Неэргодическая экономика

Авторский аналитический Интернет-журнал

Изучение широкого спектра проблем экономики

Немонетарные факторы в трансмиссионном механизме денежно–кредитной политики: пересмотр стратегии регулирования инфляцией

Статья посвящена исследованию роли немонетарных факторов в формировании инфляционных процессов, а также их места в трансмиссионном механизме денежно–кредитной политики России. Анализируется эволюция теории об инфляционных процессах от классических представлений об инфляции как об исключительно денежном феномене до изучения инфляционных волн в увязке с системными циклами накопления капитала Дж. Арриги. Показано неуклонное возрастание значимости немонетарных факторов в формировании инфляционных процессов, требующее пересмотра применяемых аналитических инструментов моделирования инфляции. В качестве оперативного инструмента мониторинга и прогнозирования инфляции предложено формирование группы маркерных немонетарных факторов, обладающих предиктивными свойствами по отношению к индексу потребительских цен (ИПЦ), а соответственно и цен на товары потребительской корзины; приведена процедура отбора значимых факторов. Определено место немонетарных факторов инфляции в трансмиссионном механизме денежно–кредитной политики и возможные каналы их воздействия на конечный показатель инфляции. Сделан вывод о невозможности построения универсальной модели инфляции из-за постоянно меняющегося состава немонетарных факторов и их вклада в развитие инфляционных процессов. Обосновывается тезис о необходимости пересмотра нынешней доктрины инфляционного регулирования Банком России на стратегию, базирующуюся на принципе «скользящего моделирования» для оценки влияния монетарных и немонетарных факторов на размер инфляции путем постоянного обновления аналитической конструкции, описывающей динамику ИПЦ.

Введение

 

Поддержание ценовой стабильности – одна из ключевых задач денежно–кредитной политики (ДКП) Банка России, поскольку низкая и устойчивая инфляция является залогом не только экономического роста, но и социального благополучия общества. Основным каналом воздействия на цену денег в экономике при реализации режима инфляционного таргетирования является процентная ставка, воздействуя на которую Банк России влияет на принятие экономическими агентами решений о потреблении, сбережении и инвестировании денежных средств, а в конечном счете – на показатели экономической активности и уровень инфляции. Фактически основным каналом воздействия на инфляционные процессы при таком подходе являются монетарные факторы (денежная масса, ключевая ставка, норма резервирования и т.п.). Однако не менее значимое влияние на инфляцию оказывают и немонетарные (автономные от ДКП) факторы, риски которых распределены по различным секторам экономики.

Цель данной статьи состоит в определении произошедших за последние десятилетия изменений приоритетов и детерминант в формировании инфляционных процессов. Указанные сдвиги сказываются на изменении относительной роли монетарных и немонетарных факторов инфляции, что в свою очередь ведет к изменению всей аналитической парадигмы моделирования и управления ростом цен в национальной экономике. Новизна работы заключается в обосновании тезиса, согласно которому монетарные факторы инфляции постепенно из основных превратились во второстепенные, а немонетарные факторы наоборот – из вспомогательных в доминирующие, что с неизбежностью ведет к необходимости пересмотра стратегии Банка России по регулированию инфляционных процессов и управлению рисками, порождаемыми немонетарными факторами.

 

Теория инфляции: исторические вехи развития

 

За многие годы анализа инфляционных процессов мировая экономическая мысль накопила внушительное количество различных подходов к оценке инфляции, в соответствии с которыми и формировались многие современные идеи. Главным образом они находят свое выражение в рамках двух доминирующих теорий и их модификаций – кейнсианства и монетаризма. Кратко остановимся на ключевых этапах развития представлений об инфляции и о факторах, вызывающих её.

Свое начало дискуссия об инфляционных процессах берет в количественной теории денег, представители которой (А. Смит, Д. Локк, Дж. С. Милль, И. Фишер и др.) рассматривали увеличение денежной массы в качестве единственной причины роста цен, в то время как все остальные факторы, влияющие на обесценение денег, оценивались ими с точки зрения их воздействия на денежную массу в обращении. Фактически классическое (а позже и неоклассическое) направление экономической теории рассматривало инфляцию исключительно как денежный феномен. Данное объяснение механизма инфляции являлось доминирующим до 30-х годов XX века.

Противовесом денежному подходу стала кейнсианская модель инфляции, в которой произошел отказ от жесткой привязки уровня цен к денежной массе, а в качестве факторов инфляции стали рассматриваться показатели, значение которых ранее недооценивалось (рост цен на факторы производства, влияние монополий и др.). Кроме того, возможное воздействие инфляции на экономику Дж. М. Кейнс рассматривал с точки зрения загруженности производственных мощностей: подлинная (галопирующая) инфляция имеет место только при росте эффективного спроса в условиях полной занятости; в противном случае речь идет о полуинфляции (ползучей, умеренной инфляции), которая оказывает скорее положительный эффект на экономику, снижая уровень безработицы.

