1. Постановка проблемы

В настоящее время в России медленно, но верно складывается система взаимодействия двух секторов национальной экономики – частного и государственного. В развитых странах данные два сектора находятся в состоянии постоянной конкуренции, что не позволяет «расслабиться» ни тому, ни другому сектору. Более того, чем эффективнее механизм взаимодействия и конкуренции государственного и частного секторов, тем, как правило, эффективнее и сама национальная экономика. Благодаря хорошо отлаженному механизму взаимообусловленного развития двух секторов формируется некий экономический цикл, который мы в дальнейшем будем называть приватизационным циклом. Под таковым будем понимать процесс колебания доли госсектора в национальной экономике. Если указанный долевой показатель падает, то имеет место усиление роли частного сектора, что с определенной степенью условности эквивалентно формированию тенденции к приватизации экономики; в противном случае наблюдается усиление роли государственного сектора, что внешне напоминает тенденцию к национализации и деприватизации.

Пульсация размера госсектора в реальности может сопровождаться приватизацией и национализацией, а может и не быть связана с ними. Тем не менее, сам процесс изменения доли госсектора в сторону увеличения (уменьшения) с последующим уменьшением (увеличением) мы будем называть приватизационным циклом, т.к. этот термин улавливает главное в рассматриваемом процессе – изменение роли госсектора. Данное понятие уже использовалось ранее при анализе похожих проблем [1–2], в связи с чем можно говорить о том, что и сам термин в общем уже устоялся и может быть эффективно растиражирован на более широкую сферу экономических процессов.

В более ранних работах по экономике госсектора авторами подчеркивалась важность гибкости экономики, которая в развитых странах мира проявляется в формировании приватизационного цикла, заключающегося в непрерывном «нащупывании» экономикой оптимального размера госсектора [2–3]. Данным фактом во многом и детерминируется интерес к механизму формирования приватизационного цикла. В данной статье будет продолжено изучение данного вопроса с помощью аппарата динамических систем. В этой связи рассмотрим некоторые вехи данной линии исследования.

Точкой отсчета подобных исследований служит динамическая модель типа «хищник–жертва» со своими модификациями. Данный подход в экономических исследованиях применительно к рынку труда развивался с 1990 г., в частности, в работах А.Г.Коровкина и др. [4–5]. Однако применительно к госсектору идея использования таких моделей была высказана лишь в 1994 г. П.Вельфенсом и П.Джесински [6]. Однако указанные авторы не осуществили прикладных расчетов, а говорили лишь о гипотетической возможности таковых. Первая апробация инструментария модели «хищник-жертва» применительно к проблеме взаимодействия частного и государственного секторов в России была осуществлена в 2004 г. в работе Е.В.Балацкого и В.А.Конышева [7]. Однако построенные модели имели ряд недостатков в плане информационного обеспечения и надежности расчетов, в связи с чем в 2006 г. Е.В.Балацким и Н.А.Екимовой были проведено еще одно исследование, которое позволило не только откалибровать искомые эконометрические зависимости, но и провести более тщательный качественный анализ секторального равновесия [8–9]. В указанном исследовании были намечены некоторые, на наш взгляд, плодотворные пути анализа секторальной структуры национальной экономики, однако они были апробированы только на российских данных, которых явно не хватает для выводов обобщающего характера. В связи с этим в данной статье будет предпринята попытка расширения эмпирической базы анализа для выяснения особенностей формирования приватизационного цикла в разных группах государств.

2. Методология исследования секторальной динамики

Для проведения эмпирических расчетов нами были выбраны пять стран мира: Великобритания, Швеция, Канада, Польша и Россия. Данные страны ни в коей мере не покрывают всего разнообразия экономической динамики, но все же дают довольно полное представление об основных игроках мировой экономики. Так, Великобритания и Швеция относятся к разряду стран с традиционным капитализмом, имеющим весьма длительную историю. Канада как представитель Нового Света относится к разряду стран относительно нового капитализма, отличающегося от европейской модели. Польша и Россия образуют группу стран с транзитивной (переходной) экономикой, где капиталистическая система хозяйствования только начинает формироваться, и пока еще далека от своих аналогов в странах «старого капитализма».

