Неэргодическая экономика

Авторский аналитический Интернет-журнал

Изучение широкого спектра проблем экономики

Проект 5-100 завершен, но точка не поставлена

Конкурентоспособность российских вузов на рынке глобального образования пока остается невысокой. Для исправления существующей ситуации в начале 2021 года правительство России одобрило программу стратегического академического лидерства «Приоритет–2030», которая направлена на поддержку вузов. Программа станет своеобразным продолжением завершившегося в прошлом году Проекта 5–100.

В начале 2021 года правительство России одобрило программу стратегического академического лидерства «Приоритет–2030», которая направлена на поддержку вузов. Программа станет своеобразным продолжением завершившегося в прошлом году Проекта 5–100. Сам проект стартовал еще в 2013 году, его главной целью было включение России в борьбу за построение конкурентоспособных университетов мирового класса (УМК).

Самые общие критерии успешного УМК – это высокая концентрация талантов в высших учебных заведениях (среди преподавателей, студентов и менеджеров), изобилие ресурсов (финансовое и инфраструктурное), а также гибкое управление (большая управленческая свобода, инновационные решения и отсутствие бюрократических преград).

Стоит отметить, что Россия достаточно поздно подключилась к этому мировому тренду, начавшемуся еще в конце прошлого века. Так, построение центров выдающихся достижений и формирование УМК с помощью специальных программ государственного финансирования в Канаде началось уже в 1989 году, в Дании – в 1991 году, Финляндии – в 1995 году, Китае – в 1996 году, Гонконге – в 1998 году, Японии – в 2002 году, Австралии и Норвегии – в 2003 году, Тайване – в 2005 году, Германии – в 2006 году.

Россия же приняла вызов только в 2008 году, начав создание в стране сети национальных исследовательских университетов. Спустя пять лет после начала была утверждена государственная программа развития образования (Проект 5–100), в которой ставилась задача по вхождению к 2020 году не менее пяти российских университетов в первую сотню ведущих мировых университетов трех самых авторитетных международных рейтингов (Quacquarelli Symonds, QS; Times Higher Education, THE; Academic Ranking of World Universities, ARWU).

В 2020 году программа должна была подойти к своему логическому завершению, и в течение года неоднократно подводились итоги ее реализации. При этом отмечался ее вклад в развитие и трансформацию российских университетов независимо от того, вошли они в мировые рейтинги или нет.

Несомненно, нельзя умалять достижения вузов в области повышения публикационной активности, обновления кадрового состава, развития научной и исследовательской составляющей, работы по большему привлечению в свои стены как иностранных студентов, так и зарубежных специалистов. Да и в целом реализация данного проекта заставила вузы переосмыслить свое место и роль в системе российского высшего образования и разработать собственную модель повышения конкурентоспособности. С этих позиций Проект 5–100, несомненно, выполнил свою миссию и может считаться успешным.

Однако каких же успехов добилась Россия на мировом рынке высшего образования? Насколько продуктивной оказалась программа, направленная на повышение глобальной конкурентоспособности российских университетов и построение УМК?

Прежде всего нужно констатировать факт, что принципиально улучшить свои позиции в топ–100 классических рейтингов, где относительно стабильно все это время присутствует только Московский государственный университет им. М.В. Ломоносова, России так и не удалось. Это относится не только к трем указанным выше глобальным рейтингам университетов, но и к другим рейтинговым продуктам, которые за эти годы также добились мирового признания и авторитета.

Несмотря на это, нельзя сказать, что Россия полностью потерпела фиаско в борьбе за место на рынке глобальных университетов. К примеру, РФ улучшила свои показатели в более широком списке – топ–500, в котором представленность российских вузов в среднем возросла на два–три университета. Это дает надежду на дальнейшее попадание российских вузов уже в топ–100.

