Неэргодическая экономика

Авторский аналитический Интернет-журнал

Изучение широкого спектра проблем экономики

Концепция ускоренного накопления капитала и ее развитие Т.Пикетти

В статье рассматривается концепция ускоренного накопления капитала, предложенная французским экономистом Т.Пикетти. Обсуждаются разные формулировки и содержание трех законов капитализма, осуществлена их взаимная логическая увязка. Показано, что в трех законах заложено свойство саморегулирования накопления капитала. Раскрыт механизм роста социального неравенства в результате противоречия между первым законом капитализма и эффектом масштаба. Предложена обобщенная модель личного успеха, включающая четыре объясняющих элемента, в том числе фактор Пикетти.

1. Введение: возврат к старым проблемам

 

Наверное, не будет преувеличением сказать, что сущностью капитализма является доходное и имущественное неравенство. Природное неравенство в уме, силе и талантах людей капитализм подхватывает и в гипертрофированной форме воплощает в различных формах социального неравенства. Иногда это неравенство трактуется как естественный закон природы, иногда оно становится нестерпимым, вызывая революции и войны. Не удивительно, что этой проблематикой занимается целый раздел современной экономической науки – Public Economics. И именно в эпицентр этой проблематики «выстрелила» книга французского экономиста Тома Пикетти, переведенная на русский язык в 2015 г. и еще раз переизданная в 2016 г. (Пикетти, 2016).

Означенная книга явилась заметным событием в интеллектуальной жизни Запада, вызвав волну как хвалебных, так и критических отзывов. Фактически Пикетти после выхода своей книги стал не просто знаменитостью, а мегазвездой. Этому во многом способствовало название книги, которое спровоцировало сравнение ее автора с К.Марксом – независимо от их сходства и различий (Тома Пикетти…, 2015).

После выхода в 2013 г. книги в свет на французском языке, она были переиздана в 2014 г. на английском языке в престижном издательстве Гарвардского университета. Все ведущие мировые издания – «Business Week», «The Financial Times», «The Economist», «The New York Times» – откликнулись на выход монументального фолианта серией публикаций, а «McKinsey» признала его бизнес–книгой года. По состоянию на конец 2014 года манускрипт Пикетти был издан суммарным тиражом более 1,5 млн. экземпляров, причем бумажная версия книги продавалась даже лучше, чем электронная (Мур, 2014).

Среди критиков работы Пикетти отметились бывший глава Банка Англии М.Кинг и бывший министр финансов США Л.Саммерс (Крутаков, 2015). Обратили внимание на труд французского экономиста в МВФ и других экономических организациях, ее цитируют и хвалят Б.Обама и К.Лагард (Мануков, 2014). Французского профессора приглашают на выступления в ООН, а в мире шоуменов от экономики он востребован не меньше, чем отметившие важность его книги нобелевские лауреаты П.Кругман и Дж.Стиглиц. Сам Пикетти развивает свой успех, активно выступая в многочисленных ток-шоу, отвечая на вопросы ведущих деловых и финансовых изданий, давая остроумные комментарии по вопросам актуальной экономической политики. Подобная популярность даже получила соответствующее название – «Пикетти–мания» (Володин, 2015). Логическим продолжением популистского ралли Пикетти явилось его появление в эфире у американского сатирика С.Кольбера. Ну а вершиной его триумфа можно считать производство футболки с его знаменитой формулой «r>g» (доходность капитала превышает темпы экономического роста), которая стала хитом продаж в интернет–магазине телешоу. Один из номеров журнала «Business week» поддержал повальную одержимость профессором, выйдя под обложкой «Пикетти-мания», стилизованной под подростковый журнал с сердечками и звездочками (Уржумцев, 2014). Дополнительную популярность Пикетти добавил и тот скандальный факт, что он отказался от ордена Почетного легиона, которым был награжден по решению президента Франции Ф.Олланда (Экономист Пикетти…, 2015).

Разумеется, такой успех имеет и оборотную сторону. Пикетти пропагандировал свою доктрину, в частности, и в Германии, работая сверхурочно и представляя свои взгляды широкой немецкой аудитории. Это дало повод некоторым критикам упрекать его в том, что он плохо смотрится на телевизионном экране, поскольку ему не хватает чувства юмора, а он все равно не отступает в своем стремлении обеспечить дальнейший рост проданных экземпляров его книги (Макклоски, 2016, С.153).

Россию не миновала Пикетти–мания. В стране появилось множество оригинальных рецензий на его книгу (Черныш, 2016), а в некоторых из них даже систематизировалась вся предыдущая критика Т.Пикетти (Шестаков, 2016). Можно отметить и специальные переводы разгромных рецензий зарубежных экономистов (Макклоски, 2016). Были организованы встречи и интервью с Т.Пикетти, в ходе которых журналисты уточняли позицию автора по многим вопросам (Интервью…, 2016). В связи с этим существует очевидная опасность повторений того, что уже было сказано, а потому сконцентрируем внимание на тех аспектах, которые либо не поднимались предыдущими авторами, либо упоминались ими вскользь.

Развитая Т.Пикетти аналитическая схема пока не получила официального названия, в связи с чем в дальнейшем она будет нами именоваться как концепция ускоренного накопления капитала (КУНК). По нашему мнению, именно этот тезис является главным рефреном монументального фолианта Пикетти, и именно эту мысль он пытается обыгрывать со всех сторон.

 

2. Методология новой концепции

 

Методология, лежащая в основе КУНК, является во многом нетипичной для современных экономических теорий. Суть этой методологии можно выразить так: элементарная теория плюс метод стилизованных фактов (МСФ). Во всей книге Пикетти присутствует только одна теоретическая конструкция (формула связи темпов экономического роста и массы капитала), все остальное – массивы цифр и стилизованные примеры (кейсы).

В основе такого подхода лежит глубокое убеждение автора в том, что сила современного математического инструментария сама по себе не способна обеспечить глубокого понимания экономических реалий. Об этом, в частности, свидетельствует следующая фраза: «Слишком долго экономисты пытались определить свою идентичность исходя из своих якобы научных методов. На самом деле эти методы основаны прежде всего на неумеренном использовании математических моделей, которые зачастую представляют собой лишь оправдание их существования и способ завуалировать пустоту их суждений… Эти методы часто приводят к пренебрежению уроками истории и к забвению того, что исторический опыт остается для нас главным источником знаний» (Пикетти, 2016, с.588). Тем самым Пикетти отдает предпочтение историческим фактам, а саму историю ставит во главе угла всего исследования.

