Неэргодическая экономика

Авторский аналитический Интернет-журнал

Изучение широкого спектра проблем экономики

Международная трудовая миграция

Анализ поступающей от российских региональных органов по труду статистической информации позволил автору статьи оценить реалии внешней трудовой миграции в России, выявить основные тенденции и проблемы в данной области, сделать объективный прогноз дальнейшего хода событий и сформулировать ряд концептуальных подходов к государственному регулированию импорта и экспорта рабочей силы.

С прошлого года Минтруд России каждые шесть месяцев проводит сбор и анализ информации об иностранной рабочей силе на территории России [1]. Это дает возможность не только быть в курсе дел, но и проследить динамику трудовой иммиграции. Выяснилось, в частности, что на 1 июля 1994 г. официально рабочая сила поступала к нам из 53 стран дальнего зарубежья. По состоянию на 1 января 1994 г., таких стран было в 1.7 раза меньше. Численность иностранцев, работающих в экономическом секторе, с учетом прибывших из ближнего зарубежья, достигает 130.5 тыс. человек. Это в 1.6 раза выше аналогичного показателя в предыдущий период и составляет 0.18% от всех занятых в народном хозяйстве России. Анализ геополитической структуры привлекаемых трудовых ресурсов свидетельствует о том, что пропорция между потоками из дальнего и ближнего зарубежья с небольшим перевесом в сторону бывших союзных республик сохраняется (табл.1). Достаточно устойчив и состав “большой пятерки”: в нее по-прежнему входят Китай, Северная Корея, Болгария и Турция. Рокировка Вьетнам–Германия существенного влияния на иммиграционную ситуацию не оказывает. Заметные изменения претерпела структура ранжирования стран–лидеров в области экспорта рабочей силы в Россию по степени значимости. Так, Северная Корея и Болгария “съехали” соответственно с первого и третьего мест на третье и четвертое, а Китай и Турция, наоборот, усилили свои позиции, перебравшись со второго и пятого мест на первое и второе. В целом же концентрация трудовых иммигрантов постепенно уменьшается. В частности, удельный вес “большой пятерки” в общем потоке прибывающих к нам на работу снизился на 5%. Тем не менее, можно отметить экспансионистскую тенденцию со стороны Турции и Китая, на долю которых приходится свыше 38% всей иностранной рабочей силы.

 

Таблица 1. Структура иностранной рабочей силы по странам–донорам

Страныдоноры

Удельный вес в общей численности иностранной рабочей силы, %

Изменения за 6 месяцев

на 1 января 1994 г.

на 1 июля 1994 г.

Дальнее зарубежье, в том числе:

56.96

54.01

–2.95

Китай

11.93

21.87

+9.94

Северная Корея

24.64

3.91

–20.73

Болгария

8.01

3.41

–4.60

Вьетнам

4.78

0.91

–3.87

Турция

2.88

16.47

+13.59

Монголия

0.01

0.27

+0.26

Польша

0.01

0.60

+0.59

Македония

0.01

1.03

+1.02

Индия

0.01

0.18

+0.17

Германия

0.00

1.60

+1.60

Словакия

0.00

1.11

+1.11

Дания

0.00

1.33

+1.33

Прочие

4.68

1.32

–3.36

Ближнее зарубежье

43.04

45.99

+2.95

 

Динамика отраслевой структуры работников из-за рубежа аналогична геополитическим структурным сдвигам (табл. 2). Как и следовало ожидать, произошло некоторое, пока незначительное, увеличение удельного веса непроизводственной сферы, что свидетельствует о начавшемся “рассасывании” наблюдаемого ранее перенакопления иностранцев в материальном производстве. При этом изменилась ситуация внутри отдельных секторов экономики. Меньше иммигрантов занято сейчас в сельском и лесном хозяйстве. За полгода эти отрасли переместились с первой позиции на третью. Такая перегруппировка произошла в период сезонных работ, что говорит о ее объективном, неслучайном характере. На первое место вышло строительство, которое во многих российских регионах активно подпитывается иностранными работниками. Хотя, как отмечалось, увеличение непроизводственной сферы незначительно, ее отраслевой состав существенно расширился: на 1 января 1994 г. было три отрасли, а через полгода – уже восемь. Таким образом, налицо постепенная отраслевая диверсификация иностранной рабочей силы.

