Неэргодическая экономика

Авторский аналитический Интернет-журнал

Изучение широкого спектра проблем экономики

Разработка модели стратегического развития малых муниципальных образований (на примере территорий Крайнего Севера)

В статье рассматривается процедура разработки стратегии социально–экономического развития малых муниципальных образований на примере стратегии Тазовского района Ямало–Ненецкого округа. Под малыми муниципальными образованиями в статье понимаются муниципальные образования с численностью населения до 50 тысяч человек. В общем виде алгоритм разработки стратегии развития Тазовского района Ямало–Ненецкого округа предусматривает пять этапов: анкетный опрос разных групп респондентов по широкому кругу вопросов и определение болевых точек территории; подтверждение/опровержение болевых точек муниципального образования на основе полевого исследования экспертов, установление сильных и слабых сторон региона на основе SWOT–анализа; определение исходной и альтернативной моделей развития территории, а также направлений реформирования местной экономики; формирование альтернативных сценариев развития региона – инерционного (реактивного), предполагающего прежнюю модель освоения территории, и целевого (проактивного), основанного на новой модели; составление перечня программных мероприятий в рамках намеченной стратегии развития, раскрытие механизмов реализации намеченного комплекса программ и проектов. Обосновывается, что для малых муниципальных образований Крайнего Севера России целевой сценарий должен включать установку на циклическую реорганизацию пространственной модели территории посредством последовательного сжатия его экономического потенциала к центру и аккумулированию в нем всех ресурсов с последующим расширением в сторону прежних поселений. Кроме того, современный SWOT–анализ для малых муниципальных образований должен учитывать такие группы факторов, как глобальное потепление, геополитические вызовы в отношении самообеспечения территорий и новые технологии строительства, выращивания аграрных культур и дистанционного образования. Обсуждается вопрос тиражирования предложенного алгоритма разработки стратегии развития Тазовского района Ямало–Ненецкого округа на широкий класс малых муниципальных образований.

Введение

 

Проблема освоения своей территории является одной из ключевых проблем развития Российской Федерации. Особую роль в пространственном развитии страны играют малые города и населённые пункты, которые согласно результатам опроса Института социологии ФНИСЦ РАН значительной частью российского населения воспринимаются как основа социально–экономической и национальной безопасности России и фундамент общероссийских ценностей и норм жизни, способствующий сохранению самоидентификации личности и её индивидуальности (Маркин, Черныш, 2019). Повестка развития малых территорий всегда была актуальной для нашей страны, однако новый импульс она получила после Послания Президента Федеральному Собранию 2024 года, на котором В. Путин заявил о необходимости разработки и реализации специальных мастер–планов для развития населённых пунктов страны, включая малые города, сёла и посёлки, а также создания специальных условий и программ для их населения [1]. Тема развития малых территорий получила своё продолжение и на полях Петербургского международного экономического форума 2024 г. (ПМЭФ–2024), где обсуждались меры поддержки развития малых городов как со стороны государства [2], так и со стороны крупного бизнеса [3].

Развитие малых территорий сопряжено с целым рядом проблем, как характерных для большинства из них, так и присущих конкретным населённым пунктам, которые существенно осложняют работу с этими территориями. Одной из ключевых проблем малых населённых пунктов является недостаток средств на их обновление и благоустройство, создание комфортных для проживания условий, в которых людям хотелось бы жить, работать, создавать семью. В зависимости от расположения населённого пункта могут возникать и другие проблемы: малый размер и отсутствие полноценной экономики; сложные климатические условия (например, поселения за полярным кругом); большая удаленность от крупных экономических поселений (от так называемой Большой Земли); высокая зависимость муниципальных программ развития от федерального и регионального бюджетов и т.п. В связи с этим возникает потребность в поиске действенных механизмов, которые позволили бы решить проблемы малых территорий России.

Одним из таких механизмов могут быть стратегии развития малых муниципальных образований, учитывающие как их общие черты, так и особенности каждого конкретного поселения. Несмотря на уже существующие стратегии развития малых территорий, многие из них разрабатывались в других геополитических условиях и сегодня зачастую просто не соответствуют современным запросам властей и населения. В связи с этим цель статьи состоит в построении каркаса стратегии социально–экономического развития малого муниципального образования на основе авторского опыта применительно к территории Крайнего Севера – Тазовскому району Ямало–Ненецкого округа (ЯНАО).

Основная авторская идея состоит в том, что в нынешних стратегиях развития малых муниципальных образований следует закладывать переход от старой (действующей) модели поддержания экономического status quo области к проактивной модели, предусматривающей создание быстро растущей диверсифицированной экономики с необходимыми элементами самообеспечения, автономности и социального разнообразия. Актуальность рассматриваемой проблемы во многом обусловлена стремлением России окончательно закрепить свой геополитический суверенитет, наиболее явно обозначившийся в 2022 году. При этом принцип суверенности на уровне страны все активнее проецируется на более мелкие территориальные образования, вплоть до малых городов, сёл и посёлков.

 

Теория и практика развития малых муниципальных образований

 

Обсуждение проблемы развития малых территорий зачастую сопряжено с терминологическими трудностями, которые возникают из-за отсутствия в российском законодательстве чётко закреплённых формулировок, раскрывающих сущностные признаки того или иного понятия, и схожести некоторых характеристик населённых пунктов, относящихся к разным категориям. Попробуем разобраться, о чем идёт речь.

Федеральный закон от 06.10.2003 N 131–ФЗ "Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации" (далее – Федеральный закон №131–ФЗ) определяет муниципальное образование как городское или сельское поселение, муниципальный район, муниципальный округ, городской округ, городской округ с внутригородским делением, внутригородской район либо внутригородская территория города федерального значения. Данное определение фактически закрепляет перечень населённых территорий, которые относятся к муниципальным образованиям, но не определяет его сущностных признаков. Других определений понятия муниципальное образование нормативно–правовая база Российской Федерации на сегодняшний день не даёт, в связи с чем и в научной литературе также не существует единой формулировки данного термина.

Так, в широко распространённом пособии «Система муниципального управления» муниципальное образование определяется как городское, сельское поселение или несколько поселений, объединённых в муниципальный район, в пределах которого осуществляется местное самоуправление, имеются муниципальная собственность, местный бюджет и органы местного самоуправления (Зотов, 2005). К.А. Николаев и В.К. Николаев определяют муниципальное образование как политическую форму организации жизни местного сообщества, которая складывается как результат возникновения и деятельности определённого вида публичной власти – муниципальной власти, решающей вопросы местного значения в соответствии с Конституцией страны, действующим законодательством и использующей в случае необходимости принудительные меры и выделяют следующие его признаки: территорию, на которой осуществляется местное самоуправление; население, проживающее на этой территории; действующую муниципальную власть; местные налоги; систему общеобязательных и нормативно закреплённых правил поведения для местного сообщества (Николаев, Николаев, 2013). Е.С. Шугрина к этим признакам добавляет муниципальную собственность, местный бюджет, официальную символику и органы местного самоуправления (Шугрина, 2017), Н.Г. Овчинникова и В.В. Шмакова – наименование и наличие собственной компетенции (Овчинникова, Шмакова, 2017), А.С. Чуева и И.Н. Иваненко – официальные символы, отражающие исторические, культурные, национальные и местные традиции (Чуева, Иваненко, 2016). Д.Б. Сергеев, указывая на различия между дефинициями понятия «муниципальное образование» в юриспруденции и иных отраслях науки, отмечает и разный контекст признаков – сформулированных в рамках судебных решений, к которым автор относит большую часть рассмотренных выше признаков, и отличающих муниципальное образование от других публично–правовых образований: наибольшая приближённость к населению по сравнению с другими публично–правовыми образованиями; организационно–правовое содействие местному сообществу в осуществлении местного самоуправления (Сергеев, 2013). Обобщая научную понятийную дискуссию, М.А. Задорина предлагает определять муниципальное образование как имеющую на правах собственности имущество, бюджет, наименование и официальные символы публично–территориальную единицу, расположенную на территории субъекта Российской Федерации, в границах которой населением непосредственно и (или) через органы местного самоуправления в соответствии с уставом и иными муниципальными правовыми актами решаются вопросы местного значения, а также в соответствии с законами Российской Федерации и субъектов Российской Федерации осуществляются отдельные государственные полномочия (Задорина, 2021).