В дальнейшем выбранные страны мы будем анализировать в соответствии со следующим алгоритмом, апробированном в [8]:

– оценка относительных масштабов частного и государственного секторов в ретроспективе по показателю численности занятых в этих секторах; оценка секторальной структуры экономики по показателю доли занятых в государственного секторе;

– построение для каждого сектора – частного и государственного – эконометрической модели, каждая из которых представляет собой одно из уравнений динамической системы, описываемой дифференциальными уравнениями для приростов занятых в рассматриваемых секторах;

– определение состояний (точек) секторального равновесия и проверка их на устойчивость;

– построение на основе полученной модели прогнозной траектории секторальной структуры экономики.

Совмещение ретроспективных и прогнозных траекторий, дополненное сведениями о состоянии равновесия, позволяют более тонко проанализировать характер взаимодействия частного и государственного секторов.

3. Страновые модели взаимодействия государственного и частного секторов

Выполненные вычислительные эксперименты со статистическими данными по экономике Великобритании, приведенными в табл.1, позволили построить динамическую модель секторального взаимодействия следующего вида:

          (1)

(2)

где X и Y – среднегодовая численность занятых в государственном и частном секторах соответственно; dX/dt и dY/dt (ΔX и ΔY) – годовое изменение численности занятых в государственном и частном секторах соответственно; t – время (год); a, b, a* и b* – параметры модели.

Окончательные эконометрические зависимости для британской экономики имеют следующий вид:

(3)

N=14; R²=0,77; F=19,66; DW=0,92.

(4)

N=14; R²=0,82; F=26,99; DW=1,61.

где R² – коэффициент детерминации; F – расчетное значение F–статистики; DW – коэффициент Дарбина–Уотсона, N – число наблюдений; под коэффициентами регрессий в скобках указаны значения стандартных ошибок.

Проведенные тесты показывают, что построенная модель (3)–(4) является работоспособной и может быть использована для дальнейшего анализа. Приводимые в дальнейшем эконометрические модели также прошли основные тесты.

Таблица 1. Масштабы государственного и негосударственного секторов в Великобритании.

Точки равновесия X* и Y* для модели (1)–(2) рассчитываются по формулам:

(5)

Расчеты показывают, что равновесные значения занятости в секторах таковы: X*=6.2; Y*=21.58. Соответственно общая равновесная численность занятых в британской экономике составляет 27,8 млн. чел., а секторальная структура характеризуется долей госсектора ν=X*/(X*+Y*), которая имеет значение 22,3%.

Для проверки степени устойчивости идентифицированной точки равновесия оценим якобиан (J) системы (1)–(2):

(6)

значение которого равно J=0.038, свидетельствуя о том, что точка равновесия не является седловой.

Дополнительное исследование дивергенции системы (1)–(2)

(7)

показывает, что ее значение составляет D=0, а следовательно, данную точку покоя следует классифицировать как центр.

Таким образом, секторальное равновесие в Великобритании ν=22,3% является устойчивым и обладает притягивающим свойством.

Таблица 2. Масштабы государственного и негосударственного секторов в Швеции.

Для экономики Швеции также исследовалась модель (1)–(2), которая на основе данных табл.2 позволила получить следующие эконометрические зависимости:

(8)

N=15; R²=0,72; F=16,599; DW=1,76.

(9)

N=15; R²=0,53; F=7,413; DW=1,50.

Все модельные параметры для шведской экономики рассчитываются по формулам, которые были получены для экономики Великобритании. Причем основные результаты по названным двум странам совпадают. Например, равновесные значения занятых в двух секторах для Швеции составляют X*=1.39  и Y*=2.41, а секторальное равновесие ν=36,6%. При этом якобиан равен  J=0.111, а дивергенция D=0. Следовательно, искомое секторальное равновесие в Швеции также как и в Великобритании представляет собой центр и обладает свойством устойчивости.

Таблица 3. Масштабы государственного и негосударственного секторов в Канаде.

Тем самым уже на основе полученных расчетов можно сделать вывод о том, что в Швеции и Великобритании реализованы очень похожие модели госсектора и приватизационный цикл в них имеет общую природу.