Призывы к крайне осторожному отношению ко всем математическим сущностям у Пикетти разбросаны по всей работе. Методологическим рефреном книги является следующий афоризм: «Исследования в области общественных наук не преследуют цель установить математически точные истины и заменить собой демократические и состязательные общественные дебаты» (Пикетти, 2016, с.585). Говоря о верхней границе прогрессивного налога, экономист формулирует еще один принцип: «Ни одна математическая формула или эконометрический расчет не дают возможности точно узнать, какая ставка должна применяться и начиная с какого уровня дохода следует вводить такую ставку» (Пикетти, 2016, с.517).

В одном месте французский профессор даже откровенно иронизирует по поводу методологического плюрализма: «Существует тысяча и один способ проводить исследования в области общественных наук, которые далеко не всегда необходимы и не отличаются ярким воображением» (Пикетти, 2016, с.590). Тем не менее, по мнению Пикетти, все люди без исключения должны интересоваться деньгами, их измерением и всеми связанными с ними фактами и процессами, ибо «отказ считать деньги редко когда играет на руку самым бедным» (Пикетти, 2016, с.591).

Скудный арсенал теоретических конструкций Пикетти с лихвой восполняет эмпирикой. Здесь следует сделать ряд замечаний. Дело в том, что сегодня уже есть яркие примеры того, как используются качественные стилизованные примеры из прошлого для объяснения теоретических положений (Аджемоглу, Робинсон, 2015), а также для определения новых трендов в развитии (Балацкий, 2015). Пикетти же делает акцент на количественных стилизованных фактах, которые фиксируют экономические закономерности. Именно набор этих прекрасно подобранных и сконструированных стилизованных фактов и образует ядро всей КУНК. Однако для формирования более яркой картины Пикетти активно использует и более простые примеры – из художественной литературы и кинематографа. В связи с этим по всей книге разбросаны яркие зарисовки из романов Оноре де Бальзака и Джейн Остин, а также из фильмов Квентина Тарантино и т.п. Все вместе это придает изложению не только изрядную колоритность, но и академическую убедительность. Безусловно, что такой способ изложения глобальных проблем современности является очень эффективным и полностью обоснованным.

Вместе с тем нельзя не отметить и те недостатки, которые характерны для «Капитала в XXI веке».

Во-первых, это нарочитая дескриптивность КУНК. Фактически Пикетти предоставляет читателю масштабную «фотографию» истории накопления мирового капитала, на основе которой он делает прогнозы и экстраполяции. При этом причины и движущие силы этого процесса остаются за бортом объяснения. Даже свой знаменитый закон r>g он обсуждает лишь с точки зрения последствий, а не причин, его породивших. Здесь невольно напрашивается сравнение КУНК со знаменитой концепцией инклюзивных институтов, предложенной Д.Аджемоглу и Дж.Робинсоном (Аджемоглу, Робинсон, 2015), и это сравнение явно не в пользу КУНК.

Во-вторых, у Пикетти присутствует теоретическая эклектичность и методологическая небрежность. Например, он говорит о тенденции к понижению доходности капитала по мере его накопления на фоне обсуждения эффекта масштаба, в соответствии с которым доходность капитала растет по мере роста его размера. Логическую коллизию в существовании этих двух разнонаправленных эффектов читатель должен разрешить сам. Весьма грубо Пикетти сопоставляет свой закон понижения отдачи капитала с одноименным законом К.Маркса, хотя у последнего речь шла только об основном (производственном) капитале и технологическом прогрессе. Кстати, и свой знаменитый закон Пикетти формулирует очень нестрого и неаккуратно. Учет этих нюансов читатель должен осуществлять самостоятельно.

В-третьих, в книге присутствует явная недосказанность и отсутствие исторических интерпретаций. Например, блестящий пример сопоставления объема капитала в Европе, Севере и Юге США (Пикетти, 2016, с.166) никак не поясняется. Это особенно странно, если учесть, что сам Пикетти идентифицирует себя, скорее, как историка, нежели экономиста. Тогда тем более было бы логично получить от него подробное объяснение причин и последствий выявленных различий в объеме капитала Севера и Юга США.

И, наконец, нельзя не отреагировать на гигантский объем «Капитала в XXI веке». Насколько оправдано изложение КУНК на 600 страницах большого формата? Можно ли изложить авторскую концепцию более коротко?

На наш взгляд, книга изобилует похожими и бесконечно повторяющимися примерами и цифрами, которые загромождают общую идею и не дают ничего нового для понимания сути излагаемого. Автор сделал нестандартный ход, выложив в открытом доступе на сайте все приложения к своей книге. Однако возникает ощущение, что туда можно было безболезненно переместить еще полкниги.

Сказанное позволяет констатировать, что работа Пикетти отнюдь не идеальна по форме подачи материала, однако это не меняет основного вывода о том, что ее содержание достойно самого тщательного рассмотрения и обсуждения.

 

3. Накопление и трансформация капитала

 

Пикетти начинает свой анализ с пояснения режима так называемой мальтузианской ловушки, которая была преодолена в момент становления капиталистического строя. Так, с начала нашей эры до 1700 года темпы демографического роста в среднем составляли 0,06%, а темпы душевого дохода – 0,02%. Начиная с 1700 года данные темпы возрастают на 1–2 порядка, что знаменует собой настоящую экономическую революцию. Так, с 1700 по 2012 гг. население мира увеличивалось темпом в 0,8%, что привело к его возрастанию в 3 раза; душевой доход за этот же период прошел путь от 70 до 760 евро, увеличившись почти в 11 раз. Такие изменения не могли произойти сами по себе – в их основе лежал процесс накопления гигантской массы капитала.

Для уяснения количественной картины динамики этого процесса Пикетти использует показатель относительной массы капитала β=K/Y, где K – объем капитала общества; Y – национальный доход (объем чистого производства). Проведенные расчеты показывают, что в Европе данный коэффициент с 1700 года долгое время находился в районе 700%. Неудивительно, что такая масса капитала привела в действие маховик экономического роста и запустила демографическую спираль.

