Похоже, что Россия принадлежит к тем странам, в которых чрезвычайно живучи различные экономические стереотипы, догмы и мифы. К числу последних, несомненно, следует отнести и расхожее представление о роли малого предпринимательства для отечественной экономики.

Считается, что малые экономические структуры имеют большое значение с точки зрения создания рабочих мест и поддержания рынка в работоспособном состоянии. Кроме того, малые предприятия воспринимаются в качестве символа производственной мобильности, рыночной гибкости и инновационной восприимчивости. Отсюда вытекает вполне естественный вывод о позитивной роли института малого предпринимательства, который, следовательно, необходимо всячески поддерживать и развивать.

Однако, так ли уж все просто? И какова специфика малого бизнеса в российской экономике, которую Клиффорд Гэдди (Clifford G.Gaddy) и Барри Айкис (Barry W.Ickes) совершенно справедливо называют виртуальной?

Ответы на эти и другие вопросы будут предметом рассмотрения данной статьи.

Функции и задачи малого бизнеса

Прежде, чем рассматривать закономерности развития малого предпринимательства в России, резюмируем те ожидания, которые на него возлагались, а, следовательно, и те функции, которые оно должно было выполнять.

Среди задач, которые призван был решить малый бизнес, можно выделить следующие:

1. Удовлетворение потребностей населения и народного хозяйства в насыщении рынка определенными товарами и услугами. Исходной посылкой данного тезиса является тот факт, что малый бизнес оперативно откликается на простейшие текущие потребности населения.

2. Создание экономической среды, способствующей формированию рыночных отношений и конкуренции. В данном случае подразумевается простая закономерность: чем больше хозяйственных субъектов, тем сильней конкуренция между ними.

3. Решение проблемы занятости и самозанятости. В ряде случаев малые структуры снижают проблему безработицы при масштабной реорганизации производства.

4. Содействие экономическому росту. Считается, что малые предприятия облегчают выход экономики из кризиса, оживляют деловую активность, придают необходимую гибкость механизму согласования спроса и предложения на товарном рынке.

5. Активизация инновационной деятельности за счет высокого уровня нововведений на малых предприятиях. Из-за отсутствия сложной системы управления на малых предприятиях практически отсутствует бюрократия, что приводит к росту их рыночной маневренности.

6. Содействие процессу формирования среднего класса. Основой стабильности любого цивилизованного общества является так называемый средний класс, составляющий, как правило, до 50% гражданского общества. Считается, что наиболее прогрессивной и динамичной частью среднего класса являются предприниматели и работники сферы малого бизнеса.

Дальнейший анализ деятельности малых предприятий следует рассматривать сквозь призму тех целей, ради которых они, собственно говоря, и создавались.

Масштабы, эффективность и этапы становления малого предпринимательства в России

Прежде, чем переходить к обсуждению роли и перспектив малого предпринимательства в России, выясним основные закономерности его развития. Для этого проанализируем имеющиеся данные и попытаемся нарисовать объективную картину явления.

Говоря о масштабах участия малого бизнеса в экономике России, можно констатировать, что оно было все эти годы не столь значительным, как это принято считать. Так, в среднем за 1991–1997гг. соответствующий коэффициент участия составлял всего лишь 10,9% (среднеарифметическое долей занятости и выпуска малых предприятий). Производственной кульминации малый бизнес достиг в 1993г., когда на его долю приходилось 15,5% всего народнохозяйственного выпуска; в 1994г. максимальной отметки достигло число малых структур – почти 900 тыс.; кадровый апогей пришелся на 1995г., когда на малых предприятиях было сконцентрировано почти 9 млн.чел., то есть 13,4% всех занятых страны (табл.1 и 2). [1]

Таблица 1. Абсолютные показатели участия малых предприятий в российской экономике

Таблица 2. Относительные показатели участия малых предприятий в российской экономике

