Неэргодическая экономика

Авторский аналитический Интернет-журнал

Изучение широкого спектра проблем экономики

Внешняя трудовая миграция и российский рынок труда

В статье раскрывается процесс расширения масштабов, географии и профессионального состава трудовой эмиграции в начале 1990-х годов. Отмечается настораживающая тенденция, в соответствии с которой рынок труда России, теряя лучшие кадры, постепенно заполняется менее квалифицированной иностранной рабочей силой. Подчеркивается необходимость координация миграционных потоков.

В советской экономике такого явления, как внешняя трудовая миграция, практически не было. Работа граждан за границей носила в основном характер командировок, а трудовая деятельность иностранцев на территории страны регулировалась соответствующими международными соглашениями, предполагающими жесткий административный контроль. В сегодняшней России внешняя трудовая миграция приобретает все более зрелые черты, что вызывает необходимость управления этим процессом.

 

Этапы внешней трудовой миграции

 

Внешняя (международная) трудовая миграция представляется мне как процесс временного трудоустройства национальной рабочей силы за пределами страны происхождения, предполагающий ее обязательное возвращение на родину. Он включает в себя трудовую эмиграцию (временное трудоустройство российских граждан за рубежом) и иммиграцию (временную работу иностранных граждан на территории России).

Проделанный автором ретроспективный анализ позволяет выделить в развитии трудовой эмиграции три этапа и определить их характерные особенности.

Первый этап, завершившийся, по оценкам автора, к 1990 г., можно охарактеризовать как период утечки представителей интеллектуальной и культурной элиты – ученых, музыкантов, артистов, художников. Эта категория лиц была немногочисленной, поэтому исчезновение ее с российского рынка труда не имело непосредственных разрушительных последствий для отечественной экономики, хотя процент безвозвратных кадровых потерь (лиц, остающихся на постоянное место жительства в странах-реципиентах) был довольно высок.

Вторая волна, датируемая 1990–1992 гг., охватила в основном специалистов, т.е. опытных и квалифицированных работников с высоким образовательным цензом. Отток был более многочисленным, чем на первом этапе. Одновременно расширились географические границы трудовой эмиграции, резко возросло число стран-реципиентов (раньше речь шла о 5–6 развитых странах).

Третья эмиграционная волна отчетливо проявилась в 1993 г. Она охватила не только квалифицированных специалистов, но и представителей физического труда. Профессиональный состав выезжающих на заработки за границу значительно расширился (моряки, водители автотранспорта, автомеханики, слесари, официанты, повара, бурильщики нефтяных скважин и т.д.) В результате с 1993 г. утечка кадров за пределы страны начинает принимать достаточно серьезные масштабы, трудящиеся–эмигранты занимают все новые ниши на международном рынке труда, “растекаясь” практически по всему миру.

Страна начинает терять специалистов и рабочих, задействованных на тех хозяйственных участках, от которых непосредственно зависит социально-экономический “комфорт” общества. Для российской экономики, которая традиционно ощущала дефицит трудовых ресурсов в сфере материального производства, “оголение” соответствующих рабочих мест является особенно болезненным.

Отмеченные этапы в развитии трудовой эмиграции, разумеется, несколько условны, в реальной жизни характерные для них процессы переплетаются и “накладываются” друг на друга. Тем не менее основная закономерность, связанная с постепенным расширением масштабов трудовой эмиграции при параллельном снижении профессионально–квалификационных характеристик рабочей силы, прослеживается достаточно четко.

В развитии трудовой иммиграции можно отметить аналогичные качественные особенности, однако при обратном порядке чередования иммиграционных волн. Так, в составе первой волны преобладала неквалифицированная рабочая сила из бывших социалистических стран, в составе второй – полуквалифицированные работники из стран третьего мира, в составе третьей значительное место занимают представители административно-управленческого персонала (специалисты–менеджеры, руководители структурных подразделений фирм, предприниматели-инвесторы и т.п.). Многие из них являются выходцами из развитых стран, которые активно подключились к поставке кадров в Россию. Синхронизация во времени границ иммиграционных и эмиграционных волн свидетельствует о тесной взаимной корреляции процессов притока и оттока рабочей силы.