Проводя данный анализ, Пикетти под капиталом понимает все экономические активы, получившие рыночную оценку. Это сельскохозяйственные земли, жилье, чистый иностранный капитал и прочий внутренний капитал, включающий промышленные и финансовые активы. В связи с этим примечателен следующий факт: за исследуемый период с XVIII века структура капитала в Европе и Америке кардинально изменилась – на смену земельному капиталу пришел капитал недвижимый, промышленный и финансовый. Это происходило за счет осознания того, что земля сама по себе не является большим благом, а становится таковым лишь по мере вложения в нее иного капитала – человеческого и денежного, что и превращает землю в реальную ценность. Кусок земли в открытом поле вдали от человеческих поселений и кусок земли в центре мегаполиса имеют совершенно разную цену, что обусловлено разным объемом сопутствующих вложений в эти земли. Параллельное развитие промышленности и финансовых институтов привело к возникновению новых форм капитала – акций, облигаций, патентов, деривативов и т.п., что ведет к возрастанию их доли в общем объеме имущества. Таким образом, по мере социальной эволюции происходит зримая трансформация мирового капитала, проявляющаяся в его реструктуризации. При этом любопытно, что такие метаморфозы капитала происходили на фоне почти неизменной его общей величины на протяжении весьма длительного времени. Иными словами, для поддержания социального порядка основополагающее значение имеет масса капитала, тогда как его структура носит вспомогательный характер.

Говоря о формах капитала, нельзя не упомянуть оригинальный пассаж Пикетти, касающийся введения такого вида имущества, как рабы. Подобная форма капитала имеет временный и локальный характер – она существовала преимущественно в США и на ограниченном историческом отрезке, после чего бесследно исчезла. Во многом феномен рабовладения был вызван тем фактом, что освоение Америки шло на фоне явного и, быть может, даже чрезмерного дефицита капитала – к концу XVIII века величина β там была лишь немного выше 300%. На первый взгляд, США в эпоху до Гражданской войны представляли собой мир без капитала, однако на самом деле все было не так плохо – прибавление стоимости рабов поднимало эту планку почти до 500%. Тем самым рабовладение выступило своеобразным амортизатором «недокапитализации» Америки – спрос породил предложение. Проведенные расчеты показывают, что общая стоимость рабов США составляла порядка 150% национального дохода, что примерно соответствовало стоимости сельскохозяйственных земель. При этом доходность невольничьего капитала составляла не стандартные 5%, а 7–8% и выше, т.е. данный вид капитала не только увеличивал общую массу имущества, но и поднимал его отдачу.

Второй поразительный факт проведенных Пикетти расчетов состоит в том, что масса капитала на Юге США была почти вдвое больше, чем на Юге страны, причем это преимущество обеспечивалось практически полностью невольничьим капиталом. Это неудивительно, если учесть, что в 1800 году рабы составляли 20% населения Соединенных Штатов, тогда как в южных штатах эта цифра достигала 40%. Тем самым Гражданская война явилась столкновением богатого, но технологически отсталого Юга с бедным, но технологически передовым Севером. На наш взгляд, это во многом проливает свет на всю историю Америки, однако Пикетти не дает никакой дополнительной интерпретации данного события, предоставляя это читателю. Все, что мы можем в данном случае сделать, это выдвинуть гипотезу о том, что Север, не имевший географических условий для широкого распространения рабства, стремился уравнять условия конкуренции за счет внедрения технологий и единых институтов, лишающих Юг исходного преимущества в обеспеченности капиталом. Более того, процесс объединения страны в рамках федерального союза помимо всего прочего давал еще и эффект масштаба, плоды которого пожинали технологически более развитые регионы и их резиденты. Не случайно вслед за Соединенными Штатами волна создания федеральных союзов накрыла Германию, Канаду, Австралию, Южную Африку и Бразилию (Тойнби, 2011, с.42).

Третий и, пожалуй, главный вывод Пикетти состоит в том, что динамика мирового капитала имеет U–образную форму. Как оказывается, процесс накопления капитала имел явный провал на историческом интервале 1914–1970 гг., после чего он снова начал расти, достигнув во втором десятилетии XXI века примерно того уровня, который был в начале XX века. Этот момент является ключевым, так как вскрывает главную опасность современности. Дело в том, что слишком большая масса капитала порождает разнообразные социальные проблемы. Прежде всего, это превращение капитала в ренту, т.е. в нетрудовой доход. Как пишет Пикетти, «капитал никогда не бывает спокойным: он всегда связан с риском и требует предпринимательского чутья…; и в то же время он всегда имеет тенденцию к превращению в ренту тогда, когда накапливается в неограниченных масштабах: это его призвание, его логическое предназначение» (Пикетти, 2016, с.123). Наличие в обществе слишком большого потока нетрудовых доходов порождает социальные конфликты. Кроме того, и сам капитал начинает переживать проблемы с перенакоплением. Логика здесь проста: отдача (доходность) от капитала определяется 1) технологиями, которые закупаются на капитал, и 2) доступностью самого капитала. Однако «избыток капитала убивает капитал» (Пикетти, 2016, с.216). Для иллюстрации этого тезиса Пикетти записывает простейшую формулу, которую он называет первым законом капитализма: α=rβ, где α=D/Y – доля дохода с капитала (D) в национальном доходе (Y); r=D/K – отдача (доходность) от капитала (K).

На самом деле записанная формула является простым тождеством, в котором увязываются относительная доходность капитала (α) с его относительной массой (β) посредством рентабельности капитала (r). Если учесть, что одновременно выполняется баланс Y=D+W, где W – затраты на заработную плату (трудовые доходы), то искомая формула подводит к тезису, который действительно выступает в качестве базового закона капитализма: рост массы капитала ведет к снижению его доходности [1], т.е. ∂r/∂β<0. Этот тезис автоматически вытекает из предположения, что при достижении α некоторой максимальной величина (близкой к 1), левая часть уравнения α=rβ становится фиксированной константой, а любое увеличение β будет компенсироваться уменьшением r.

Опираясь на эту логику, легко понять, почему мир в начале XX века начали сотрясать чудовищные катаклизмы в виде Первой мировой войны, Великой депрессии, Социалистической революции, Второй мировой войны и т.п. Европейский капитал в поисках большей доходности провоцировал передел мира посредством войн, а возникшее неравенство и несправедливость в распределении доходов привели к возникновению социалистического строя. Главная интрига состоит в том, что сегодня мир находится примерно в том же состоянии, что и накануне всех этих событий. Подобное совпадение не может не настораживать, и именно этот факт является исходной точкой всех последующих дискуссий.