Таким образом, можно сказать, что период 1993–1995 гг. в России прошел под знаком малого предпринимательства. Однако даже эти цифры представляются по крайней мере весьма скромными. Так, например, в 1990–1992гг. в США 20 млн. малых предприятий создавали более 60% ВНП, а за период 1976–1990гг. ими было создано 4.1 млн. рабочих мест, что обеспечило 65% их прироста в стране [1]; в Японии в эти же годы на долю 6,9 млн. малых и средних структур приходилось 65–70% ВНП; в Германии более 99% всех предприятий относится к малым и средним, которые аккумулируют 2/3 всех занятых и производят более половины национального дохода в частном секторе. Применительно к азиатско–тихоокеанскому региону значимость малого бизнеса еще более наглядна. Так, доля рабочей силы на малых и средних предприятиях в несельскохозяйственном секторе этих стран такова: Китай – 84,3%, Индонезия – 79,2, Республика Корея – 78,5, Таиланд – 73,8, Мексика – 58,5 [2]. Несмотря на условность подобных сопоставлений, совершенно ясно, что даже в период своего расцвета масштабы малого бизнеса в России явно не дотягивали до международного стандарта. Сказанное хорошо иллюстрирует доминирующую в российской общественности переоценку роли малого предпринимательства.

Тот факт, что наибольший размах деятельности малых структур пришелся на 1993–1995 гг. уже сам по себе является примечательным. Дело в том, что для многих процессов в российской экономике переходного периода было характерно наличие “переходных дуг”, то есть динамика многих долевых показателей имела параболический рисунок [3]. Аналогичные закономерности действовали и в сфере малого бизнеса (см. табл.2).

Сопоставление различных показателей позволяет уяснить некоторые особенности в развитии института малого предпринимательства в России. Так, например, из табл.2 видно, что малые предприятия, стихийно обрушившиеся на российскую экономику, уже к 1992 г. заполнили ее почти до отказа. В этот период в России сформировалась “островная” экономика, когда немногочисленные крупные производственные объекты “плавали” среди массы мелких предприятий. Надо сказать, что последние своим появлением положили начало нового этапа в развитии российской экономики, характеризующегося дроблением предприятий–гигантов (подробнее об этом ниже). Результатом такой экспансии со стороны малых структур явилось то, что уже в следующем году они дали максимальный производственный эффект, на который только были способны – почти 1/6 часть всего валового продукта страны. Хотя после 1993 г. производственный потенциал малых предприятий пошел на спад их ресурсный (прежде всего кадровый) потенциал по инерции возрастал еще на протяжении двух лет, после чего также пошел на спад. Таким образом, в 1995 г. произошел окончательный перелом в развитии малого предпринимательства, когда оно по всем показателям покатилось назад. Образно говоря, с 1996 г. в России началась эпоха заката малого бизнеса.

На наш взгляд, основной причиной развала института малого предпринимательства явилось завершение большой приватизации, процесса первоначального накопления капитала и мобилизации финансовых средств на крупных предприятиях [4]. В этот же период на рынок выходят финансово–промышленные группы, конкурировать с которыми малые предприятия оказались просто не в состоянии. Разумеется, давление на малые предприятия со стороны крупного бизнеса пошло значительно раньше, однако окончательный результат проявился лишь в 1995–1996 гг.

В этой связи данные табл.3 вскрывают ряд чрезвычайно интересных закономерностей в развитии института малого предпринимательства.

Таблица 3. Показатели относительной производительности труда различных сегментов в российской экономике

Во-первых, относительная производительность труда малых предприятий на протяжении всех 7 лет имела устойчивую тенденцию к уменьшению.

Во-вторых, этот период разбивается на два субпериода: первый – 1991–1993 гг. – характеризовался более высокой производительностью труда, чем у остальной части экономики, второй – 1994–1997 гг. – более низкой. Таким образом, малые структуры только в первые 3 года своего существования выступали в качестве авангардного блока экономической эффективности и уже только по одной этой причине оправдывали свое существование. Однако на втором отрезке пути средние и крупные производственные структуры попросту задавили малые предприятия и тем самым поставили под сомнение сам смысл их существования.

Похоже, что малые предприятия уже сыграли свою роль в российской экономике и в дальнейшем уже не смогут доказать свое право на какое-то особое положение. Так, если в 1991 г. они были в 1,6 раза эффективнее прочих экономических объектов, то в 1997 г. они уже отставали по этому показателю в 1,4 раза, то есть за 6 лет их относительная производительность труда снизилась в 2 раза. Возникает логичный вопрос: кому, кроме их руководителей и работников, нужны такие предприятия? Фактически производственные структуры малого бизнеса уже на протяжении 5 лет тянут российскую экономику вниз.

