Неэргодическая экономика

Авторский аналитический Интернет-журнал

Изучение широкого спектра проблем экономики

Воспроизводственные аспекты динамики государственного сектора

В статье рассматривается вопрос о целесообразности сохранения многих предприятий в составе государственного сектора. Для этого выписываются условия выгодности сохранения госсектора с учетом различных экономических параметров. Обсуждается связь масштаба госсектора с законом А.Вагнера, который действует уже на протяжении нескольких десятилетий.

Одним из центральных звеньев начавшейся в России с начала 90-х годов экономической реформы была задача по осуществлению так называемого разгосударствления национальной экономики. И этот процесс длится уже более 10 лет. По истечении такого периода времени вполне закономерно задаться несколькими вопросами: как оценить начавшийся процесс с позиции «хорошо» и «плохо»? Как долго данный процесс должен продолжаться и не пора ли «разворачивать» первоначальную тенденцию? Насколько оправдана политика тотальной приватизации в политэкономическом и воспроизводственном плане и куда она ведет в перспективе? Насколько нынешняя политика приватизации соответствует мировому историческому опыту и стратегическим интересам страны?

Ниже попытаемся наметить ответы на поставленные вопросы.

 

Историческая и экономическая специфика генезиса российского госсектора

 

Прежде всего, несколько слов об исторической специфике российского государственного сектора экономики. Дело в том, что госсектор как таковой возник еще задолго до периода зрелого капитализма. Так, в Китае еще в 140 году до н.э. император У Ди Ханьской династии создал, как считается, первый в истории вариант государственного сектора экономики [1]. Заметим, что речь идет об абсолютно полноценном госсекторе, включающем сеть государственных предприятий разных отраслей: шахты, кузнечное производство, солеварни, строительство, наземный и водный транспорт, кредитные учреждения. В это же время император У Ди ввел единую денежную систему, пропорциональный акциз, контроль за конкуренцией и ценами, план межрегионального развития и фонд совместного регулирования сельскохозяйственного развития.

Похоже, что самыми древними хозяйственными структурами госсектора были кредитные учреждения. Так, в античной Греции действовали публичные банки, созданные государствами или свободными городами. Еще в 4 веке до н.э. одним из таких банков руководил впоследствии всемирно известный философ Диоген Синопский. В древнеримской империи помимо государственных банков были созданы государственные мануфактуры в горном деле, а также предприятия по производству оружия и тканей.

В настоящее время госсектор имеется абсолютно во всех странах мира. Таким образом, можно констатировать, что госсектор с политэкономической точки зрения является «сквозным», универсальным понятием, ибо как экономический феномен он присущ практически всем историческим эпохам и общественноэкономическим формациям. И здесь, видимо, бессмысленно говорить о какой-либо новизне российского госсектора как такового.

Между тем с точки зрения своего генезиса российский госсектор обладает определенной спецификой. Так, во всех странах госсектор естественным образом «вырастал» на основе частного сектора, будучи следствием возникающих потребностей в обобществлении неких видов деятельности, в то время как в России он возник как результат «таяния» государственной собственности из-за ее «ненужности». Таким образом, в западном мире госсектор постепенно создавался в рыночной среде, в то время как в России он, строго говоря, не создавался, а расформировывался и самим фактом своего уменьшения способствовал формированию рыночной среды. Это означает, что в западном мире каждый новый объект госсектора аккуратно «встраивался» государством в уже имеющуюся институциональную среду. Причем каждый объект госсектора имел очень ясные цели и задачи корректирующего типа (он должен был подправить какие-то изъяны рынка) и если было нужно, то и сами рыночные «правила игры» немного корректировались в его пользу с помощью соответствующих законов, правительственных постановлений и распоряжений. В России же госсектор, если так можно выразиться, формировался по остаточному принципу (т.е. представлял собой то, что еще не успели приватизировать) и эти «остатки» на долгое время зависали в институциональном вакууме, если не сказать во враждебной институциональной среде. Это и понятно, так как на первое место вышла задача создания рыночного законодательства и отстаивания интересов капитала, и предприятия госсектора оказались в таких условиях автоматически неконкурентоспособными. Фактически на долгие годы госсектор остался просто брошенным на произвол судьбы.