Особый интерес представляют интерпретации Пикетти. Например, базовый закон капитализма по своей сути совпадает с законом К.Маркса о тенденции к понижению нормы прибыли. Однако Маркс выводит этот закон, опираясь на предположение о том, что в ходе технологического прогресса увеличивается органическое строение капитала, т.е. отношение между основным и переменным капиталом (K/W→∞), а Пикетти – на общее свойство рынка понижать цену в ответ на рост предложения (β=K/(D+W)→∞). При этом в пределе и у Маркса, и у Пикетти фигурирует полностью автоматическое производство, которое обслуживается роботами, а потому трудовые доходы отсутствуют; эксплуатация роботов (мертвого капитала) не имеет смысла. Тем самым разные методологические подходы и теоретические рассуждения стыкуются в рамках простой формулы под названием первый закон капитализма и дают одинаковый содержательный результат.

Другая интерпретация состоит в объяснении причин «списания» мирового капитала в период 1914–1970 гг. Это физические разрушения имущества в ходе боевых действий во время мировых войн и революций, падение цен на многие активы (цены на жилье, арендная плата), массовая национализация предприятий, аннулирование иностранных долгов (вкладов) в ходе социалистической революции в России и национализации в ходе деколонизации многих стран (Суэцкий канал в Египте), экспроприация капиталов в процессе внедрения прогрессивного налога на доходы и капитал и введения высоких ставок налога на наследство и т.п. Все это верно, но все-таки Пикетти явно недооценивает роль сосуществования двух систем – капиталистической и социалистической. Хочется напомнить, что в 1917 году мировой капитализм испытал шок, от которого он смог оправиться только к 1980-м годам. И если после Первой мировой войны капитализму противостояла одна огромная социалистическая страна, то после Второй мировой войны появилась мировая система социализма, которая оказывала на капиталистическую систему еще большее давление. Примитивное игнорирование норм социальной справедливости грозило всем капиталистическим государствам революциями и политическими переворотами. Если говорить о сегодняшнем дне, то былое жесткое противостояние отчасти снялось, однако над капитализмом по-прежнему нависает пример коммунистического Китая, успехи которого вполне могут породить желание перенять его модель развития.

 

4. Накопление капитала и экономический рост: проблема противостояния

 

Феномен накопления капитала самым тесным образом сопрягается с экономическим ростом, в связи с чем Пикетти останавливается на обсуждении этого тонкого вопроса. Прежде всего, он справедливо подчеркивает, что постоянные темпы прироста производства означают экспоненциальную динамику взрывного типа. Экономический рост темпом в 1% приводит к тому, что общество переживает постоянное и глубокое обновление (Пикетти, 2016, с.109). Например, на протяжении последних 30 лет рост в Европе, США и Японии не превышал 1,0–1,5%, однако в начале этого периода не существовало ни Интернета, ни мобильных телефонов, воздушный транспорт большинству людей был недоступен, а большая часть современных медицинских технологий еще не была разработана (Пикетти, 2016, с.108). Сегодня годовые темпы роста производства большинства государств, как правило, не превышают 1,0–1,5%. Более активный рост происходит в странах, находящихся в стадии догоняющего развития; когда этот процесс завершается, темпы снижаются. Кроме того, данное явление не может охватывать весь мир (Пикетти, 2016, с.106). Тем не менее, в широких кругах продолжает доминировать мнение, что нормальный рост составляет 3–4% в год. Пикетти совершенно справедливо утверждает, что это логическая и историческая иллюзия (Пикетти, 2016, с.107).

Подобные рассуждения и статистика подводят Пикетти к выводу, что человечество стоит накануне перехода в режим низких темпов экономического роста. Надо сказать, что скепсис Пикетти по поводу перспектив бесконечного роста разделяют многие экономисты. Достаточно напомнить, что Д.Норт откровенно утверждал, что феномен экономического роста – это не правило, а исключение из правила. Несмотря на то, что в последние два столетия экономический рост превратился в норму общественной жизни, Норт настаивает на том, что это уникальное явление и в скором времени оно может «захлебнуться» (Норт, 2010, с.193).

Чем же грозит миру переход к низким темпам экономического роста?

Для ответа на этот вопрос Пикетти использует простейшую формулу, которую он называет вторым законом капитализма: β=s/g, где s=I/Y – норма чистых сбережений (инвестиций); I=S–A – чистые инвестиции, представляющие собой разницу между валовыми инвестициями (S) и амортизацией (возмещением) капитала (A); g=ΔY/Y – темп роста производства. Данное соотношение является тривиальным преобразованием уравнения накопления капитала: ΔK=I.

Надо сказать, что формула второго закона капитализма экономистам была известна очень давно, но ее часто записывали в перевернутой форме: g=s/β. Тем самым считалось, что норма накопления (s) и капиталоемкость национального производства (β) предопределяют долгосрочные темпы экономического роста. Пикетти придерживается иной трактовки, полагая, что экономический рост внутренне нестабилен и приводит к избытку капитала в форме недозагруженных производственных мощностей и спекулятивных пузырей или дефициту капитала в форме инвестиционного голода. Иными словами, именно динамика производства определяет процесс накопления капитала, а потому традиционную формулу следует «перевернуть».

Второй закон капитализма имеет очевидное следствие: при снижении темпов экономического роста масса накапливаемого капитала растет: ∂β/∂g<0. Если же рост вообще останавливается (g→0), то капитал неограниченно накапливается (β→∞). Тем самым Пикетти дает ответ на вопрос о том, чем чреват переход к режиму с низкими темпами экономического роста – перенакоплением капитала, которого и без того уже в мире более, чем достаточно. Следовательно, «охлаждение» экономики рано или поздно приведет к обострению проблемы накопления избыточного капитала.

Последний момент имеет важное значение, ибо Пикетти делает оговорку, что формула β=s/g представляет собой асимптотический закон, действующем в долгосрочном плане. Иными словами, необходимо поддержание низких темпов роста на протяжении десятилетий, чтобы относительная масса капитала приняла значение, задаваемое формулой. Пикетти даже проводит верификацию указанной формулы для Японии за период с 1970 по 2010 гг., показывая, что погрешность между фактической и теоретической величинами составляет всего лишь 5% (Пикетти, 2016, с.180).

Каков же сухой остаток второго закона капитализма и рассуждений Пикетти? Он состоит в жесткой альтернативе: либо человечество поддерживает режим экономического перегрева с высокими темпами роста и тогда Земля в скором времени переполнится человеческой биомассой и продуктами человеческой деятельности, грозя разрушением самой среды нашего существования, либо экономика охлаждается с обострением проблемы перенакопления капитала и снижением его доходности, что в свою очередь чревато войнами и революциями.