Исследование экономики Канады привело к необходимости рассмотрения модели, чрезвычайно похожей на модель (1)–(2), но предусматривающей дополнительный параметр в уравнении для государственного сектора. В общем виде данная модель может быть представлена в виде следующих двух уравнений:

   (10)

(11)

где a, b, c, b* и c* – как и ранее параметры модели; остальные обозначения прежние.

Прикладные расчеты по статическим данным, представленным в табл.3, позволили конкретизировать модель (10)–(11) для канадской экономики в виде следующих эконометрических зависимостей:

(12)

N=16; R²=0,75; F=19,495; DW=1,10.

(13)

N=16; R²=0,70; F=16,589; DW=1,04.

Точки равновесия X* и Y* для модели (10)–(11) рассчитываются по формулам:

(14)

Расчеты дают следующие результаты: X*=3.2 и Y*=8.96. Соответственно секторальное равновесие характеризуется структурным коэффициентом ν=26,3%. Якобиан системы (10)–(11) вычисляется так же, как и для предыдущих моделей  и имеет значение J=0.26 . Дивергенция также не претерпевает изменения по сравнению с моделями для Великобритании и Швеции , а ее величина составляет D=0,307>0. Тем самым секторальное равновесие в модели Канады является неустойчивым, что, несмотря на одинаковую с Великобританией и Швецией модельную схему, свидетельствует о принципиальном различии в конфигурации ее экономики.

Таблица 4. Масштабы государственного и негосударственного секторов в Польше.

Следующей страной, подвергшейся исследованию, была Польша, которая относится к разряду стран с переходной экономикой. Данный факт привел к тому, что в процессе моделирования построить классическую модель типа «хищник–жертва» не удалось. Окончательная спецификация двухсекторной модели для польской экономики имеет следующий вид:

(15)

(16)

В модели (15)–(16) сохраняется общий принцип взаимодействия двух секторов, но традиционная форма связи между ними вырождается и принимает довольно сложный вид, что уже само по себе говорит об ином механизме секторальной конкуренции в Польше по сравнению с предыдущими странами (Великобританией, Швецией и Канадой), где реализована закономерность «хищник–жертва».

Прикладные расчеты на основе динамических рядов, представленных в табл.4, позволили конкретизировать модель (15)–(16) для польской экономики в виде следующих эконометрических зависимостей:

(17)

N=14; R²=0,59; F=8,785; DW=1,77.

(18)

N = 14; R² =0,73; F=9,666; DW=1,93.

Точка равновесия для данной модели вычисляется по формулам:

                        (19)

Расчеты дают следующие результаты: X=6.98 и Y=6.97. Секторальное равновесие характеризуется структурным коэффициентом ν=50,0%, т.к. более сложные варианты равновесия оказались недопустимыми [1]. Якобиан системы (15)–(16) вычисляется по формуле:

                        (20)

Значение соотношения (20) в точке покоя равно J=–0.255<0, следовательно, идентифицированная точка секторального равновесия является седловой и обладает свойством неустойчивости. Тем самым функциональная модель экономики Польши в значительной степени похожа на модель экономики Канады.

Для России модель взаимодействия государственного и частного секторов может быть представлена модифицированной моделью «хищник–жертва»:

(21)

(22)

Прикладные расчеты на основе статистических рядов, представленных в табл.5, позволили конкретизировать модель (21)–(22) для российской экономики в виде следующих эконометрических зависимостей:

(23)

N=14; R²=0,88; F=39,24; DW=2,11.

(24)

N=14; R²=0,79; F=20,51; DW=1,88.

Таблица 5. Масштабы государственного и негосударственного секторов в России.

Система (21)–(22) имеет две точки равновесия, которые определяются по формулам:

                      (25)

где используются вспомогательные обозначения: A=bc*; B=ac*+bb*+ca*; C=ab*.

Расчеты дают две точки покоя: X₁*=13,14 и Y₁*=79,94 с секторальным равновесием ν=14,1%; X₂*=79,19 и Y₂*=9,09 с секторальным равновесием ν=89,7%. Якобиан и дивергенция для модели (21)–(22) рассчитываются так же, как аналогичные характеристики для модели (1)–(2). Согласно расчетам равновесие ν=14,1% является устойчивым (J=0,297>0 и D=–2,294<0), а равновесие ν=89,7% – неустойчивым (J=–0,034<0). Таким образом, своеобразие российской модели госсектора состоит в двойственности секторального равновесия, когда одно из них устойчиво, а другое – неустойчиво.

