Неэргодическая экономика

Авторский аналитический Интернет-журнал

Изучение широкого спектра проблем экономики

Идентификация университетов мирового класса

В статье рассматривается понятие университетов мирового класса и предлагается авторское понимание данного термина, позволяющее не только идентифицировать подобные объекты, но и количественно оценить их международный потенциал. Выдвигается гипотеза о том, что образование является «вторичной» функцией общества и следует за успехами и потребностями реальной экономики. На основе рейтинговых данных компании QS проведен анализ международных позиций ведущих вузов стран, входящих в БРИКС, а также государства Африки, Латинской Америки и Азии. В качестве эталонной точки отсчета использовался Гарвардский университет. Из анализа исключены страны Британского Содружества и США, которые безоговорочно доминирую во всех глобальных рейтингах университетов. Показано, что Россия на сегодняшний день обладает только одним университетом мирового класса – Московским государственным университетом им. М.В.Ломоносова, который обладает самыми скромными характеристиками среди всех выявленных вузов подобного рода. Раскрыты слабые стороны отечественной университетской системы.

 

1. Введение: курс на создание университетов мирового класса

 

Сегодня по умолчанию считается, что место страны в мировой системе науки и высшего образования во многом определяется международным статусом ее ведущих университетов. Иными словами, позиция страны зависит от того, сколько и каких именно у нее имеется так называемых университетов мирового класса (УМК). В последние полтора десятилетия означенный статус косвенно определяется глобальными рейтингами университетов (ГРУ). В связи с этим возникает сакраментальный вопрос: сколько у России на сегодняшний день УМК? И сколько их у нее может быть в не слишком отдаленной перспективе?

Устранившись от теоретических и методических дискуссий о том, что считать УМК, российское правительство с 2012 г. разворачивает практическую работу по созданию таких организаций. Так, в Указе Президента РФ от 7 мая 2012 г. №599 «О мерах по реализации государственной политики в области образования и науки» поставлена конкретная задача, имеющая непосредственное отношение к указанному направлению: вхождение к 2020 году не менее пяти российских университетов в первую сотню ведущих мировых университетов согласно мировому рейтингу университетов [1]. Во исполнение данного указа Министерством образования и науки РФ был запущен Проект 5–100 по поддержке крупнейших российских вузов, которых к настоящему времени насчитывается 21 [2]. В настоящее время данные вузы объединены в Ассоциацию «Глобальные университеты», образованную по инициативе Высшей школы экономики (ВШЭ) в 2014 г. [3]. При этом Московский государственный университет (МГУ) им. М.В.Ломоносова и Санкт–Петербургский государственный университет (СПбГУ) не вошли в Проект 5–100, так как им был придан статус «уникальных научно–образовательных комплексов» и они по умолчанию признавались УМК и национальным достоянием страны.

В начале 2017 г. состоялась встреча президента Ассоциации «Глобальные университеты», ректора ВШЭ Я.И.Кузьминова с президентом страны В.В.Путиным, на которой было доложено о досрочном (за 3 года до нормативного срока) выполнении Проекта 5–100, так как пять российских вузов вошли в топ–100 предметных ГРУ: Московский физико–технический институт (МФТИ), Московский инженерно–физический институт (МИФИ), Новосибирский государственный университет (НГУ), Санкт–Петербургский национальный исследовательский университет информационных технологий, механики и оптики (УИТМО) и ВШЭ [4]. Тем самым в общественном дискурсе возникло мнение, что в России появились-таки национальные УМК. Причем если сложить МГУ, СПбГУ и 5 вузов Проекта 5–100, то получается впечатляющая цифра в 7 отечественных УМК.

В связи с обозначенными достижениями правомерно задать вопрос: можно ли говорить о триумфальной практической реализации в России проекта по построению отечественных УМК? Насколько велик потенциал российских УМК по сравнению с другими странами?

В данной статье мы попытаемся ответить на поставленные вопросы на основе авторского понимания УМК.