Похожая ситуация сложилась и с типологией муниципальных образований, когда в российском законодательстве не существует нормативно закреплённых классификаций муниципальных образований помимо их деления на виды, отражённого в определении Федерального закона № 131–ФЗ. В связи с этим в научной литературе можно встретить различные попытки их систематизации. Критериями деления при этом могут выступать такие признаки, как количество населённых пунктов в составе территории (Полозюк, 2014; Соболева, 2005; Сергеев, 2013), наличие/отсутствие особенностей осуществления местного самоуправления (Петряев, 2020), исторический аспект, характер приграничного положения и территориальное расположение к административному центру (Немирова, Чайко, 2011), специализация экономики (Ромашина, 2019) и др. Кроме того, широкое распространение получил комплексный подход, предусматривающий деление муниципальных образований по совокупности разных признаков (Беляева, Кравцов, 2023; Манаева, 2018; Шакирова, Бадина, Панкратов, 2022). Подробный анализ существующей в научной литературе типологии муниципальных образований представлен в работе (Задорина, 2021).

Ещё одним критерием классификации муниципальных образований является их численность. Однако официально оформленной типологией по этому критерию на сегодняшний день является деление городских и сельских поселений, закреплённое в «СП 42.13330.2016. Свод правил. Градостроительство. Планировка и застройка городских и сельских поселений. Актуализированная редакция СНиП 2.07.01–89», утверждённом приказом Минстроя России от 30 декабря 2016 г. №1034/пр (далее – СП 42.13330.2016), на пять групп: крупнейшие, крупные (с выделением подгрупп), большие, средние и малые (с выделением подгрупп) (табл. 1). В отношении других видов муниципальных образований деление по критерию численности законодательно не предусмотрено.

 

Таблица 1. Классификация городских и сельских поселений по численности населения

Группы

Население, тыс. чел

Городские поселения

Сельские поселения

1

Крупнейшие

> 1000

2

Крупные

от 500 до 1000
от 250 до 500

> 5
от 3 до 5

3

Большие

от 100 до 250

от 1 до 3

4

Средние

от 50 до 100

от 0,2 до 1

5

Малые

от 20 до 50
от 10 до 20
< 10

от 0,05 до 0,2
< 0,05

Источник: СП 42.13330.2016

 

Таким образом, обсуждая развитие малых территорий и ориентируясь на существующие нормы, формально было бы неверно говорить, например, о сельских поселениях с численностью населения свыше 200 человек, поскольку по классификации СП 42.13330.2016 они относятся к категории средних, больших или крупных сельских поселений. Кроме того, говоря о малых городах, можно «потерять» ряд других малых территорий, таких как, например, муниципальные округа, которые по своим характеристикам также могут относиться к малым территориям. Например, численность населения Андроповского муниципального округа Ставропольского края составляет 33,5 тыс. человек, Верхнекамского муниципального округа Кировской области – 25,9 тыс. человек, Алеутского муниципального округа Камчатского края – 624 человека. В связи с этим было бы правильнее при обсуждении развитии малых территорий говорить о развитии малых муниципальных образований, определение которых законодательно также никак не закреплено.

В связи с этим в литературе можно встретить разные подходы к отнесению муниципальных образований к малым. Так, в исследовании Фонда «Институт экономики города» под малыми муниципальными образованиями понимаются поселения с численностью менее 10 тыс. человек [4]. В работе (Проваленова, 2017) под малым муниципальным образованием понимается муниципальный район, включающий городское поселение и прилегающие к нему сельские населённые пункты, с общей численностью населения до 50 тыс. человек; М.Н. Лукьянова вводит категорию малых и средних муниципальных образований, к которым относит городские округа и городские поселения численностью не более 100 тыс. человек (Лукьянова, 2013). В то же время Правила предоставления и распределения в 2023–2030 годах средств государственной поддержки из федерального бюджета бюджетам субъектов Российской Федерации, входящих в состав Дальневосточного федерального округа, для поощрения муниципальных образований – победителей Всероссийского конкурса лучших проектов создания комфортной городской среды, в том числе источником финансового обеспечения которых являются бюджетные ассигнования резервного фонда Правительства Российской Федерации, утверждённые постановлением Правительства Российской Федерации от 7 марта 2018 г. № 237 (с изм. на 22 апреля 2024 г.) определяют малые города как населённые пункты, имеющие статус города с населением до 250 тыс. человек (включительно), а городские и сельские поселения как населённые пункты, не имеющие статуса города, с численностью населения от 5 тыс. человек (включительно). В данной работе под малыми муниципальными образованиями (далее – ММО) будем подразумевать муниципальные образования с численностью населения менее 50 тыс. человек.

Федеральный закон от 28 июня 2014 г. №172–ФЗ «О стратегическом планировании в Российской Федерации» закрепил за органами местного самоуправления полномочия по разработке и реализации документов стратегического планирования, включая стратегию социально–экономического развития муниципальных образований (ст. 39). Дальнейшие шаги в этом направлении были определены в Стратегии пространственного развития Российской Федерации на период до 2025 года, утверждённой распоряжением Правительства Российской Федерации от 13 февраля 2019 г. №207–р, где была поставлена задача обеспечения сбалансированного пространственного развития страны за счёт обеспечения социально–экономического развития городских агломераций, малых и средних городов и необходимости разработки долгосрочной стратегии развития на муниципальном уровне, вписывающейся в региональную и общегосударственную стратегии развития.

Анализ зарубежного опыта стратегического планирования позволил группе авторов исследования (Маркин, Черныш, 2019) выявить в стратегических документах малых городов Европы такие обязательные атрибуты, как: направление (стратегия как мост от SWOT–анализа к видению будущего); интегральность (максимизация синергетического эффекта во всех аспектах жизни города); включённость в территориальный контекст более высокого уровня; благоприятная среда для экономической деятельности; привлекательность города; подчёркивание и укрепление городской идентичности; «умный» город; диверсификация городской среды; экологические инновации; мультимодальное транспортное развитие; формирование компактного города; развитие торговли; солидарный город (поддержка уязвимых групп населения); развитие малых социальных систем и самодеятельности населения; социальная связность; территориальное развитие; выделение сферы управления реализацией стратегии. При этом наиболее перспективным признан подход дифференцированных стратегий регионального развития, включающий разработку стратегических документов, ориентированных на выработку системы целевых мер для решения проблем конкретной территории и поиск «золотой середины» между региональным детерминизмом и территориальной автономией (Servillo et al., 2017).

Исследование подхода дифференцированных стратегий развития малых городов получило широкое распространение в зарубежной литературе, посвящённой анализу опыта конкретных городов и управленческих инициатив в области городского развития и пространственного планирования. К их числу относится, например, опыт Польши в области повышения потенциала роста малых городов в рамках движения по улучшению качества жизни Cittaslow (Senetra, Szarek–Iwaniuk, 2020) и построения малых городов и посёлков благополучия (Majewska et all. 2022); анализ улучшения качества жизни 51 малого города Дании в результате переноса в них 7927 государственных рабочих мест из Столичного региона (Larsen, 2024); практика сплочения городских и сельских районов посредством перемещения рабочих мест государственного сектора в Норвегии, Швеции и Великобритании (Trondal, Kiland, 2010;  Nilsson, 1992; Marshal et al, 2005); использование природного потенциала ландшафта, сформировавшегося после прекращения деятельности предприятий по добыче полезных ископаемых, для развития малых городов Центральной Европы (Marot, Harfst, 2021).

Российская практика разработки стратегий развития малых муниципальных образований также сопряжена с поиском приоритетов развития города и его «прорывных» технологий, реализация которых позволила бы добиться повышения привлекательности территории и улучшения жизни её населения. При этом зачастую местные органы власти малых муниципальных образований сталкиваются с необходимостью инициации собственных антикризисных программ, который могут концентрироваться на двух ключевых направлениях: использование внутренних резервов и увеличение ресурсной базы (Овчинников, 2022а, 2022б). Примерами удачного стратегического подхода к управлению развитием малых муниципальных образований могут служить стратегии социально–экономического развития г. Мышкин Ярославской области и г. Белогорск Амурской области. Развитие туристической отрасли как основы формирования инвестиционного климата и условия для предпринимательства, заложенное в Стратегию социально–экономического развития города Мышкина и Мышкинского муниципального округа Ярославской области до 2010 года, позволило создать уникальный культурно–туристический центр Золотого кольца России, который ежегодно посещает более 140 тыс. человек. Исследование ресурсного потенциала города Белогорск и его конкурентных преимуществ с использованием современных инструментов стратегического анализа позволило выявить возможные точки роста города и определить направления его развития, которые были заложены в Стратегию социально–экономического развития города Белогорск на период до 2025 года. Её реализация позволила к 2022 году увеличить объёмы промышленного производства и инвестиций в него в 44 и 6 раз соответственно, добиться увеличения собственных доходов местного бюджета на 31%, снижения муниципального долга на 32%, сокращения площади аварийного жилья со 120 тыс. кв. м в 2017 г. до 50 тыс. кв. м в 2021 г. и др. (Беляева, Кравцов, 2023).