4. Прогнозные траектории секторальной структуры экономики

Построенные модели позволяют довольно легко осуществлять прогноз секторальной структуры занятости практически на любой период времени. Для этого достаточно «оттолкнуться» от неких начальных данных о численности частного и государственного секторов, которые затем подставляются в динамические модели, позволяющие определить годовой прирост кадров в рассматриваемых секторах. Зная прирост и начальное значение занятости, легко определить его значение на последующий период. После этого процедура может повторяться многократно, в зависимости от горизонта прогнозирования.

Осуществление описанной процедуры позволило построить прогнозные траектории секторальной структуры занятости (ν) для экономики Великобритании, Швеции, Канады, Польши и России. Рассмотрим их более подробно.

Прогнозная траектория структуры национальной экономики для Великобритании приведена на рис.1. Обращает на себя внимание следующая особенность британской экономики: для нее характерно циклическое движение структурного показателя ν. Причем на длительном интервале времени можно наблюдать несколько чередующихся приватизационных волн. При необходимости можно даже определить длительность приватизационного цикла. Например, последний минимум доли госсектора был зарегистрирован в 1999 г. В соответствии с выполненным прогнозом следующий минимум придется на 2036 г. Тем самым длительность текущего приватизационного цикла в Великобритании может составить примерно 37 лет. Данное число весьма симптоматично и говорит о том, что заметная реструктуризация британской экономики проявляется лишь в весьма долгосрочной перспективе.

Хотя наблюдающийся в Великобритании приватизационный цикл имеет явно иррегулярный рисунок, его наличие является бесспорным фактом. Уже только это свойство позволяет с большой степенью точности прогнозировать будущие развороты тенденций в формировании британского госсектора. Примечательно, что все наблюдающиеся колебания структуры происходят вокруг идентифицированной ранее точки устойчивого равновесия ν=22,3%, что лишний раз подтверждает устойчивость построенной в Великобритании модели классического капитализма. Забегая вперед, можно утверждать, что такая четкая «проявленность» приватизационного цикла и наличие точки притяжения, вокруг которой идет колебание структуры, говорит о наличии высокоэффективного механизма межсекторального взаимодействия. По-видимому, такое свойство характерно для многих капиталистических стран Старого Света, насчитывающих длительную историю оптимизации масштабов государственного и частного секторов.

Совмещение ретроспективной и прогнозной траекторий секторальной структуры позволяет увидеть достаточно полную и панорамную картину борьбы госсектора за свое место в национальной экономике. В Великобритании такая объединенная траектория позволяет увидеть несколько «горбов» и несколько разворотов тенденции. Наличие нескольких волн само по себе говорит о сформированном в экономике зрелом приватизационном цикле. У данного явления есть и непосредственные истоки: наличие перегибов в динамике структурного показателя ν в ретроспективе (в данном случае локального минимума). Коль скоро указанные перегибы имели место в прошлом, то правомерно ожидать, что они повторятся в будущем, что и показывает прогнозная траектория.

Аналогичные прогнозные расчеты структуры национальной экономики для Швеции приведены на рис.2. Как оказывается, модели функционирования госсектора в Швеции и Великобритании практически идентичны, несмотря на существенные различия в масштабе самого госсектора. Не вдаваясь в детали шведской модели развития, заметим лишь, что длительность текущего приватизационного цикла в данной стране составляет 27 лет: начало датируется 2001 г. (локальный минимум доли госсектора), конец – 2028 г. Это заметно ниже, чем в Великобритании. Тем самым Швеция, как это ни парадоксально, характеризуется большей гибкостью своей политики в отношении госсектора, проявляющейся в более частых разворотах секторальной структуры.

Интересным является еще один факт, который вытекает из прогнозных расчетов. Так, текущий приватизационный цикл 2002–2028 гг., составляет 27 лет, в то время как следующий за ним цикл 2028–2048 гг. сокращается и составляет лишь 20 лет (рис.2). Это означает, что в Швеции формируется тенденция к сокращению длительности приватизационного цикла и ускорению политики пересмотра экономической доктрины в отношении государственного сектора. Тем самым можно констатировать, что в Швеции медленно, но верно возрастает гибкость системы принятия экономических решений, касающихся секторальной реструктуризации национального хозяйства.