Карликовость отечественных предприятий – характерная черта российской экономики переходного периода

Заметно изменился за 1991–1997 гг. и облик малых предприятий. Генеральной линией таких изменений стало то, что малые структуры становились все более малыми. Так, например, за 6 лет их средний размер уменьшился почти в 3 раза (табл.4). Не удивительно, что столь мелкие, а следовательно, слабые экономические структуры не смогли удержать свои позиции в ужесточившейся с 1995 г. конкурентной среде. Главное же здесь состоит в том, что идеологическая поддержка малого предпринимательства на всех уровнях управления и более выгодное экономические положение малых структур (прежде всего в смысле их самостоятельности) на начальном этапе экономических реформ фактически спровоцировали распыление производственного потенциала страны и послужило началом дробления крупных предприятий. Наметившаяся тенденция постепенно приняла системный характер и продолжается до сих пор.

Таблица 4. Размер народнохозяйственных объектов в российской экономике

По-видимому, для любой экономики характерно наличие экономического цикла “слияние предприятий – дробление предприятий”. Основная проблема в управлении этим циклом состоит в том, чтобы вовремя перейти от одной фазы к другой. На наш взгляд, можно утверждать, что российская система государственного регулирования не справилась с этой задачей. Поясним сказанное.

Тотальная гигантомания предприятий, характерная для советской плановой экономики, завела страну в явный тупик еще в начале 80-х годов. Переход к более гибким хозяйственным формам был необходим и неизбежен. Развитие кооперативов и малых предприятий по сути дела было первым шагом в этом направлении. Однако, начавшись, этот процесс довольно быстро стал неконтролируемым. В результате только за 1991–1997 гг. размер среднестатистического российского предприятия уменьшился почти в 10 раз, а средних и крупных предприятий – в 38,3 раза. За это время произошло постепенное размывание различий между малыми и прочими экономическими структурами. Так, например, в 1991 г. малые предприятия были в 11 раз меньше среднестатистического предприятия и почти в 60 раз меньше средних и крупных объектов, в то время как в 1997 г. аналогичные показатели составили соответственно 3,4 и 4,5 раза.

К настоящему моменту общепринятых критериев отнесения предприятий к разряду малых не существует. Тем не менее по наиболее приемлемой классификации, предложенной ОЭСР и используемой МОТ, предприятия с занятостью до 19 человек включительно относятся к группе мельчайших (очень малых); до 99 человек – малых; от 100 до 499 – средних; 500 и выше – крупных [2]. Исходя из приведенных стандартов и зафиксированного среднего размера российских малых предприятий (табл.4) вытекает, что отечественный малый бизнес наполнен мельчайшими хозяйственными структурами, а среднестатистическое российское предприятие относится к разряду малых с явной тенденцией его перехода в группу мельчайших. Таким образом, в российской экономике сформировался очередной перекос в сторону измельчения производственных объектов.

В настоящее время вторая фаза экономического цикла “слияние предприятий – дробление предприятий” продолжается, хотя уже стала совершенно очевидной необходимость разворота в обратную сторону. Данный факт является классическим проявлением повышенной инерционности, традиционно присущей российской экономике. Если тенденция дробления российских производственных объектов сохранится на уровне 1995–1997гг., то уже к 2000г. среднестатистическое предприятие страны попадет в группу мельчайших, что, на наш взгляд, просто абсурдно.

Итак, главным итогом происшедших сдвигов является формирование экономики малых структур (табл.4). Фактически мы пришли к ситуации 1992г., а именно: опять сложилась “островная” экономика, в которой незначительное число крупных производственных объектов погружено в среду производственных карликов. На наш взгляд, такая экономика, во-первых, неконкурентоспособна на мировом рынке, а, во-вторых, совершенно противоестественна для такой крупной страны, как Россия. Понятно, что значение малого предпринимательства в такой обстановке если и не полностью, то в значительной мере нивелируется. По-видимому, не будет преувеличением следующее утверждение: активная дезинтеграция российских хозяйственных объектов, в наиболее полной мере проявившаяся с 1993 г., практически полностью обесценила институт малого предпринимательства.