Таким образом, Россия вошла в экономический режим, когда экспорт и импорт рабочей силы становятся заметными макроэкономическими явлениями, с которыми нельзя не считаться. Пока трудовой баланс “импорт-экспорт” складывается не в пользу российского рынка труда: приток работников из-за рубежа существенно превышает их отток за границу, а качественные характеристики импортируемой рабочей силы в среднем хуже, чем экспортируемой. Российский рынок труда, теряя отечественные кадровые “сливки”, постепенно заполняется иностранной рабочей силой невысокого качества.

 

Прогнозные оценки

 

Характер внешней трудовой миграции в определяющей степени зависит от экономической среды, в которой она происходит. В этом плане первостепенное значение имеют тенденции, складывающиеся на российском рынке труда. Большую роль играют также внешнеэкономическая и внешнеполитическая стратегии страны, содержащие и “блок” международной трудовой миграции.

Рассмотрим основные направления изменений российского рынка труда и роль в этом процессе межстранового обмена рабочей силой.

Прогнозные расчеты автора показывают, что внешняя трудовая миграция сама по себе не представляет серьезной опасности для этого рынка, так как при сохранении сложившихся тенденций к 2000 г. приток рабочей силы превысит ее отток не более чем на 2,9 млн человек [1], что является допустимым. Однако возникает ряд дополнительных проблем, которые в дальнейшем будут усугублять давление на отечественный рынок труда. Среди осложняющих факторов можно выделить следующие.

Нелегальная иммиграция. Проблема иммигрантов–нелегалов уже сейчас стоит достаточно остро. Их численность в настоящее время составляет, по оценкам автора, 1,6 млн человек. По крайней мере 1/3 из них пока не “абсорбировалась” на российском рынке рабочей силы, испытывая проблемы с трудоустройством. Учитывая интенсивность притока нелегалов из Китая, Вьетнама и ряда других стран, указанная цифра к концу 90-х годов может возрасти в 3–5 раз. В результате общая численность нелегальных иммигрантов, ищущих работу на территории России, к 2000 г. может составить порядка 2,2 млн человек.

Нетрудовая иммиграция. По оценкам Федеральной миграционной службы России, в ближайшие несколько лет предполагается принять около 2 млн беженцев и переселенцев из стран ближнего и дальнего зарубежья. Те из них, кто находится в трудоспособном возрасте, по истечении короткого адаптационного периода выйдут на свободный рынок труда в поисках работы.

Скрытая самозанятость. При прогнозировании ситуации на рынке труда не следует сбрасывать со счетов 2,5 млн человек, которые в свое время “исчезли” из сферы занятости (не были зарегистрированы ни в качестве занятых, ни в качестве безработных, выпав таким образом из народнохозяйственного баланса труда и образовав специфический неучтенный кадровый остаток). Из этих лиц образовалась группа самозанятых, которая представляет мощный “заряд” потенциальной безработицы: влияние рыночных отношений и организованной конкуренции к 2000 г. может привести их на биржи труда в качестве официальных безработных.

Социально-демографическая ситуация. С точки зрения давления на рынок труда она в настоящее время неблагоприятна. К 2000 г. численность лиц трудоспособного возраста увеличится. Положение усугубляется “борьбой” за рабочие места лиц пенсионного возраста. Ситуация несколько смягчится из- за сокращения в 1994–2000 гг. численности лиц старше трудоспособного возраста на 186 тыс. человек и уменьшения доли мужчин в трудоспособном населении на 1,3%. В целом согласно демографическому прогнозу к 2000 г. (по сравнению с 1994 г.) суммарный прирост предложения рабочей силы за счет социально-демографических сдвигов может составить около 2,1 млн человек.

Таким образом, величина кадровых вливаний на российский рынок труда к началу следующего века может достигнуть, по оценкам автора, 11,7 млн человек (примерно 16,1% нынешней численности занятых). Удельный вес внешней трудовой миграции в этом потоке составит около 25%. Даже при самых благоприятных обстоятельствах (повышении экономической конъюнктуры и росте деловой активности) экономика России вряд ли будет в состоянии поглотить такую массу дополнительной рабочей силы. Если же учесть возможное высвобождение занятых из-за углубляющегося спада производства и использования трудосберегающих технологий, то основания для пессимистических оценок ситуации на рынке труда усилятся.

