. № 1. С. 31–58. DOI: 10.20542/afij–2021–1–31–58.

2. Васильев В.С., Соколов М.М. Налоговые реформы Р.Рейгана и Д.Трампа: эволюция приоритетов // США и Канада: экономика, политика, культура. 2018. № 8. С. 5–25. DOI: 10.31857/s032120680000356–5.

3. Дмитриев С.С. Протекционистский вектор торговой политики администрации Трампа // Мировая экономика и международные отношения. 2020. № 64. С. 15–23. DOI: 10.20542/0131–2227–2020–64–2–15–23.

4. Иванов А.Л., Шустова И. Исследование деструктивной динамики экономической политики США в мировом хозяйстве // Экономические отношения. 2021. Т. 11. № 2. С. 335–354. DOI: 10.18334/eo.11.2.112021.

5. Иванченко И.С. Новый неомеркантилизм как вызов для глобализированной экономики // Вопросы экономики. 2021. № 9. С. 132–148. DOI: 10.32609/0042–8736–2021–9–132–148.

6. Каневский П. Трампономика 2.0: неолиберализм в протекционистской оболочке // Российский совет по международным делам. 2024. URL: https://russiancouncil.ru/analytics–and–comments/analytics/tramponomika–2–0–neoliberalizm–v–protektsionistskoy–obolochke/ (дата доступа 01.12.2024).

7. Лебедева Л.Ф. Социальные ориентиры администрации Д. Трампа и их восприятие в американском обществе // США & Канада: экономика, политика, культура. 2020. № 6. С. 5–19. DOI: 10.31857/s268667300009767–3.

8. Супян В. Экономическая модель Трампа: итоги и перспективы // Мировая экономика и международные отношения. 2020. Т. 64. № 7. С. 34–42. DOI: 10.20542/0131–2227–2020–64–7–34–42.

9. Толкачев С.А. Промышленная политика и решоринг: байденомика сменяет трампономику // США и Канада: экономика, политика, культура. 2022. № 1. С. 21–38.

10. Толкачев С.А. Промышленная политика «байденомики» в период смены технологического и мирохозяйственного укладов // Экономическое возрождение России. 2023. № 4. С. 21–41.

11. Толкачев С.А. Американо–китайское соперничество на рынке солнечной энергии США // Мировая экономика и мировые финансы. 2024. Т. 3. № 4. С. 5–13.

12. Торкановский Е.П. Автаркия 2.0: глобальная экологическая повестка, пандемия COVID–19 и новая нормальность // Экономические отношения. 2020. Т. 10. № 3. С. 663–682. DOI: 10.18334/eo.10.3.110600.

13. Чудинова К. О. Влияние политики Д. Трампа на международную торговлю // Международная торговля и торговая политика. 2019. № 3. С. 65–82. DOI: 10.21686/2410–7395–2019–3–65–82.

14. Шаклеина Т. Дональд Трамп и «новый популизм» в Америке // Полис. Политические исследования. 2021. № 5. С. 176–183. DOI: 10.17976/jpps/2021.05.12.

15. Aglietta M., Coudert V. Trump and the Dollar in the Reflection of History. CEPII Policy Brief. 2017. URL: https://EconPapers.repec.org/RePEc:cii:cepipb:2017–17 (дата обращения: 10.12.2024).

16. Atkinson R. D., Lind M. National Developmentalism: From Forgotten Tradition to New Consensus. American Affairs. 2019;3(2):165–191.

17. Bensaidani A., Baudchon H. Les États–Unis, fer de lance de l’économie mondiale. Questions internationales. 2024;2(124):57–66. DOI: 10.3917/quin.124.0057.

18. Bhattacharya A. Economic Integration or Trumponomics: The Choice is a Big Question for Developing Economies. Das R. C. (Ed.) Global Tariff War: Economic, Political and Social Implications. Leeds: Emerald Publishing Limited. 2021:271–279. DOI: 10.1108/978–1–80071–314–720211021.

19. Cascaldi–Garcia D., Oh H. Global Implications of Brighter U.S. Productivity Prospects. FEDS Notes. Washington: Board of Governors of the Federal Reserve System. 2024. DOI: 10.17016/2380–7172.3559.