Имеется существенное своеобразие российского госсектора и с точки зрения его роли и трансформационных функций. Практически во все времена и во всех странах как госсектор в целом, так и его отдельные предприятия создавались в трудные периоды для национальных экономик. В основном это были периоды кризисов, войн, довоенного и послевоенного строительства. В этом смысле сам госсектор служил своего рода инструментом антикризисного и антициклического регулирования. В мирное время благодаря госсектору многим странам удается осуществить масштабные научно-технические программы и сгладить региональные проблемы развития территорий. В данном контексте госсектор выступает в качестве инструмента проведения структурной и научно–технической политики. Уже только эти факты говорят о том, что госсектор никак не может квалифицировать как однозначно негативное явление.

Однако для России 90-х годов имела место прямо противоположная ситуация, когда гипертрофированный и неэффективный госсектор выступал как корень зла всей национальной экономики. Неявно предполагалось, что сам политический кризис, охвативший страну, в конечном счете, был спровоцирован беспрецедентным огосударствлением всех сторон экономической жизни страны и неудовлетворительной работой госсектора. Иными словами, в России госсектор выступал как непосредственный источник разразившегося кризиса. Разумеется, при таком положении дел было просто нелепо возлагать надежды по стабилизации ситуации на госсектор, и все преференции правительства были перенесены на альтернативный сектор экономики – негосударственный.

При подобных обстоятельствах госсектор в России стал восприниматься как абсолютное зло для национальной экономики. Не удивительно, что до сих пор оздоровление экономики связывается с максимальным сжатием остатков госсектора во всех отраслях и сферах деятельности. Таким образом, Россия шла в разрез с общемировыми тенденциями генезиса и развития госсектора и его системы управления. Подобное отношение к госсектору в значительной мере предопределило его неудовлетворительную работу.

 

Госсектор, государственная собственность и долговая политика государства

 

Избавление от объектов госсектора происходит с помощью приватизации или при помощи обычной распродажи государственного имущества. Такой подход является вполне естественным и в ряде случаев оправданным. Так, еще А.Смит, говоря о преимуществах такого способа, писал: «Во всех монархических державах Европы продажа королевских земель принесла бы очень значительную денежную сумму, которая, при условии ее использования на покрытие государственных долгов, сократила бы выплату по ним процентов на сумму, намного превышающую доход, который эти земли когда-либо приносили короне» [2].

Однако, если в отношении раннекапиталистических европейских монархий выше приведенный тезис А.Смита, может быть, и верен, то насколько правомерно его механистическое применение к нынешним российским условиям – большой вопрос. Данный аспект приватизации вскрывает очень важную политэкономическую проблему оптимизации финансовой и макроэкономической политики государства. Рассмотрим данную проблему более подробно.

Действительно, для России, обремененной тяжелым бременем внутреннего и внешнего долга, распродажа государственного имущества и покрытие «удушающих» долгов в принципе было бы весьма целесообразным. Однако данная проблема не может быть решена в общем случае. Она решается только для конкретных объектов с учетом длительных перспектив экономического развития страны. Для более четкого показа данной проблемы формализуем ее.

Если в некий начальный период времени t=0 продать государственный объект (предприятие) за цену S(0), а вырученную сумму пустить на погашение государственного долга, то тем самым государство ликвидирует и будущие проценты по ставке i, начисляющиеся на данную сумму. С учетом процентных платежей общая сумма долга через лет составила бы величину, значительно большую, чем S(0). Вместе с тем государство в течении лет может получать ежегодный чистый доход π(t) от деятельности государственного объекта (предприятия), а по истечении этого срока продать этот объект по цене S(). Таким образом, вопрос о целесообразности продажи государственного объекта зависит от того, превысит сумма ликвидационной стоимости этого объекта через лет и накопленного чистого дохода от его эксплуатации величину его первоначальной стоимости с учетом процентных платежей или нет. Если превысит, то государственный объект должен остаться в руках государства, если нет, то его имеет смысл приватизировать. Данное условие можно формализовать следующим образом:

 

                                                                                (1)

 

 

Уравнение (1) задает условие равновесия. Если же его левая часть больше правой, то приватизация нецелесообразна; если правая часть больше левой, то имеет смысл «перекачать» государственную собственность в покрытие государственного долга.