 

Основные проблемы государственного регулирования

 

Поскольку становление института внешней трудовой миграции в России будет проходить в неблагоприятных экономических условиях, необходимо уже сейчас активизировать усилия в части ее регулирования.

Одной из важнейших проблем является координация потоков трудовой и нетрудовой (беженцы, переселенцы, вынужденные мигранты и т.п.) межстрановой миграции населения. Пока эта проблема никак не решается, более того, не существует даже теоретической концепции согласования столь различных миграционных потоков. Специфика и сложность проблемы заключаются в следующем.

Во-первых, трудовая и нетрудовая миграция, как правило, находятся в определенном антагонизме – поощрение одной возможно только за счет сдерживания другой. В настоящее время в России назревает серьезный “конфликт” между ними.

Во-вторых, нетрудовая миграция в отличие от трудовой, которая является чисто экономической проблемой, носит политическую окраску и входит в круг вопросов гуманитарного и культурного международного сотрудничества, решаемых с помощью неэкономических рычагов.

Представляется, что для координации миграционных потоков было бы целесообразно использовать опыт западноевропейских государств, выработавших эффективный механизм их взаимодействия. В этой связи необходимо дальнейшее расширение двусторонних консультаций российских специалистов с экспертами Совета Европы.

Вторая проблема – отсутствие жесткой увязки миграционной политики с ситуацией на рынке труда. Проводимая ныне либеральная миграционная политика уже в ближайшие 5–6 лет может вызвать глубокий кризис в сфере занятости.

Третья проблема – отсутствие увязки внутренних (межрегиональных) и внешних (межстрановых) миграционных потоков. Это приводит к тому, что в определенные регионы страны осуществляется активный ввоз иностранной рабочей силы, в то время как в других ее регионах имеется избыток трудовых ресурсов, которые могли бы эффективно использоваться вместо иностранных работников. Такое предпочтение (почти повсеместное) международного обмена рабочей силой межрегиональным перемещениям “своих” работников внутри страны осложняет общую ситуацию на рынке труда.

Одной из главных причин неурегулированности многих миграционных проблем является ведомственная раздробленность в данной сфере. Огромное число учреждений, решающих отдельные вопросы внешней миграции, порой никак не взаимодействуют друг с другом, так как лишены объективного объединяющего начала в виде государственной политики в этой области и головного ведомства-координатора. Кроме того, нельзя забывать и субъективный фактор – почти каждое заинтересованное ведомство старается “перетянуть” максимальное число миграционных функций. Все это дестабилизирует ситуацию и затрудняет реальное решение рассмотренных выше проблем.

Представляется, что если решение данных проблем будет найдено, то это позволит создать организационную базу для эффективного “встраивания” трудовой миграционной стратегии в общую политику занятости.

 


[1] Миграционные процессы прогнозируются с учетом ближнего и дальнего зарубежья.

 

 

Официальная ссылка на статью:

 

Балацкий Е.В. Внешняя трудовая миграция и российский рынок труда// «Проблемы теории и практики управления», №6, 1995. С. 86–89.