Дальнейшее развитие идеи Кейнса получили в трудах английского экономиста А. Филлипса, установившего эмпирически обратную зависимость между уровнем безработицы и инфляцией («кривая Филлипса») в модели макроэкономического равновесия Дж. Хикса и Э. Хансена для закрытой экономики (модель IS–LM), увязывающей такие макроэкономические величины, как процентная ставка, денежная масса, уровень цен, спрос на деньги и товары, производственный уровень экономики, а также в модели Манделла–Флеминга для открытой экономики (модель IS–LM–BP), отражающей краткосрочную взаимосвязь между внутренней ставкой процента, номинальным обменным курсом и совокупным выпуском.

70-е годы XX столетия охарактеризовались резким падением авторитета кейнсианства и развитием нового витка дискуссии о природе инфляции между структуралистами и монетаристами. В определяющей степени это было вызвано усилением инфляции в ведущих капиталистических странах мира как реакции на применение кейнсианских мер стимулирования производства. Фактически это вылилось в спор о том, является ли рост цен инфляцией издержек или спроса.

Основоположником монетаристской теории является М. Фридман, выдвинувший принцип нейтральности денег, согласно которому увеличение денежной массы не влияет на экономический рост, а ведет лишь к усилению инфляции [32]. Данный принцип был развит в работах других монетаристов. В частности, М. Сидрауски предположил, что деньги не просто нейтральны, а супернейтральны, поскольку оказывают только ликвидную услугу населению, сокращая время покупки и увеличивая тем самым его благосостояние [41]. Идеи монетаристов, воплощённые в режиме денежного таргетирования, получили широкое распространение в развитых странах (Германия, Швейцария, Япония, Канада и др.). Однако на практике всего после нескольких лет применения данного режима страны-лидеры отказались от политики денежного таргетирования и стали использовать денежные агрегаты только в качестве индикативных показателей, информирующих о развитии детерминант спроса на деньги. Кроме того, современные монетаристы (С. Уильямсон, Р. Райт, Р. Лагос, Г. Рошето и др.) не столь категоричны в представлении инфляции как монетарного феномена и выделяют целый ряд немонетарных факторов (военные действия, социальные потрясения, неэффективная внешняя политика государства и др.), которые, по их мнению, могут существенно влиять на инфляционные процессы в экономике.

Современное воплощение монетаризма выражается в фискальной теории инфляции, сторонники которой увязывают её высокий уровень с большим дефицитом бюджета [28], а также в её модификации в виде теории сеньоража и инфляционного налога. Основными направлениями исследования инфляционных процессов в рамках данной теории является изучение прямого и обратного влияния инфляции на состояние фискального баланса (эффекты Оливейры–Танзи и Патинкина), а также эффекта непропорционального налогообложения, когда прогрессивная система налогообложения в условиях высокой инфляции стимулирует развитие теневого сектора, провоцируя тем самым еще больший рост цен [29, 36].

Структуралисты, как сторонники инфляции издержек, в качестве причин роста цен рассматривают различные диспропорции в структуре спроса. Первоистоком данной концепции считается модель несбалансированного роста У. Баумоля, согласно которой всевозможные финансовые проблемы (в том числе и инфляция) объясняются разными возможностями для технологического прогресса в различных отраслях экономики [7]. Дальнейшее развитие структуралистский подход получил в так называемой «скандинавской модели инфляции» (О. Аукруст, Е. Едгрен, К. Факсен, К. Однер), в которой изучалась зависимость уровня цен в странах с фиксированным валютным курсом от структуры товарного рынка, а именно разделения производимых в стране товаров на экспортные и для внутреннего пользования [34]. Современные структуралисты (Л. Тейлор, Дж. Оливер) в качестве причин инфляции видят асимметрию цен, которая проявляется в их эластичности только в сторону повышения, а также инерционную составляющую, связанную с ригидностью относительных цен и производственной структуры [7].

Формирование институционализма внесло свои коррективы в развитие инфляционных теорий, добавив к экономическим детерминантам инфляции политическую составляющую. Данный подход основан на предположении о том, что существующие в обществе правила и нормы поведения (как формальные, так и неформальные) оказывают существенное влияние на экономические, в том числе и инфляционные, процессы [10, 15]. К перечню рассматриваемых ранее факторов инфляции добавились такие институциональные детерминанты как степень независимости центральных банков от правительства и оппозиции финансового сектора инфляции, издержки формирования новых институтов, уровень монополизации рынка, негибкость рынка труда и др.