Ранее подобной ступенчатой практики продвижения вузов придерживался Китай. Там сначала решалась задача попадания университетов в более широкий пул передовых вузов (топ–500), а уже потом постепенно улучшались все параметры учебных заведений, что позволяло им перемещаться к началу списка (топ–100). И сегодня КНР занимает весьма достойное место на рынке УМК. Россия фактически выбрала аналогичный путь и уже достаточно успешно реализовала его первую часть, подготовив плацдарм для дальнейших достижений.

Кроме того, за время действия Проекта 5–100 наша страна преуспела в продвижении российских вузов в предметных рейтингах. В частности, за два последних года Россия прибавила пять–шесть вузов, достигших глобального лидерства в своих областях. В дальнейшем для превращения таких вузов в полноценные УМК необходимо расширять перечень дисциплин, по которым ими достигается глобальное лидерство, – попадание в топ–100 предметных рейтингов. Расширение вузом числа таких дисциплин с параллельным повышением места в предметных рейтингах будет способствовать его превращению в полноценный УМК и вхождению в топ–100 классических рейтингов.

Помимо этого, Россия, проанализировав мировой опыт, активно начала внедрять обширный арсенал управленческих подходов к построению конкурентоспособных университетов с акцентом на человеческий капитал. Кто-то фокусируется на заработках высших позиций сотрудников университетов, как в вузах Канады, Австралии, Великобритании и др. Другие проводят политику бонусов, надбавок и субсидий для работников университетов. Третьи уделяют большое значение фактору гарантии занятости работников вуза, хотя пока не могут гарантировать пожизненную занятость наряду с академической свободой, как в США, Канаде или Австралии.

Таким образом, несмотря на то что непосредственная цель Проекта 5–100 достигнута не была, нельзя отрицать тот факт, что он принципиально изменил подходы к развитию российских университетов, принявших брошенный мировым сообществом вызов глобальной конкуренции. Тем самым Проект 5–100 позволил российским вузам не только заявить о себе на международной арене, положив начало построению в России УМК, но и заложил основу для их последующего развития, предусмотренного Программой стратегического академического лидерства, которая в 2021 году придет на смену Проекту 5–100.

Главное – не забывать, что параллельно с Россией происходит стремительное развитие университетской системы и в других странах, и нашей стране необходимо существенно наращивать темпы ее модернизации, чтобы не оказаться в числе отстающих.

 

 

 

 

Официальная ссылка на статью:

 

Екимова Н.А. Проект 5–100 завершен, но точка не поставлена // «Независимая газета», 29.01.2021. С. 3.