 

2. Признаки и критерии университета мирового класса

 

В настоящее время наиболее плодотворной и содержательной является концепция УМК, принадлежащая Джамилю Салми, который выделяет три признака вуза данного типа: высокая концентрация талантов (среди преподавателей, студентов и менеджеров), изобилие ресурсов (финансовое и инфраструктурное) и гибкое управление (большая управленческая свобода, инновационные решения и отсутствие бюрократических преград). Более того, отличительной чертой элитных вузов выступает умение эффективно комбинировать указанные три фактора успеха [1].

Нет никаких сомнений в справедливости данной трактовки, однако ее приложение на практике оказывается мало пригодно в силу отсутствия количественной определенности каждого признака. В связи с этим в научной литературе уже неоднократно делались попытки формулирования других, более операциональных критериев УМК. Так, в 2012 г. авторы отмечали тенденцию, в соответствии с которой к УМК следует относить вузы, входящие в первые 30 позиций ГРУ [2]. Однако действие закона Гудхарта порождает проблему манипулирования в отношении данных ГРУ, что может приводить к ложным ценностям и результатам. Кроме того, со временем стало ясно, что критерий «30 первых» является слишком жестким и его следует ослабить. В связи с этим несколько позже была высказана идея, что факта вхождения вуза даже в топ–100 ГРУ уже достаточно для того, чтобы он классифицировался как УМК [3]. Однако со временем стало очевидно, что и в этом случае указанный признак сам по себе не является достаточным для идентификации вуза как УМК, ибо важны еще факты стабильности присутствия вуза в данных ГРУ и широты его предметной (научной) диверсификации. В настоящее время обсуждение критериев и стратегий успеха УМК продолжается, причем данное понятие так или иначе сегодня связывается с передовыми местами вузов в ГРУ [4–11].

Параллельно с теоретическим осмыслением феномена УМК происходило накопление практических проблем методического плана. Так, в отчете Я.И.Кузьминова В.В.Путину содержится элемент определенного лукавства. Дело в том, что сегодня существует не один, а множество ГРУ, число которых со временем растет. Следовательно, в разных рейтинговых системах места конкретного вуза могут сильно различаться, что вносит в их оценку элемент неопределенности. Уже после обнародования Указа Президента РФ №599 российским регулятором был сделан выбор в пользу трех (а всего их около десятка) достаточно авторитетных ГРУ – Quacquarelli Symonds (QS), Times Higher Education (THE) и Academic Ranking of World Universities (ARWU). При этом вузам дана свобода выбора, на какой рейтинговый продукт им целесообразно ориентироваться. Помимо этого, разработчики ГРУ сегодня обнародуют, как правило, несколько типов рейтингов, среди которых есть основной рейтинг университетов (собственно ГРУ) и специализированные рейтинги, например, предметные (по научным направлениям) и географические (по группам стран). Понятно, что попадание вуза, например, в топ–100 основного ГРУ и предметного – это совсем разные вещи. За счет этого возникает еще один элемент неопределенности. И именно благодаря этой двусмысленности пять российских вузов формально выполнили Указ Президента РФ №599, т.е. вошли в топ–100 предметных рейтингов, тогда как в основных ГРУ существенного приближения российских вузов к первой сотне не наблюдалось. Такой эффект получил название регулятивной коллизии, которая порождает иллюзию успешности отечественной системы высшего образования [12].

Ситуация с международными достижениями российских вузов стала еще более двусмысленной в начале 2017 г., когда компания QS опубликовала свой отчет по предметным рейтингам [5]. В ее специальном отчете представлены данные по 46 научным направлениям, однако примечательным является тот факт, что разработчик приводит только топ–50 предметных рейтингов. Тем самым по умолчанию британский рэнкер исходит из того, что имеет смысл учитывать попадание вуза только в этот интервал мест; остальные позиции считаются недостойными внимания. Хотя авторы доклада специально не подчеркивают указанное обстоятельство, а на сайте компании приведены полные предметные рейтинги (топ–500), само их урезание в специальном докладе до 50 позиций является симптоматичным. Уже этот факт предполагает серьезное переосмысление признаков и критериев УМК.