Если ввести в рассмотрение темп прироста удорожания (обесценения) государственного объекта (r) и темп прироста чистых доходов государства от его эксплуатации (λ) и предположить, что эти темпы постоянны во времени, то соотношение (1) можно переписать в явном виде:

 

                                                                               (2)

 

 

 

В левой части формулы (2) фигурирует доля чистого дохода государства от эксплуатации объекта в его ликвидационной цене. Если на практике эта доля будет меньше правой части, то данный объект следует приватизировать.

Из формулы (2) хорошо видно, что проблема приватизации чрезвычайно условна. Во-первых, решение о целесообразности ее проведения зависит от горизонта планирования (прогнозирования) государством своей политики. Соответственно, долгосрочные и краткосрочные стратегии экономического развития, скорее всего, будут приводить к различным стратегиям и в отношении продажи объектов госсектора. Во-вторых, процесс принятия решения о приватизации предполагает довольно точный учет будущей динамики доходов предприятия госсектора и его рыночной цены. Ошибка в прогнозе указанных параметров может привести и к принципиальной ошибке в решении о необходимости приватизации предприятия.

Таким образом, классическая политэкономическая задача по балансировке проблем погашения государственного долга, эксплуатации государственной собственности и развития госсектора на практике оказывается чрезвычайно неоднозначной за счет переплетения множества важных экономических параметров. Однако из формулы (2) можно сделать довольно простые обобщения в отношения разных режимов экономического развития страны. Так, если национальная экономика находится на траектории экономического роста с положительными темпами, то и темпы роста чистого дохода от деятельности госсектора, скорей всего, тоже будут положительными (λ>0). Одновременно с этим в сильной экономике, как правило, наблюдается удорожание недвижимости и, следовательно, можно предположить, что цена государственной собственности со временем будет увеличиваться (r>0). На траектории спада экономики указанные параметры, наоборот, будут, по всей видимости, отрицательными (λ<0 и r<0). Отсюда следует, что в период экономической рецессии приватизация более выгодна и оправданна, нежели в период подъема экономики. Следовательно, любой затяжной кризис автоматически провоцирует решения о приватизации хозяйственных объектов госсектора. По-видимому, именно этот эффект и имел место в России, когда приватизация велась в условиях длительного и очень глубокого кризиса.

 

Госсектор, государственные расходы и закон А.Вагнера

 

Прежде чем рассматривать роль госсектора с точки зрения финансовой стабильности национальной экономики, разберемся сначала с таким интересным экономическим феноменом, как закон А.Вагнера.

Закон А.Вагнера или, как его еще называют, закон возрастающей государственной активности, довольно редко упоминается в научной литературе [3]. Между тем его роль для развития экономики чрезвычайно велика. В соответствии с ним государственные расходы в промышленно развитых странах растут быстрее, чем объем производства и национальный доход. Данный закон не является теоретическим обобщением каких-либо психологических установок экономических агентов, а представляет собой эмпирическую зависимость, выполняющуюся с редкостным постоянством. Считается даже, что закон А.Вагнера является чуть ли не самым незыблемым экономическим законом из всех ныне известных законов.

Вводя обозначения объема валового внутреннего продукта (ВВП) (X), государственных расходов (G) и доли государственных расходов в ВВП (g=G/X), закон А.Вагнера можно записать следующим образом [4]: . Используя понятие эластичности государственных расходов по выпуску E=(X/G)(dG/dX), закон Вагнера можно записать и в другой, эквивалентной, форме: .

Учитывая, что в дискретной форме показатель эластичности E представляет собой отношение темпов прироста государственных расходов и ВВП, предыдущее неравенство можно переписать в следующем виде:

 

                                                                                                 (3)

 

 

Так как в левой части неравенства (3) соотносятся темпы прироста государственных расходов и выпуска и это соотношение должно быть больше единицы, то темпы прироста государственных расходов должны обгонять темпы экономического роста, что и подразумевается основной формулировкой закона Вагнера.

