Неэргодическая экономика

Авторский аналитический Интернет-журнал

Изучение широкого спектра проблем экономики

«Горе от ума»: драма или комедия?

Русская классика не проста как по форме, так и по содержанию. Данное утверждение в полной мере относится к пьесе Александра Грибоедова «Горе от ума». Это комедия, трагедия, драма, роман в стихах или социальная сатира? К какому же жанру относится это произведение? Как связан новый жанр с особенностями личности автора? Как связан трагизм пьесы с трагизмом судьбы Александра Грибоедова?

Пьеса Александра Грибоедова «Горе от ума» написана в той особой манере, которая не позволяет однозначно определить литературный жанр данного произведения. Сам Грибоедов назвал свое творение комедией в стихах. И это отчасти верно. Современники же писателя охарактеризовали пьесу «Горе от ума» как высокую комедию. И это также отчасти верно. Правда же состоит в том, что Александр Грибоедов сознательно смешал разные жанры и сюжетные линии под «прикрытием» комедии – обманчиво простой литературной формы.

Первое нарушение правил комедии состоит в драматичных переживаниях Софьи и Чацкого в отношении своих избранников – Молчалина и Софьи соответственно. Второй «проступок» против жанра заключается в том, что бурные чувства Софьи и Чацкого завершаются глубоким разочарованием в своих избранниках, которое распространяется на все окружающее их общество, а затем и на всю жизнь. Третье «преступление» против комедийного «закона» подстерегает читателя в финале пьесы, который никак не подпадает под категорию счастливого конца. Итог произведения весьма печален – глубокое разочарование главного героя (Чацкого) в людях и нравственных идеалах.

Именно этот последний аккорд «Горя от ума» и оправдывает название пьесы. Тем самым к сладости стихотворной комедии Грибоедов добавляет горечь драмы. Но и этого писателю показалось мало, и он привносит в сюжет элементы социальной сатиры. Он откровенно куражится над плутовскими повадками своих персонажей (А.А.Загорецкий), высмеивает их безграмотность (С.С.Скалозуб) и вульгарность (А.С.Молчалин), презирает их бездуховность (семья Тугоуховских) и общественные нормы поведения (П.А.Фамусов). Все это добавляет привкус кислого в и без того густо замешанную сладко-горькую жанровую смесь. И в этот художественный винегрет Грибоедов еще подсыпает горсть острого перца в виде основного рефрена произведения – мучения просвещенного интеллектуала. Эта сюжетная линия книги берет начало в библейской мудрости, высказанной легендарным царем Соломоном: «много знаний – много печали». Столь явная связь идеи пьесы с древней философией окончательно перечеркивает ее изначально игривый характер – книга приобретает монументальный характер с характерными звуками вечности.

Поистине поразительным фактом является то, что, создав многоплановую литературную смесь, Александр Грибоедов не нарушил стихотворную легкость своей комедии и все-таки сумел остаться в рамках этого жанра.

Как ему это удалось?

Ответ лежит в специфике личности самого Грибоедова. Вспомним, что помимо всего прочего он был пианистом-любителем, который оставил своим потомкам два великолепных фортепианных вальса. Причем эти вальсы обладают теми же качествами, что и его литературная пьеса – изяществом, легкостью, блеском и глубиной. Видимо, все эти качества органично уживались в душе Грибоедова и естественным образом переносились в его произведения – как литературные, так и музыкальные.

Нельзя не отметить и другое – нотки трагизма в его произведениях. Они не слишком акцентируются, не выпячиваются, но незримо присутствуют. И это «послевкусие» также неразрывно связано с личностью Александра Грибоедова, ведь его блестящая служба и судьба рано прервались – в 34 года он был растерзан толпой религиозных фанатиков в Персии. Трагизм жизни Грибоедова простирается за ее пределы и выражен в скорбном панегирике ему от его горячо любимой жены Нино Чавчавадзе: «Ум и дела твои бессмертны в памяти русской, но для чего пережила тебя любовь моя?»

Такой человек, проживший такую жизнь, просто не мог вместить свой многогранный талант в пьесу какого-то одного жанра. Выход из положения один – создать оригинальное многожанровое литературное произведение. И Александр Грибоедов прекрасно справился с этой задачей.

 

 

Официальная ссылка на статью:

 

Балацкая Я.Е. «Горе от ума»: драма или комедия?// «Неэргодическая экономика», 02.11.2016.