Своеобразным симбиозом рассмотренных ранее институциональной, структуралистской и фискальной теорий инфляции является «конфликтная» теория инфляции (концепция «общественного согласия»). Зародившись в среде социологов в конце 70-х годов XX века [33], данная теория получила широкое распространение среди экономистов (Т. Вайскопф, А. Хиршман, Р. Пребиш, М. Аглиетта, Ж. Сапир и др.), рассматривающих инфляционные процессы как выражение социального конфликта и борьбы за перераспределение национального дохода [8, 17].

Современная экономическая наука изучает инфляционные процессы уже не только в контексте кратко– или среднесрочного прогнозирования, но и с точки зрения движения экономических систем от одного равновесного состояния к другому (так называемые инфляционные волны). При этом неравномерность приростов цен во времени рассматривается в увязке с системными циклами накопления капитала Дж. Арриги, а также c появлением новых форм и инструментов контроля над рынками и политики государства (например, эволюция финансовых инструментов от простых ценных бумаг до современных деривативов) [17].

Таким образом, можно сделать вывод, что несмотря на различия в подходах к изучению инфляционных процессов большинство современных теорий рассматривает инфляцию как результат взаимодействия монетарных и немонетарных факторов. При этом, как мы могли убедиться, значимость немонетарных факторов неуклонна росла по мере усложнения не только экономической, но и социальной структуры общества. На текущий момент в формировании инфляционных процессов изучается влияние достаточно большого количества немонетарных факторов, которые требуют определенной систематизации и классификации. Ниже кратко рассмотрим имеющиеся на сегодняшний день подобные исследования.

 

Немонетарные факторы: краткий обзор идей

 

Значимость немонетарных факторов инфляции многократно подтверждалась российскими и зарубежными экономистами. Ученые рассматривали множество экономических и неэкономических явлений, которые в конечном счете приводили к росту цен в национальном или мировом хозяйстве.

Так, сильное влияние немонетарных факторов на формирование инфляции в США и Великобритании было обнаружено с начала 1960-х гг. [30]. Это вынудило государственных регуляторов корректировать набор инструментов воздействия на инфляционные процессы. В другой работе [37] доказано, что уровень инфляции в Уганде в 1994–2005 годы в значительной степени зависел как от денежных, так и от неденежных факторов (бюджетный дефицит, обменный курс). Немонетарный характер инфляции в России, не зависящий от динамики денежной массы, отмечается в период 2015–2016 гг. [13]. При этом в качестве определяющих инфляцию выделяются такие факторы, как тарифы естественных монополий, состояние фискального баланса, рост цен на мировых рынках, инфляционные ожидания, международные санкции и др.

В результате проводимых в данном направлении исследований сформировался объемный перечень немонетарных факторов, которые на разных стадиях развития экономики оказывали то или иное значимое влияние на формирование инфляционных процессов. Параллельно с этим осуществлялись попытки систематизировать формирующийся объем показателей, которые породили множество дискуссий и споров, прежде всего, относительно самого деления на монетарные и немонетарные факторы. Следуя традициям монетаристов, рассматривавших инфляцию как следствие роста денег в экономике (монетарный фактор), часть исследователей и в наши дни относят все остальные факторы к немонетарным. Данная логика применена в работе [14], где с помощью многопродуктовой модели выявлены основные группы немонетарных факторов, влияющих на рост цен: социальная и налоговая нагрузка на бизнес и производство; качество используемых технологических процессов; конкуренция товаропроизводителей; нацеленность потребителей на поиск наиболее выгодных вариантов потребления продукции; периодичность назначения новых цен продавцами и производителями; представления товаропроизводителей и продавцов об оптимальной рентабельности их продукции.

В работе [27], в которой проводится анализ инфляции в Индии в 1996–1997 гг., показана доминирующая роль структурных факторов (разрыв в объеме производства) в формировании инфляционных процессов по сравнению с денежными. При этом под денежными (монетарными) факторами подразумеваются такие детерминанты, как денежная масса, процентная ставка и обменный курс. В отношении двух последних показателей до сих пор не существует однозначного мнения относительно того, к какой группе (монетарной/немонетарной) их следует относить.

Деление инфляционных факторов на монетарные, немонетарные и институциональные рассматривается в исследовании [6]. Пример еще одной классификации приведен в работе [19], где детерминанты инфляции рассматриваются с точки зрения их деления на экономические, неэкономические и смешанные. К группе неэкономических в данной работе отнесены политические факторы, характеризующиеся внешним (по отношению к центральным банкам) воздействием на инфляционные процессы (например, действия монополистов), а также социальные детерминанты (инфляционные ожидания). К смешанным факторам относится группа институциональных детерминант (низкое качество и эффективность управления, большие непроизводственные расходы, др.) из-за их тесной связи с экономическими факторами, как монетарными (денежная масса), так и немонетарными (рост издержек производства).