Любопытно, что закон А.Вагнера представляет собой частный случай другого, более общего, кибернетического закона – закона У.Р.Эшби, который еще иногда называют законом необходимого разнообразия. В соответствии с ним сложность (разнообразие) управляющей подсистемы должна быть не меньше, чем сложность (разнообразие) управляемой подсистемы.

Интерпретация «конгруэнтности» названных законов довольно проста. Рост экономики сопровождается ростом числа ее хозяйственных элементов и рыночных связей между ними. Причем последние растут в геометрической прогрессии. В соответствии с законом Эшби это требует соответствующего усложнения системы управления экономикой. Учитывая, что государственные расходы представляют собой «вынужденные» затраты на управление экономикой, то они также должны расти, причем темпы их роста должны быть не меньше темпов роста самой экономики. Следовательно, должно выполняться условие (3), что и позволяет говорить об определенной аналогии законов Эшби и Вагнера.

Одно из важных следствий закона Вагнера связано с формированием тенденции к тотальному обобществлению всех экономических отношений. Поясним сказанное.

Дело в том, что в силу закона Вагнера в нормальной экономике с положительным ростом производства происходит постоянное увеличение доли государственных расходов в ВВП. Однако эта доля имеет свои естественные границы: 0<g<1. Это означает, что с течением времени доля g стремится к своему верхнему пределу: g→1. Но подобное состояние (g=1) означает, что весь произведенный в стране ВВП тратится на государственные нужды. Однако, чтобы потратить такую сумму государственных расходов ее необходимо предварительно собрать в виде налогов. Но подобная ситуация может уже квалифицироваться как коммунизм или социализм, когда вся выручка изымается, чтобы потом перераспределиться через государственный бюджет. Таким образом, налицо тенденция к обобществлению финансов и экономических отношений.

Примечательно, что с законом Вагнера связан знаменитый закон К.Маркса о тенденции нормы прибыли к понижению. Однако сейчас данный закон ставится под сомнение, если не сказать отвергается. Так, М.Блаугом подробно рассматриваются теоретические недостатки построений К.Маркса; не находит пока закон тенденции нормы прибыли к понижению и своего эмпирического подтверждения [5]. Между тем закон Вагнера генерирует тот же вывод, что и указанный закон Маркса. Логика здесь проста. Растущая доля государственных расходов в ВВП предполагает, что подобные траты должны пополняться за счет увеличения налогового бремени; увеличивающееся налоговое бремя уменьшает долю чистой прибыли в созданной стоимости. На каком-то этапе налоги могут возрасти до такой степени, что прибыль предприятий станет равной нулю, а это как раз соответствует выводу Маркса. Таким образом, закон Вагнера может восприниматься в качестве эмпирического доказательства неизбежности наступления коммунизма.

Разумеется, в общем случае подобные теоретические экстраполяции закона Вагнера на всю шкалу изменения доли государственных расходов в ВВП неправомерны, в связи с чем нарисованную выше схему развития событий следует воспринимать в основном лишь для уяснения направленности протекающих процессов.

Какова же связь между рассмотренным законом Вагнера и госсектором?

Данная связь обеспечивается за счет корреляции госсектора и государственных расходов. Подавляющая часть государственного бюджета идет на финансирование предприятий и организаций госсектора, многие из которых являются убыточными. Поэтому расширение госсектора автоматически ведет к росту государственных расходов и усилению действия закона Вагнера. В то же время госсектор является весьма неоднородным образованием, в связи с чем имеет смысл разделять его на две части: хозяйственные структуры, необходимые для самого существования государства (правительственные учреждения, школы, армия и т.п.); предприятия госсектора, направленные на производство рыночных товаров и услуг. Первый компонент хотя бы в минимальном размере совершенно необходим и с его существованием приходится мириться, второй же компонент представляет ту часть госсектора, которая может динамически изменяться. Как правило, политика в отношении госсектора – это политика в отношении расширения или сокращения именно второго компонента.