19040
8
Добавить комментарий:
Ваше имя:
Отправить комментарий
Публикации
The paper considers the architecture of modern neocolonialism. To this end we put forward simple structural and graphical models of traditional (colonial) and modern (neocolonial) systems, whose comparison reveals their differences. Further, we systematize comparative features of two dominance systems – colonial and neocolonial. We introduce the concept of colonial cycle, which means power castling – the process when power shifts from the mother country to its colony; a typical example is the relationship between the United States and the UK. We propose a structural and graphical model of a multipolar world, which highlights alliances of countries and indirect methods of struggle that States engage in so as to gain influence in their regional segments of the geopolitical system. We reveal the objective and subjective drivers of neocolonial castling: the scale effect; the balance of power effect, formalized as a structural balance; the globalization saturation effect that generates a “globalization / local culture” cycle; the political leader effect; economic patriotism. We put forward an expanded model of state success in the context of neocolonialism; this model, in addition to internal social achievements, takes into account the external effect in the form of political sovereignty. We show that many international comparisons lose their relevance within the framework of this model. A typical example of a false but well–established narrative based on a narrowed model of state success is the notion of South Korea’s more dynamic development compared to North Korea. We consider a modification of the extended model of state success using N. Machiavelli’s militaristic model as an example. The cognitive significance of the concept of colonial cycles in the context of geopolitical turbulence is discussed.
Кризис существующей экономической теории мэйнстрима длится уже более 50 лет, но самые последние мирохозяйственные сдвиги добавляют ему дополнительные качественные черты, характеризующие не только полное отсутствие практико–прогностической функции, но и неадекватность его когнитивного арсенала новым реалиям. Нарастающий набор рисков и трудностей глобального экономического развития, являющийся следствием перехода к новому мирохозяйственному укладу, не находит ни малейшего отклика ни в понятийном аппарате, ни в концептуальном потенциале мэйнстрима. Догматизм сложившегося теоретического каркаса базовых положений неоклассической экономической теории принял самодовлеющий характер, отвергающий попытки модернизации даже в рамках существующей парадигмы. Один из наиболее критических примеров несоответствия неоклассических представлений и реальной экономики – парадокс инноваций или провал теорий роста производительности за счет вложений в инновации. Представители мэйнстрима не в состоянии дать ему объяснение, не выходящее за пределы ограниченного неоклассического мировоззрения, игнорируя главные мирохозяйственные причины. Обобщены основные онтологические расхождения неоклассической догматики и реальных экономических процессов. К ним относятся: 1) внеисторический универсализм, игнорирующий закономерности стадиального мирохозяйственного развития; 2) неспособность выработать новый онтологический подход к фундаментальной проблеме власти в экономике; 3) отсутствие потенциала качественных обобщений процессов, порождаемых новой промышленной революцией. Попытки модернизации мэйнстрима, предпринимаемые в рамках проекта CoreEcon, построены на привлечении некоторых дополнительных теоретических конструкций, придающих новому курсу «Экономика» видимость динамизма и актуальности, но при сохранении в целом прежнего догматического каркаса. Предложены онтологические и методологические траектории поиска нового ценностного ядра экономической теории: 1) отказ от неадекватного новым реалиям принципа методологического индивидуализма; 2) отказ от принципа «рыночного супрематизма» в обоих его содержательных смыслах; 3) переосмысление основополагающего принципа экономической эффективности.
В статье рассмотрен нынешний методологический тупик экономической науки, который проявляется в феномене ее масштабного самоотрицания, принимающего формы двух взаимосвязанных эффектов. Первый – эффект самоотрицания первого рода – является очень глубоким и связан с молчаливым отрицанием научной общественностью вклада крупнейших экономистов прошлого и невостребованностью их идей и разработок. Второй – эффект второго рода – сопряжен с утратой интереса экономистов к математическому инструментарию исследования операций и с его крайне низкой практической востребованностью. Показано, что потребность в перестройке современного economics усиливается тремя обстоятельствами. Первое состоит в происходящей на наших глазах методологической инверсии знания, состоящей в переходе от аддитивного принципа к субстрактивному, второе проявляется в широком распространении в economics парадокса Баумана, а третье связано с невозможностью economics ответить на самые насущные новые вопросы современности. Все это позволяет констатировать, что economics находится в преддверии новой научной парадигмы. Обосновывается, что в ее основе будут лежать следующие установки: принцип конструирования, согласно которому экономисты будущего будут организовывать новые производственные и социальные системы с заранее заданными свойствами для получения желаемого результата; ликвидация парадокса Баумана, чтобы конкретная задача предшествовала построению моделей и их решений; принцип поликаузальности и включение в теорию идеологии, институтов и географии; принцип формальной мягкости новой науки, когда математическая строгость перестает оказывать самодовлеющее воздействие.
Яндекс.Метрика



Loading...