Нельзя не отметить и еще один момент, который ставит вопрос о соответствии передовых российских вузов признакам УМК. Для этого вернемся к одному из критериев Джамиля Салми – избытку ресурсов. Дело в том, что этот избыток в подавляющем большинстве случаев определяется наличием у вуза крупного университетского эндаумента (УЭ). Без такового выйти на передовые строки ГРУ практически невозможно; российские же вузы не имеют УЭ необходимого размера [12]. Между тем вхождение отечественных университетов в предметные списки ГРУ свидетельствует о том, что построение УМК возможно и без крупных целевых капиталов вузов. Тем самым возникает еще один серьезный методологический вопрос, требующий решения в чисто практических целях.

 

3. Рейтинговая методология идентификации университетов мирового класса

 

Отталкиваясь от вышеизложенного, можно предложить простую и легко реализуемую методику определения УМК, которая основана на учете места вуза в современных рейтинговых системах.

В общем виде процедура отбора УМК предполагает два шага. На первом шаге проверяется критерий вхождения вуза в топ–100 одного из авторитетных ГРУ. Помимо уже упоминавшихся рейтингов (QS, THE и ARWU), мы предполагаем учет еще двух рейтинговых систем – The Center for World University Rankings (CWUR) и National Taiwan University (NTU) Ranking. Если вуз входит в сотню лучших хотя бы по одному из указанных ГРУ, то он является претендентом на роль УМК. Иными словами, необходимо, чтобы хотя бы один глобальный рэнкер [6] признал заслуги вуза и включил его в топ–100 своего ГРУ. Преодоление данного «фильтра», на наш взгляд, знаменует собой качественный прорыв для университета и выводит его в разряд международных лидеров. Однако опыт показывает, что подобное вхождение в ГРУ является, как правило, необходимым, но не достаточным условием, ибо такое местоположение должно подкрепляться широтой научных исследований университета и стабильностью его научных результатов. В связи с этим в качестве достаточного условия мы на втором шаге используем критерий вхождения вуза в топ–50 не менее чем по 5 предметным рейтингам по какой-либо рейтинговой системе. Для определенности мы будем использовать данные предметных рейтингов компании QS. Имеющиеся данные показывают, что некоторые вузы могут добиться значительных результатов в узкой области знания, однако этого явно недостаточно для его признания в качестве УМК. Иными словами, предполагается, что вуз должен иметь первоклассные успехи по широкому фронту дисциплин. Данному принципу давно следуют не только классические университеты, но и технологические институты всех стран мира, которые максимально расширяют свои научные интересы и границы, по крайней мере, на широкий спектр социальных наук и наук о жизни. Фактически преодоление такого второго «фильтра» для университета знаменует своеобразный переход количества в качество, когда высокий научный уровень становится нормой для многих направлений деятельности вуза.

Понятно, что описанный жесткий алгоритм фильтрации вузов может привести к тому, что за пределами «красной линии» окажутся вузы, которым совсем немного не хватает для признания их в качестве УМК (например, они фигурируют в 3–4 предметных рейтингах вместо нормативных 5). Такие вузы мы будем классифицировать как вузы, претендующие на статус УМК (ПСУМК). Наряду с этими университетами мы будем рассматривать вузы, которые заняли, может быть, даже передовые позиции в предметных рейтингах, но по малому числу дисциплин, и не вошли в топ–100 основных ГРУ. Такие вузы являются глобальными по достигнутому научному уровню, но слишком специализированными, чтобы их можно было признать в качестве полноценных УМК, в связи с чем будем их классифицировать как узкопрофильные УМК (УПУМК). Указанные две категории вузов – ПСУМК и УПУМК – представляют собой переходные формы от вузов, ставших национальными лидерами, к УМК, получившим широкое международное признание. Наличие у страны большого числа ПСУМК и УПУМК говорит о ее научно–образовательном потенциале, который при благоприятных обстоятельствах может быть актуализирован в дополнительное количество УМК.