Соответственно доля государственных расходов в ВВП может быть рассмотрена в виде суммы двух долей: доли государственных расходов, идущих на финансирование соответствующих компонентов госсектора. Чем больше масштабы рыночного госсектора, тем больше доля ВВП тратится на его финансирование, тем больше общая доля государственных расходов в ВВП и тем активней движение экономики в сторону обобществления финансов. При этом закон Вагнера проявляется независимо от существования рыночного госсектора, однако расширение госсектора еще больше усиливает этот закон и содействует более быстрому подрыву частнокапиталистических принципов хозяйствования.

 

Госсектор и экономический рост

 

Разумеется, действие закона Вагнера не может привести к полному обобществлению финансовой жизни страны и замене капитализма коммунизмом. Этому мешает механизм обратных связей в экономике, который «остановит» национальную экономику гораздо раньше, чем доля государственных расходов в ВВП достигнет пресловутой отметки в 100%. Рассмотрим соответствующую цепочку причинно-следственных связей.

Пусть госсектор расширяется. Тогда финансовые потоки, идущие из государственного бюджета на его содержание, тоже увеличиваются. В результате возрастает доля государственных расходов в ВВП. Чтобы компенсировать возросшие бюджетные расходы нужно увеличить доходы бюджета, что можно сделать с помощью увеличения налогового бремени. Однако увеличение налогового бремени при прочих равных условиях приведет к уменьшению прибыльности частного сектора. Но прибыль является основным источником капиталовложений частного сектора и, следовательно, ее уменьшение приведет к урезанию инвестиций в расширение производственных фондов и к уменьшению темпов долгосрочного экономического роста. Тогда частный сектор и экономика в целом теряют динамичность своего развития и начинают «буксовать». Если на последующих витках экономического цикла масштабы госсектора еще больше возрастут, то может возникнуть ситуация, когда налоговая нагрузка увеличится настолько, что полностью обнулит прибыль предприятий частного сектора. В этом случае поступление инвестиционных средств в частный сектор прекратится, и экономика либо встанет, либо начнет падать. В условиях производственной рецессии собираемость налогов снижается, и доходов государства не будет хватать на содержание госсектора, ради которого были предприняты все рассмотренные мероприятия. В результате экономический спад с частного сектора «перекинется» на государственный сектор и вся национальная экономика окажется в состоянии кризиса.

Возможна и другая схема последствий расширения госсектора. Так, для покрытия возросших расходов на госсектор вместо увеличения налоговой нагрузки на частный сектор государство может пойти другим путем и осуществить государственные заимствования. В этом случае частный сектор продолжает развиваться естественным образом, а проблема переводится в область долговой политики, ибо рост государственного долга ведет к росту затрат по его обслуживанию. Подобное увеличение текущей нагрузки на государственный бюджет рано или поздно приведет к нехватке средств на поддержание работы самого госсектора. Понятно, что данный вариант политики расширения госсектора непосредственно связан с макроэкономической проблемой, поставленной А.Смитом и рассмотренной нами выше.

Теоретически существует и третий вариант политики расширения госсектора, который связан с денежной эмиссией недостающих средств на его финансирование. В этом случае происходит рост цен в экономике, приводящий к обесцениванию оборотных средств предприятий и бюджетных средств. В результате возникает «двойное зло» в виде инфляционной эрозии оборотных средств предприятий и падения темпов их производства и нехватки бюджетных средств на планируемые мероприятия, в том числе на финансирование самого госсектора. Данный вариант расширения госсектора является наиболее опасным из всех трех, так как инфляция может на долгие годы дестабилизировать экономику.

Все три варианта увеличения масштабов госсектора могут вполне успешно применяться на практике. Однако условием такого применения является незначительность всех макроэкономических возмущений. Так, если в результате разовой акции по увеличению госсектора все экономические параметры изменятся не сильно, то экономика, скорее всего, адаптируется к ним и не попадет в ловушку стагнации. В противном случае возрастает вероятность возникновения кризиса.

Из сказанного ясно, что политика расширения или сокращения госсектора не может быть автономной. Она тесно сопряжена с общей макроэкономической политикой, включающей денежнокредитные и финансовобюджетные стратегии государства. Однако здесь имеется определенное диалектическое противоречие. С одной стороны, когда наступают тяжелые для экономики времена, госсектор во многих странах играет роль спасательного круга. С другой стороны, увеличение размера госсектора приводит к усилению действия закона А.Вагнера и к ухудшению макроэкономической обстановки, проявляющемуся в нарастании инфляции, увеличении налогового и долгового бремени. Какая же стратегия тогда является действительно оптимальной?