Данная статья посвящена разработке каркаса стратегии социально–экономического развития малого муниципального образования на примере Тазовского района Ямало–Ненецкого округа (ЯНАО), который представляет собой территорию, расположенную за Полярным кругом, площадью 133,9 тыс. кв. км и с численностью населения 17,9 тыс. человек. До апреля 2020 г. Тазовский район имел статус муниципального района, состоящего из сельского поселения, включавшего посёлок Тазовский (8,4 тыс. чел.), село Антипаюта (2,7 тыс. чел.), село Газ–Сале (1,7 тыс. чел.), село Гыда (3,6 тыс. чел.), село Находка (1,4 тыс. чел.), и межселенной территории без статуса поселения (711 чел.). В 2020 г. в результате преобразований был образован муниципальный округ Тазовский район, в состав которого входят 9 населённых пунктов. Особую специфику Тазовскому району придаёт его удалённость: расстояние до ближайшего большого населённого пункта (город Новый Уренгой) составляет 420 км. Таким образом, по заданному раннее критерию муниципальный округ Тазовский район относится к малому муниципальному образованию, специфической особенностью которого является удалённость от Большой Земли.

 

Алгоритм разработки стратегии развития малых муниципальных образований

 

В общем виде алгоритм разработки стратегии развития малых муниципальных образований предусматривает несколько этапов. На первом этапе, как правило, осуществляется анкетный опрос разных групп респондентов по широкому кругу вопросов. Анализ результатов опросов позволяет определить текущие проблемы, которые нуждаются в первоочередном решении. На втором этапе необходимо полевое исследование посредством выезда экспертов в изучаемый ММО. Полевые данные должны подтвердить или опровергнуть болевые точки ММО, выявленные на первом этапе, что позволит сформировать искомый перечень проблем, нуждающихся в решении; здесь же определяются сильные стороны и неиспользованные резервы поселения на основе SWOT–анализа. Кроме того, непосредственное взаимодействие экспертов с представителями администрации муниципального образования и с населением должно способствовать определению глобальных направлений искомой модели развития территории. На третьем этапе происходит аналитическая обработка полученной информации и формируется каркас модели развития ММО. На этой стадии главная задача состоит в определении исходной модели развития региона и ее недостатков, а также альтернативной модели. На четвертом этапе желательно получить оцифрованные сценарии развития ММО – инерционный, предполагающий прежнюю модель освоения территории, и проактивный, основанный на новой модели. Наличие количественных оценок двух траекторий стратегического развития позволяет понять масштаб намечаемой реформы, ее направления, необходимые финансовые ресурсы и результативность. На пятом этапе формируется перечень программных мероприятий в рамках намеченной стратегии развития, даётся проектируемый финансовый портрет региона и раскрываются механизмы реализации всего комплекса программ и проектов.

В контексте сказанного важно отметить, что традиционный SWOT–анализ для разработки стратегии развития ММО необходим, но он не имеет самодовлеющего значения; скорее, он нужен для первичного понимания диспозиции территории в российском экономическом пространстве. В связи с этим достаточно определить болевые точки действующей модели развития и саму проектируемую модель будущих преобразований; SWOT–анализ помогает установить реализуемость тех или иных новых направлений развития поселения. В следующих разделах именно эта логика будет продемонстрирована применительно к Тазовскому району ЯНАО.

 

Системные проблемы экономической модели развития малого муниципального образования (на примере Тазовского района ЯНАО)

 

В данном разделе проиллюстрируем третий этап алгоритма разработки стратегии развития ММО как наиболее важный и содержательный. Для определённости рассмотрим Тазовский район ЯНАО, перед которым в настоящее время стоит задача разработки стратегии развития на долгосрочный период – до 2035 года. На основе результатов первого и второго этапов алгоритма сформировано представление о проблемах территории, которое в структурированной форме представлено ниже.

1. Синдром бюджетного сектора. В силу определённых исторических особенностей экономика Тазовского района ЯНАО в настоящее время имеет ярко выраженный перекос в пользу социальной сферы с бюджетным финансированием. В районе имеется 1) сектор муниципального управления, 2) сфера начального и общего образования и 3) отрасль здравоохранения, которые и образуют фундамент региональной экономики. Так как указанные сектора экономики почти полностью основаны на бюджетном финансировании, то доход региона также зависит в основном от бюджетных ассигнований. Стратегически такая модель экономики является бесперспективной и требует соответствующей и весьма масштабной перестройки. В связи с этим правомерно говорить о наличии в регионе синдрома бюджетного сектора (или просто бюджетного синдрома, синдрома «бюджетной иглы»), сущность которого состоит в требовании значительных бюджетных расходов для сфер управления, образования и здравоохранения без их покрытия доходами от других видов экономической деятельности района. Так как местные бюджеты в России крайне незначительны, то содержание муниципального бюджетного сектора требует соответствующих систематических дотаций из регионального и федерального бюджетов. При таком положении дел бюджетный синдром представляет собой форму социального паразитизма, который имеет право на существование только на начальных этапах развития региональной экономики; в долгосрочном периоде такое положение дел не может иметь рациональных оправданий.

Потребность в диверсификации экономики района дополнительно детерминируется и неэкономическими причинами, связанными с экономической безопасностью и потребностью создания относительно автономного хозяйства на территории Крайнего Севера. Нынешнее противостояние Запад/Не–Запад обнажило актуальность наличия самообеспечивающей экономики, в том числе на уровне регионов и районов страны. В этом отношении Тазовскому району необходимо начать инициативы по развитию аграрного сектора в условиях теплиц даже при относительно невысокой его эффективности; создание рабочих мест и собственного сельского производства имеет стратегическое значение и за счёт этого получает своё экономическое оправдание.

В настоящее время в районе формируется инфраструктурная основа будущих преобразований путем активного жилищного строительства. Данное приоритетное направление развития региона в дальнейшем позволит создать дороги и жилье, без которых дальнейшее продвижение вперед невозможно. Из–за отсутствия жилья и его дороговизны (как собственного, так и арендного) даже бюджетные отрасли района страдают от острого дефицита кадров, которые невозможно завозить на рыночной основе – плата за съемную квартиру способна «съесть» любую зарплату местных работников.

В настоящее время в стадии реконструкции находится производственный комплекс, который в будущем объединит в рамках единой производственной цепочки оленеводство, рыболовство, мясо– и рыбопереработку. Этот комплекс должен создать основу лесного хозяйства и рыболовства, а также пищевой промышленности района. Находящиеся в отдалении, но в зоне доступа буровые точки ТЭК также востребуют определенное количество кадров соответствующей направленности, численность которых опять–таки ограничивается наличным жилым фондом. В дальнейшем указанные отрасли должны стать каркасом будущей экономической модели района.

Сказанное позволяет сделать вывод о том, что стратегической задачей грядущих 10–15 лет для Тазовского района является создание диверсифицированной экономики за счёт отраслей реального сектора экономики. Оговоримся, что с учетом малого масштаба поселений района речь не идет о широком спектре отраслей, а о всего лишь 5–6 отраслях, в которых имеются определенные резервы и перспективы.