Идентификация УМК по предложенному алгоритму позволяет гораздо точнее измерить и глубже понять потенциал университетской системы каждой страны. Насколько нам известно, такая работа проводится впервые.

Предложенная классификация направлена на изучение национальных систем высшего образования на качественном уровне. Вместе с тем она позволяет продолжить анализ и с целью получения количественной оценки потенциала университетских систем. В этих целях можно воспользоваться специальными индексами, оценивающими первый и второй критерии процедуры отбора вузов. Для оценки потенциала вуза при вхождении в общие ГРУ нами используется индекс I:

 

                                                                                             (1)

 

 

где xi – ранг (место) университета в i-ом ГРУ.

В соответствии с логикой (1) вуз получает тем больший балл, чем выше его место в рейтинге топ–100, причем берется минимальный номер среди всех рассматриваемых ГРУ. Тем самым учитывается самая высокая оценка вуза, которая имеется в наборе рейтинговых продуктов.

Для оценки потенциала вуза при вхождении в предметные рейтинги компании QS нами используется индекс J:

 

                                                                                                          (2)

 

 

где y – число предметных рейтингов QS, в которых вуз вошел в топ–50.

В соответствии с логикой (2) вуз получает тем больший балл, чем в большее число предметных рейтингов он вошел по критерию топ–50, преодолев их минимальное число (5).

Тогда международный потенциал вуза исчисляется индексом H:

 

                                                                                                (3)

 

Отсюда легко оценить и международный потенциал университетской системы государства в целом с помощью индекса W:

 

                                                                                                       (4)

 

 

 

где k – индекс вуза страны, вошедшего в одну из категорий – УМК, ПСУМК и УПУМК. Следовательно, страновой потенциал представляет собой простую сумму потенциалов наиболее передовых университетов рассматриваемого государства.

Таким образом, с помощью индекса H можно построить иерархию университетов, а с помощью W – иерархию страновых университетских систем.

 

4. Эмпирические результаты: сравнение стран

 

Чтобы получить более полное представление об университетском потенциале России, его следует сопоставить с данными по таким странам «второго эшелона», как БРИКС, а также государства Африки, Латинской Америки и Азии. При этом в качестве эталона и точки отсчета будем использовать Гарвардский университет (Harvard University). Мы заранее отказываемся от анализа стран Британского Содружества, которые безоговорочно доминируют во всех ГРУ и находятся за пределами конкуренции для большинства стран мира, включая Россию. Исключаем мы из рассмотрения и европейские страны в силу достаточной ясности относительно подавляющего большинства из них.

Базой данных выступают 46 предметных рейтингов компании QS по 5 укрупненным направлениям за 2017 год и ГРУ пяти рейтинговых систем – QS, THE, ARWU, CWUR и NTU – за 2016 год. В числе попавших в зону анализа оказалось 76 университетов из 18 стран: Аргентина, Бразилия, Мексика, Чили, Гонконг, Тайвань, Сингапур, Китай, Индия, Южная Корея, Индонезия, Малайзия, Таиланд, Турция, Саудовская Аравия, Уганда, ЮАР, Россия. Результаты идентификации типов университетов по странам и индекс международного потенциала национальных университетских систем (W) приведены в табл.1.

 

Таблица 1. Международный потенциал национальных университетских систем, 2016–2017

Страна

Тип университета

Индекс W

УМК

ПСУМК

УПУМК

1

Китай

4

2

12

14,15

2

Сингапур

2

0

0

13,41

3

Гонконг

4

1

2

12,89

4

Южная Корея

3

5

2

10,78

5

Тайвань

1

1

2

3,54

6

Бразилия

1

0

4

2,39

7

Россия

1

0

4

1,65

8

Мексика

0

1

1

1,40

9

Чили

0

1

2

1,20

10

Малайзия

0

2

2

1,10

11

Аргентина

0

1

1

1,09

12

ЮАР

0

0

3

0,50

13

Индия

0

0

4

0,40

14

Турция

0

0

2

0,20

15

Индонезия

0

0

1

0,10

16

Таиланд

0

0

1

0,10

17

Саудовская Аравия

0

0

1

0,10

18

Уганда

0

0

1

0,10

 

 

Как оказывается, только 7 из 18 стран имеют в своем арсенале полноценные УМК; остальные поддерживают свои национальные системы высшего образования без образцовых вузов. Тем самым мы видим, что наличие даже одного УМК является относительно редким явлением для мировой экономики.