Мировой опыт подсказывает, что однозначного решения данной проблемы не существует. Образно выражаясь, большинством развитых западных государств практикуется принцип «скользящих» решений, когда увеличение или сокращение госсектора происходит в зависимости от складывающейся конкретной ситуации. Соответственно изменение ситуации продуцирует и иной вариант решения в отношении госсектора. На практике это выражается в формировании регуляторного цикла «приватизация-национализация».

Для примера рассмотрим проявление циклических закономерностей в сфере государственного регулирования на примере Франции и Англии.

Во Франции государственный сектор экономики играет традиционно значительную роль. Формирование такой системы имеет исторические корни и восходит к послевоенному развитию страны. Так, во время второй мировой войны руководство Германии, обещая большие выгоды французским промышленникам после окончания военных действий, заставляло их действовать вопреки интересам Франции. Чтобы не потерять в подобной обстановке контроль над важнейшими отраслями промышленности, французскому правительству пришлось национализировать многие промышленные предприятия, что и явилось причиной возникновения массивного государственного сектора в этой стране. Последующие события также способствовали увеличению масштабов государственного сектора в экономике. Однако практика показала неэффективность чрезмерной национализации, в связи с чем в 80-х годах новый премьерминистр Жак Ширак начал проводить политику возврата прежним владельцам национализированных предприятий, которая в умеренной форме продолжается до сих пор [6]. Таким образом, на данном примере мы видим «регулятивную волну», когда политика усиления прямого государственного контроля над экономикой постепенно сменилась более либеральной политикой, направленной на создание большей свободы для частного предпринимательства.

Еще более ярко наличие регуляторных циклов «приватизация-национализация» проявляется в Великобритании, где наблюдается четкая сменяемость двух фаз, жестко привязанная к политическим циклам. Так, если лейбористская партия (виги) провозглашает необходимость вмешательства государства в экономику, то консервативная (тори) придерживается идеи сокращения государственного влияния на экономику. Подобное положение в политике Англии привело к следующей последовательности фаз приватизации и национализации: в 1945 г. лейбористское правительство во главе с Клементом Эттли национализировало ряд старых, переживавших упадок отраслей (угольную, газовую, сталелитейную, электротехническую и др.); с 1951 года консервативное правительство Уинстона Черчилля стало возвращать частным предпринимателям национализированные сталелитейные заводы и грузовой транспорт; в 1964г. лейбористское правительство Гарольда Вильсона вторично национализировало сталелитейную промышленность; с 1979 года кабинет Маргарет Тэтчер, придерживающейся консервативных взглядов, начал осуществлять широкомасштабную денационализацию, в результате чего 2/3 всех государственных предприятий перешло в частную собственность (предприятия нефтяной и авиакосмической промышленности, воздушного транспорта); в 90-х годах представитель тори Джон Мейджор продолжил приватизацию государственных компаний. Таким образом, в Англии приход к власти лейбористов сопровождался широкой национализацией отраслей промышленности, а приход консерваторов – денационализацией. Отметим, что подобные развороты в политике были напрямую связаны с постоянно меняющимися результатами функционирования английской экономики.

Таким образом, диалектическое противоречие, заключенное в госсекторе, преодолевается не за счет традиционной оптимизации его размеров и корректировке в одном направлении, а за счет придания системе государственного регулирования большей гибкости и обеспечения бесконечных колебаний роли и значения самого госсектора. Данный факт подводит к пониманию основного недостатка российской системы регулирования госсектором, заключающемуся в отсутствии указанной гибкости. Похоже, что прошедшие 10–13 лет активной приватизации государственной собственности уже исчерпали первую фазу волны «приватизация-национализация». На наш взгляд, на нынешнем этапе развития приватизация должна быть либо приостановлена, либо она должна перейти на качественно новый уровень и проводиться на основе иных принципов и подходов. Параллельно должна формироваться эффективная система управлением госсектором; в противном случае он никогда не сможет занять достойного места в российской экономике.