Перечисленные особенности режима структурного развития Великобритании и Швеции позволяет отнести эти страны к классическому режиму развития.

Результаты прогнозных расчетов для Канады приведены на рис.3. Здесь следует отметить тот факт, что прогнозная траектория не только не имеет возвратных тенденций, как в Великобритании и Швеции, но и стремительно возрастает до полного исчезновения частного сектора. Данный факт говорит о том, что рассматриваемая страна функционирует в неустойчивом режиме и длительный прогноз секторальной структуры для нее на базе построенной модели невозможен. Тем не менее, для канадской экономики явно просматривается приватизационная волна, что позволяет говорить о том, что для нее характерен формирующийся приватизационный цикл (на рис.3 он выглядит в виде ковша с точкой минимума в 2004 г.). В этом состоит одно из принципиальных отличий экономики Нового Света в лице Канады от экономики Старого Света в лице Великобритании и Швеции. Одновременно с этим названные страны имеют и важное сходство, заключающееся в том, что в Канаде также просматриваются ретроспективные перегибы в динамике структурного показателя ν, приходящиеся на 2002 и 2004 гг. По-видимому, наличие указанных перегибов во многом предопределило разворот тенденции в будущем.

Наличие у Канады не вполне зрелого приватизационного цикла позволяет отнести ее к группе стран с неоклассическим режимом развития.

Весьма специфический режим развития генерирует Польша, прогнозные значения для которой приведены на рис.4. Для нее характерен еще более ярко выраженный «ковш» с точкой минимума ν, приходящейся на 2006 год. По своей форме траектория ν для Польши очень напоминает Канаду, что позволяет говорить, что в Польше, как и в Канаде, только еще происходит формирование приватизационного цикла. Прогнозирование на длительный период в такой ситуации невозможно, хотя сам грядущий разворот тенденции определяется довольно четко. Однако при всем своем сходстве Польша имеет важное отличие от Канады: в Канаде зафиксированы ретроспективные перегибы в динамике ν, в то время как в Польше таких эффектов не наблюдается; означенный перегиб в польской экономике происходит уже на прогнозной части траектории. Данный факт говорит о том, что, несмотря на монотонную тенденцию к сокращению госсектора в Польше, в развитии страны уже накоплены некие противоречия, которые в ближайшее время должны перевести ее в режим более гибкого управления госсектором.

Отсутствие в ретроспективе польской экономики признаков приватизационного цикла позволяет классифицировать ее как страну с переходным режимом развития.

Особый тип траектории структурного коэффициента ν предоставляет Россия (рис.5). Здесь отсутствуют какие-либо проявления приватизационного цикла [2]. Доля госсектора имеет монотонную тенденцию к убыванию и эта тенденция в перспективе не претерпевает никаких изменений. На протяжении длительного времени российская экономика будет следовать инерционным курсом сокращения госсектора, являющимся реакцией на его гипертрофию в начальный момент времени. Учитывая подобную зависимость от начальных условий, Россию можно отнести к классу стран с реликтовым режимом развития.

5. Типология приватизационных циклов

Рассмотренные особенности секторального развития разных стран позволяют дать довольно тонкую классификацию режимов формирования приватизационного цикла. Отчасти эта классификация уже была дана выше, однако она нуждается в дополнительном подкреплении со стороны основных функциональных свойств национальных экономик. Искомая типология приватизационных циклов приведена в табл.6.

Таблица 6. Типология приватизационных циклов.

*ГС – государственный сектор; ЧС – частный сектор; ПЦ – приватизационный цикл.

Рассмотрим более подробно некоторые аспекты предложенной типологии.

В табл.6 фигурирует такое свойство, как «геометрия» траектории ν, под которой понимаются геометрические свойства динамической траектории структурного коэффициента ν. Несложно видеть, что по данному свойство идет эволюция от зрелого приватизационного цикла для стран «старого» капитализма, функционирующих в классическом режиме, до полного отсутствия такого для стран «нового» капитализма, находящихся во власти реликтового режима.