Интересным фактом является то, что Россия замыкает указанные 7 стран с УМК, являясь самым слабым представителем из числа государств с сильными образовательными системами. При этом Россия уступает по данному направлению даже Бразилии, хотя структура вузов у них совершенно идентичная. Забегая вперед, укажем, что в основе этого отставания лежит факт наличия у Бразилии более сильных по сравнению с российскими УМК. Такое положение дел позволяет четко позиционировать место России в группе БРИКС как срединное – она уступает Китаю и Бразилии и превосходит ЮАР и Индию.

Особого комментария заслуживают страны Азии, которые демонстрируют доминирование на мировом университетском рынке среди всех развивающихся стран – из 7 стран с УМК 5 стран принадлежат азиатскому региону. При этом обращают на себя внимание два «географических» факта. Первый – это колоссальный потенциал Китая, который не только имеет УМК в 4 раза больше России, но еще 2 его вуза претендуют на этот статус и 12 уже обозначили свое присутствие в предметных рейтингах QS. По всей видимости, можно смело предположить, что в ближайшее десятилетие состав УМК Китая может пополниться еще 3–4 вузами. Второй факт связан с поразительными достижениями городов-государств – Гонконга и Сингапура. Так, если успехи Китая могут быть во многом объяснены эффектом масштаба, то с карликовыми государствами ситуация обстоит прямо противоположным образом. По приблизительным расчетам, население России сегодня в 20,4 раза больше, чем у Гонконга и в 27,7 раза больше, чем у Сингапура, тогда как индекс образовательного потенциала (W) России в 7,8 раза меньше, чем у Гонконга и в 8,1 раза меньше, чем у Сингапура. Если вычислить удельный (на 1 млн. чел.) индекс образовательного потенциала (W/N, где N – численность населения), то для Сингапура, Гонконга и России получим следующие цифры: 2,53, 1,79 и 0,01. Это означает, что по данному показателю Гонконг превосходит Россию в 159,4 раза, а Сингапур – в 225,3 раза. Такие ошеломляющие успехи азиатских карликовых государств объясняются в основном их на редкость продуманной и сбалансированной научно–образовательной политикой. Безусловно, России необходимо самым пристальным образом присмотреться к стратегиям успеха названных государств и позаимствовать их с учетом своей специфики.

Введенный в рассмотрение индекс образовательного потенциала позволяет сравнить латиноамериканские страны между собой с неочевидными выводами. Например, состав университетов Мексики и Аргентины совпадает, а у Чили он даже немного лучше. Однако с учетом рейтинговых достижений вузов этих стран получается, что Мексика имеет более сильную университетскую систему, чем остальные страны Латинской Америки, а самая слабая система характерна для Аргентины (табл.1).

 

5. Эмпирические результаты: сравнение университетов

 

Чтобы понять проблемы российской университетской системы, рассмотрим более подробно результаты работы идентифицированных нами 17 УМК (табл.2).

Прежде всего, следует указать на то, что между УМК также имеется огромная разница. В частности, это касается степени их научной диверсификации. Эталоном здесь выступает Гарвардский университет, который фигурирует в 34 предметных рейтингах QS и тем самым успешно конкурирует по 74% направлений существующего научного спектра. Только Сингапурский национальный университет превысил это значение (35 рейтингов), а Сеульский национальный университет вплотную подошел к нему (30).