Влияние малого бизнеса на темпы производственного спада

Выше мы попытались рассмотреть функционирование малых предприятий как изнутри (их сравнительная эффективность, средний размер), так и извне (масштабы явления, общая экономическая среда). Продолжая раскрывать значение малого бизнеса для российской экономики, в данном разделе статьи мы покажем, как влияли тенденции расширения (сужения) сферы малого предпринимательства на темпы производственного спада. Несмотря на его очевидную важность, данный аспект деятельности малых предприятий до сих пор не изучен.

Для того, чтобы оценить тенденции реструктуризации российской экономики с точки зрения малого бизнеса, воспользуемся следующей формулой:

                                                                                         (1)

где y – среднегодовой темп прироста валового выпуска страны; Ω – темп прироста валового выпуска, обусловленный сдвигами в структуре занятости; ω – темп прироста валового выпуска, обусловленный прочими факторами.

Показатель Ω рассчитывается по формуле:

                                                  (2)

где s – доля занятых на малых предприятиях; q – доля выпуска малых предприятий; Δs – изменение секторальной структуры занятости страны в течение года. Исходные данные для оценки структурного эффекта Ω даны в табл.2; итоговые результаты расчетов приведены в табл.5.

Таблица 5. Влияние малых предприятий на макроэкономическую динамику производства

Анализ табл.5 показывает, что сдвиги в занятости малых предприятий, за исключением периода 1994–1995 гг., оказывали позитивное влияние на темпы экономического роста. Таким образом, справедливость требует признать, что малое предпринимательство служило амортизатором производственного кризиса в России.

Весьма примечательным аспектом указанного влияния является следующий факт: период 1994–1995 гг., когда сдвиги в относительных масштабах малого предпринимательства усиливали экономический кризис, разделяет весь анализируемый период на две части. Первый интервал – 1991–1994 гг. – характеризуется тем, что позитивное влияние малых предприятий в этот период было вызвано ростом доли занятых на них; на втором интервале – 1995–1997 гг. – аналогичный положительный вклад малого бизнеса был обусловлен прямо противоположной тенденцией – уменьшением доли занятых в этой сфере (см. табл.2).

Таким образом, с точки зрения развития малого предпринимательства российская экономика продемонстрировала редкую для нее гибкость: сектор малого бизнеса расширялся до тех пор, пока это было эффективно с точки зрения роста общественного производства; как только ситуация изменилась (негативное влияние малого бизнеса длилось всего лишь один год!) данный сектор начал коллапсировать. В этом смысле постепенный уход малых предприятий с арены “большой экономики” представляется вполне логичным и целесообразным.

Говоря о масштабах структурного воздействия малого предпринимательства на глубину экономического кризиса, следует признать, что это воздействие, разумеется, не было определяющим. Более того, учитывая размах производственного спада, эффект от малого бизнеса был практически не ощутим – в среднем за 1991–1994 гг. и 1995–1997 гг. малые предприятия “сбивали” отрицательные темпы прироста менее, чем на 8% от их зарегистрированной величины. Хотя и эту цифру нельзя сбрасывать со счета, все же этого было явно недостаточно для запуска антикризисного механизма рыночной саморегуляции.

Практически все 90-е годы прошли под знаком непрерывных дискуссий, а, порой, и заведомых спекуляций в отношении малого предпринимательства.

Рассмотрим некоторые из них.

Информационные спекуляции

До сих пор широкой общественности постоянно навязывается мнение о большой роли малых предприятий, которая зачастую подкрепляется соответствующими цифрами. Однако, как было показано выше, ситуация здесь весьма неоднозначная. Главное же заключается в другом: полной и достоверной информации о деятельности малых предприятий не существует.

Основная роль в дезинформировании и запутывании общественности и специалистов принадлежит Госкомстату России. Так, например, в настоящее время применительно к малым предприятиям отсутствуют динамические ряды даже по ключевым экономическим показателям. Достаточно указать, что при оценке конечных результатов деятельности малых структур Госкомстат России для разных лет использовал такие показатели, как выручка от реализации, объем производства, выпуск. В трактовке Госкомстата эти показатели в количественном плане сильно различаются, что приводит к формированию “рваной” информационной базы и дает пищу для различных субъективных толкований, выводов и спекуляций.