 

Таблица 2. Отраслевая структура иностранной рабочей силы

Отрасли народного хозяйства

Удельный вес в общей численности иностранной рабочей силы, %

Изменения за 6 месяцев

на 1 января 1994 г.

на 1 июля 1994 г.

Материальное производство
в том числе:

98.70

98.31

–0.39

промышленность

26.30

31.45

+5.15

сельское и лесное хозяйство

40.64

23.35

–17.29

строительство

30.10

38.11

+8.01

транспорт и связь

0.67

3.16

+2.49

торговля и общепит

0.99

1.31

+0.32

Прочие отрасли

0.00

0.93

+0.93

Непроизводственная сфера
в том числе:

1.30

1.69

+0.39

жилищно–коммунальное хозяйство

0.00

0.52

+0.52

здравоохранение и социальное обеспечение

0.09

0.11

+0.02

образование

0.11

0.37

+0.26

кредитование и страхование

0.00

0.09

+0.09

наука и научное обслуживание

1.10

0.24

–0.86

культура и искусство

0.00

0.11

+0.11

коммерческая деятельность

0.00

0.10

+0.10

управление

0.00

0.15

+0.15

 

Об этом же свидетельствует уменьшение концентрации иммигрантов в отраслях-“гигантах” российской экономики. Например, удельный вес в общем массиве иностранной рабочей силы тех, кто занят в промышленности, строительстве, сельском и лесном хозяйстве, за шесть месяцев снизился с 97.04% до 92.91% (табл. 2).

Что касается профессионально–квалификационной структуры, то она претерпела регрессивные изменения. Заметно возросла доля занятых малооплачиваемым, непрестижным и тяжелым трудом за счет остальных групп. При этом меньше других пострадал руководящий персонал фирм, а наибольший урон понесли представители редких профессий и высококлассные специалисты (табл. 3). Это означает, что Россия ориентируется на “грубую” рабочую силу, тем самым намеренно отстраняясь от возможной межстрановой диффузии инноваций, идущей по каналам внешней трудовой миграции. Кроме того, данный факт указывает на то, что пока выход из экономического кризиса не намечается, ведь в противном случае возник бы повышенный спрос прежде всего на квалифицированных работников из-за рубежа.

 

Таблица 3. Профессионально–квалификационный состав иностранной рабочей силы

Профессионально квалификационные группы

Удельный вес в общей численности иностранной рабочей силы, %

Изменения за 6 месяцев

на 1 января 1994 г.

на 1 июля 1994 г.

Занятые на мало–квалифицированных, непрестижных и тяжелых видах работ

87.00

91.04

+4.04

Специалисты быстро развивающихся и приоритетных сфер

4.80

3.85

–0.95

Представители редких профессий

2.40

0.80

–1.60

Руководящий состав фирм и подразделений

5.30

4.29

–1.01

Специалисты высшего класса и представители свободных профессий

0.50

*0.02

–0.48

 

Судя по собранной информации, при найме иностранцев все реже используются международные соглашения (табл. 4). С одной стороны, это служит доказательством определенной демократизации трудовых отношений, но с другой – предполагает более тонкие экономические методы государственного регулирования миграционных процессов.

 

Таблица 4. Структура иностранной рабочей силы по формам международных связей

Вид международного контакта

Удельный вес в общей численности иностранной рабочей силы, %

Изменения за 6 месяцев

на 1 января 1994 г.

на 1 июля 1994 г.