 

Таблица 2. Характеристики УМК разных стран мира

УМК

Страна

y, 2017

x, 2016

QS

CWUR

THE

ARWU

NTU

Harvard University

США

34

3

1

6

1

1

Universidade de São Paulo

Бразилия

9

120

138

101–150

56

University of Hong Kong

Гонконг

29

27

169

43

101–150

134

The Chinese University of Hong Kong

Гонконг

19

44

228

76

201–300

206

The Hong Kong University of Science and Technology

Гонконг

12

36

312

49

201–300

294

City University of Hong Kong

Гонконг

6

55

364

119

201–300

280

Peking University

Китай

29

39

60

29

71

46

Tsinghua University

Китай

20

24

74

35

58

41

Shanghai Jiao Tong University

Китай

7

61

166

201–250

101–150

61

Fudan University

Китай

5

43

192

155

101–150

104

МГУ

Россия

6

108

77

188

87

246

National University of Singapore

Сингапур

35

12

63

24

83

37

Nanyang Technological University

Сингапур

19

13

134

54

101–150

91

National Taiwan University

Тайвань

20

68

53

195

151–200

112

Seoul National University

Южная Корея

30

35

24

72

101–150

55

Korea Advanced Institute of Science and Technology

Южная Корея

9

46

140

89

201–300

239

Korea University

Южная Корея

8

98

141

201–250

151–200

190

 

 

В России имеется только один УМК – МГУ, причем этот вуз не входит в Проект 5–100. Среди российских УПУМК значатся МФТИ и НГУ (42 и 50 места по «Физике и астрономии» соответственно), Московская консерватория им. П.И.Чайковского (41 место по «Исполнительскому искусству»), Санкт–Петербургский горный университет (15 место по «Полезным ископаемым и горному делу»). К сожалению, нет никаких оснований ожидать, что эти вузы в обозримом будущем смогут стать полноценными УМК. При этом, как уже отмечалось, МГУ не относится к разряду сильных УМК. Так, например, он заметно проигрывает Университету Сан–Пауло (Бразилия), который занимает 56 позицию в ГРУ NTU и «врывается» в топ–50 девяти предметных рейтингов QS, тогда как МГУ занимает лишь 77 в CWUR и входит лишь в шесть предметных рейтингов QS (13 место по «Лингвистике», 44 – по «Современным языкам», 48 – по «Компьютерным наукам и информационным системам, 33 – по «Математике», 21 – по «Физике и астрономии», 43 – по «Гостиничному бизнесу и управлению досугом»).

Если вычислить H-индекс для оценки международного потенциала всех УМК табл.2, то можно увидеть, что для российского МГУ его величина в 1,25 оказывается минимальной среди всех. Для сравнения: даже университет Корё (Южная Корея) имеет H-индекс 1,31, в то время как Гарвардский университет – 53,40. Таким образом, даже самый лучший вуз России далек от того, чтобы занять ведущие позиции в табеле о рангах мирового рынка высшего образования. Вместе с тем было бы неверно отрицать достижения МГУ. Например, ему все же удалось «пробить» разделительную линию топ–100 в двух ГРУ – CWUR и ARWU – и вплотную приблизиться к ней в рейтинге QS. С минимальным запасом обеспечил МГУ и необходимый уровень научной диверсификации. Гораздо больше настораживает иное – ни один из других вузов страны даже близко не подошел к международному успеху МГУ. В этой связи следует упомянуть дискуссии о первенстве между МГУ и ВШЭ. Так, имеется множество неоспоримых фактов о том, что университетский менеджмент у ВШЭ намного лучше, чем у МГУ [13]. Более того, по некоторым направлениям ВШЭ действительно безоговорочно обогнала первый вуз страны, например, по экономике [14]. Однако пока всех этих преимуществ ВШЭ явно недостаточно для того, чтобы преодолеть барьеры входа в топ–100 основных ГРУ и топ–50 предметных рейтингов. Нет сомнения, что ВШЭ является одним из лучших и динамично развивающихся университетов страны, однако в обозримой перспективе (10–15 лет) он может претендовать только на попадание в группу УПУМК России, что кардинально не изменит позиций страны на мировом рынке образования.