Аналогичная ситуация характерна для показателя объема капиталовложений малых предприятий, который оценивался Госкомстатом только для 1994 и 1995гг.; ни до, ни после подобный показатель в официальной отчетности не фигурировал.

Помимо этого периодически пересматривались критерии отнесения предприятий к разряду малых, что также приводило к несопоставимости основных экономических показателей их деятельности. Так, например, до 1995г. к разряду малых предприятий относились предприятия с численностью занятых: в промышленности и строительстве – до 200 чел.; в науке и научном обслуживании – до 100 чел.; в прочих отраслях производственной сферы – до 50 чел.; в прочих отраслях непроизводственной сферы – до 15 чел. Начиная с 1995г., действовала иная классификация – к малым предприятиям относятся структуры, со среднесписочной численностью работников: в промышленности, строительстве и транспорте – до 100 чел.; в сельском хозяйстве и научно-технической сфере – до 60 чел.; в розничной торговле и бытовом обслуживании – до 30 чел.; в оптовой торговле и прочих отраслях – до 50 чел.

К сказанному следует добавить, что даже та информация, которая имеется и является сопоставимой, как правило, оказывается настолько странной, что невольно заставляет усомниться в ее корректности и достоверности. Так, например, если воспользоваться официальной отчетностью Госкомстата России, то динамика доли продукции малых предприятий в 1991–1993гг. оказывается следующей: 13,3%; 7,3%; 15,5%. В эти же годы удельный вес занятых на малых предприятиях имеет ровную тенденцию к росту (табл.2).  Но тогда возникает вопрос: каким образом мог возникнуть такой 2-кратный производственный спад между 1991 и 1993гг.?

Идеологические предрассудки

Первым идеологическим предрассудком в отношении малых предприятий, о котором хотелось бы упомянуть, является представление об их высокой экономической эффективности. Выше было показано (табл.3), что это не так.

Второй предрассудок гласит, что малые предприятия обладают повышенной инновационной восприимчивостью, быстро внедряя все технологические и организационные новшества. Кроме того, малые структуры выступают в качестве серьезного источника занятости и производства ВВП. Однако это тоже не совсем верно. Так, например, в США на долю 100 крупнейших корпораций приходится 60% ВНП, 45% всей рабочей силы и свыше 90% всех НИР и НИОКР [5, с.7]. Здесь следует особо подчеркнуть научно-технический и инновационный потенциал крупных предприятий. Так, в США и Великобритании в компаниях с числом занятых свыше 10 тыс. человек проводится 80% всех НИОКР; в Японии крупные фирмы с капиталом более 1 млрд. иен осуществляют 86% НИОКР; в ФРГ систематические исследования в частном секторе велись также в основном крупными компаниями [5]. Данные факты представляются вполне естественными, так как малые структуры, во-первых, практически не нуждаются в НИР, а, во-вторых, не имеют средств на их проведение. Таким образом, именно предприятия-гиганты определяют лицо национальной экономики; малые структуры являются лишь придатком экономического фундамента, закладываемого крупными компаниями.

Третья идеологическая спекуляция состоит в замалчивании низких инвестиционных возможностей малых предприятий. Так, например, доля инвестиций российских малых предприятий в общем объеме капиталовложений страны в 1994 и 1995гг. составляли 6,3% и 10,5%, соответственно [6]. Данные цифры существенно ниже долевых оценок занятости и выпуска малых предприятий за аналогичные годы (табл.2). По данным показателям хорошо просматривается следующая система приоритетов в деятельности малых предприятий: на первом месте стоит проблема обеспечения занятости и самозанятости; на втором – оперативное заполнение рыночных ниш продуктами своей деятельности; на последнем – инвестиционная деятельность.