2. Региональный эффект вывоза капитала. В настоящее время отсутствие развитого реального сектора экономики Тазовского района предопределяет систематический вывоз капитала (доходов) населения на территорию других экономически более развитых регионов России и за рубеж. Особую остроту данной проблеме придают следующие обстоятельства. Во-первых, отсутствие развитой индустрии досуга и развлечений в районе, во-вторых, отсутствие сети крытых помещений типа торговых центров, где можно круглогодично проводить свободное время и делать разнообразные покупки, в-третьих, большой отпуск (60 дней) и повышенный заработок, полагающиеся работающим в северных районах. Все это приводит к тому, что жители Тазовского района 5/6 года работают на своей территории без больших трат в своём посёлке или его окрестностях, а 1/6 часть года проводят, как правило, за границей или в более теплых регионах России, где расходуют накопленные за предыдущий период деньги. Так как Тазовский район практически не посещают туристы, приток денежных средств в территориальное образование отсутствует. Такое отрицательное сальдо капитала препятствует экономическому развитию региона, лишая его инвестиций и доходов. В долгосрочной перспективе такая экономическая модель района бесперспективна и даже опасна, превращая его в финансового донора других территорий без какой–либо ответной компенсации.

Сказанное означает, что одной из задач на ближайшие 10–15 лет для Тазовского района является переформатирование его нынешней финансовой модели развития в пользу роста посещаемости территории и роста предложения услуг гостям со стороны местной экономики.

3. Региональный эффект оттока кадров. В настоящее время в Тазовском районе имеется достаточно хорошо организованная система дошкольного, начального и общего среднего образования на фоне отсутствия следующих образовательных ступеней. Это приводит к тому, что после окончания школы молодежь района вынуждена покидать его территорию для получения среднего специального или высшего образования. Длительное проживание молодежи в экономически развитых центрах «Большой Земли» и узкий спектр кадровых потребностей Тазовского района провоцирует молодых специалистов после окончания учебы искать применение себе в иных регионах России, что формирует потенциал невозвратной миграции и порождает региональный эффект систематического оттока кадров. В таком режиме функционирования район оказывается в качестве донора человеческого капитала в части молодежи, которая имеет высокое «качество» из-за сопряжения двух обстоятельств: во-первых, хорошего среднего образования и почти тотальной распространенности спортивной подготовки в районе, во-вторых, отсутствия современных социальных болезней молодежной среды в малом северном поселении (наркомания, пьянство и т.п.). Впоследствии указанные потери молодежи нужно компенсировать, что создает дополнительные проблемы для местной экономики.

Таким образом, еще одной из задач на ближайшие 10–15 лет для Тазовского района является построение «полной» модели образования, в которой ступени среднего специального и высшего образования были бы локализованы в самом районе с ориентацией на запросы местной экономики. Разумеется, полностью отказаться от внешней системы образования нельзя, но задача состоит в том, чтобы интериоризировать ее, т.е. использовать ее современные формы (например, дистанционные) без физического отвлечения молодёжи из района, либо создать действенную систему целевого обучения, способствующую возвращению молодых людей после завершения вуза в Тазовский район.

4. Отсутствие закрытых «точек сборки». Жизнь в Тазовском районе протекает и должна протекать в закрытых пространствах. Это напрямую обусловлено природно–климатическими особенностями территории, которая в зимнее время продуцирует повышенный холод с характерными крайне низкими температурами (30–500 С ниже нуля), а в летнее – обилие комаров и мошки. Чтобы избежать этих естественных неудобств местного климата, следует создавать сеть закрытых помещений повышенной комфортности, которые должны служить своеобразными круглогодичными «точками сборки» населения и его времяпрепровождения. Эту роль в больших городах выполняют многофункциональные торговые центры, которые объединяют в себе магазины, кинотеатры, кафе, рестораны, кинотеатры и фитнес–залы. В Тазовском районе таких заведений пока нет, из-за чего население находится в состоянии своеобразного социального вакуума.

Следовательно, еще одна стратегическая задача развития района состоит в построении сети социальных «точек сборки», которая и стала бы основой социального пространства для местного населения. Речь идет о торговых центрах, крытых стадионах, искусственных садах и скверах, домах культуры, бизнес–центрах и т.п., которые могут быть организованы как единый строительный комплекс со взаимосвязанными элементами. Указанные крытые объекты должны стать местами притяжения местного населения в течение круглого года, позволить повысить коммуникабельность и общительность людей и тем самым улучшить социальный климат района.

5. Неразвитость сферы гостеприимства и туризма. Неразвитость указанной сферы не позволяет делать активные шаги в развитии экономики района и тем самым не дает использовать те потенциальные возможности, которые есть у территории. Например, отсутствие гостиничной сети и значительного фонда арендного жилья не позволяет району осуществлять массовые мероприятия – спортивные общероссийские и окружные соревнования, инвестиционные форумы, деловые и научные симпозиумы. Любой серьезный наплыв людей сегодня является непреодолимой проблемой из-за невозможности предоставить им жилье. Одновременно с этим в районе нет и полноценной сети общепита. Например, возникает парадоксальная ситуация, когда турист даже не может попробовать жареную оленину, главным поставщиком которой является Тазовский район; получить такую услугу просто–напросто негде, хотя в поселке имеются рестораторы, способные предоставить уникальные деликатесы из продуктов оленины. Разумеется, организация размещения больших групп приезжих автоматически порождает смежную проблему – возможность прокормить людей. Экскурсионный туризм сегодня ограничен авторскими турами для малых групп – до 15 человек; для более крупного потока клиентов нет ни жилья, ни мощностей общепита.

Неразвитость сферы гостеприимства и туризма порождает общественную пассивность населения, когда на вопрос о том, где можно попробовать жареную оленину, они уверенно отвечают: «Нигде». Аналогично на вопрос о том, что можно посмотреть интересного в районе, они отвечают: «Ничего». Тем самым отсутствие широкого предложения неких услуг ведет к тому, что даже местное население оказывается абсолютно неинформированным относительно их наличия и качества. Как следствие такого положения дел – низкая деловая активность со стороны жителей района, незадействованных напрямую в бюджетной сфере. В связи с этим одна из стратегических задач Тазовского района состоит в запуске в ближайшие 5 лет полноценной работы сферы гостеприимства и туризма.

6. Отсутствие модели факторий. Наличие в Тазовском районе факторий требует внятной модели их интеграции в общую стратегию экономического развития территории. В настоящее время есть представление о том, что фактории должны быть организованы как многофункциональные центры (МФЦ) предоставления таких муниципальных услуг, как, например, пополнение запасов продуктов питания для коренного населения, подключение к интернету, проверка счетов и т.п. Однако унифицированной модели интеграции факторий в экономику района пока нет, равно как эффективной модели экономного поддержания их работоспособности. В связи с этим еще одна стратегическая задача развития Тазовского района состоит в создании и реализации унифицированной модели интеграции факторий в местную экономику на базе модели МФЦ.

7. Эффект информационной закрытости. Сегодня население России почти ничего не знает о существовании за полярным кругом Тазовского района ЯНАО и тем более оно ничего не знает о его достижениях и достопримечательностях. Это связано с отсутствием адекватной представленности района в информационном пространстве. Официальный сайт Тазовского района совершенно недостаточен для заполнения имеющегося информационного вакуума. Например, на фоне уникальных туристических возможностей района о них совершенно невозможно ничего узнать в сети Интернет; никакие поисковые запросы не выводят на соответствующие информационные источники, где раскрывались бы сильные стороны региона.

Сказанное означает, что одна из важнейших стратегических задач ближайших 3–5 лет состоит в организации интеграции Тазовского района в информационное пространство России и в проведении своеобразной туристической пропаганды относительно достопримечательностей района.

8. Отсутствие организационного единства системы муниципального управления. К настоящему моменту на территории Тазовского района имеются проблемы во взаимодействии учреждений органов государственной власти. Так, подразделения системы управления района разбросаны по разным зданиям, а в самих органах нет системы автоматизации документооборота. Хотя имеющиеся проблемы не имеют принципиального характера, они все же создают неудобства как для работников администрации, так и для населения. В связи с этим задача упорядочивания работы муниципальной администрации – территориального размещения и информационного взаимодействия – является одной из первоочередных.

Указанная проблема отсутствия организационного единства системы управления в качестве своего естественного следствия имеет еще один самостоятельный недостаток – отсутствие полноценной экономической статистики. Так, например, сегодня нет возможности получить количественный портрет отраслевой структуры экономики Тазовского района, что в свою очередь сдерживает эффективное проектирование стратегических инициатив, которые будут менять сложившуюся структуру в сторону постепенной отраслевой диверсификации. Аналогичным образом пока нет статистики района о ввозе–вывозе доходов. Тем самым отсутствие важнейшей статистики не позволяет осуществлять проектирование и мониторинг экономической модели района. Данная проблема нуждается в решении путем реструктуризации системы муниципального управления в пользу подразделений, отвечающих за сбор и обработку статистики.