 

6. Заключение: курс на преодоление отставания

 

Проведенный выше анализ потенциала российской университетской системы показывает, что она пока объективно не соответствует ни требованиям мирового рынка, ни размерам национальной экономики, ни амбициям страны в этой сфере. Более того, все факты говорят о том, что при инерционном сценарии развития рассчитывать на кардинальное улучшение ситуации в ближайшие годы не приходится. Радужные отчеты Ассоциации «Глобальные университеты» лишь еще больше дезориентируют регулирующие органы относительно истинного положения дел.

Важный вывод из приведенных цифровых данных состоит в том, что по-настоящему серьезных успехов в деле университетского образования достигают те страны, которые превратились в мировые центры производства. Сегодня таковыми являются Китай и восточноазиатские драконы – Южная Корея, Гонконг, Сингапур и Тайвань. Тем самым проведенные расчеты подтверждают генеральную гипотезу авторов о том, что образование является «вторичной» функцией общества и следует за успехами и потребностями реальной экономики. В противном случае достижения страны в деле построения мощной университетской системы становятся все менее значимыми и носят преимущественно локальный характер. Именно в этот класс стран с УМК попадает Россия.

По всей вероятности, первым шагом в изменении ситуации должно стать признание Россией своего отставания от передовых мировых стандартов университетской системы. Только после этого можно приступать к разработке осмысленной политики по сокращению выявленного отставания. И здесь главным маяком должны стать лучшие практики передовых УМК тех стран, которые смогли в сжатые сроки построить современные университетские системы.

 

Литература

 

1. Салми Дж. Создание университетов мирового класса. М.: Издательство «Весь Мир», 2009. – 132 с.

2. Балацкий Е.В., Екимова Н.А. Глобальные рейтинги университетов: проблема манипулирования// «Журнал Новой экономической ассоциации». 2012. №1(13). С.126–146.

3. Балацкий Е.В., Екимова Н.А. Условия формирования российских университетов мирового класса// «Общество и экономика». 2012. №7–8. С.188–210.

4. Qi Wang, Ying Cheng and Nian Cai Liu (Ed.) Building World–Class Universities. Different Approaches to a Shared Goal. Sense Publishers, 2013. – 226 pp.

5. Turner David A. World class universities and international rankings// Ethics in science and environmental politics. Vol. 13, 2013. P.1–10.

6. Tai Hsiou-Hsia. The Features of World–Class Universities. 2008. http://www.shanghairanking.com/wcu/wcu1/Tai.pdf.

7. Rigoglioso Marguerite. The demand for ‘world-class universities’: What is driving the race to the top? / Stanford Graduate School of Education. 2014. https://ed.stanford.edu/news/demand-world-class-universities-what-driving-race-top.

8. Salmi J., Altbach Philip G. New 'World Class' Universities: Cutting Through the Hype/ Chronicle.com, 20.10.2011. http://www.chronicle.com/article/New-World-Class/129480/

9. Stack Michelle L. What’s ‘World Class’ About University Rankings?/ Social science space, 13.10.2016. http://www.socialsciencespace.com/2016/10/whats-world-class-university-rankings/.

10. Hazelkorn E. World class universities and the public interest/ Policy-network, 03.03.2014. http://www.policy-network.net/pno_detail.aspx?id=4589&title=world+class+universiti es+and+the+public+interest.

11. Shen Guanzi. Building World-Class Universities in China: From the View of National Strategies/ Global University Network for Innovation, 26.10.2015. http://www.guninetwork.org/articles/building-world-class-universities-china-view-national-strate gies.

12. Балацкий Е.В. Университетские эндаументы и конкурентоспособность российских вузов. М.: Буки Веди, 2017. – 84 с.

13. Котовская Е. МГУ умер?... Да здравствует Вышка? // Портал «Наследник». 2017. URL: http://naslednick.online/rubric/my/my_1797.html.