 

5. Доходность капитала и экономический рост

 

Первый и второй законы капитализма в общем виде очерчивают риски и угрозы современному миру со стороны капитала. Однако Пикетти удается уточнить эти проблемы путем формулирования третьего закона капитализма, согласно которому r>g, т.е. доходность капитала всегда выше темпов экономического роста. Проведенные расчеты со времен античности убедительно показывают, что доходность капитала была довольно стабильна и колебалась в районе 4–5% в год, тогда как темпы экономического роста не превышали 1%. Лишь в XX веке годовые темпы мирового производства достигали 3,5–4,0%, что все равно было меньше доходности капитала. Тем самым величина разрыва r–g в конце прошлого века сократилась, но в XXI веке, относительно которого ожидаются низкие темпы роста, этот разрыв опять будет расти. Для сравнения: на протяжении всей мировой истории до 1700 года доходность капитала была в 10–20 раз выше темпов роста производства; не исключено, что в ближайшие десятилетия нас ждет откат к этим временам.

Пикетти довольно осторожно относится к третьему закону капитализма – он считает, что его надо воспринимать как историческую реальность, а не как неизбежную логическую необходимость (Пикетти, 2016, с.358). Теоретически можно создать условия, в которых выведенное неравенство перевернется, однако пока баланс сил действовал в пользу его выполнения. А коль скоро это так, то необходимо акцентировать выводы, вытекающие из существования третьего закона капитализма, который можно называть также эффектом (законом) Пикетти или, в терминологии автора, ключевым противоречием капитализма.

Первый момент связан с осознанием дестабилизирующего потенциала неравенства r>g. Дело в том, что оно означает, что рекапитализация имущества, накопленного в прошлом, протекает быстрее, чем растут производство и зарплаты. Предприниматель в этом случае неизбежно превращается в рантье и усиливает свое господство над теми, кто владеет лишь собственным трудом. Накопленный капитал воспроизводит себя быстрее, чем увеличивается производство; прошлое пожирает будущее (Пикетти, 2016, с.585). Фактически при неравенстве r>g собственник может позволить себе накапливать капитал со скоростью роста производства, а остаток r–g тратить на личное потребление. Если же остаток будет реинвестироваться, то капитал собственника будет расти быстрее национальной экономики. Разрушение империи рантье происходит только при уравнивании двух параметров: r=g.

Указанное противоречие ведет к постоянному росту концентрации капитала в руках немногих. Подчеркивая и усиливая это положение, Пикетти утверждает, что коэффициент Парето в функции Парето, измеряющий степень неравенства в распределении собственности, представляет собой сильно возрастающую функцию от остатка r–g (Пикетти, 2016, с.362). Это означает, что третий закон капитализма приводит к тому, что капитал все больше сосредотачивается в верхнем дециле и центиле, т.е. в руках самых богатых членов общества. Именно этот факт, подкрепленный многочисленными статистическими данными, заставляет Пикетти бить тревогу и требовать изменения сложившегося положения дел.

Вместе с тем сформулированный третий закон капитализма таит в себе важный тезис, который Пикетти не затрагивает в своей работе. Дело в том, что данный закон утверждает, что капитал растет, как правило, быстрее национального производства. Это означает, что процесс накопления капитала первичен, а экономический рост вторичен. Именно оборот капитала запускает спираль экономического роста в целях обеспечения себе необходимого процента. Процесс производства выступает лишь в качестве средства, обеспечивающего оборот капитала и его доходность. Можно сказать, что для капитала процесс экономического роста не имеет самоценности и выступает лишь в качестве вспомогательного инструмента для достижения его имманентных целей. Данный вывод противостоит сегодняшней традиции ставить в центр всех проблем экономический рост, а остальные аспекты рассматривать как его производные. Более того, примат капитала над производством имеет важное значение при рассмотрении практических вопросов, касающихся нивелирования доходного и имущественного неравенства.

Нельзя обойти еще один тонкий и интересный вопрос, связанный с исчислением доходности капитала. Дело в том, что третий закон капитализма формулируется Пикетти для номинальной доходности имущества (до налогообложения) (r), тогда как можно оценить чистую доходность (после налогообложения и за вычетом потерь капитала из-за различных разрушений) (r*). Тогда, как оказывается, взаимное расположение траекторий доходности и темпов роста производства становится иным, а базовое неравенство r>g на столетнем интервале 1913–2012 гг. претерпевает инверсию: r*<g. Данный факт порождает целую вереницу выводов. Во-первых, третий закон капитализма не фатален и может нарушаться. Во-вторых, данный закон требует уточнений и общепринятой калибровки параметра доходности капитала; в противном случае могут получаться совершенно разные выводы. В-третьих, фактор налогообложения выступает в качестве фундаментальной причины, способной нейтрализовать действие закона Пикетти.

Рассмотренные три закона капитализма образуют цепочку причинно-следственных связей, обладающую свойством саморегулирования. Например, третий закон порождает ускоренное накопление капитала по сравнению с ростом производства, особенно при низких темпах экономического роста. Этот процесс усиливается вторым законом, согласно которому при низких темпах экономического роста в системе аккумулируется большой относительный объем капитала. Однако первый закон гласит, что неумеренный рост капитала вызывает снижение его доходности, что в принципе способно привести к нарушению эффекта Пикетти. Таким образом, первый закон способен нейтрализовать третий закон. Следовательно, экономическая система может восстанавливать нормальный воспроизводственный режим, хотя эффективность такого саморегулирования остается под вопросом. Если же к действию этих трех законов добавить возможности регулятора, который посредством налогов способен искусственно понижать доходность капитала, то эффект Пикетти теряет свой изначальный драматизм.

 

6. Капитал и неравенство; обобщенная модель личного успеха

 

Третий закон капитализма ведет к концентрации капитала в руках немногих, а такое неравенство «включает» на полную мощность эффект масштаба, который в данном случае состоит в росте доходности по мере увеличения объема капитала: ∂r/∂K>0. Тома Пикетти на ярких примерах демонстрирует силу, объективность и независимость эффекта масштаба. Так, состояния Билла Гейтса, основателя компании «Microsoft», и Лилиан Беттанкур, наследницы компании «L’Oreal», за период 1990–2010 гг. росли среднегодовым темпом более 13%, что при корректировке на инфляцию дает годовую доходность в 10–11%. Эти цифры характеризуют силу (возможности или результативность) большого капитала при получении высокой доходности. Если учесть, что компания «Microsoft» занимается разработкой операционных систем, а «L’Oreal» – производством косметики, то становится понятна объективность полученного результата, который не связан с отраслевой спецификой компаний, будучи полностью обусловлен лишь масштабом рассматриваемых состояний. Если же еще учесть тот факт, что состояние Б.Гейтса предпринимательское, а Л.Беттанкур – наследственное, а также то, что уход первого из компании не изменил ее финансовую успешность, а вторая никогда в жизни не работала, становится очевидной независимость результата от личности обладателя состояния.