Выявленная закономерность особенно ярко проявляется на малых предприятиях частной формы собственности. Так, например, с 1994 по 1995гг. доля частных структур в общей массе капиталовложений малых предприятий уменьшилась с 58,2 до 56,4%. Еще более остро складывалась ситуация в конкретных отраслях: в промышленности аналогичный показатель сократился с 55,1 до 48,3%, в строительстве – с 55,3 до 49,5%, в торговле и общественном питании – с 83,1 до 77,9%, в общей коммерческой деятельности по обеспечению функционирования рынка – с 84,5 до 71,6%, в науке и научном обслуживании – с 82,7 до 46,2%. Таким образом, частные малые предприятия постепенно все больше самоустраняются от инвестиционной деятельности. На практике проблема усугубляется еще и тем, что малые предприятия не в состоянии осуществлять масштабные инвестиционные программы и проекты и те капиталовложения, которые ими все же производятся, направлены в основном на покупку не слишком дорогих основных средств (компьютеры, множительная техника, средства связи и т.п.).

Из сказанного ясно, что чрезмерный рост числа малых предприятий с макроэкономической точки зрения означает инвестиционный тупик.

Организационно–институциональные спекуляции

Ложные представления о значимости малого бизнеса позволили создать в России специфические учреждения–паразиты, среди которых можно назвать прежде всего Федеральный фонд поддержки малого предпринимательства (ФФПМП) и Государственный комитет Российской Федерации по поддержке и развитию малого предпринимательства (ГКПРМП). В свою очередь лица, заинтересованные в существовании таких учреждений, всячески поддерживают миф о необходимости помощи малым предприятиям.

На деле ни ФФПМП, ни ГКПРМП не оказывали никакой реальной поддержки малому бизнесу и лишь использовались соответствующими контингентами лиц для перелива государственных средств. Нам представляется данный факт недопустимым по целому ряду причин.

Во-первых, перераспределение средств через ФФПМП не имеет под собой никакого объективного обоснования, проводится волюнтаристски и лишь способствует неэффективной растрате аккумулированных в нем денежных средств. Кроме того, такой подход даже при идеальной постановке дела стимулирует иждивенческие наклонности в предпринимательской среде. Видимо, не случайно, что в последнее время среди функций ФФПМП, заключающихся в кредитовании, консультировании малого бизнеса и выдаче гарантий, все больший крен происходит в сторону последней функции.

Во-вторых, ФФПМП и ГКПРМП “живут” в основном за счет бюджетных средств, что совершенно недопустимо в условиях жесткого финансового кризиса. Так, обе эти структуры являются заказчиками Федеральной программы поддержки малого предпринимательства. Финансирование разработки программы осуществляется ФФПМП, который сам финансируется за счет 5% отчислений от доходов, полученных от приватизации государственной собственности. В связи с этим представляется вполне логичным расформирование ГКПРМП в конце 1998г.

В-третьих, малые предприятия должны действовать по единым правилам в равных с остальными экономическими структурами условиях. При необходимости действующая нормативно-правовая база, разумеется, может корректироваться с учетом интересов малого бизнеса, однако делаться это должно в общем порядке органами исполнительной и законодательной власти; создания для этих целей специального комитета не требуется. Примером тому могут служить принятые в 1995г. федеральный закон “О государственной поддержке малого предпринимательства в Российской Федерации” и закон г.Москвы “Об основах малого предпринимательства в г.Москве”.

Регулятивно–правовые спекуляции

Представления о том, что малый бизнес, с одной стороны, очень нужен, а с другой – очень слаб и уязвим, логичным образом приводят к различного рода попыткам сформировать такую нормативно–правовую базу, которая содержала бы в себе льготы в отношении малых предприятий. К числу таких льгот можно отнести ускоренную амортизацию основных средств. Другим серьезным послаблением малому бизнесу является федеральный закон “Об упрощенной системе налогообложения, учета и отчетности для субъектов малого предпринимательства”, принятый в 1995г. Имеется и ряд более “мелких” льгот.

Отдельного разговора заслуживает предполагаемое введение так называемого вмененного налога. На первый взгляд, такой управленческий ход лежит в общем русле облегчения жизни малым предприятиям и кажется вполне логичным и прогрессивным. Однако здесь, на наш взгляд, следует иметь в виду, что налоговая система выполняет не только чисто фискальную, но и регулирующую функцию. Причем фискальное регулирование всегда направлено на широкий спектр экономических отношений, что достигается за счет множественности налогов, каждый из которых “отвечает” за свой участок общественной жизни. Манипулируя этими налогами (прежде всего их ставками), государство может “зажимать” нежелательные явления и, наоборот, инициировать приоритетные и перспективные сферы деятельности. Благодаря множественности налогов государство может стимулировать различные процессы и в рамках одного производственного процесса (ресурсосбережение, ограничение загрязнения окружающей среды и т.д.). Замена всех фискальных инструментов на один вмененный налог по существу означает, что государство тем самым сознательно лишает себя рычагов воздействия на малый бизнес. Следовательно, при такой системе налогообложения малое предпринимательство выходит из-под контроля государства и отправляется в “свободное плавание”. На наш взгляд, такой подход является в корне порочным и не имеет под собой серьезных теоретических обоснований.