 

Сильные и слабые стороны территории (SWOT–анализ); сценарии развития Тазовского района ЯНАО

 

Муниципальное образование Тазовский район обладает специфическим набором сильных и слабых сторон своей модели развития, характерных для территорий Крайнего Севера (табл. 2). Однако общий баланс сильных и слабых сторон является относительно благоприятным, когда обе группы факторов взаимно уравновешиваются с некоторым перевесом в пользу возможностей, а не ограничений.

Особое значение имеют две группы факторов, действующих в пользу Тазовского района – это потепление климата, которое ведет к снижению критических и средних температур, и возникновение новых технологий, без которых ранее было невозможно реализовать экономический потенциал района. Это относится и к аграрным технологиям, способным дать новую жизнь этому сектору в условиях Крайнего Севера, и к технологиям дистанционного обучения, позволяющим сократить выезды молодежи на территорию «Большой Земли» с риском ее невозврата, и к строительным технологиям, дающим возможность создания новых закрытых зон с оригинальным дизайном и повышенной комфортностью даже в условиях крайне низких температур.

Еще одно важное преимущество Тазовского района состоит в начальной стадии его модели развития. Например, такие отрасли, как туризм, гостиничный бизнес, общественное питание, строительство и сельское хозяйство находятся практически на нулевом цикле своего развития в условиях отсутствия явной конкуренции. Это позволяет новым предпринимателям сделать в кратчайшие сроки большой рывок в своем бизнесе. Кроме того, резервы роста оборота отраслевой продукции означают наличие эффекта масштаба, который способен обеспечить не только длительный экономический рост, но и параллельно с этим технологический прогресс, имеющий первостепенное значение для обеспечения технологического суверенитета страны. Опыт показывает, что запуск производств с нулевого цикла способен поддерживать экономический рост и технологический прогресс на протяжении 10–15 лет, в течение которых могут быть реализованы многочисленные, в том числе достаточно амбициозные, проекты.

 

Таблица 2. Факторы SWOT–анализа для Тазовского района ЯНАО

Тип среды

Характер факторов

Благоприятные

Неблагоприятные

Внутренняя

Преимущества

Слабости

1. Наличие и близость энергоресурсов за счет множества буровых месторождений, расположенных в районе.
2. Относительная дешевизна углеводородных энергоресурсов – газа, нефти и угля.
3. Хорошие характеристики ранка труда: стабильная работа, низкая безработица, высокая зарплата, длительный отпуск.
4. Начальная стадия становления отраслей и рынков реального сектора местной экономики; почти полное отсутствие внутренней конкуренции.
5. Наличие неистраченного эффекта масштаба почти во всех отраслях и видах деятельности, что создает большие резервы для технологического прогресса.

1. Дефицит средств коммуникации (автодорог и авиаперелетов) и их дороговизна.
2. Удаленность от крупных экономических центров страны; длительность переездов как внутри района, так и за его пределы.
3. Дефицит собственного и арендного жилья, включая отели и гостиницы.
4. Низкий спрос на продукцию и услуги из-за низкой плотности населения, следовательно, плохие условия ведения бизнеса.
5. Низкий уровень предложения различных товаров и услуг из-за слабой диверсификации местной экономики.

Внешняя

Возможности

Угрозы

1. Новые технологии ведения сельского хозяйства в закрытых помещениях, в том числе вертикальное хозяйство.
2. Новые энергосберегающие технологии жилищного строительства.
3. Внедрение технологии дистанционного обучения в средних специальных и высших учебных заведениях.
4. Глобальное потепление, способствующее развитию аграрного сектора в районе.

1. Холодный климат, характерный для Крайнего Севера.
2. Вероятность перебоев в снабжении района из-за неблагоприятных природных условий и обострения геополитической ситуации.

Источник: составлено авторами

 

Ретроспектива развития Тазовского района ЯНАО показывает, что к настоящему моменту местное сообщество находится в состоянии неустойчивого равновесия, когда имеет место незначительный рост населения на фоне отрицательного миграционного сальдо. Установившийся демографический и экономический режимы можно отнести к условно депрессивным, когда система балансирует на грани равновесия с постоянным риском войти в режим рецессии. В связи с этим правомерно рассматривать два сценария развития – инерционный (реактивный) и целевой (проактивный).

Для инерционного сценария характерно дальнейшее развитие установившихся в последние 5–10 лет тенденций в отношении роста населения и экономики. При этом не предполагается форсированного изменения структуры экономики, т.е. все возможные сдвиги в развитии новых отраслей будут происходить по мере медленного роста населения района вслед за растущими потребностями внутреннего рынка и бюджетного сектора местной экономики (сфер муниципального управления, образования и здравоохранения). Инерционный сценарий предполагает сохранение дотационности Тазовского района и синдрома «бюджетной иглы», когда почти вся активность территории продуцируется бюджетным сектором.

Целевой сценарий предполагает управленческие усилия со стороны муниципальной власти в направлении кардинального ускорения позитивных трендов с одновременной трансформацией структуры муниципальной экономики. Это означает, что муниципальные власти будут инициировать и поддерживать местные инициативы по развитию новых рынков и отраслей, к числу которых принадлежат строительство, туризм, гостиничный бизнес, общественное питание и т.п. Таким образом, первая целевая установка рассматриваемого сценария состоит в формированной диверсификации муниципальной экономики. Одновременно с этим властями будут предприняты усилия по реорганизации местной системы образования для создания ее фрагмента, связанного со средним специальным и высшим образованием, получаемым в плановом порядке по полезным для района специальностям на основе широкого применения дистанционного образования в группе специально отобранных для этого вузов. Следовательно, вторая целевая установка состоит в реорганизации нынешней муниципальной системы образования путем ее интеграции в общегосударственную с учетом задачи сохранения местного человеческого капитала. Кроме того, целевой сценарий предусматривает проведение политики управляемого сжатия района за счет переселения жителей сел в п. Тазовский. Данная политика ориентирована на сокращение неоправданных издержек на содержание удаленных сел за счет концентрации экономического потенциала в п. Тазовском, который впоследствии должен получить статус города и выступать в качестве плацдарма для последующего освоения территории района. Тем самым третья целевая установка состоит в циклической реорганизации пространственной модели Тазовского района посредством последовательного сжатия его экономического потенциала к центру, аккумулированию в нем всех ресурсов, его всестороннему развитию и усилению с последующим расширением в сторону прежних сел. Такая политика позволит создать городской центр в Тазовском районе с соответствующим статусом и использовать его для более эффективного освоения труднодоступных территорий. Целевой сценарий предполагает превращение Тазовского района в самодостаточное и самообеспечивающее территориальное образование, продуцирующее аутентичную модель экономической активности.

Рассмотрение двух альтернативных сценариев, помимо всего прочего, позволяет уяснить тупиковость инерционного сценария и необходимость перехода к проактивной позиции формирования новой модели развития района с полным переформатированием системы его функциональных элементов. В данном разделе не будем приводить количественные характеристики двух сценариев, ограничившись самой идеологией их разработки.

 

Пути и методы решения стратегических проблемы экономической модели развития Тазовского района

 

Нарисованный портрет болевых точек ММО предполагает соответствующий проект решения всех выявленных проблем. Как и ранее, конкретизируем этот этап к рассмотренным выше стратегическим проблемам развития Тазовского района ЯНАО, что позволяет наметить контуры новой – проактивной – модели его социально–экономического развития.

1. Создание диверсифицированной экономики. Преодоление синдрома бюджетного сектора предполагает создание в Тазовском районе ЯНАО ряд дополнительных отраслевых производств. Это означает значимое расширение масштаба оленеводства и рыболовства, пищевой промышленности за счет переработки оленины и рыбы, рывок в развитии гостиничного бизнеса, туризма, расширение сферы торговли за счет создания сети крупных многофункциональных торговых центров, создание развитой сферы общественного питания, инициация ремесленного сектора (сувениры и т.п.), внедрение элементов экономики досуга (музеи, кинотеатры, организация праздников, спортивных и других соревнований, инвестиционных форумов, выставок, выездов на природу, встреч с интересными гостями с Большой Земли (писателями, учеными, артистами, путешественниками и т.п.)). При этом необходимо освоение рынков сбыта за пределами района. Например, оленина и рыба могут поставляться в рестораны и магазины столичных городов (Москву и Санкт–Петербург) и других крупных центров по повышенным ценам, тем самым давая доход району от торговли с другими регионами России.