Другой яркий пример Пикетти приводит применительно к эндаументам университетов США. Как оказывается, для университетских целевых фондов в явном виде действует эффект масштаба: Гарвард, Йель и Принстон, обладающие крупнейшими эндаументами (более 20 млрд. долл.), оборачивают их со среднегодовой чистой доходностью в 10,2%, тогда как университеты с целевыми фондами менее 100 млн. долл. – в 6,2%. Объяснение такой разницы кроется в стоимости команды управленцев, способных проводить серьезную экспертизу альтернативных высокоприбыльных вложений; однако оплата такой команды (порядка 100 млн. долл. в год) рентабельна только для очень больших фондов.

Эффект масштаба имеет несколько важных последствий. Одно из них состоит в том, что он противостоит первому закону капитализма. Если последний носит макроэкономический характер и ведет к понижению средней доходности капитала страны по мере его накопления относительно национального дохода, то эффект масштаба носит локальный характер и ведет к повышению индивидуальной доходности капитала конкретного хозяйствующего субъекта по мере роста абсолютного размера его капитала. Наложение таких двух эффектов может приводить к парадоксальной ситуации, когда понижение средней доходности капитала в масштабе страны происходит на фоне роста доходности у самых богатых держателей капитала.

Другое последствие эффекта масштаба состоит в полном отрыве финансового успеха собственника капитала от его личных достижений и заслуг. Это связано с тем, что все операции с капиталом осуществляют наемные профессионалы. Причем чем эффективнее финансовые рынки, тем лучше позиции держателей крупных капиталов, меньше риски провалов и т.п. И здесь Пикетти пытается провести хорошо известную мысль, что начальные условия жизни человека в виде колоссального наследства способны перевесить все индивидуальные и общественные факторы успеха. Данный тезис можно встроить в модель личного успеха, предложенную ранее Н.Талебом (Талеб, 2011) и структурированную в (Балацкий, 2013). В этом случае обобщенная модель успеха может быть представлена в следующем упрощенном виде:

 

(1)

 

 

где U – масштаб личного успеха человека; x – величина природного таланта и способностей индивида; y – величина трудового вклада субъекта (трудоспособность и трудолюбие); z – фактор фортуны в виде бинарной переменной, определяющей наличие (1) или отсутствие (0) некоего благоприятного случайного события; k – начальный запас капитала (наследство); α, β, γ и θ – параметры модели.

Если предположить, что величина параметра γ намного превосходит величину параметров α и β (γ>>α, γ>>β), то компонент (αx+βy) определяет «тихий» успех человека, тогда как компонент γz ответствен за «дикий» успех. При этом переменной z человек не управляет и, строго говоря, она от него не зависит: если человеку повезет, и он окажется в нужное время в нужном месте, то z=1 и будет иметь место гигантский успех; в противном случае положение человека будет зависеть только от его собственных талантов и усилий (z=0). Можно предположить, что z может принимать значение –1. Тогда реализация такого исхода будет соответствовать наступлению для индивида некоего катастрофического события. Четвертый компонент модели (1) представляет собой фактор капитала или фактор Пикетти. Данный фактор может вообще отсутствовать (k=0), а может быть огромным. По своей природе этот элемент личного успеха человека, строго говоря, не зависит от него, а дается по факту рождения. В каком-то смысле фактор Пикетти во многом похож на фактор фортуны; более того, эти два элемента сопоставимы по масштабу влияния на жизнь субъекта. Однако есть между указанными двумя компонентами и существенные различия. Так, если фактор фортуны требует от субъекта высокорискованных действий, грозящих провалом, то фактор Пикетти, наоборот, позволяет почти гарантированно достигать «дикого» жизненного успеха.

Неудивительно, что прикладная мысль Пикетти устремляется к возможности ликвидировать фактор капитала и тем самым уравнять шансы людей на получение жизненных благ.

 

7. Управление накоплением капитала: вопросы без ответов

 

Опасения Пикетти по поводу формирования общества рантье, которые не блещут никакими способностями и добродетелями, вполне обоснованы. Что же он предлагает?

Прежде всего, французский экономист полностью отдает себе отчет в том, что частная собственность и капитал лежат в основе современного общества: «…функция частной собственности и рыночной экономики не ограничивается обеспечением доминирования владельцев капитала над теми, у кого есть только их труд: эти институты также играют полезную роль в координации действий миллионов индивидов, и полностью обойтись без них не так просто» (Пикетти, 2016, с.540). В связи с этим он категорически отказывается от рецептов Маркса, направленных на построение нового общества – социализма. Вместо этого он предлагает системную реформу налогообложения на основе прогрессивных ставок. При этом он настаивает, чтобы были введены три прогрессивных налога – на доходы, на наследство и на имущество. Осознавая серьезность такой задачи и возможность уклонения от налогов, Пикетти подробно говорит о международной системе учета доходов, сотрудничестве фискальных органов и информационной открытости всех сделок.

Более того, он делает неожиданный ход как историк, откапывая в ее анналах поразительные примеры того, как в XX веке различные страны использовали прогрессивное налогообложение для конфискации капиталов и социального выравнивания. Как оказывается, в США действовала ставка подоходного налога в 94%, а в Великобритании она доходила до 98% (Пикетти, 2016, с.510). Коль скоро уже имеются подобные прецеденты, то что мешает применить эти инструменты сегодня, когда миру угрожает перенакопление капитала и чрезмерное неравенство? Действительно, почему бы современным регуляторам не встроиться в цивилизационный цикл и не начать периодически «разгружать» рынок капитала?

Вслед за Пикетти мы хотим подчеркнуть, что даже самые жестокие налоги являются более предпочтительным способом изъятия капиталов, нежели их экспроприация в ходе революций. Во-первых, здесь все законно и заранее известно. Во-вторых, мирно и без кровопролития. И здесь Пикетти склонен поставить точку.