Похожая эволюция наблюдается при формировании равновесных свойств национальных экономик. Как правило, при изучении равновесия всегда рассматриваются три вопроса: существование (несуществование), единственность (неединственность) и устойчивость (неустойчивость) равновесия. Вектор эволюции имеет следующие свойства: при переходе к менее развитым моделям капиталистической (рыночной) экономики происходит, во-первых, постепенное расщепление единственного равновесия и возникновение множества равновесных состояний, а во-вторых, потеря устойчивости равновесия и возникновение неустойчивости.

Однако, пожалуй, наиболее содержательным свойством выступает роль государственного и частного секторов с позиции системы отношений «хищник-жертва». Так, для Великобритании и Швеции имеет место следующий расклад сил: если убрать эффект взаимодействия секторов, выражающийся произведением XY, то государственный сектор данных стран имеет убывающий тренд, а частный сектор – возрастающий. Это означает, что при отсутствии секторальной конкуренции государственный сектор постепенно нивелировался бы, и вся экономика была бы заполнена частным сектором. Однако этого не происходит именно по причине существования межсекторной конкуренции, которая действует в пользу госсектора. Это вытекает из анализа знаков коэффициентов, стоящих при компоненте XY. Между тем такое положение дел означает, что именно государственный сектор выступает в роли хищника, который перетягивает трудовые ресурсы из частного сектора. В этом и заключается экономическая миссия госсектора при развитом капитализме: оказывать постоянное давление на частный сектор и не давать ему впадать в застойное состояние.

Примечательно, что такое положение дел является вполне естественным даже с биологической точки зрения: популяция хищников должна быть по определению меньше популяции жертв. В нашем случае незначительный по размерам госсектор выступает в роли агрессивного экономического агента, отнимающего рыночные ниши у частного сектора, являющегося доминирующим и, следовательно, формационным. Более того, в изначальной постановке В.Вольтерра в своей модели для популяций хищников и жертв использовал параметры именно такого знака, какие были нами получены для британской и шведской экономик [16, с.22]. Тем самым страны с развитыми рыночными отношениями реализуют классическую секторальную модель «хищник-жертва». Значение данного факта еще больше увеличивается, если учесть, что в экономических популяциях в отличие от популяций биологических знаки параметров модели в общем случае могут быть какими угодно.

Для Канады указанная роль двух секторов сохраняется, однако меняются направленность развития секторов – для обоих характерен возрастающий тренд. Несмотря на экспансионистский характер канадского госсектора, он продолжает выступать в роли стимулятора развития частного сектора. Однако для постсоциалистических стран (Польша и Россия) выявленная закономерность нарушается и происходит рокировка роли двух секторов: частный сектор в них выступает в качестве хищника, который содействует окончательному разрушению госсектора, «высасывая» из него кадровый ресурс. Такие взаимодействия являются типичным реликтом периода массированной приватизации, когда частный сектор в названных странах выступал в качестве альтернативы и «разрушителя» тотальной государственной собственности.

Рассмотренная типология вскрывает глубинные различия между экономиками развитых государств и стран с переходной экономикой. Как оказывается, госсектор в развитых странах является не пассивным и неэффективным придатком национальной экономики, а агрессивным конкурентом, нацеленным на захват тех рыночных ниш, в которых частный сектор в силу различных причин стал недостаточно эффективным и сдает позиции. Такая постоянно нависающая угроза со стороны государственного сектора не позволяет частным предприятиям терять бдительность и впадать в своеобразную экономическую эйфорию. Вне всякого сомнения, такая конфигурация национальной экономики должна быть признана разумной и эффективной. В переходных экономиках госсектор не в состоянии играть столь прогрессивную роль. Причина этого кроется в отсутствии или бездействии развитых механизмов секторальной конкуренции, которые в странах «старого» капитализма прошли длительную апробацию. Данный момент необходимо учитывать при разработке макроэкономической и структурной политики [3].

6. Методологические аспекты прогнозирования секторальной структуры экономики

Построенные модели и типология приватизационных циклов дают дополнительные возможности для осуществления прогнозных расчетов. Однако во избежание недоразумений здесь необходимо оговорить целый ряд нюансов.

Во-первых, долгосрочные количественные прогнозы секторальной структуры экономики возможны только для стран со зрелым приватизационным циклом. В этом случае рассматриваемые модели дают богатую информацию для уяснения будущей секторальной конъюнктуры и формирования упреждающих решений в отношении приватизации и национализации экономики.