Схематично процесс перехода от нынешней «бюджетной» модели к проектируемой модели диверсифицированной экономики Тазовского района показан на рис. 1. Предстоящие реформы должны привести к расширению старой модели экономики путем «наслоения» на бюджетный сектор дополнительных отраслей и видов деятельности, которые сформируют полноценный коммерческий сегмент и тем самым дадут качественный эффект в экономическом развитии.

 

Рис. 1. Текущая и проектируемая модели экономики Тазовского района

Источник: составлено авторами

 

2. Выравнивание муниципального баланса капитала. Создание фонда гостиничного и арендного жилья и производящего (реального) сектора экономики района позволит привлекать на территорию Тазовского района гостей с Большой Земли в качестве туристов и участников массовых публичных мероприятий (соревнований, форумов, конференций и т.п.). Помимо традиционного жилищного фонда следует осуществить строительство глэмпингов и специальных чумов повышенной комфортности для временного проживания гостей. Это позволит увеличить доходную часть экономики района и будет содействовать улучшению баланса «ввоз/вывоз» капитала.

Схематично процесс перехода от нынешней порочной модели вывоза капитала (доходов) из района к проектируемой модели сбалансированного обмена капиталом с другими регионами страны показан на рис. 2. Предстоящие реформы должны привести к созданию нового канала перетока капитала с Большой Земли в Тазовский район, что позволит сформировать более здоровую финансовую основу местной экономики.

 

Рис. 2. Текущая и проектируемая модели баланса капитала

Источник: составлено авторами

 

3. Построение (интериоризация) полной модели образования. Преодоление регионального оттока кадров и молодежи предполагает «достраивание» системы образования Тазовского района, которая в свою очередь предусматривает проектирование (планирование) потребностей региона в кадрах соответствующих специальностей и квалификации, ориентированных на запросы местной экономики. Ступени среднего специального и высшего образования следует локализовать внутри Тазовского района за счет создания местного онлайн–университета (регионального образовательного центра), который бы служил в качестве интегратора и координатора учебы местной молодежи на базе широкого внедрения дистанционного образования с соответствующими программами среднего специального и высшего образования в официальных провайдерах, т.е. в университетах и колледжах России, с которыми у Тазовского района будут заключены договора о сотрудничестве на данной основе. На площадке онлайн–университета следует периодически проводить учебные мероприятия с приглашенными преподавателями из университетов–провайдеров, а также обеспечивать контроль успеваемости местной молодежи. Такая модель образования позволит выпускникам школ Тазовского района получать высшее и среднее специальное образование, 1) не покидая своего места жительства, 2) не разрывая связи с родителями и друзьями, 3) не тратя лишних денег на аренду жилья в других городах и 4) ведя целевое обучение по специальностям, требуемым в районе, с последующим гарантированным трудоустройством в экономике своего родного поселения.

 

Рис. 3. Текущая и проектируемая модели образования Тазовского района

 

Источник: составлено авторами

 

Схематично процесс преобразования нынешней неэффективной «усеченной» модели образования в проектируемую «полную» модель показан на рис. 3. Планируемые изменения направлены на муниципальную интериоризацию процесса образования путем «выталкивания» внешних форм обучения, требующих отъезда выпускников школ из Тазовского района.

4. Создание сети районных «точек сборки». Создание сети закрытых помещений повышенной комфортности в виде многофункциональных торговых центров позволит создать основу для круглогодичной активности местного населения, которое благодаря указанной мере получит возможность проводить досуг за пределами собственных квартир, но в рамках собственного поселения – независимо от времени года и погоды. В местную сеть «точек сборки» должны быть интегрированы специальные площади (актовые и спортивные залы и т.п.) в местных школах для проведения конференций, этапов всероссийских/районных соревнований, творческих встреч с гостями с Большой Земли и т.п.

Схематично процесс создания социального пространства в Тазовском районе показан на рис. 4. Планируемые изменения направлены на создание «крытой инфраструктуры», состоящей из различных «точек сборки» населения – торговых центров, стадионов, искусственных оранжерей и прочих строений. Такой шаг послужит важной вехой в освоении Крайнего Севера методом К.Э. Циолковского, который более 100 лет назад предлагал использовать для освоения космического пространства искусственные стеклянные оранжереи (Циолковский, 2017, с. 243–249). Если применительно к агрессивной среде космоса такие решения можно считать до сих пор труднореализуемыми, то для районов Земли с тяжелым климатом они вполне применимы для строительства «крытых городов». Заметим, что территории Крайнего Севера в этом отношении мало чем отличаются от территорий с жарким климатом – ОАЭ, Кувейт и другие южные страны уже давно реализуют подобную модель искусственных крытых поселений с тотальным кондиционированием воздуха, равно как и модель поддержания растительности (пальмовые рощи и т.п.) с искусственным орошением. Фактически речь идет о проецировании космических идей К.Э. Циолковского на территории Крайнего Севера и столь же экстремального Крайнего Юга.

 

Рис. 4. Проектируемая сеть крытых «точек сборки» социального пространства Тазовского района

Источник: составлено авторами

 

5. Создание развитой сферы гостеприимства и туризма. Строительство гостиниц и арендного жилья создает предпосылки для активного создания индустрии туризма. Для этого необходима организация планового массового завоза туристов с соответствующим логистическим обеспечением – сроки и даты заезда, программа путешествий по дням, проживание внутри и за пределами Тазовского поселка, обеспечение необходимым инвентарем (снегоходы, лыжи, удочки для рыбалки, катера и т.п.), места для посещения (промышленные объекты, культурно–исторические достопримечательности, выезды в тундру, остановка в факториях и пр.). Следует сделать акцент на проектировании комбинированных авторских туров, которые предполагают радиальный туризм с выездами в разные места за пределы поселка Тазовский и знакомство с качественно разными туристическими услугами (экологический и промышленный туризм, охота и рыбалка, трекинг на снегокатах, дегустация местных деликатесов и т.п.).

6. Внедрение аутентичной модели факторий. В данном направлении следует осуществить локализацию функционала существующих факторий с ориентацией превращения их в многофункциональные центры (МФЦ) для предоставления таких муниципальных услуг, как пополнение запасов продуктов питания для коренного населения, подключение к Интернету, проверка счетов, жилье для короткого пребывания (1–2 дня) и т.п. Такая модель должна повысить эффективность факторий за счет снижения издержек на их содержание с их одновременной плановой эксплуатацией для коренного населения и туристов.

7. Обеспечение информационной открытости района. Данное направление предполагает создание информационного портала (или нескольких тематических порталов), освещающего жизнь внутри района по всем направлениям, в том числе его достопримечательности, особенности и т.п. Портал должен максимально полно и красочно презентовать район, для чего на нем следует представить качественные фотоматериалы и видеоролики, касающиеся интересных мест Тазовского района. На портале должны найти отражение и содержательные аспекты, связанные с подробным описанием истории тех или иных достопримечательностей и текущей ситуации. Предполагаемый портал должен быть связан взаимными ссылками с официальным сайтом Администрации Тазовского района и другими более специализированными сайтами, касающимися туризма и гостиничного бизнеса.

8. Обеспечение организационного единства системы муниципального управления. В рамках этого направления необходима интеграция администрации района в отдельном здании, а также внедрение системы автоматизированного документооборота. Параллельно необходимо создать отдел статистики, который осуществлял бы мониторинг экономической активности в районе, в том числе объем продукции и услуг по основным отраслям экономики, включая еще только нарождающиеся. Возможно, что отдел статистики будет выполнять и прогнозы экономического развития района.

 

Заключение

 

Разворачивающаяся работа по разработке и реализации стратегий социально–экономического развития ММО России набирает обороты, однако этот процесс не всегда дает конструктивные решения. В ряде случаев новые стратегии воспроизводят старые тренды и модели развития, иногда они грешат обилием ненужных бюрократических деталей и элементов. От этой порочной практики следует постепенно отказываться. В связи с этим приобретает большое значение наличие некой «эталонной» стратегии, по аналогии с которой разработку своих стратегий могли бы осуществлять многие ММО, ограниченные в финансовых, кадровых и прочих ресурсах. Для этого можно воспользоваться предложенным в статье алгоритмом с его иллюстрациями применительно к Тазовскому району ЯНАО.