Международные соглашения

52.0

37.6

–14.4

Прямые связи

48.0

62.4

+14.4

 

 

Существенно сократился вопиющий дисбаланс, касающийся распределения по полу (табл. 5). Однако перевес мужчин по-прежнему велик: их численность в 4.5 раза превышает численность женщин, а в отдельных регионах представители сильного пола среди иностранных рабочих составляют абсолютное большинство. В Амурской области, например, их 99%, в Иркутской – 99.4%, в Алтайском крае – 100%.

 

Таблица 5. Структура иностранной рабочей силы по полу

Работники

Удельный вес в общей численности иностранной рабочей силы, %

Изменения за 6 месяцев

на 1 января 1994 г.

на 1 июля 1994 г.

Мужчины

98.0

82.0

–16.0

Женщины

2.0

18.0

+16.0

 

Иностранная рабочая сила рассредоточена по территории России неравномерно, что является естественным отражением конъюнктурных эффектов в экономике регионов. Разброс соответствующего показателя колеблется в интервале от 0 до 14.2%. Велика также дисперсия удельного веса иностранцев в общем числе занятых. Если средняя цифра по стране равна 0.18%, то в Ханты–Мансийском автономном округе, например, она достигает 2.6%. Как видно из табл. 6, степень региональной концентрации трудящихся–иммигрантов весьма высока, причем особая активность наблюдается в приграничных районах Азиатско–Тихоокеанского региона. Достаточно сказать, что республика Бурятия и Алтай, Амурская, Иркутская, Сахалинская, Читинская области, Приморский и Хабаровский края, составляющие в совокупности менее 9% от всех российских регионов, поглощают около 20% рабочей силы, прибывающей к нам из-за рубежа.

 

Таблица 6. Структура иностранной рабочей силы по регионам России

Регионы

Удельный вес в общей численности иностранной рабочей силы, %

Изменения за 6 месяцев

на 1 января 1994 г.

на 1 июля 1994 г.

Ханты–Мансийский автономный округ

10.56

14.17

+3.61

Хабаровский край

8.97

3.26

–5.71

Воронежская область

1.05

1.28

+0.23

Чита

2.87

2.63

–0.24

Амурская область

9.34

5.27

–4.07

Санкт–Петербург

0.07

2.05

+1.98

Республика Коми

5.95

1.26

–4.69

Пермская область

2.95

1.82

–1.13

Приморский край

3.52

5.03

+1.51

Республика Бурятия

3.21

1.57

–1.64

Белгородская область

0.89

6.49

+5.60

Тамбовская область

0.80

3.03

+2.23

Башкирия

0.31

1.87

+1.56

Прочие

50.49

49.73

–0.76

 

Итак, за рассматриваемый период наиболее заметные изменения произошли в распределении иностранных работников по полу: интегральный показатель скорости структурных сдвигов здесь равен 408.2% (подробнее см. [2]). Почти столь же интенсивным был аналогичный процесс, затронувший региональную структуру трудящихся–иммигрантов, – 330.2%. Что касается отраслевых и геополитических изменений, то применительно к ним упомянутый показатель практически одинаков – 108.3% и 105.9% соответственно. Наконец, скорость сдвигов в профессионально–квалификационном составе и в формах международных контактов гораздо менее значительна – 41.2% и 28.8% соответственно.

Проблемы, связанные с приемом и использованием иностранной рабочей силы, остались в основном прежними. До сих пор на ряде предприятий недопустимо высок удельный вес иностранных работников. Продолжается оттягивание российских ресурсов: почти во всех областях Азиатско–Тихоокеанского региона труд иностранцев оплачивается главным образом в виде бартера и частичного бартера. В бартерный перечень включаются автомобили “КамАЗ”, арматура, сахар, зерно, морепродукты и т.п. В Ханты–Мансийском автономном округе за каждого китайского работника выплачивается не менее 1 – 2 тыс. тонн металлопродукции в год, ассортимент и спецификация которой определяется китайской стороной. Особо следует отметить, что нелегальная трудовая миграция постепенно превращается в обыденное явление. Типичный пример – Сахалинская область, где лишь 29% иностранцев имеют разрешение на работу. В Хабаровском крае обострение криминогенной обстановки обусловлено притоком иностранной рабочей силы, а в Читинской области местная администрация встревожена ухудшением по той же причине санитарно–эпидемиологической ситуации.