Развернутая систематизация немонетарных факторов, воздействующих на инфляцию, представлена в работе Г. Фетисова [21]. Автор выделяет пять групп немонетарных факторов, взаимосвязанность которых как внутри групп, так и за их пределами приводит к формированию усиливающих или ослабляющих эффектов воздействия на инфляцию. К первой группе он относит объем производства и реализации товаров, уровни трудо–, материало–, капитало– и природоемкости производимой продукции, ее качество и востребованность на внешнем и внутреннем рынках. Эти факторы, по мнению автора, определяют структурную инфляцию, образующуюся из межотраслевых связей и принципа «домино».

Ко второй группе относятся межрегиональные транспортные и демографические барьеры, возникающие в процессе перемещения продукции, трудовых ресурсов и инвестиций. Кроме того, в эту же группу входят степень монополизации отраслей экономики и рынка государственных закупок, добросовестность конкуренции, и, наконец, наличие или отсутствие большого числа посреднических организаций в товаропроводящих сетях.

В третью группу немонетарных факторов инфляции включены эффективность институциональной системы функционирования отраслей хозяйства, производящих общественные и мериторные товары и услуги (например, ЖКХ), а также размер теневого сектора экономики. Криминализация сфер экономики, по мнению автора, приводит к установлению дополнительной наценки на блага, которую получают непроизводительные классы (чиновники и преступное сообщество).

Четвертая группа факторов формируется инструментами государственного протекционизма национальных производителей, в частности, экспортными пошлинами. Дополнительно в эту группу внешнеэкономических факторов входит и степень зависимости отраслей национального хозяйства от импорта товаров и услуг.

Пятая группа факторов состоит из инфляционных ожиданий и асимметрии информации экономических агентов. Вторая составляющая также включает уровень квалифицированности рядовых потребителей и профессиональных участников рыночных отношений.

Вышедший в 2017 году доклад Банка России «О немонетарных факторах инфляции и мерах по снижению ее волатильности» обозначил позицию отечественного мегарегулятора относительно данной группы инфляционных факторов. Признав их значимость и необходимость учета при формировании ДКП, Банк России представил свою классификацию факторов инфляции, в которой наряду с монетарными и немонетарными детерминантами отдельно выделил группу монетарно-немонетарных показателей. В данную группу были отнесены индикаторы, «которые испытывают значимое влияние экономических условий, формируемых как монетарными, так и немонетарными факторами» (обменный курс, тарифная политика, процессы кредитования, заимствования, потребления, сбережения, формирования издержек) [11, с.7].

В свою очередь немонетарные факторы Банк России разделяет по степени и горизонту воздействия на 3 группы. Первая группа связана с воздействием экзогенных (внешних) факторов, к которым относятся состояние платежного баланса, внешний спрос, конъюнктура мировых торговых и финансовых рынков, санкции. Вторая группа включает внутренние немонетарные факторы, оказывающие влияние на ценообразование. В рамках этой группы выделяются структурные (основные фонды, рабочая сила, уровень технологий, инфраструктура, структура рынков) и институциональные факторы (нормативно-правовая среда). К третьей группе относятся немонетарные факторы со стороны предложения, в основном связанные с колебаниями цен на различные товары и услуги [11].

Дискуссия, развернувшаяся вокруг данного доклада, как правило, носила полемический характер либо относительно включения того или иного фактора в конкретную группу (монетарную/ немонетарную/ монетарно–немонетарную), либо в отношении самого перечня факторов. Например, в работе [2] предлагается рассматривать валютный курс в качестве монетарного, а не монетарно–немонетарного фактора, включив при этом в перечень анализируемых индикаторы, характеризующие сектор теневой экономики и коррупцию, а также отток капитала и уровень реальных доходов населения. В другой работе [1] отмечается недооценка Банком России значимости отдельных каналов трансмиссии (например, кредитного) и конкретных показателей (антикоррупционная деятельность), а также отсутствие ранжированного подхода к факторам по степени значимости их влияния на инфляцию.

Таким образом, на сегодняшний день существует достаточно большое число классификаций и группировок немонетарных факторов. Однако все они достаточно условны, поскольку во многом зависят от целей исследования. Кроме того, сложная система взаимозависимости экономических факторов не позволяет строить «чистые» классификации и группировки. Отсутствие унифицированного подхода к группировке инфляционных факторов оставляет данный вопрос открытым и дискуссионным, позволяя тем самым либо использовать существующие группировки, либо разрабатывать авторские, ориентированные на цели конкретного исследования.

 

Типология факторов инфляции

 

Группа немонетарных факторов находится в постоянной динамике – регулярно меняется и число, и перечень показателей, оказывающих влияние на инфляционные процессы. В связи с этим, на наш взгляд, наибольший интерес представляет не столько классификация непосредственно инфляционных факторов, сколько их укрупненных групп. Такой подход позволяет сформировать общее представление об инфляционных процессах в экономике с последующей детализацией и конкретизацией классификационных групп. Авторское видение данного вопроса представлено в табл.1.