1157
3
Добавить комментарий:
Ваше имя:
Отправить комментарий
Публикации
Currently, the theory of passionarity is just beginning to take shape by explaining the driving forces and mechanisms of the dynamics of creative activity of nations. However, while there is an understanding of the process of passion’s birth, there is currently no adequate understanding of the phenomenon of its extinction, and therefore the article offers a simple logical model of this process. The approach proposed by E. Todd is used to consider the defeat of the West, which was launched in 2022. For these purposes, we considered the process of degradation of the institutional base of civilization, the central link of which are three drivers of self–identification and consolidation of the nation – the ethical code of conduct, the traditional family model and a common language. We revealed their features for three stages for a better understanding of the evolution of these three institutions – the active, zombie, and null phases. The focus of the logical scheme of the fading passionarity of the nation is the growth of the welfare of the population, which, paradoxically, weakens the sociality of individuals. The article shows that this effect occurs through five key mechanisms: the demographic equivalent of H. Gossen’s law, the reproductive effect of replacing the number of children with their quality, the principle of Z. Bauman, the iron law of welfare and the law of J. Calhoun’s “death squared”. This is a manifestation of the dialectical contradiction between the development of human civilization and man himself: passionate impulses contribute to the launch of a spiral of economic, technological and social progress, which in turn eventually leads to a weakening of social ties in society and the extinction of the passionate potential of the nation. We considered the application of the theory of passionarity to modern Russia.
В настоящее время теория пассионарности только начинает формироваться за счет объяснения движущих сил и механизмов динамики творческой активности наций. Однако при наличии понимания процесса рождения пассионарности сейчас отсутствует адекватное понимание феномена ее угасания, в связи с чем в статье предлагается простая логическая модель этого процесса. Для этого используется подход, предложенный Э. Тоддом для рассмотрения состоявшегося поражения Запада, старт которому дал 2022 год. В этих целях рассмотрен процесс деградации институциональной базы цивилизации, центральным звеном которой выступают три драйвера самоидентификации и консолидации нации – этический кодекс поведения, традиционная модель семьи и общий язык. Для лучшего понимания эволюции указанных трех институтов раскрыты их особенности для трех этапов – активной, зомби– и нуль–фазы. В фокусе логической схемы угасания пассионарности нации находится рост благосостояния населения, который, как это ни парадоксально, ослабляет социальность индивидуумов. В статье показано, что это воздействие происходит посредством пяти ключевых механизмов – демографического эквивалента закона Г. Госсена, репродуктивного эффекта замещения количества детей их качеством, принципом З. Баумана; железным законом благосостояния и законом Дж. Кэлхауна «смерть в квадрате». В этом проявляется диалектическое противоречие развития человеческой цивилизации и самого человека: пассионарные толчки способствуют запуску спирали экономического, технологического и социального прогресса, который в свою очередь со временем приводит к ослаблению социальных связей в обществе и угасанию пассионарного потенциала нации. Рассматривается применение теории пассионарности к современной России.
В XXI веке демографический баланс мира продолжает активно смещаться в пользу Глобального Юга, в котором продолжают возникать новые страны–гиганты. Складывающаяся в результате таких трансформаций новая демографическая конфигурации ставит Россию перед глобальной развилкой – следовать по инерционному пути длящейся уже более 30 лет демографической депрессии или осуществить масштабную демографическую экспансию. В статье рассмотрены альтернативные демографические прогнозы для России и показано место страны в случае того и другого вариантов развития. Инерционный сценарий приведет к тому, что в начале 2050-х годов Россия переместится с нынешнего 9-го места международного демографического рейтинга на 15-ое и тем самым утратит статус страны–гиганта и соответствующий ему международный авторитет: впереди окажутся Мексика, Филиппины, Эфиопия, Египет, Конго и Танзания. При реализации проактивного сценария на основе демографической экспансии населения до уровня 290–300 млн человек, над реализацией которого сегодня работают представители ЛДПР и Правительство РФ, Россия сможет с 9-го места международного демографического рейтинга перейти на 7-ое и за счет этого заметно укрепить свои геополитические позиции. Уникальность России состоит в очень высокой вариабельности демографического потенциала, что позволяет ей следовать по совершенно разным демографическим траекториям; для большинства стран мира это невозможно. Демографический вызов для России усугубляется тем обстоятельством, что страны с большим населением рано или поздно становятся экономическими и технологическими лидерами, быстро преодолевая технологическое отставание от более развитых государств. Расчеты показывают, что технологическое давление со стороны новых стран–гигантов может наступить гораздо раньше, чем это предполагалось традиционной экономической теорией. В основе такого ускорения лежит обнаруженный авторами технологический парадокс, который состоит в противоречии между усредненными макроэкономическими показателями (долевым ВВП) и стилизованными фактами на микро– и мезоуровне. Типичным проявлением указанного парадокса выступает пара Китай–США, которые достигли примерного технологического паритета на фоне кратного отставания Поднебесной по уровню душевого ВВП. Прикладные расчеты позволяют по-новому переосмыслить значение демографических преимуществ стран–гигантов, что долгое время отрицалось ортодоксальным положением о примате технологий над демографией. Обсуждается вопрос о целесообразности осуществления сверхусилий со стороны России для реализации сценария демографической экспансии.
Яндекс.Метрика



Loading...