Наряду со ставшими уже традиционными, возникают и относительно новые, чисто рыночные проблемы. В частности, чрезвычайно важную роль начинает играть фактор времени. Так, когда в 1994 г. вышел из строя один из энергоблоков Приморской ГРЭС и возникла необходимость срочно привлечь специалистов из КНР, проволочки в выдаче соответствующего разрешения привели к тому, что ремонт энергоблока недопустимо затянулся. Подобные организационные проколы характерны и для сельского хозяйства, и для строительства, в результате чего срываются сроки работ, расторгаются контракты. В условиях отдаленности многих российских регионов от Москвы чрезмерная централизация выдачи лицензий сопряжена с дальнейшим обострением ситуации.

Ряд проблем касается сферы науки, где деловое сотрудничество может принимать форму систематического предоставления иностранным специалистом результатов своих исследований и информационных материалов. Очевидно, что заключение подобных трудовых договоров не должно подпадать под общий режим найма иностранной рабочей силы.

А как развивается трудовая эмиграция? На 1 июля 1994 г. число российских граждан, выехавших на работу за рубеж, достигло 2.3 тыс. человек, что в 2.6 раза больше, чем в предыдущий период, и составляет 0.003% от всех занятых в России. Несмотря на столь незначительные масштабы, можно говорить о расширении экспорта рабочей силы. Это выражается прежде всего в интенсивном росте посреднических агентств. Например, за полгода в Приморском крае образовалось пять фирм по трудоустройству российских граждан за рубежом, увеличилось количество таких фирм и в Краснодарском крае. Появились локальные очаги активной трудовой эмиграции, и наметилась довольно четкая ориентация на “теплые” страны. Так, на долю Краснодарского края приходится 61,1% всех выехавших на работу за границу россиян, из них 73.2% направились на Багамские острова, остальные – в Австралию, Грецию, Либерию, Панаму, на Кипр и Мальту. В основном это авторемонтники, водители, официанты, повара, преподаватели, специалисты по лазерной медицине.

Хотя многие регионы открыли свои границы для приема на работу иностранных граждан, экспорт труда там практически не ведется. Нарушается миграционный паритет, в результате чего положение ряда российских приграничных районов становится весьма невыгодным. Процесс эффективного обмена рабочей силой тормозится отсутствием данных о партнерах–посредниках, занимающихся трудоустройством за рубежом, о ситуации на международном рынке труда. Большую помощь здесь могли бы оказать периодические выпуски специализированных информационных бюллетеней. Вопрос об этом неоднократно поднимался, однако он все еще не решен. До сих пор не соблюдены и многие организационные и юридические формальности. В частности, не определен статус трудящегося–эмигранта, что влечет за собой проблемы в области начисления трудового стажа человеку, работающему за границей, пенсионного обеспечения; не отрегулирована правовая основа заключения трудовых соглашений с лицами, имеющими двойное гражданство.

Нельзя обойти молчанием тот факт, что в последнее время появились новые зарубежные “точки притяжения” российских рабочих и служащих. Например, недавно президент Гайаны Ч. Джаган обратился в наше посольство с просьбой о кадровой поддержке его страны. Гайана испытывает дефицит, во-первых, в квалифицированных технических работниках для осуществления проектов, на которые утверждено финансирование и выделены средства Всемирным банком и другими международными организациями; во-вторых, в преподавателях средних школ, технических институтов и университетов (в этой сфере имеется 4 тыс. вакансий, причем гайанская сторона готова принимать преподавателей, аспирантов и студентов старших курсов даже на время каникул и отпусков с гарантированной оплатой проезда); в-третьих, в квалифицированных кадрах для министерств и государственных учреждений. Только по предварительным оценкам, в 14 гайанских ведомствах требуются 617 человек. Среди них – бухгалтеры, аудиторы, инспектора, архивариусы, хирурги, фармакологи, фармацевты, рентгенологи, антропологи. Бразилия готова принять российских ученых в качестве преподавателей университета штата Токантинс, а также людей для сезонных сельскохозяйственных работ. Аналогичные предложения поступили и от других зарубежных представительств.