 

Таблица 1. Обобщенная классификация факторов инфляции

Природа явления
Источник происхождения

Монетарные

Немонетарные

Внутренние

 Институциональные

1. Институциональные
2. Инфраструктурно–технологические
3. Маркерные:
3.1. Товарно–рыночные
3.2. Поведенческие

Внешние

Институциональные

1. Институциональные
2. Маркерные

 

 

Предлагаемая классификация объясняющих переменных предполагает два критерия с двумя альтернативами каждый. Первый критерий учитывает природу объясняющих факторов – монетарные и немонетарные; второй критерий отражает источник происхождения факторов – внутренние, формирующиеся внутри России, и внешние, приходящие извне. Очевидно, что в свете глобализации экономики и геополитической обстановки последних лет внешние факторы оказывают немаловажное влияние на экономическую ситуацию в стране, создавая колоссальные риски и нестабильность. Не учитывать внешние детерминанты, на наш взгляд, было бы не вполне корректно.

Несложно заметить дублирование отдельных факторных групп в разных классификационных квадрантах. Этот факт наглядно демонстрирует тезис о взаимозависимости факторов и невозможности построения «чистых» классификаций. Например, группа товарно–рыночных факторов может иметь как внутреннее происхождение (например, цены на товары внутреннего потребления), так и внешнее (мировые цены на нефть). И те, и другие индикаторы могут оказать существенное влияние на развитие инфляционных процессов в российской экономике. Аналогичные примеры можно привести и по другим группам.

Кратко остановимся на каждой группе факторов.

Несмотря на распространенную в настоящее время трактовку институциональных факторов как факторов, связанных с управлением, регулированием отдельных сфер, областей, экономических, общественных отношений [18], на наш взгляд, их следует рассматривать как совокупность формальных и неформальных правил игры [10] или норм поведения (социальных, политических, психологических и т.п.) [15], действующих в обществе и оказывающих как позитивное, так и негативное влияние на экономические процессы.

Применительно к инфляционным процессам институциональные факторы могут носить как монетарный характер, связанный с действиями регулятора по обеспечению ценовой и финансовой стабильности, в основном, путем воздействия на цену денег (денежная масса), так и немонетарный, автономный от ДКП Банка России (например, монополизм). Кроме того, они могут напрямую быть связаны как с внешнеэкономической деятельностью страны (обменный курс), так и с внутренними процессами (например, российские антисанкции).

Следует отметить, что санкции занимают особое место в данной классификационной группе. Их значение определяется тем обстоятельством, что они, как правило, заметно тормозят развитие страны–изгоя и вызывают волну внутренних ответных политических решений, которые, в конечном счете, ведут к снижению уровня жизни населения. С другой стороны, есть примеры, когда санкции вызывали прямо противоположный эффект, стимулируя мобилизацию экономики страны и ее выход на новые экономические рубежи (например, Иран). В связи с этим можно констатировать, что международные санкции не являются фатальными для страны, подвергшейся экономическому остракизму, но и сбрасывать их со счета никак нельзя.

Под инфраструктурно–технологическими факторами инфляции нами понимаются индикаторы, отражающие структурные нарушения в экономике, в том числе связанные с состоянием производственной и непроизводственной инфраструктуры (основные средства, транспортные системы и др.), уровнем развития технологий, структурой рынков, включая рынок труда, и др. Значимость данной группы индикаторов, на наш взгляд, обусловлена их способностью выступать в качестве детерминант, не только отражающих происходящие в стране экономические, научные и производственные процессы, но и обеспечивающих конкурентные преимущества и экономический рост в целом.

Под маркерными понимается группа факторов, которые обладают свойством упреждения по отношению к официальному ИПЦ. Данная группа включает в себя две подгруппы: поведенческие факторы (рост инфляционных ожиданий, снижение желания осуществлять покупки и др.) и товарно–рыночные (упреждающий рост цен на специфические товары типа картофеля, бензина, автомобилей и т.п.).

Группа поведенческих факторов в основном определяется прогнозами экономических субъектов по поводу развития инфляционных процессов в будущем (инфляционные ожидания). Инфляционный канал трансмиссии данной группы факторов связан с их влиянием на процентную ставку и спрос на деньги (в случае превышения ожидаемой инфляции процентной ставки спрос на кредиты снижается), а также воздействием на товарные рынки и рынки факторов производства.

Предварительное тестирование показателей, характеризующих инфляционные ожидания экономических субъектов, в эконометрических моделях инфляции позволяет сделать вывод об их работоспособности при построении прикладных (на более коротком временном интервале) моделей, в то время как в долгосрочной перспективе происходит инверсия причинно–следственных связей, когда инфляция превращается в упреждающий показатель для потребительских настроений.