 


[1]См.: Бизаге А. Государственный сектор и приватизация. М.: Композит. 1996. С.5-15.

[2] Цит. по: Бизаге А. Государственный сектор и приватизация. М.: Композит. 1996. С.77.

[3] См.: Сумароков В.Н. Государственные финансы в системе макроэкономического регулирования. М.: Финансы и статистика, 1996.

[4] См.: Балацкий Е.В. Принципы управления государственной задолженностью// “Мировая экономика и международные отношения”, №5. 1997. С.47.

[5] См: Блауг М. Экономическая мысль в ретроспективе. М.: Дело Лтд. 1994. С.227–231.

[6] См.: Новейшая история (19391992). М.: Просвещение. 1993. С.61-74.

 

 

 

Официальная ссылка на статью:

 

Балацкий Е.В., Конышев В.А. Воспроизводственные аспекты динамики государственного сектора// «Экономист», №9, 2003. С.13–20.

1492
7
Добавить комментарий:
Ваше имя:
Отправить комментарий
Публикации
В статье рассматривается институт ученых званий в России, который относится к разряду рудиментарных или реликтовых. Для подобных институтов характерно их номинальное оформление (например, регламентированные требования для получения ученого звания, юридическое подтверждение в виде сертификата и символическая ценность) при отсутствии экономического содержания в форме реальных привилегий (льгот, надбавок, должностных возможностей и т.п.). Показано, что такой провал в эффективности указанного института возникает на фоне надувающегося пузыря в отношении численности его обладателей. Раскрывается нежелательность существования рудиментарных институтов с юридической, институциональной, поведенческой, экономической и системной точек зрения. Показана опасность рудиментарного института из–за формирования симулякров и имитационных стратегий в научном сообществе. Предлагается три сценария корректировки института ученых званий: сохранение федеральной системы на основе введения прямых бонусов; сохранение федеральной системы на основе введения косвенных бонусов; ликвидация федеральной системы и введение локальных ученых званий. Рассмотрены достоинства и недостатки каждого сценария.
The article considers the opportunities and limitations of the so-called “People’s capitalism model” (PCM). For this purpose, the authors systematize the historical practice of implementation of PCM in different countries and available empirical assessments of the effectiveness of such initiatives. In addition, the authors undertake a theoretical analysis of PCM features, for which the interests of the company and its employees are modeled. The analysis of the model allowed us to determine the conditions of effectiveness of the people’s capitalism model, based on description which we formulate proposals for the introduction of a new initiative for Russian strategic enterprises in order to ensure Russia’s technological sovereignty.
The paper assesses the effectiveness of the Russian pharmaceutical industry so as to determine the prospects for achieving self–sufficiency in drug provision and pharmaceutical leadership in the domestic market, more than half of which is occupied by foreign drugs. Effectiveness is considered in terms of achievements in import substitution (catching–up scenario), and in the development of domestic drugs (outstripping scenario). A comparison of the main economic indicators for leading foreign and Russian pharmaceutical companies reflects a disadvantaged position of the latter. The governmental target setting for domestic pharmaceutical production is compromised by interdepartmental inconsistency in the lists of essential drugs. A selective analysis of the implementation of the import substitution plan by the Ministry of Industry and Trade of Russia since 2015 has revealed that, even on formal grounds, Russia still has not established a full–fledged production of many drugs (in particular, the dependence on foreign active pharmaceutical substances still remains, and there are very few domestic manufacturing companies). The premise concerning fundamental impossibility to implement the outstripping scenario is substantiated by the fact that there is an insignificant number of original drugs for which Russian developers initiated clinical trials in 2020–2022. The results obtained show that the current situation in the Russian pharmaceutical industry does not promote the achievement of drug self–sufficiency. A proposal to consolidate assets, coordinate production programs and research agendas for accelerated and full–fledged import substitution was put forward. Prospects for research in the field of import substitution are related to deepening the analysis of production indicators, increasing sales, as well as enhancing clinical characteristics of reproduced drugs compared to foreign analogues. In the sphere of analyzing the innovativeness of pharmaceutical production, it seems advisable to methodologically elaborate on identifying original drugs and include this indicator in the industry management.
Яндекс.Метрика



Loading...