Однако для его оппонентов здесь в лучшем случае может стоять многоточие. Во-первых, не надо забывать, что рекордные налоговые ставки вводились во время Великой депрессии, Второй мировой войны и в пиковые годы Холодной войны. Повторить такое решение в мирные и довольно «тучные» годы будет проблематично. Более того, сами попытки такого решения могут спровоцировать социальные волнения. Во-вторых, справедливость такого решения остается под сомнением. Даже мирный и плановый отъем капитала у богачей не перестает быть формой волюнтарной экспроприации. Например, Б.Гейтс категорически не согласен с идеей налога на капитал, предлагая взамен идею налога на потребление. Апофеозом его критики стал хрестоматийный пример трех богатых людей: один инвестирует в развитие высокотехнологичной компании, другой – в филантропию на социальные нужды населения, а третий – в свою роскошную жизнь (Тома Пикетти…, 2015). Нелогично, если все они будут «наказаны» налогами в одинаковой степени. В-третьих, нет никаких гарантий, что крушение крупнейших личных состояний само по себе не вызовет рецессии по аналогии с банкротством крупных финансовых институтов; действия эффекта мультипликатора способно спровоцировать многоступенчатое сворачивание потребления и производства. В-четвертых, законодательные инициативы во многом зависят от крупного капитала и на практике трудно провести в жизнь решение, противоречащее его интересам. В-пятых, не следует забывать и тот факт, что возникновение новых и крушение старых состояний в современном мире происходит весьма интенсивно (Макклоски, 2016). Следовательно, рост неравенства идет на фоне постоянного обновления состава крупнейших держателей капитала, что во многом элиминирует проблему рантье.

Помимо всего сказанного хотелось бы затронуть еще один общий момент. Дело в том, что стремление общества к социальному неравенству является естественным, т.е. при отсутствии усилий по противодействию данной тенденции она превращается в непреложный закон – эффект Пикетти. Этот тренд действует почти также незыблемо, как законы природы. Однако, доходя до своего логического завершения, этот эффект сопровождается социальными катаклизмами – революциями, войнами и т.п. В связи с этим регулирующие органы прикладывают большие усилия, чтобы воспрепятствовать нормальному развитию событий, сдержать генеральный тренд и сделать его хотя бы частично управляемым. Однако в этой игре регулятора с генеральным трендом скрыта некая недосказанность.

Если все силы общественной системы толкают ее в сторону большего неравенства, то в этом заложен некий глубинный смысл. Стоит ли тогда грести против течения, чтобы нарушить естественный ход истории?

Не исключено, что в обществе заложены стремление и механизм к качественной трансформации посредством сложной эволюции, включая эволюцию отдельных членов общества. Переход к новой целостности происходит в результате появления в нем относительно небольшой группы с новыми возможностями, для чего она наделяется избыточными ресурсами; все общество на новый уровень перейти не может. И природа повторяет подобные попытки создания передового «класса» снова и снова – до тех пор, пока неудачи не сменятся победой [2]. Насколько правомерно подавлять эти эволюционные попытки?

На данный вопрос трудно дать однозначный ответ, а поднятая проблема переходит в область метафизики. Тем не менее, адекватность экономических инструментов будет обеспечена только в том случае, когда они не препятствуют, а содействуют социальной эволюции. В отношении прогрессивных налоговых ставок этого утверждать нельзя.

 

8. Заключение: поиск продолжается

 

Диагноз Пикетти в отношении капитала XXI века, состоящий в констатации факта его деструктивного перенакопления, не может остаться без внимания. Множатся факты, которые косвенно подтверждают серьезность нынешнего положения дел. Одним из таких симптомов является введение отрицательных номинальных процентных ставок по депозиту коммерческих банков на счетах центральных банков. Такая мера была введена в 2008 г. Центральным банком Швеции, в 2012 – Центробанком Дании, в 2014 г. – Швейцарским национальным банком, а в 2014–2015 гг. – Европейским центральным банком; этой практике последовала и Япония. В дополнение к этому в 2013–2014 гг. правительства европейских стран, включая Австрию, Финляндию, Германию и Швецию, разместили государственные облигации с отрицательной номинальной доходностью (Катасонов, 2015). В 2016 г. швейцарский банк Alternative Bank Schweiz (ABS) пошел еще дальше и заставил своих клиентов доплачивать за хранение их вкладов, установив ставку по депозитам –0,125% годовых (Бочкарева, 2016).

Указанные меры вызваны стремлением центральных монетарных ведомств перенаправить денежные ресурсы частных банков со счетов регуляторов на кредитование реальной экономики. Однако сам факт возникновения такой ситуации говорит о перенакоплении денежного капитала или о своеобразном «перепроизводстве денег», когда происходит падение цен на них – уход процентных ставок в минус. Подобный монетарный казус некоторые аналитики интерпретируют как процесс превращения денег в «сокровище», когда они пассивно накапливаются и перестают обслуживать реальную экономику и жизненно необходимые потребности общества; некоторые даже называют это явление «смертью денег» (Катасонов, 2015). Независимо от эпитетов в адрес феномена отрицательных депозитных ставок, он, несомненно, является симптомом болезненного состояния капитализма XXI века.

Предложенная профессором Пикетти КУНК не решает накопившиеся проблемы современного капитализма, однако это не умаляет ее заслуг – она, несомненно, выступила в качестве мощного сигнала к пересмотру многих позиций и мнений в отношении эволюции нашего общества. Уже сейчас можно предположить, что КУНК не станет самодостаточной экономической теорией; для этого в ней имеется множество изъянов, неувязок и недосказанного. Однако отдельные элементы КУНК, скорее всего, будут активно встраиваться в другие экономические концепции, делая их более содержательными и адекватными. В этом, по-видимому, и состоит истинное значение новой концепции.

 

Литература

 

Аджемоглу Д., Робинсон Дж. (2015) Почему одни страны богатые, а другие бедные. Происхождение власти, процветания и нищеты. М.: Издательство АСТ. – 693 с.

Балацкий Е.В. (2013) Новые характеристики глобального капитализма// «Общество и экономика», №3. С.59–80.

Балацкий Е.В. (2015) Управленческие парадоксы реформ в университетском секторе// «Журнал Новой экономической ассоциации», №2(26). С.124–149.

Бочкарева Т. (2016) В швейцарском банке не осталось вкладов без отрицательных ставок// «Ведомости», №4056, 14.04.2016. (http://www.vedomosti.ru/finance/articles/2016/04/15/637801-vkladov-otritsatelnih-stavok).

Володин А.Ю. (2015) «Капитал в XXI веке», или Эффект Пикетти// «Бюджет», №10. (http://bujet.ru/article/284843.php).