3008
7
Добавить комментарий:
Ваше имя:
Отправить комментарий
Публикации
Для современной эпохи политической конфронтации второй половины XX и первой половины XXI веков характерен переход к доктрине глобальных управленческих войн между враждующими государствами. Суть этой доктрины состоит в максимальном укреплении собственной системы управления и в критическом ослаблении системы государственного управления противника, когда все звенья государственного организма перестают эффективно работать и справляться со своими задачами. Раскрыто значение управленческих войн на примере распада СССР, который произошел без прямого военного столкновения, но привел к утрате всех стратегических преимуществ у его преемника – Российской Федерации. Предложена структурная модель глобального доминирования, в которой власть зависит от жесткой, мягкой и умной силы; показано, что такое понимание представляет собой обобщение концепции мягкой силы Дж. Ная. Определена специфика управленческих войн, которая состоит в их тотальности, продолжительности и бескомпромиссности. Рассмотрены инструменты и алгоритмы современных управленческих войн: продвижение собственной идеологии; работа с местными элитами; синдром масок и конспирации в политических элитах; контроль над информационным пространством; цветные революции; прокси–войны; разрушение медицинского суверенитета. Раскрыта связь между управленческими войнами и управленческими циклами, под которыми подразумевается колебание уровня эффективности системы государственного управления как внутри одной страны, так и между странами. Рассматривается пять уровней социальных явлений – мета–, мега–, макро, мезо– и микроуровни – и обосновывается их двусторонняя иерархия: процессы более высокого уровня определяют вектор развития процессов более низкого уровня; процессы более низкого уровня формируют механизмы реализации процессов более высокого уровня. Показано, что в современных условиях эта парадигма приобретает важное значение, препятствуя формированию искаженных когнитивных паттернов в отношении движущих сил развития государств.
Иностранные санкции нанесли серьёзный удар по дееспособности российской науки. Во-первых, они нарушили привычные коммуникации с внешним миром, затруднили приобретение и обслуживание научного оборудования, осложнили доступ к расходным материалам, научно–технической информации. Во-вторых, они причинили ментальный вред, деморализовав часть научного сообщества, что не могло не отразиться на результативности исследований. Ментально–ресурсный урон и его составляющие образуют предмет данной работы, в которой использованы результаты опросов научного сообщества “Научная политика России”, проведённых в 2021–2024 гг. Рассмотрены такие компоненты ментального вреда, причинённого антироссийскими санкциями, как нарушение внутреннего равновесия значительной части научного сообщества, включая отношение к новой реальности и идентификация индивидуальной модели поведения в науке, и побуждение к эмиграции дополнительно 15% исследователей. Анализировались три фактора прекращения работы в науке российских учёных под давлением зарубежных санкций: морально–волевой настрой, материально–ресурсные условия и заработная плата. Как показали результаты опроса, несмотря на ухудшение ситуации по сравнению с досанкционным периодом, первые два фактора не оказывают определяющего влияния на решение уйти из науки. В то же время установлена высокая чувствительность к динамике заработной платы: её потенциальное снижение может привести к сокращению корпуса исследователей в пределе до 80%. На качественном (психологическом) уровне ментально–ресурсный вред, нанесённый научному сообществу санкциями, может быть сопоставлен с состоянием слабой депрессии. Подчёркнуто, что текущая антикризисная политика в научно–технической сфере носит односторонний характер и нацелена главным образом на устранение материально–технических проблем, игнорирует необходимость предотвращения ментального ущерба, что предполагает системную идеологическую работу с научным сообществом, которая позволила бы компенсировать негативный эффект потенциального ухудшения материального обеспечения учёных и условий их труда.
Работа посвящена анализу ключевых установок внутри научного сообщества, от которых напрямую зависит образ научно–технологического будущего России. Установлено, что цивилизационная самоидентификация исследователей в значительной степени не совпадает с настроениями широкой общественности. Осторожное, а нередко и скептическое отношение к мобилизации науки, усилившиеся эмиграционные настроения среди учёных, в первую очередь молодых, позволили авторам сделать вывод о кризисном состоянии научного сообщества страны, антагонистически разделённого противоречиями по основным ценностным ориентациям и управленческим вопросам. Объединяющим фактором служит потребность в комфортных условиях труда и востребованность науки государством и обществом. Количественно определено, что только половина исследователей придерживается прогосударственных настроений и может быть потенциально с пользой задействована в решении научно–технических задач. Другая половина научного сообщества становится как минимум группой оппонентов, которые сомневаются или не определились в отношении научно–технологического курса. Молодёжное крыло науки, как оказалось, в значительной степени пронизано космополитизмом и поэтому не представляет собой антикризисную силу. Усиление мобилизационной готовности научного сообщества и разрешение его внутренней конфликтности рассматривается с точки зрения повышения качества управления наукой, включая эффективную кадровую политику.
Яндекс.Метрика



Loading...