Во-вторых, неплохие прогнозные результаты могут быть получены для стран с реликтовым режимом и отсутствием приватизационного цикла как такового. Однако в этом случае горизонт прогнозирования не должен быть слишком большим, т.к. в этом случае велика вероятность перестройки режима функционирования экономики и возникновения приватизационной волны.

В-третьих, для стран с формирующимся приватизационным циклом имеет смысл прогнозирование только на качественном уровне, т.е. выявление направленности будущего развития. Корректно определить количественные сдвиги в секторальной структуре экономики для названных стран нельзя.

Нельзя не упомянуть и еще один аспект проведенных расчетов, касающихся непосредственно России. Дело в том, что структурное равновесие, определенное для пяти стран, показывает настораживающую иерархию: для всех стран равновесная доля госсектора гораздо выше, чем для России. Для Великобритании, Швеции, Канады и Польши точки равновесия заключены в интервале [22,3%;50,0%], в то время как в России эта точка составляет всего лишь 14,1%. Возникает вопрос: если Россия все же достигнет данной отметки, то сможет ли впоследствии такой незначительный госсектор оказывать действенное влияние на частный бизнес страны? В этом смысле построенная модель играет роль предупреждающего индикатора, позволяя заранее проработать альтернативные варианты развития секторальной модели российской экономики.

На данный вопрос нельзя дать никакого определенного ответа. На наш взгляд, само наличие столь «странного» равновесия говорит о том, что в российской модели госсектора имеются серьезные системные изъяны, которые следует устранять уже сейчас. В противном случае слишком явный перевес частного сектора в перспективе может вызвать потребность в ускоренной деприватизации, что будет служить еще одним фактором, дестабилизирующим экономическое развитие страны.

Главный же вывод, который вытекает из проведенных модельных расчетов, заключается в том, что в фокусе концентрации регулятивных усилий российского государства должны оказаться механизмы межсекторальной и внутрисекторальной конкуренции. Именно здесь Россия, как, собственно и Польша, отстает от развитых стран мира. Если не выстроить нормальную конкурентную среду и не добиться правильного позиционирования госсектора в этой среде, то построение эффективной экономики в долгосрочной перспективе может стать практически нереальным.

ЛИТЕРАТУРА

1. Балацкий Е.В. Влияние реструктуризации форм собственности на промышленное производство// «Проблемы прогнозирования», №1, 1999.

2. Балацкий Е.В., Конышев В.А. Российская модель государственного сектора экономики. М.: ЗАО «Издательство «Экономика»», 2005.

3. Балацкий Е.В., Конышев В.А. Воспроизводственные аспекты динамики государственного сектора// «Экономист», №9, 2003.

4. Коровкин А.Г., Наумов А.В. Социально-экономические проблемы формирования рациональной занятости// «Экономика и математические методы», №5, 1990.

5. Коровкин А.Г., Лапина Т.Д., Полежаев А.В. Согласование спроса на рабочую силу и ее предложения: федеральный и региональный аспекты// «Проблемы прогнозирования», №3, 2000.

6. Welfens P., Jasinski P. Privatization and foreign direct investment in transforming economies. Dartmouth, 1994.

7. Балацкий Е.В., Конышев В.А. Взаимодействие государственного и частного секторов в России: проблема достижения равновесия// «Общество и экономика», №1, 2004.

8. Балацкий Е.В., Екимова Н.А. Временные границы цикла приватизации// «Общество и экономика», №9, 2006.

9. Екимова Н.А. Формирование региональной политики реструктуризации государственного сектора экономики. Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата экономических наук. М.: ГУУ, 2006.

10. www.statistics.gov.uk (National Statistics Online).

11. www.scb.se (Statistics Sweden – Public Finances in Sweden in 2006).

12. www.statcan.ca (Statistics Canada).

13. www.stat.gov.pl/gus/index_ENG_HTML.htm (Central Statistical Office of Poland).

14. Российский статистический ежегодник: Стат. сб. М.: Госкомстат России, 2002.

15. Российский статистический ежегодник: Стат. сб. М.: Госкомстат России, 2005.

16. Вольтера В. Математическая теория борьбы на существование. М.: Наука, 1976.