14. Балацкий Е.В., Екимова Н.А. Рейтингование участников российского рынка экономических исследований// «Журнал институциональных исследований» (ISSN 2076–6297). 2015. Том 7, №3. С.102–121.

 


[1] Указ Президента Российской Федерации от 7 мая 2012 г. №599 «О мерах по реализации государственной политики в области образования и науки»// «Российская газета», Федеральный выпуск №5775, 09.05.2012.

[3] Об Ассоциации/ Ассоциация «Глобальные университеты». URL: http://www. globaluni.ru/об-ассоциац% D0

 

 

 

 

Официальная ссылка на статью:

 

Балацкий Е.В., Екимова Н.А. Идентификация университетов мирового класса// «Мир новой экономики», Т.11, №3, 2017. С.81–89.

1445
5
Добавить комментарий:
Ваше имя:
Отправить комментарий
Публикации
В статье рассматривается институт ученых званий в России, который относится к разряду рудиментарных или реликтовых. Для подобных институтов характерно их номинальное оформление (например, регламентированные требования для получения ученого звания, юридическое подтверждение в виде сертификата и символическая ценность) при отсутствии экономического содержания в форме реальных привилегий (льгот, надбавок, должностных возможностей и т.п.). Показано, что такой провал в эффективности указанного института возникает на фоне надувающегося пузыря в отношении численности его обладателей. Раскрывается нежелательность существования рудиментарных институтов с юридической, институциональной, поведенческой, экономической и системной точек зрения. Показана опасность рудиментарного института из–за формирования симулякров и имитационных стратегий в научном сообществе. Предлагается три сценария корректировки института ученых званий: сохранение федеральной системы на основе введения прямых бонусов; сохранение федеральной системы на основе введения косвенных бонусов; ликвидация федеральной системы и введение локальных ученых званий. Рассмотрены достоинства и недостатки каждого сценария.
The article considers the opportunities and limitations of the so-called “People’s capitalism model” (PCM). For this purpose, the authors systematize the historical practice of implementation of PCM in different countries and available empirical assessments of the effectiveness of such initiatives. In addition, the authors undertake a theoretical analysis of PCM features, for which the interests of the company and its employees are modeled. The analysis of the model allowed us to determine the conditions of effectiveness of the people’s capitalism model, based on description which we formulate proposals for the introduction of a new initiative for Russian strategic enterprises in order to ensure Russia’s technological sovereignty.
The paper assesses the effectiveness of the Russian pharmaceutical industry so as to determine the prospects for achieving self–sufficiency in drug provision and pharmaceutical leadership in the domestic market, more than half of which is occupied by foreign drugs. Effectiveness is considered in terms of achievements in import substitution (catching–up scenario), and in the development of domestic drugs (outstripping scenario). A comparison of the main economic indicators for leading foreign and Russian pharmaceutical companies reflects a disadvantaged position of the latter. The governmental target setting for domestic pharmaceutical production is compromised by interdepartmental inconsistency in the lists of essential drugs. A selective analysis of the implementation of the import substitution plan by the Ministry of Industry and Trade of Russia since 2015 has revealed that, even on formal grounds, Russia still has not established a full–fledged production of many drugs (in particular, the dependence on foreign active pharmaceutical substances still remains, and there are very few domestic manufacturing companies). The premise concerning fundamental impossibility to implement the outstripping scenario is substantiated by the fact that there is an insignificant number of original drugs for which Russian developers initiated clinical trials in 2020–2022. The results obtained show that the current situation in the Russian pharmaceutical industry does not promote the achievement of drug self–sufficiency. A proposal to consolidate assets, coordinate production programs and research agendas for accelerated and full–fledged import substitution was put forward. Prospects for research in the field of import substitution are related to deepening the analysis of production indicators, increasing sales, as well as enhancing clinical characteristics of reproduced drugs compared to foreign analogues. In the sphere of analyzing the innovativeness of pharmaceutical production, it seems advisable to methodologically elaborate on identifying original drugs and include this indicator in the industry management.
Яндекс.Метрика



Loading...