Рассмотренная в статье модель развития Тазовского района ЯНАО, без сомнения, является крайне специфичной в силу «северной природы» данной территории. Вместе с тем, большинство ММО в своих системных проблемах очень похожи на Тазовский район. Все они не имеют диверсифицированной экономики, почти у всех отрицательное сальдо трудовой и нетрудовой миграции, повсюду имеет место вывоз капитала за пределы территории и т.п. Данное обстоятельство создает основу для эффективного тиражирования авторского аналитического шаблона для стратегий развития ММО Российской Федерации.

 

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ / REFERENCES

 

Беляева О.И., Кравцов К.А. (2023). Опыт реализации стратегического подхода к управлению развитием малых городов России // Региональная экономика. Юг России, Т. 11, № 1, с. 43–54. [Belyaeva O.I., Kravtsov K.A. (2023). Practice of Strategic Approach Use to Management of Small Towns Development in Russia. Regional Economy. South of Russia, vol. 11, no. 1, pp. 43–54. (In Russian).] https://doi.org/10.15688/re.volsu.2023.1.4

Задорина М.А. (2021).  Муниципальные образования и их виды в свете конституционной реформы основ территориальной организации местного самоуправления // Юридические исследования, № 10, с. 87–101. [Zadorina M.A. (2021). Municipalities and Their Types in Light of the Constitutional Reform of The Fundamentals of Territorial Organization of the Local Self–Government. Legal Studies, no. 10, pp. 87–101. (In Russian).] https://doi.org/10.25136/2409–7136.2021.10.36475

Зотов В.Б. (ред.) (2005). Система муниципального управления. СПб: Лидер. 493 с. [Zotov V. (ed.) (2005). System of Municipal Management. SPb: Leader. 493 p. (In Russian).]

Лукьянова М.Н. (2013). Государственная стратегия развития малых и средних муниципальных образований // Современные проблемы науки и образования, № 1, c. 306. [Lukyanova M.N. (2013). Federal Strategy for the Small and Medium Municipalities. Modern Problems of Science and Education, no. 1, p. 306. (In Russian).]

Манаева И.В. (2018). Города России: классификация и типология // Региональная экономика: теория и практика, Т. 16, № 7, c. 1235–1249. [Manaeva I.V. (2018). Cities and towns of Russia: Classification and typology. Regional Economics: Theory and Practice, vol. 16, no. 7, pp. 1235–1249. (In Russian).] https://doi.org/10.24891/re.16.7.1235

Маркин В.В., Черныш П.В. (ред.) (2019). Малые города в социальном пространстве. М.: ФНИСЦ РАН. 545 с. [Markin V.V., Chernysh P.V. (eds.) (2019). Small towns in the social space of the Russian Federation. Moscow: FNISC RAS. 545 p. (In Russian).] https://doi.org/10.19181/monogr.978–5–89697–323–2.2019

Николаев К.А., Николаев В.К. (2013). Термин «муниципальное образование»: смысл и значение в построении современной теории местного самоуправления // Вестник Саратовского государственного социально–экономического университета, № 4 (48). С. 55–60. [Nikolaev K.A., Nikolaev V.K. (2013). The Term "Municipal District": Its Meaning and Importance in the Development of Modern Theory of Local Government. Vestnik of Saratov State Socio–Economic University, no. 4(48). C. 55–60. (In Russian).]

Овчинников О.Г. (2022a). Антикризисное развитие малых городов России: возможность, основные принципы и проблемы // International Agricultural Journal, Т. 65, № 2, с. 560–594. [Ovchinnikov O.G. (2022а). Anti–Crisis Development of Small Towns of Russia: Opportunity, Main Principles and Challenges. International Agricultural Journal, vol. 65, no. 2, pp. 560–594. (In Russian).] DOI: 10.55186/25876740_2022_6_2_6

Овчинников О.Г. (2022б). Перспективы развития малых городов России в условиях современной политики правительства России // International Agricultural Journal, Т. 65, № 2, c. 534–559. [Ovchinnikov O. G. (2022б). Prospects for the Development of Small Towns in Russia Under the Conditions of the Modern Policy of the Government of Russia. International Agricultural Journal, vol. 65, no. 2, pp. 534–559. (In Russian).] DOI: 10.55186/25876740_2022_6_2_5

Овчинникова Н.Г., Шмакова В.В. (2017). Рассмотрение особенностей муниципальных образований РФ как целостной территориальной системы // Экономика и экология территориальных образований, № 3, с. 31–36. [Ovchinnikova N.G., Shmakova V.V. (2017). Consideration of Features of Municipal Units of The Russian Federation as Complete Territorial System. Economy and Ecology of Territorial Formations, no. 3, pp. 31–36. (In Russian).] https://doi.org/10.23947/2413–1474–2017–3–31–36

Немирова Г.И., Чайко Ю.В. (2011). К вопросу о типологизации муниципальных образований // Вестник Оренбургского государственного университета, № 8 (127), с. 82–87. [Nemirova G.I., Chaiko Yu.V. (2011). To A Question About Typologization of Municipal Formations. Bulletin of Orenburg State University, no. 8 (127), pp. 82–87. (In Russian).]

Петряев П.Н. (2020). Органы государственного управления и специализированные муниципалитеты: некоторые аспекты взаимодействия // Государственная власть и местное самоуправление, № 7. С. 44–46. [Petryaev P.N. (2020). State Administration Authorities and Specialized Municipalities: Some Aspects of Interaction. State Power and Local Self–government, no. 7, pp. 44–46. (In Russian).] https://doi.org/10.18572/1813–1247–2020–7–44–46

Полозюк А.Г. (2014). Классификации и характеристики муниципальных образований // Стратегия устойчивого развития регионов России, № 24, с. 15–17. [Poloziuk A.G. (2014). Classifications and characteristics of municipalities. Strategiya ustoichivogo razvitiya regionov Rossii, no. 24, pp. 15–17. (In Russian).]

Проваленова Н.В. (2017). Жилищно–коммунальный комплекс малых муниципальных образований в системе рыночных отношений // Вестник НГИЭИ, № 3 (70), c. 66‒73. [Provalenova N.V. (2017). Housing–and–Municipal Complex of Small Municipal Formations in the System of Market Relations. Bulletin NGIEI, no. 3 (70), pp. 66‒73. (In Russian).]

Ромашина А.А. (2019). Типология муниципальных образований России по специализации экономики и положению в системе расселения // Региональные исследования, № 3, c. 42–52. [Romashina A.A. (2019). Typology of municipalities in Russia according to the specialization of the economy and the position in the settlement system. Regional Research, no. 3, pp. 42–52. (In Russian).] https://doi.org/10.5922/1994–5280–2019–3–4

Сергеев Д.Б. (2013). Существенные признаки муниципального образования // Lex Russica, Т. 95, № 5, с. 488–494. [Sergeev D.B. (2013). Sushchestvennye priznaki munitsipal'nogo obrazovaniya. Lex Russica, no. 5, pp. 488–494. (In Russian).]

Соболева Л.Б. (2005). Проблемы территориальной организации местного самоуправления в переходный период // Государственная власть и местное самоуправление, № 2, с. 9–12. [Soboleva L.B. (2005). Problemy territorial’noi organizatsii mestnogo samoupravleniya v perekhodnyi period. State Power and Local Self–government, no. 2, pp. 9–12. (In Russian).]

Циолковский К.Э. (2017). Избранные произведения: в 2 т. Т. 1. М.: Книжный клуб Книговек. 448 с. [Tsiolkovsky K.E. (2017). Selected works. Vol. 1. M.: Book Club Knigovek. 448 p.]

Чуева А.С., Иваненко И.Н. (2016). К вопросу о понятии и типологии муниципальных образований в современной России // Гуманитарные, социально–экономические и общественные науки, № 1–2, с. 136–140. [Chueva A.S., Ivanenko I.N. (2016). To a Question of Concept and Typology of Municipalities in Modern Russian. Humanities, Social–Economic and Social Sciences, no. 1–2, pp. 136–140. (In Russian).]