Генезис малого бизнеса и его связь с теневой экономикой

Говоря о российском малом бизнесе, нельзя не сказать о его неразрывной связи с теневым сектором экономики. Фактически с самого начала реформ малые предприятия создавались под “крышей” крупных структур с целью перелива финансовых средств. Такой подход развязывал руки предпринимателям и снимал некоторые ограничения, присущие государственным предприятиям. Таким образом, российский малый бизнес изначально служил для “отмывания” денег, попадая тем самым в разряд теневого сектора и способствуя становлению “виртуальной” экономики.

Прошедшие годы мало что изменили в этом отношении. Так, например, на 1 августа 1997г. в Подмосковье зарегистрировано 120 тыс. ларьков, две трети оборота которых государством не контролируется; 75% подмосковных коммерческих фирм, относящихся в основном к малым предприятиям, так или иначе связаны с криминалом [2]. Ситуация обостряется еще и тем, что сами малые предприятия концентрируются в основном в торговле и общественном питании, где доля наличных расчетов традиционно велика, а, следовательно, велика доля теневого оборота.

Сказанное подводит к выводу, что практически все статистические данные о деятельности малых предприятий являются либо системно завышенными, либо системно заниженными. Простая логика подсказывает, что объемные показатели малого бизнеса, приведенные в табл.1–2, на практике по всей вероятности несколько выше. Однако, учитывая порядок исходных цифр и тот факт, что теневые сделки совершаются также средним и крупным бизнесом, то даже при соответствующей корректировке долевых показателей общая картина вряд ли принципиально изменится.

Учет специфики малого бизнеса (в том числе теневой) вносит свои поправки и в интерпретацию некоторых цифр и фактов. Так, например, в январе–сентябре 1997г. доля убыточных предприятий среди малых предприятий была существенно ниже, чем у крупных, а именно: в промышленности – 26,6% против 47,2%, в строительстве – 19,2% против 41,0%, на транспорте – 18,6% против 59,4%. Однако это не означает, что малые структуры работали лучше больших, являясь более рентабельными. Данный парадокс, на наш взгляд, объясняется тем фактом, что малые структуры менее устойчивы и не могут долгое время находиться в состоянии банкротства в отличие от крупных объектов, которые способны надолго “зависать” в неплатежеспособном состоянии. Это связано также и с тем фактом, что ликвидация крупного предприятия–банкрота в настоящее время чрезвычайно затруднена, в то время как разорившиеся мелкие структуры, пользуясь современным бухгалтерским жаргоном, попросту “зарываются”, то есть перепродаются третьим лицам с последующей перерегистрацией.

Перспективы развития малого бизнеса в России

Проведенный анализ позволяет не только лучше понять современное состояние малого предпринимательства в России, но и более реалистично взглянуть на перспективы его развития. В частности, по прогнозам некоторых специалистов малые и средние предприятия в России к концу 20 века будут создавать 30–40% отечественного ВВП, а на следующем витке развития 50–60%; численность занятых на них будет достигать 40–45 млн. чел. [7]. Сейчас стало уже совершенно очевидно, что такие прогнозы не имеют под собой никакой почвы (разумеется, если не предполагать, что все указанные эффекты обеспечит средний бизнес).

По-видимому, следует признать, что Россия не относится к числу тех стран, в которых малый бизнес легко приживается и эффективно функционирует. Фактически бурное развитие института малого предпринимательства в России в начале 90-х годов представляло собой естественную реакцию экономики на предшествующий период однобокой производственной гигантомании. В настоящее время такого противостояния уже не существует, в связи с чем произошла сильная девальвация малого предпринимательства как такового. Кроме того, практически полностью завершен процесс первоначального накопления капитала, который во многом стимулировался и поддерживался малым бизнесом.

