Неэргодическая экономика

Авторский аналитический Интернет-журнал

Изучение широкого спектра проблем экономики

Проект 5-100 завершен, но точка не поставлена

Конкурентоспособность российских вузов на рынке глобального образования пока остается невысокой. Для исправления существующей ситуации в начале 2021 года правительство России одобрило программу стратегического академического лидерства «Приоритет–2030», которая направлена на поддержку вузов. Программа станет своеобразным продолжением завершившегося в прошлом году Проекта 5–100.

В начале 2021 года правительство России одобрило программу стратегического академического лидерства «Приоритет–2030», которая направлена на поддержку вузов. Программа станет своеобразным продолжением завершившегося в прошлом году Проекта 5–100. Сам проект стартовал еще в 2013 году, его главной целью было включение России в борьбу за построение конкурентоспособных университетов мирового класса (УМК).

Самые общие критерии успешного УМК – это высокая концентрация талантов в высших учебных заведениях (среди преподавателей, студентов и менеджеров), изобилие ресурсов (финансовое и инфраструктурное), а также гибкое управление (большая управленческая свобода, инновационные решения и отсутствие бюрократических преград).

Стоит отметить, что Россия достаточно поздно подключилась к этому мировому тренду, начавшемуся еще в конце прошлого века. Так, построение центров выдающихся достижений и формирование УМК с помощью специальных программ государственного финансирования в Канаде началось уже в 1989 году, в Дании – в 1991 году, Финляндии – в 1995 году, Китае – в 1996 году, Гонконге – в 1998 году, Японии – в 2002 году, Австралии и Норвегии – в 2003 году, Тайване – в 2005 году, Германии – в 2006 году.

Россия же приняла вызов только в 2008 году, начав создание в стране сети национальных исследовательских университетов. Спустя пять лет после начала была утверждена государственная программа развития образования (Проект 5–100), в которой ставилась задача по вхождению к 2020 году не менее пяти российских университетов в первую сотню ведущих мировых университетов трех самых авторитетных международных рейтингов (Quacquarelli Symonds, QS; Times Higher Education, THE; Academic Ranking of World Universities, ARWU).

В 2020 году программа должна была подойти к своему логическому завершению, и в течение года неоднократно подводились итоги ее реализации. При этом отмечался ее вклад в развитие и трансформацию российских университетов независимо от того, вошли они в мировые рейтинги или нет.

Несомненно, нельзя умалять достижения вузов в области повышения публикационной активности, обновления кадрового состава, развития научной и исследовательской составляющей, работы по большему привлечению в свои стены как иностранных студентов, так и зарубежных специалистов. Да и в целом реализация данного проекта заставила вузы переосмыслить свое место и роль в системе российского высшего образования и разработать собственную модель повышения конкурентоспособности. С этих позиций Проект 5–100, несомненно, выполнил свою миссию и может считаться успешным.

Однако каких же успехов добилась Россия на мировом рынке высшего образования? Насколько продуктивной оказалась программа, направленная на повышение глобальной конкурентоспособности российских университетов и построение УМК?

Прежде всего нужно констатировать факт, что принципиально улучшить свои позиции в топ–100 классических рейтингов, где относительно стабильно все это время присутствует только Московский государственный университет им. М.В. Ломоносова, России так и не удалось. Это относится не только к трем указанным выше глобальным рейтингам университетов, но и к другим рейтинговым продуктам, которые за эти годы также добились мирового признания и авторитета.

Несмотря на это, нельзя сказать, что Россия полностью потерпела фиаско в борьбе за место на рынке глобальных университетов. К примеру, РФ улучшила свои показатели в более широком списке – топ–500, в котором представленность российских вузов в среднем возросла на два–три университета. Это дает надежду на дальнейшее попадание российских вузов уже в топ–100.

Ранее подобной ступенчатой практики продвижения вузов придерживался Китай. Там сначала решалась задача попадания университетов в более широкий пул передовых вузов (топ–500), а уже потом постепенно улучшались все параметры учебных заведений, что позволяло им перемещаться к началу списка (топ–100). И сегодня КНР занимает весьма достойное место на рынке УМК. Россия фактически выбрала аналогичный путь и уже достаточно успешно реализовала его первую часть, подготовив плацдарм для дальнейших достижений.

Кроме того, за время действия Проекта 5–100 наша страна преуспела в продвижении российских вузов в предметных рейтингах. В частности, за два последних года Россия прибавила пять–шесть вузов, достигших глобального лидерства в своих областях. В дальнейшем для превращения таких вузов в полноценные УМК необходимо расширять перечень дисциплин, по которым ими достигается глобальное лидерство, – попадание в топ–100 предметных рейтингов. Расширение вузом числа таких дисциплин с параллельным повышением места в предметных рейтингах будет способствовать его превращению в полноценный УМК и вхождению в топ–100 классических рейтингов.

Помимо этого, Россия, проанализировав мировой опыт, активно начала внедрять обширный арсенал управленческих подходов к построению конкурентоспособных университетов с акцентом на человеческий капитал. Кто-то фокусируется на заработках высших позиций сотрудников университетов, как в вузах Канады, Австралии, Великобритании и др. Другие проводят политику бонусов, надбавок и субсидий для работников университетов. Третьи уделяют большое значение фактору гарантии занятости работников вуза, хотя пока не могут гарантировать пожизненную занятость наряду с академической свободой, как в США, Канаде или Австралии.