Таким образом, существуют вполне реальные возможности для расширения трудовой эмиграции. При этом основными поглотителями российской рабочей силы станут развивающиеся страны, а в общем эмиграционном потоке наших граждан по-прежнему будет достаточно велика доля квалифицированных кадров.

Попытаемся теперь детальнее разобраться в приведенных выше цифрах о внешней трудовой миграции. Для этого сделаем общий ориентировочный прогноз событий, который позволит оценить действительную скорость и серьезность происходящих процессов.

Методология прогноза основана на простой экстраполяции тенденций. Расчеты ведутся по следующим формулам:

 

Еtrrr-1)t-r                                                                                                                                                                       (1)

 

Et=Er+(t–r)(Er–Er-1)                                                                                                                                                                (2)

 

где Е – численность импортируемой (экспортируемой) рабочей силы; t – прогнозный период (год); r – последний отчетный период (год). Формула (1) предполагает постоянный темп прироста миграционного потока и соответствует “пессимистическому” прогнозному сценарию; формула (2) предполагает постоянный абсолютный миграционный прирост и характеризует “оптимистический” сценарий. Поскольку экспоненциальная зависимость (1) дает систематически завышенные цифры, а линейная зависимость (2) – заниженные, в целях нивелировки крайних оценок итоговая величина Е может быть рассчитана как среднегеометрическое (1) и (2).

Расчеты свидетельствуют, что, если наметившиеся тенденции сохранятся, к 2000 г. в народном хозяйстве России будет задействовано около 4.7 млн. иностранных работников, или примерно 6.7% всего российского трудового потенциала. Это чуть больше, чем в Австрии, и несколько меньше, чем во Франции в 1990 г. [3]. Чтобы удельный вес иностранной рабочей силы достиг швейцарского стандарта – 15%, потребуется не менее 20 лет. Таким образом, в ближайшее время вряд ли следует опасаться слишком большого наплыва иностранной рабочей силы. Поскольку объемы импорта зависят прежде всего от нормативно–правовой системы страны–реципиента, а Россия уже сейчас идет по пути ужесточения миграционного законодательства, можно ожидать более умеренные реальные цифры.

Что касается экспорта российских трудовых ресурсов, то здесь ситуация в целом благополучная. Согласно расчетам, к 2000 г. уедут на заработки лишь 0.9 млн. человек, или 1.3% всего трудового потенциала страны. Для того чтобы из России выехало 10% занятого населения (это своего рода порог “опасности”), потребуется около 100 лет. Следовательно, серьезные кадровые потери пока нам не грозят. По-видимому, и отток квалифицированных кадров, включая “утечку умов”, не будет носить разрушительного характера. Более того, масштабы трудовой эмиграции столь незначительны, что необходимы активные меры по ее стимулированию для достижения “естественного” уровня (3–4%).

Приходится с сожалением констатировать весьма существенные изъяны в системе государственного регулирования внешней трудовой миграции. До сих пор в этой области нет единой нормативно–правовой базы, имеющиеся нормативные акты носят неупорядоченный, спорадический характер. Отсутствует устоявшаяся эффективная внешнемиграционная инфраструктура: дублируются функции между уполномоченными ведомствами, не определен порядок их взаимодействия. Не выработана четкая государственная политика ни в отношении иностранных работников, ни в отношении российских граждан, выезжающих на работу за границу.

Не находит надлежащего отражения идея разделить проблемы на общемиграционные, охватывающие беженцев и переселенцев, и связанные с внешней трудовой миграцией, хотя очевидно, что управленческие решения по ним должны принципиально различаться. Совершенно различные рычаги государственного воздействия предполагают проблемы импорта и экспорта рабочей силы. Вместе с тем нет пока и интегрального подхода, который необходим при решении многих вопросов, касающихся внешней и внутренней трудовой миграции.