Полностью исчерпали себя еще два процесса, которые могли бы придать дополнительный импульс малому предпринимательству. Первый из них связан с государственной поддержкой малого бизнеса. Опыт показал, что, несмотря на увеличение такой поддержки, создание малых предприятий после 1993г. резко замедлилось, а с 1995г., вообще, сократилось. Причина такой динамики лежит в факте насыщения и переполнения тех сегментов экономики, которые позволяли малым предприятиям на раннем этапе своего существования работать с высокой финансовой отдачей (посреднические услуги, торговля и т.п.). В подобных условиях исчерпания естественных рыночных ниш для малого предпринимательства государство оказывается не в силах сдвинуть его в ту или иную сторону без ущерба для остальной части экономики.

Второй процесс, пришедший к затуханию, является формирование среднего класса. Именно здесь роль малого бизнеса казалась особенно важной. Однако и эту задачу малый бизнес в целом не выполнил. По данному вопросу следует указать два момента. Во-первых, расслоение общества в прошедшее десятилетие постоянно усиливалось, несмотря на развитие малых форм предпринимательства. Во-вторых, похоже, что в России выравнивание жизненного уровня населения вообще не связано с распространением малого бизнеса. Решающую роль здесь играет факт упорядочения дел в сфере оплаты труда, независимо от формы собственности и размера предприятия.

Таким образом, в настоящее время из-под малого предпринимательства просто–напросто выбита почва, которая позволила бы ему в дальнейшем проявить себя в полной мере. Но тогда возникает правомерный вопрос: на что же может рассчитывать малое предпринимательство в России и каково его место в экономике ближайшего десятилетия?

Нам представляется, что генеральной линией развития российского малого бизнеса должна стать одновременная активизация двух процессов.

Первый из них – всесторонне развитие кооперации малого бизнеса с крупным. Фактически только грамотное инкорпорирование малых предприятий в сферу деятельности крупных структур может позволить устранить бессмысленную конкуренцию между ними и придать мощный импульс к развитию малых форм предпринимательства. Опыт практически всех стран показывает, что малый бизнес начинает функционировать максимально эффективно только под “патронажем” крупного. К сожалению, следует констатировать, что на сегодняшний день малые предприятия явно отчуждены от крупного отечественного капитала, что сильно отодвигает в будущее становление полноценного малого бизнеса.

Второй процесс – тесная кооперация мелких предприятий между собой и создание на этой основе производственных объединений по типу итальянских “индустриальных округов” [8]. Существующая практика свидетельствует о высокой результативности такого процесса. Однако и здесь российский малый бизнес явно “провисает”: никакой серьезной совместной деятельности малые структуры не ведут. Исключение составляют, пожалуй, лишь агентства по международному туризму, которые в зачаточной форме практикуют подобную кооперацию.

Набрать необходимую силу указанные процессы могут, по нашему мнению, не раньше, чем через 10 лет. Только по истечении этого срока можно будет говорить об истинной роли малого предпринимательства для экономики России.

Литература

[1] Финансовые услуги микро– и малому бизнесу. М. 1997.

[2] Брагина Е.А. Малый бизнес в развивающихся странах на фоне глобализации //”Мировая экономика и международные отношения”, №6, 1998.

[3] Балацкий Е.В. Сдвиги в отраслевой структуре переходной экономики. //“Вестник Российской академии наук”, №3, 1998.

[4] Балацкий Е.В. Реструктуризация промышленности по формам собственности и ее влияние на динамику производства //“Проблемы прогнозирования”, №1, 1999.

[5] Конышев В.А. Финансово–промышленные группы: проблемы становления и перспективы развития. М.: ИМЭИ. 1998.

[6] Балацкий Е.В. Малые, совместные и иностранные предприятия в российской экономике переходного периода. //“Вестник Российской академии наук”, №1, 1998.

[7] Орлов А.В. Состояние и перспективы развития малого бизнеса в России //Тезисы докладов 1-го Всероссийского съезда представителей малого предпринимательства. М. 1996.

[8] Левин И.Б. “Индустриальные округа” как альтернативный путь индустриализации //”Мировая экономика и международные отношения”, №6, 1998.