Шакирова Д.Ф., Бадина С.В., Панкратов А.А. (2022). Подходы к типологии муниципальных образований арктической зоны Российской Федерации // InterCarto. InterGIS, Т. 28, Ч. 2, с. 69–85. [Shakirova D.F., Badina S.V., Pankratov A.A. (2022). Approaches to the typology of Russian Arctic zone municipalities annotation. InterCarto. InterGIS, vol. 28, part 2, pp. 69–85. (In Russian).] https://doi.org/10.35595/2414–9179–2022–2–28–69–85

Шугрина Е.С. (2017). Виды муниципальных образований в Российской Федерации: анализ законодательства и правоприменительной практики // Правоприменение, Т. 1, № 1, с. 79–91. [Shugrina E. (2017). Types of Municipalities in Russian Federation: The Analysis of Legislation and Law Enforcement. Law Enforcement Review, vol. 1, no. 1, pp.79–91. (In Russian).] https://doi.org/10.24147/2542–1514.2017.1(1).79–91

Larsen B.R. (2024). A state within reach? An ethnographic case study on the relocation of a government workplace from Copenhagen to a small town in rural Denmark. Journal of Rural Studies, vol. 104, art. 103218. https://doi.org/10.1016/j.jrurstud.2024.103218

Majewska А., Denis M., Krzysztofik S., Cysek–Pawlak M. M. (2022). The development of small towns and towns of well–being: Current trends, 30 years after the change in the political system, based on the Warsaw suburban area. Land Use Policy, vol. 115, art. 105998. https://doi.org/10.1016/j.landusepol.2022.105998

Marot N., Harfst J. (2021). Post–mining landscapes and their endogenous development potential for small– and medium–sized towns: Examples from Central Europe. The Extractive Industries and Society, vol. 8, iss. 1, pp. 168–175. https://doi.org/10.1016/j.exis.2020.07.002

Marshall J.N., Hodgson C., Bradley D. (2005). Public sector relocation and regional disparities in Britain. Environment and Planning C: Politics and Space, vol. 23, iss. 6, pp. 883–906. https://doi.org/10.1068/c46m

Nilsson J. (1992). Relocation of state agencies as a strategy for urban development: The Swedish case. Scandinavian Housing and Planning Research, vol. 9, no. 2, pp. 113–118. https://doi.org/10.1080/02815739208730296

Senetra A., Szarek–Iwaniuk P. (2020). Socio–economic development of small towns in the Polish Cittaslow Network – A case study. Cities, vol. 103, art. 102758. https://doi.org/10.1016/j.cities.2020.102758

Servillo L., Hamdouch A., Atkinson R. (2017). Small and Medium Sized Towns in Europe: Conceptual, Methodological and Policy Issues. Tijdschrift voor Economische en Sociale Geografie, vol. 108, no. 4, pp. 365–379. https://doi.org/10.1111/tesg.12252

Trondal J., Kiland Ch. (2010). Bureaucracy and Geography: Geographic Relocation of the Norwegian Central Administration. World Political Science, vol. 6, no. 1, p. 1–26. https://doi.org/10.2202/1935–6226.1082

 


[1] http://www.kremlin.ru/events/president/news/73585

[2] http://government.ru/news/49114/

[3] https://www.gazeta.ru/business/news/2024/06/06/23191153.shtml?updated

[4] Российской и зарубежный опыт привлечения инвестиций в коммунальный сектор малых муниципальных образований / URL: https://urbaneconomics.ru/sites/default/files/itogovaya_kratkaya_versiya_vsivo_malye_mo_29.12.2017.pdf

 

 

 

 

 

 

Официальная ссылка на статью:

 

Балацкий Е.В., Екимова Н.А. Разработка модели стратегического развития малых муниципальных образований (на примере территорий крайнего севера) // «Journal of Economic Regulation», 2024. Т. 15, №2. С. 6–24.

320
3
Добавить комментарий:
Ваше имя:
Отправить комментарий
Публикации
В статье рассматриваются условия и причины расцвета и упадка неолиберальной экономической идеологии в США. Актуальность исследования обусловлена концептуальными проблемами обоснования и реализации экономической политики администрации президента США Дж. Байдена на фоне сохраняющегося инерционного потенциала неолиберальной идеологии. На основе историко–логического анализа доктринальных концепций выявлено, что обозначение совокупности неоконсервативных и либертарианских идей термином «неолиберализм» является неточным и дискуссионным. Популярность неолиберализма в начале 1980-х гг. обусловлена кризисом сложившихся в середине XX в. идей и практики настоящего прогрессивного либерализма кейнсианско–рузвельтианского толка. В работе анализируются экономические мемы либерализма, где основное внимание уделено «просачиванию сверху вниз». Экономическая политика Дж. Байдена – «байденомика» – охарактеризована как настоящий возврат к идеям и практике американского прогрессивного либерализма. Показано, что налоговая политика администрации Байдена представляет собой существенный отход от неолиберальных принципов, также как и усиление нормативного регулирования экономики, активизация контактов с профсоюзами и полномасштабная промышленная политика, направленная на реиндустриализацию Америки, особенно в части высокотехнологичных отраслей. Альтернативная экономическая политика – «трампономика» – в своей основе также противостоит неолиберализму, несмотря на такие фрагментарные совпадения с последним, как дерегулирование и снижение налогов. Однако промышленная политика Трампа, в основном в виде таможенной защиты внутреннего рынка, оказалась более выгодной средне–, а не высокотехнологичным отраслям. Парадоксальный «трампо–байденовский консенсус» по вопросам промышленной политики и протекционизма с точки зрения неолибералов есть отход от единственно правильного «свободного рынка», но фактически является подтверждением абсурдности неолиберального наследия для решения актуальных задач современного экономического развития США.
The purpose of imposing an unprecedented number of sanctions on Russia was not only to disrupt its economy, but also to create internal division through growing citizen discontent and internal unrest. However, the authority’s rapid response, who reacted to both economic destabilization and the society’s aggravated needs, made it possible to counteract the emerging threat and led to the society’s consolidation and the increase of its civic consciousness. The aim of the study is to understand the phenomenon of the social contract, which originated in the era of statehood formation and is the basis for the stable existence of the state. The study of the evolution of this phenomenon from antiquity to our days allowed us to define the principle of justice as a key principle in the formation of social contract. This principle, formulated in ancient times and later reflected in the teachings of J.–J. Rousseau, I. Kant, D. Rawls, etc., manifested itself most clearly in the ideological concepts of Russian philosophers of the 19th century. Historical analysis of the phenomenon of social contract allowed us to define it as an informal agreement between society and sovereign power, based on the consolidation of the former and the responsibility of the latter. The study of the need to rethink the social contract in Russia after 2022 has shown that the requests for the elaboration of the country’s ideology and the introduction of responsibility for anti–Russian propaganda (the request for justice) are the most acute in the public discourse. They are already reflected in the emerging new social contract, the basis of which is the agreement based on unity, justice, freedom, patriotism and sovereignty. Geopolitics, trust, ideology, narrow corridor concept, model of deliberative democracy, social contract, Russophobia, Russian world, justice, sovereignty.
The article presents a structural rethinking of P. Turchin’s theory of passionarity, operating not only with ruling elites, but also with counter–elites, which have all the attributes of elitists, except for access to power. To deepen the understanding of the process of political instability, we propose a graphical scheme of the political cycle, revealing the logic of interaction between elites, counterelites and masses. This scheme forms the core of the new theory of passionarity and demonstrates the action of the systemic driver of political conflicts. It is complemented by structural balances that take into account the factors concerning cyclical dynamics of political instability: family pattern, migration of counter–elites, and the resonance effect (coercion effect + contagion effect). In the development of the ideas of the theory of elites, a simple macroeconomic model linking the political struggle between elites and economic growth is considered; the research shows that exceeding a certain critical size of counter–elites leads to a slowdown in economic growth and the probability of a production recession. We have revealed the contribution of the new concept of elites to the theories of chaos, passionarity and erosion of institutions; we present the mechanism of complementarity of the theory of inclusive institutions and the theory of counter–elites. The paper presents the typology of sources of power and ruling classes (plutocracy, theocracy, militocracy, and bureaucracy); we make the comparison of these forms of government on the development of statehood. The article considers important additions to the theory of elites. In particular, we formulate the property of political ambivalence of plutocracy, when this form of government is effective in countries that are geopolitical hegemon or in the mode of economic expansion, and extremely ineffective in other cases; we reveal the connection between plutocracy and the phenomenon of supranational elites. The theory of elites and counter–elites is projected onto the entire geopolitical system of the world.
Яндекс.Метрика



Loading...