Попытаемся, учитывая сказанное, обрисовать общую схему и определить приоритеты государственного регулирования. Применительно к внешней трудовой миграции такое регулирование предполагает два типа управленческих мероприятий. Первый – организационно–институциональные преобразования внешнемиграционной инфраструктуры и финансирование внешнемиграционных программ. Для этого необходимо создать новые специализированные службы или подразделения, расширить штат сотрудников соответствующих ведомств, открыть российские представительства за рубежом по делам трудящихся-мигрантов (атташаты), специальные миграционные фонды, информационные банки данных и т.п. Подобные мероприятия являются затратоемкими, поскольку сопряжены с целевым выделением финансовых средств из федерального и региональных бюджетов и, кроме того, требуют немалых организационных усилий. Принимая во внимание размеры внешнего и внутреннего государственного долга, можно утверждать, что в ближайшее время осуществить все это вряд ли удастся.

Мероприятия второго типа направлены на нормативно–правовое обеспечение внешней трудовой миграции и предполагают обновление и расширение нормативно–правовой базы путем принятия соответствующих законов, правительственных и министерских постановлений, президентских указов, заключения международных соглашений и т.д. Эти меры являются низкозатратными, потому что не влекут за собой серьезных временных и финансовых издержек. Поэтому в ближайшие два–три года приоритет следует отдавать именно таким регулятивным действиям, которые способствуют формированию эффективной нормативно-правовой системы. В свою очередь, последняя будет служить основой для развертывания мероприятий первой группы.

Нормативно–правовое регулирование включает в себя международное сотрудничество (подписание международных соглашений, ратификация международных конвенций и т.п.) и формирование внутреннего (национального) миграционного законодательства. Первое направление сейчас активно разрабатывается в рамках как Министерства труда РФ, так и Федеральной миграционной службы России. Однако международные соглашения не могут охватить все страны мира и, кроме того, они призваны защитить россиян за рубежом и иностранцев в России. Защиту же отечественного рынка труда от миграционной экспансии и гарантии прав российским трудящимся–реэмигрантам обеспечивает внутреннее миграционное законодательство, которое в настоящее время является слабым звеном нормативно–правового регулирования и нуждается в совершенствовании. Здесь, на наш взгляд, следует предусмотреть два нормативных блока: базовый (консервативный) и оперативный. В первый должны войти постоянно действующие миграционные правила, которые образуют основу внутреннего миграционного законодательства. Изменения отдельных элементов базового блока допускаются, однако не чаще, чем раз в 10 лет. Оперативный блок представляет собой систему временно действующих миграционных правил, которые учитывают текущую социально–экономическую конъюнктуру, политическую ситуацию и реальное состояние дел на российском и международном рынках труда. Организационно данный блок оформляется в виде временных ведомственных и правительственных положений и распоряжений со сроком действия не более года. Сегодня значительные пробелы и недоработки базового блока нормативного регулирования приводят к серьезным проблемам. Что касается оперативного блока, то он пока вообще отсутствует.

Из сказанного вытекает, что первоочередное значение имеют разработка и реализация всех элементов как базового, так и оперативного блоков миграционного законодательства. При этом общие положения декларативного характера следует внести в “Закон о занятости”; базовые и декларативные элементы оперативного блока могут быть объединены в “Закон о регулировании импорта и экспорта рабочей силы” – главный нормативный документ, регулирующий вопросы внешней трудовой миграции, а часть узкопрофильных базовых положений целесообразно включить в “Кодекс законов о труде РФ”. Некоторые основополагающие нормы могут конституироваться с помощью специальных президентских указов и правительственных постановлений. Оперативные нормы принимаются ведомствами, ответственными за проведение государственной политики, в виде соответствующих положений, распоряжений и инструкций.