Каждый фактор через определенный канал трансмиссии оказывает влияние на инфляционные процессы, причем риски могут порождать любые изменения рассматриваемых показателей как в сторону увеличения, так и снижения. Основными каналами инфляционной трансмиссии, влияющими на рост инфляции, в обобщенном виде являются снижение предложения товаров, низкая производительность труда, ослабление рубля, ухудшение состояния торгового баланса, сокращение торгового оборота и др.

 

Немонетарные факторы: товарнорыночные детерминанты

 

Эмпирические результаты показывают, что традиционные детерминанты инфляции, такие как спад производственной активности, избыточная денежная масса и заработная плата оказывают значительное влияние на инфляцию. Однако во многих работах отмечается национальная специфика инфляции в зависимости от типа и уровня развития экономики страны. Согласно исследованию Банка международных расчетов, в странах с развивающейся экономикой ценовые шоки на продовольственные товары являются таким же определяющим фактором инфляции, как и валютный курс [39]. Эта закономерность была установлена для 14 стран (Индия, Корея, Малайзия, Филиппины, Тайвань, Таиланд, Бразилия, Чили, Мексика, Перу, Чехия, Венгрия, Польша и ЮАР) в период с конца 1980-х по 1999 годы. Помимо ценовых шоков на продовольственные товары для ряда из этих стран была зафиксирована тесная связь между колебаниями мировых цен на нефть и темпами инфляции. Тем не менее в некоторых странах монетарная политика пренебрегает этими обстоятельствами, ориентируясь преимущественно на рычаги управления спросом на товары и услуги. Подобное игнорирование немонетарных факторов инфляции негативно сказывается на стабильности национальной экономики.

Российская модель экономики и в конце ХХ века, и сейчас существенно отличается от упомянутых стран. Вместе с тем проведено множество исследований, в рамках которых была доказана главенствующая роль немонетарных факторов формирования инфляции. Так, анализ темпов изменения инфляции с 1999 по 2009 гг. показал, что рост тарифов на ЖКХ, повышение заработной платы в добывающих отраслях и топливно–энергетическом комплексе были главными детерминантами повышения цен в отечественной экономике [5]. Для более позднего периода рост цен на нефть и природный газ был определен в качестве акселератора повышения цен в экономике в целом [4]. В начале 2010-х гг. инфляция в России уже во многом разгонялась индексацией тарифов, устанавливаемых естественными монополями (РЖД, Россети и Газпром), и инфляционными ожиданиями [3]. Различия в выявленных наборах факторов инфляции, с одной стороны, связаны с различными временными интервалами наблюдения, что в итоге может быть интерпретировано как эволюция (или деградация) экономической системы Российской Федерации. С другой стороны, модели выявления варьировались, хотя и оставались в русле эконометрических исследований. Интегральным выводом этих работ явилось выделение группы немонетарных факторов в качестве постоянного и определяющего компонента инфляции в России.

Согласно недавнему исследованию Банка России, на инфляцию в России оказывают воздействие как внешние, так внутренние факторы, а главный вклад в рост ИПЦ вносят продовольственные товары (товарно-рыночные факторы) [11]. Дисперсия продовольственной инфляции, а следовательно, и всего ИПЦ обусловлена преимущественно флуктуацией цен на мясопродукты и плодоовощные продукты (в первую очередь на картофель, помидоры и капусту). Для более ранних периодов вклад продовольственных товаров в дисперсию ИПЦ был оценен в 30% (для субъектов Центрального федерального округа) [25]. По всей видимости, для федеральных округов, в большей степени ориентированных сконцентрированных на агропромышленное хозяйство (например, Приволжский федеральный округ), аналогичный индикатор может достигать и половины дисперсии.

Кроме влияния цен на продовольственные товары на внутреннем рынке в объект анализа экономистов вошло изучение характера взаимосвязи флуктуаций продовольственных цен на внешних рынках и национальных темпов инфляции. Например, Р. Тайерс и К. Андерсон в масштабном исследовании при помощи моделей коррекции ошибок оценили эластичность внутренних продовольственных цен по ценам на продукцию в приграничных странах в долгосрочном и краткосрочном периодах, получив убедительные положительные результаты для 30 стран на временном интервале 1961–1983 годы [43]. Аналогичным образом Р. Сото и Дж. Кирос исследовали 78 развивающихся стран в период с 1966 по 1991 годы [40]. Приблизительно для одной трети выборки значимой зависимости обнаружить не удалось, в то время как для остальных стран эффект перетока шока цен на продовольственные товары был идентифицирован, хотя в некоторых случаях этот процесс затягивался на несколько лет. В более современных работах, опиравшихся на векторные модели авторегрессии, главной детерминантой флуктуации цен производителей и потребителей продовольственных товаров в Еврозоне были определены международные цены на потребительские товары [31, 44]. Наконец, трансмиссия глобальных ценовых шоков на локальные рынки была обнаружена и для арабских стран [35]. Приведенные работы доказали вполне реалистичную гипотезу о связанности национальных рынков продовольствия. И как показывает практика, в том числе российская, даже приоритет ускоренного импортозамещения продовольствия не может изолировать экономику страны от внешних ценовых шоков. Более того, Б. Фрумин видит и прямо противоположный эффект от ограничения импорта продовольствия в краткосрочном периоде: «Потребительско–социальный эффект эмбарго в основном негативен. Оно подстегнуло инфляцию цен производителей и рост потребительских цен на продовольствие, что на фоне сокращения реальных располагаемых денежных доходов населения заметно снизило покупательную способность этих доходов» [22, с. 167].