Интервью с Тома Пикетти: «Можно выгнать историю в дверь, но она немедленно вернётся через окно» (2016)// «Экономическая социология», Т.17, №1. С.13–21.

Катасонов В. (2015) Отрицательный процент: капитализм на пороге серьезных метаморфоз// «Regnum», 11.03.2015. (https://regnum.ru/news/polit/1903774.html).

Крутаков Л. (2015) Капитальный ремонт// «Коммерсант.ru», 02.03.2015. (http://kommersant.ru/doc/2675013).

Макклоски Д.Н. (2016) Измеренный, безмерный, преувеличенный и безосновательный пессимизм. О книге «Капитализм в XXI веке» Томаса Пикетти// «Экономическая политика», Т.11, № 4. С.153–195.

Мануков С. (2014) Капитал в XXI веке// «Expert Online», 24.04.2014. (http://expert.ru/2014/04/24/kapital-v-21-veke/).

Мур Х. (2014) Почему 700-страничная книга Томаса Пикетти стала бестселлером?// «ИНОСМИ.РУ», 01.10.2014. (http://inosmi.ru/world/20141001/223355125.html).

Норт Д.(2010) Понимание процесса экономических изменений. М.: Изд. дом ГУ-ВШЭ. – 256 с.

Пикетти Т. (2016) Капитал в XXI веке. М.: Ад Маргинем Пресс. – 592 с.

Талеб Н. (2011) Одураченные случайностью. Скрытая роль шанса в бизнесе и жизни. М.: Манн, Иванов и Фербер. – 320 с.

Тойнби А.Дж. (2011) Цивилизация перед судом истории. Мир и Запад. М.: АСТ: Астрель, Владимир. – 318 с.

Тома Пикетти – новый Маркс или шарлатан? (2015)// «The Insider , 18.09.2015. (http://theins.ru/ekonomika/12931).

Уржумцев А. (2014) «Капитал в XXI веке» Томаса Пикетти: деньги к деньгам// «Daily Афиша», 11.06.2014. (https://daily.afisha.ru/archive/vozduh/books/kapital-v-xxi-veke-tomasa-piketti-dengi-k-dengam/).

Черныш М.Ф. (2016) Общественная наука и проблема неравенства// «Мир России», №2. С.187–196.

Шестаков Д. (2016) О неравенстве исходов// «Экономическая социология», Т.17, №1. С.99–112.

Экономист Пикетти отказался от ордена Почетного легиона (2015)// «Lenta.ru», 01.01.2015. (https://lenta.ru/news/2015/01/01/orden1/).

 


[1] Строго говоря, именно это утверждение следовало бы называть первым законом капитализма.

[2] Кстати, вовсе необязательно, что выход на новый уровень осуществят именно носители избыточных экономических ресурсов. Это могут сделать и те, кто стоит рядом и наблюдает все эти процессы. В данном случае принципиально важно само наличие напряжения в социальной системе, возникающее из-за неравенства в доходах и имуществе.

 

 

 

Официальная ссылка на статью:

 

Балацкий Е.В. Концепция ускоренного накопления капитала и ее развитие Т.Пикетти// «Общественные науки и современность», №1, 2018. С.119–132.

8528
45
Добавить комментарий:
Ваше имя:
Отправить комментарий
Публикации
В статье рассматривается институт ученых званий в России, который относится к разряду рудиментарных или реликтовых. Для подобных институтов характерно их номинальное оформление (например, регламентированные требования для получения ученого звания, юридическое подтверждение в виде сертификата и символическая ценность) при отсутствии экономического содержания в форме реальных привилегий (льгот, надбавок, должностных возможностей и т.п.). Показано, что такой провал в эффективности указанного института возникает на фоне надувающегося пузыря в отношении численности его обладателей. Раскрывается нежелательность существования рудиментарных институтов с юридической, институциональной, поведенческой, экономической и системной точек зрения. Показана опасность рудиментарного института из–за формирования симулякров и имитационных стратегий в научном сообществе. Предлагается три сценария корректировки института ученых званий: сохранение федеральной системы на основе введения прямых бонусов; сохранение федеральной системы на основе введения косвенных бонусов; ликвидация федеральной системы и введение локальных ученых званий. Рассмотрены достоинства и недостатки каждого сценария.
The article considers the opportunities and limitations of the so-called “People’s capitalism model” (PCM). For this purpose, the authors systematize the historical practice of implementation of PCM in different countries and available empirical assessments of the effectiveness of such initiatives. In addition, the authors undertake a theoretical analysis of PCM features, for which the interests of the company and its employees are modeled. The analysis of the model allowed us to determine the conditions of effectiveness of the people’s capitalism model, based on description which we formulate proposals for the introduction of a new initiative for Russian strategic enterprises in order to ensure Russia’s technological sovereignty.
The paper assesses the effectiveness of the Russian pharmaceutical industry so as to determine the prospects for achieving self–sufficiency in drug provision and pharmaceutical leadership in the domestic market, more than half of which is occupied by foreign drugs. Effectiveness is considered in terms of achievements in import substitution (catching–up scenario), and in the development of domestic drugs (outstripping scenario). A comparison of the main economic indicators for leading foreign and Russian pharmaceutical companies reflects a disadvantaged position of the latter. The governmental target setting for domestic pharmaceutical production is compromised by interdepartmental inconsistency in the lists of essential drugs. A selective analysis of the implementation of the import substitution plan by the Ministry of Industry and Trade of Russia since 2015 has revealed that, even on formal grounds, Russia still has not established a full–fledged production of many drugs (in particular, the dependence on foreign active pharmaceutical substances still remains, and there are very few domestic manufacturing companies). The premise concerning fundamental impossibility to implement the outstripping scenario is substantiated by the fact that there is an insignificant number of original drugs for which Russian developers initiated clinical trials in 2020–2022. The results obtained show that the current situation in the Russian pharmaceutical industry does not promote the achievement of drug self–sufficiency. A proposal to consolidate assets, coordinate production programs and research agendas for accelerated and full–fledged import substitution was put forward. Prospects for research in the field of import substitution are related to deepening the analysis of production indicators, increasing sales, as well as enhancing clinical characteristics of reproduced drugs compared to foreign analogues. In the sphere of analyzing the innovativeness of pharmaceutical production, it seems advisable to methodologically elaborate on identifying original drugs and include this indicator in the industry management.
Яндекс.Метрика



Loading...