Таким образом, несмотря на то что непосредственная цель Проекта 5–100 достигнута не была, нельзя отрицать тот факт, что он принципиально изменил подходы к развитию российских университетов, принявших брошенный мировым сообществом вызов глобальной конкуренции. Тем самым Проект 5–100 позволил российским вузам не только заявить о себе на международной арене, положив начало построению в России УМК, но и заложил основу для их последующего развития, предусмотренного Программой стратегического академического лидерства, которая в 2021 году придет на смену Проекту 5–100.

Главное – не забывать, что параллельно с Россией происходит стремительное развитие университетской системы и в других странах, и нашей стране необходимо существенно наращивать темпы ее модернизации, чтобы не оказаться в числе отстающих.

 

 

 

 

Официальная ссылка на статью:

 

Екимова Н.А. Проект 5–100 завершен, но точка не поставлена // «Независимая газета», 29.01.2021. С. 3.

540
2
Добавить комментарий:
Ваше имя:
Отправить комментарий
Публикации
В статье рассматривается такая фаза взаимодействия цивилизаций, как столкновение. Актуальность её изучения связана с тем, что в настоящее время происходит столкновение двух враждующих мегацивилизаций – техногенного мира (Запад), основанного на технологическом прогрессе, кардинально меняющем культурную и мировоззренческую составляющую общества, и традиционного мира (Не–Запад), ориентированного на передаваемые из поколения в поколение традиции и нормы. В исследовании рассматривается история формирования концепции цивилизаций от характеристики стадии развития общества, следующей за дикостью и варварством, до формирования представлений о мегацивилизациях. Анализ философии насилия в контексте развития цивилизаций показал, что благосостояние техногенной цивилизации базируется на жестокости и несправедливости в период её формирования и что её развитие, основанное на технологическом прогрессе, высвобождавшем рабочую силу, стало возможно за счёт использования таких их «утилизации», как казни, эмиграция в Новый Свет, поддержание высокой преступности, колониальные захваты и низкая продолжительность жизни. Однако экономическое развитие традиционных (незападных) цивилизаций на фоне роста их цивилизационного самосознания привело к происходящему в настоящее время столкновению цивилизаций, которое грозит человечеству не просто глобальным конфликтом, но и его полным уничтожением. Показано, что геополитический аспект происходящего столкновения связан с очередным витком сменяемости мировых центров капитала в соответствии с циклами Арриги, который в XXI веке переживает новую веху своего развития, связанную с угасанием гегемонии США и формированием нового лидера. Практическая значимость исследования связана с изучением такого механизма взаимодействия цивилизаций, как столкновение, и перспектив перехода к новому миру, основанному на многополярности и идеологии диалога.
The article considers the current state of economic science and the methodological contradictions accumulated in its depths. The central thesis is the paradox of science, according to which meeting all the strict criteria of scientificity does not allow the current economic knowledge to give an effective response to the challenges of modernity. In order to substantiate this paradox, four attributes of the scientific nature of economics have been considered: theoretical, observational, inductive (historical) and experimental. Seven groups of objective causes provoking the decline in the practical relevance of economics were investigated in parallel. The emergence of the paradox of science against the background of long–term failures of economic science in explaining and predicting the key events of modernity indicates that for over 30 years it has been in a global methodological deadlock, in which one can stay indefinitely, rather than in a crisis that is resolved sooner or later. Therefore, a new social science – socionomics – needs to be created. Such attempts have been repeatedly made, but failed. Consideration of the methodological features of tectology, cybernetics, general systems theory and synergetics allows us to understand the reasons for these failures: identifying systems of different nature and assuming the universality of the laws to which they obey. The article shows new attempts of interdisciplinary research in Russia aimed at revealing deep analogies between structural patterns in physics, chemistry, biology and informatics and spatio–temporal archetypes (hexagrams) in the Chinese “Book of Changes” (“I Ching”). The author has revealed the reasons why these studies do not lead to final success in spite of their obvious fruitfulness: “The Book of Changes” operates with content and form of the phenomenon, but not with its scale, which gives the illusion of accuracy, but does not allow to make practically significant calculations. The contours of a new science – socionomics – are outlined.
The article discusses mechanisms that are put into action during the hybrid war of civilizations that has unfolded at the present time. For this purpose, the concepts of two antagonistic megacivilizations – the West and the Non–West – have been introduced. We reveal the essence and genesis of the First and Second civilizational failures within Western civilization, reconstruct the anatomy of destruction of the national model of Russia’s social development after 1991 under the influence of the neocolonial governance system. We uncover and interpret the paradox of the lag in the development of the two megacivilizations, look into the genesis of the passionarity of the ethnos, and substantiate the primacy of geopolitical logic over economic logic. We provide an outlook of the current hybrid war between the West and the Non–West. The novelty of our approach consists in combining the knowledge of different sciences to explain social processes during the period of geopolitical turbulence. We look into philosophical phenomena (opposite dynamics of the material and spiritual spheres), cybernetic (full and partial cybernetic inversions), historical (birth of ethnic passionarity), political (hybrid wars), biological (neuroplasticity of the brain), cultural (cultural plasticity of civilization), economic (world currency, phenomenon of superprofits) factors. This made it possible to correlate objective and subjective factors in the confrontation between the two megacivilizations. The main conclusion of the study is that neither the West (USA) nor the Non–West (Russia) has clear advantages in the unfolding hybrid war of civilizations. The tactical superiority of the West is opposed to the strategic superiority of the Non–West; this situation does not allow us to make unambiguous predictions about the future winner.
Яндекс.Метрика



Loading...