Реорганизация внешнетрудовой миграционной инфраструктуры предполагает выполнение ряда условий. Прежде всего в стране должен существовать головной орган, который будет координировать работу в области внешней и внутренней трудовой миграции. Логично, чтобы таким органом стало Министерство труда РФ, которое интегрирует все вопросы, возникающие в сфере трудовых отношений. Это министерство должно вырабатывать внешнетрудовую миграционную политику и соответствующее внутреннее законодательство, адекватные складывающейся ситуации. В рамках данного ведомства необходимо сосредоточить законодательную инициативу, проведение общеполитической линии и практические действия, поскольку только так можно добиться эффективных прямых и обратных связей системы регулирования внешних трудовых потоков. Здесь же целесообразно вести работу по мониторингу и экспертизе российского рынка труда. Перечисленные функции мог бы взять на себя созданный при Министерстве труда РФ самостоятельный департамент.

Учитывая постоянные изменения миграционной обстановки, желательно ввести в практику “принцип временного координатора”, как это делается, например, во Франции. Речь идет о том, что роль упомянутого головного центра в зависимости от обстоятельств выполняют различные ведомства. Так, в переходный период, когда на первый план выступает проблема предотвращения массовой безработицы, основным регулирующим звеном должно быть Министерство труда. Однако впоследствии, когда первоочередными станут проблемы экспорта рабочей силы и множество связанных с ними вопросов гуманитарного и культурного характера, координационные функции следует передать МИД России.

Принимая во внимание комплексность внешнетрудовых миграционных проблем, целесообразно создать рабочую группу экспертов из МИД, МВД и Минтруда РФ. В случае необходимости к консультациям могут привлекаться специалисты из других организаций, в том числе международных.

Объединение базовых и оперативных миграционных правил в рамках одного нормативного документа должно быть, на наш взгляд, оформлено в виде “Закона о регулировании импорта и экспорта рабочей силы”, который учитывал бы социально–экономические и политические интересы России и обеспечивал простоту и эффективность решений миграционных проблем. При разработке конкретных численных нормативов следует исходить из международных и российских стандартов, а также экспертных оценок. В законе необходимо отразить все вопросы, так или иначе относящиеся к процессу внешней трудовой миграции. Альтернативный путь, предполагающий принятие пакета законодательных актов, каждый из которых будет регулировать лишь определенные стороны этого процесса, приведет к неправомерному усложнению нормативно–правовой базы в данной области.

Принципиальное различие импорта и экспорта рабочей силы, как с общефункциональной, так и с регулятивной точек зрения, предполагает наличие в законе соответствующих самостоятельных разделов и вводного раздела, где следует оговорить статус и визовый режим для каждой группы трудящихся–иммигрантов, в том числе сроки их пребывания на территории России, возможность продления выданных виз и дополнительные льготы или ограничения. Закон должен предусматривать и систему санкций, в частности административную и уголовную ответственность экономических агентов. Нарушение миграционного законодательства может караться высокими штрафами и длительными сроками тюремного заключения. Особое внимание необходимо уделить обеспечению перманентных миграционных ревизий всех юридических лиц, находящихся на территории России.

Местные органы власти также могут разрабатывать и вводить дополнительные миграционные правила, исходя из сложившейся в регионе ситуации. Однако администрация регионов может ужесточать предусмотренные законом ограничения по импорту рабочей силы, но не смягчать их.

К важнейшим рычагам оперативного внешнемиграционного регулирования относится система министерских региональных и профессиональных списков: “О российских регионах, обладающих приоритетным правом найма иностранной рабочей силы”; “О зарубежных регионах, обладающих приоритетом при найме российской рабочей силы”; “Список профессий, закрытых (запрещенных) для иностранцев”; “Список приоритетных профессий”; “Список дефицитных профессий”; “О российских регионах, обладающих приоритетным правом в отношении экспорта рабочей силы”. Основным разработчиком этих документов должно стать Министерство труда РФ, которое совместно с территориальными органами по труду будет проводить мониторинг и экспертизу российского рынка рабочей силы.