Что касается России, то в работе М. Петроневича и М. Кондрашова отмечается: «анализ показывает, что источников внешних ценовых шоков два: резкое изменение курса национальной валюты и резкое изменение мировых цен на входящие в корзину ИПЦ товары… – в первую очередь бензин и продовольствие» [12, с. 128]. Авторам работы удалось установить временные лаги, проходящие между изменением рыночной конъюнктуры на мировом и российском рынках продовольственных продуктов. В частности, глобальная динамика цен на пшеницу с отставанием в 2–3 месяца воздействует на российские цены на саму пшеницу, макароны и хлеб; с лагом в 9–11 месяцев – на говядину и свинину; российский рынок молока реагирует с лагом в 3–5 месяцев; рис и подсолнечное масло – 2–3 месяца и т.д. Таким образом, ряд продовольственных товаров (при условии учета цен на глобальных рынках) позволяет прогнозировать национальную инфляцию с достаточно большим горизонтом упреждения.

Особенно сильное воздействие мировой конъюнктуры на продовольственные товары ощущается в экономиках, приоритетной отраслью которых является сельское хозяйство. На примере Эфиопии было продемонстрировано, что ИПЦ этой страны главным образом зависит от мировых цен на злаки (с лагом в 5 месяцев) и на продовольствие (с лагом в 3–4 месяца), а также от внутренней динамики производства сельскохозяйственной продукции (с отставанием в несколько месяцев) [38]. В итоге авторы исследования пришли к выводу, что фактически общая инфляция в Эфиопии тождественна инфляции на злаковые культуры, такие как пшеница, кукуруза, тефф, сорго и ячмень. Более того, увеличение глобальных цен на продовольственные товары на 1% приводит к росту внутренних цен на аналогичные товары на ту же самую величину. Очень близкие выводы о природе инфляции были получены и для Нигерии: примерно равновеликое влияние на рост инфляции в 1985–2011 гг. оказывали бюджетный дефицит, обменный курс и выпуск агрохозяйственной продукции [26]. При этом именно последний фактор разгонял инфляцию, то есть, как это ни парадоксально, рост ВВП по видам деятельности, отнесенным к сельскому хозяйству, приводил к росту общего уровня цен в стране.

Некоторые эконометрические модели прогнозирования инфляции, наоборот, доказывают отсутствие влияния уровня цен продовольственных товаров на динамику ИПЦ в будущих периодах. В статье И. В. Полякова и К. В. Михайленко регрессионный анализ продемонстрировал значимость таких стандартных объясняющих параметров, как изменение денежного агрегата М2 и инфляционные ожидания с лагом в один месяц [16]. Расчеты также выявили значимость динамики тарифов в секторе услуг. Цены на товары продовольственной группы, скорректированные с учетом сезонности, получили крайне низкие статистические оценки. Полученные результаты могут быть связаны с достаточно небольшим периодом анализа (2000–2001 гг.) и особенностями формирования инфляции именно в эти годы. Подтверждает эту гипотезу еще одна работа, посвященная исследованию инфляционных процессов в России за аналогичный период [23]. По итогам регрессионного анализа было установлено, что наибольший вклад в формирование инфляции внесли монетарные и структурные факторы (тарифы на электроэнергию, газ, грузовые перевозки железнодорожным транспортом), а влияние динамики цен на плодоовощную продукцию находилось в пределах 10% в каждом году.

Противоречия, полученные относительно опережающего влияния цен продовольственных товаров на инфляцию в России, очевидно, связаны со способом доказательства гипотез, а именно с построением регрессионных моделей. Поскольку авторы исследований использовали различные наборы объясняющих переменных и рассматривали разные временные отрезки, оценки влияния отдельно взятых одинаковых регрессоров вполне могут и не совпадать.