20. Chaput C. Trumponomics, Neoliberal Branding, and the Rhetorical Circulation of Affect. Advances in the History of Rhetoric. 2018; 21:194–209. DOI: 10.1080/15362426.2018.1474051.

21. Clausing K.A., Lovely M.E. Why Trump’s Tariff Proposals Would Harm Working Americans. SSRN Electronic Journal. 2024. DOI: 10.2139/ssrn.4834397.

22. Epstein G. Trumponomics: Should We Just Say “No”? Challenge. 2017;60(2):104–121. DOI: 10.1080/05775132.2017.1279901.

23. Evans O. The effects of US–China trade war and Trumponomics. MPRA Paper. University Library of Munich, Germany. 2019. URL: https://EconPapers.repec.org/RePEc:pra:mprapa:93682 (дата обращения: 10.12.2024).

24. Ferguson T., Storm S. Trump versus Biden: The Macroeconomics of the Second Coming. Institute for New Economic Thinking Working Paper Series. 2024(221). URL: https://ssrn.com/abstract=4834901 (дата обращения: 20.12.2024).

25. Garrett T. Migration Policy in the Era of Trumpism and Media Spectacle: What a 2024 Trump [or other] Presidency Could Mean for Mexico–U.S. Relations. Norteamérica. 2024;19(1). DOI: 10.22201/cisan.24487228e.2024.1.658.

26. Jakupec V. Trumponomics: From Foreign Trade to Foreign Aid. Leibniz Online. 2017(25):1–12. DOI: 10.1007/978–3–319–72748–6_4.

27. Komlos J. Reaganomics: una línea divisorial. Tiempo & Economía. 2019;6(1):47–76. DOI: 10.21789/24222704.1409.

28. Madrick J. Letter from the Editor. Challenge. 2017;60(2):101–103. DOI: 10.1080/05775132.2017.1300483.

29. Marshall R.S. Comments on the Institutionalist View of Reaganomics. Journal of Economic Issues. 1983(17):503–506. DOI: 10.1080/00213624.1983.11504134.

30. McKibbin W., Stoeckel A.B. Some Global Effects of President Trump's Economic Program. PSN: Economic Effects of Globalization. 2017. URL: https://cama.crawford.anu.edu.au/sites/default/files/publication/cama_crawford_anu_edu_au/2017–10/53_2017_mckibbin_stoeckel_v1.pdf (дата обращения: 01.12.2024).

31. Milovidov V.D., Asker–zade N. V. Protectionism 2.0: New Reality in the Age of Globalisation. World Economy and International Relations. 2020(64):37–45. DOI: 10.20542/0131–2227–2020–64–8–37–45.

32. Moore S., Laffer A.B. Trumponomics: Inside the America First Plan to Revive Our Economy. All Points Books. 2018:304.

33. Odonkor B., Kaggwa S., Uwaoma P.U., Hassan A.O., Farayola O.A. A review of advanced accounting techniques in us economic resilience. Finance & Accounting Research Journal. 2024;6(1). DOI: 10.51594/farj.v6i1.722.

34. Reinert E.S. How Rich Countries Got Rich ... and Why Poor Countries Stay Poor. Constable. 2007.

35. Sanusi G. Reaganomics And Trumponomics: A Comparative Analysis Of Two US Presidents’ Economic Policies. Edition: Large Print, May 25, 2024

36. Schoenbaum T. Bidonomics Versus Maganomics: Pick Your Poison. Journal of World Trade. 2024;58(5):701–725. DOI: 10.54648/trad2024036.

37. Snyder R. S. Realist or Just Anti–Liberal? Trump's Foreign Policy in Retrospect. International Journal. 2024;79:79–95. DOI: 10.1177/00207020241234245.

38. Sweet R. US: New year ushers in some reasons for cautious optimism. Economic Outlook. 2024;48(1):43–47. DOI: 10.1111/1468–0319.12736.

39. Tóth S. Title 42 and the Impact on Asylum Seekers: Exploring the Effects of its Termination and its Changes on the US Immigration System. Essays of Faculty of Law University of Pécs, Yearbook of 2023. 2023 DOI: 10.15170/studia.2024.01.14.

40. Xiao L. New Supply Side Economics: The Structural Reform on Supply Side and Sustainable Growth. Truth and Wisdom Press and Springer Nature Singapore Pte Ltd. 2017. DOI: 10.1007/978–981–10–4639–1.