 

Литература

 

1. Балацкий Е В. Внешняя трудовая миграция// Вестник РАН. 1994. №10.

2. Балацкий Е.В., Лаврентьева О.В. Методические вопросы анализа структурных сдвигов в экономике и занятости// Занятость и экономическая реформа. М.: НИЭИ, 1992.

3. Красинец Е., Баринова Н. Особенности миграционных процессов в России//Экономист. 1994. №5.

 

 

 

 

 

Официальная ссылка на статью:

 

Балацкий Е.В. Международная трудовая миграция// «Вестник Российской академии наук», Том 65, №2, 1995. С.105–111.

1217
3
Добавить комментарий:
Ваше имя:
Отправить комментарий
Публикации
В статье рассматривается институт ученых званий в России, который относится к разряду рудиментарных или реликтовых. Для подобных институтов характерно их номинальное оформление (например, регламентированные требования для получения ученого звания, юридическое подтверждение в виде сертификата и символическая ценность) при отсутствии экономического содержания в форме реальных привилегий (льгот, надбавок, должностных возможностей и т.п.). Показано, что такой провал в эффективности указанного института возникает на фоне надувающегося пузыря в отношении численности его обладателей. Раскрывается нежелательность существования рудиментарных институтов с юридической, институциональной, поведенческой, экономической и системной точек зрения. Показана опасность рудиментарного института из–за формирования симулякров и имитационных стратегий в научном сообществе. Предлагается три сценария корректировки института ученых званий: сохранение федеральной системы на основе введения прямых бонусов; сохранение федеральной системы на основе введения косвенных бонусов; ликвидация федеральной системы и введение локальных ученых званий. Рассмотрены достоинства и недостатки каждого сценария.
The article considers the opportunities and limitations of the so-called “People’s capitalism model” (PCM). For this purpose, the authors systematize the historical practice of implementation of PCM in different countries and available empirical assessments of the effectiveness of such initiatives. In addition, the authors undertake a theoretical analysis of PCM features, for which the interests of the company and its employees are modeled. The analysis of the model allowed us to determine the conditions of effectiveness of the people’s capitalism model, based on description which we formulate proposals for the introduction of a new initiative for Russian strategic enterprises in order to ensure Russia’s technological sovereignty.
The paper assesses the effectiveness of the Russian pharmaceutical industry so as to determine the prospects for achieving self–sufficiency in drug provision and pharmaceutical leadership in the domestic market, more than half of which is occupied by foreign drugs. Effectiveness is considered in terms of achievements in import substitution (catching–up scenario), and in the development of domestic drugs (outstripping scenario). A comparison of the main economic indicators for leading foreign and Russian pharmaceutical companies reflects a disadvantaged position of the latter. The governmental target setting for domestic pharmaceutical production is compromised by interdepartmental inconsistency in the lists of essential drugs. A selective analysis of the implementation of the import substitution plan by the Ministry of Industry and Trade of Russia since 2015 has revealed that, even on formal grounds, Russia still has not established a full–fledged production of many drugs (in particular, the dependence on foreign active pharmaceutical substances still remains, and there are very few domestic manufacturing companies). The premise concerning fundamental impossibility to implement the outstripping scenario is substantiated by the fact that there is an insignificant number of original drugs for which Russian developers initiated clinical trials in 2020–2022. The results obtained show that the current situation in the Russian pharmaceutical industry does not promote the achievement of drug self–sufficiency. A proposal to consolidate assets, coordinate production programs and research agendas for accelerated and full–fledged import substitution was put forward. Prospects for research in the field of import substitution are related to deepening the analysis of production indicators, increasing sales, as well as enhancing clinical characteristics of reproduced drugs compared to foreign analogues. In the sphere of analyzing the innovativeness of pharmaceutical production, it seems advisable to methodologically elaborate on identifying original drugs and include this indicator in the industry management.
Яндекс.Метрика



Loading...