Применимость разнообразных подходов прогнозирования инфляции при идентичных наборах переменных наглядно демонстрируется на следующем примере. В зарубежных и российских моделях прогнозирования инфляции в качестве объясняющих переменных иногда используются компоненты ИПЦ, которые объединяются в группу потребительских товаров и услуг. В частности, в одной из классических работ Дж. Стока и М. Вотсона в число влияющих на темпы инфляции факторов вошли несколько составляющих ИПЦ: одежда, транспортные услуги, товары длительного потребления и др. [42]. Исследователи также пришли к выводу, что более высокая точность прогноза обеспечивается включением в модель большего числа объясняющих переменных, объединенных в композитные индексы. В то же время подавляющее большинство эконометрических моделей использует ИПЦ и его слагаемые только в качестве зависимой переменной. Причиной этому служит возможное возникновение мультиколлинеарности между ИПЦ и конкретными товарами и услугами или их группами. В таких моделях лагированная динамика цен на продовольственные товары не рассматривается вовсе, а дисперсия инфляции вполне убедительно объясняется традиционными монетарными или немонетарными факторами.

Подводя итог, важно подчеркнуть, что в большинстве исследований немонетарных факторов, образующих инфляцию, наиболее влиятельными оказались товарно–рыночные факторы. Однако исследователи нередко расходятся во мнениях относительно присутствия опережающего эффекта роста цен на эти товары. Тем не менее для ряда продовольственных товаров (например, картофеля или помидоров) был выявлен факт «запуска» повышения ИПЦ, что позволяет говорить о предиктивных свойствах этих товаров в контексте прогнозирования общего уровня инфляции. Задача дальнейшего исследования состоит в проверке данной гипотезы применительно к российскому рынку товаров и услуг, а также в выявлении маркерных индикаторов, обладающих указанными предиктивными свойствами.

 

Выявление немонетарных факторов инфляции: процедура отбора товарных маркеров

 

Анализ возможного влияния объясняющих регрессоров на зависимую переменную, как правило, проводится при помощи корреляционного анализа. Росстат регулярно публикует информацию о ежемесячных изменениях уровня цен более чем на 700 потребительских товаров и услуг. В контексте решаемой задачи были отобраны 463 товарные категории, по которым существуют непрерывные данные с января 2013 г. по декабрь 2017 г. По всем переменным был рассчитан линейный коэффициент корреляции с лагами от 1 до 6 месяцев. Корреляционная связь была оценена относительно ИПЦ.

С целью выявления факторов, обладающих наиболее сильной корреляционной связью с ИПЦ, все полученные коэффициенты были взяты по модулю. Затем для каждого из лагов значения коэффициентов корреляции были отсортированы по убыванию с последующем присвоением соответствующего ранга. Заключительный этап состоял в суммировании рангов по шести временным лагам для каждой переменной и выявлении товаров и услуг с минимальной суммой рангов. Из перечня рассматриваемых категорий исключались товары и услуги, которые могут быть охарактеризованы как полные субституты: например, колбаса сырокопченая – колбаса полукопченая и варено–копченая – мясокопчености или окорочка куриные – куры охлажденные и мороженые. В табл.2 указаны 15 категорий товаров и услуг – лидеров ранжирования по рангам, которые могут оказаться статистически значимыми факторами при прогнозировании инфляции в России.

 

Таблица 2. Линейные коэффициенты корреляции потребительских товаров и услуг и ИПЦ

Категория товара или услуги

Сумма рангов

Величина лага

1 мес.

2 мес.

3 мес.

4 мес.

5 мес.

6 мес.

Колбаса сырокопченая, кг

96

0,518

0,463

0,452

0,427

0,385

0,395

Сосиски, сардельки, кг

132

0,470

0,427

0,451

0,447

0,413

0,413

Валидол, 60 мг, 10 таблеток

154

0,463

0,401

0,376

0,408

0,426

0,502

Окорочка куриные, кг

317

0,265

0,337

0,512

0,745

0,756

0,584

Рыба охлажденная и мороженая разделанная лососевых пород, кг

380

0,513

0,365

0,351

0,365

0,188

0,092

Национальные сыры и брынза, кг

455

0,339

0,295

0,389

0,499

0,305

0,106

Начальный курс обучения вождению легкового автомобиля, курс

503

0,759

0,801

0,593

0,350

0,123

0,029

Капуста белокочанная свежая, кг

533

0,430

0,196

–0,106

–0,271

–0,344

–0,262

Помидоры свежие, кг

551

0,419

0,420

0,266

–0,045

–0,213

–0,202

Лук репчатый, кг

579

0,341

0,186

–0,123

–0,344

–0,358

–0,239

Пальто женское зимнее из шерстяных или полушерстяных тканей с меховым воротником, шт.

642

0,545

0,519

0,367

0,127

–0,057

–0,097

Огурцы свежие, кг

644

0,344

0,386

0,288

0,082

–0,096

–0,209

Виноград, кг

657

0,464

0,177

–0,079

–0,262

–0,265

–0,162

Картофель, кг

734

0,302

0,097

–0,132

–0,325

–0,402

–0,234

Бензин автомобильный

797

–0,275

–0,067

0,139

0,286

0,295

0,313

Источник: расчеты авторов по данным Росстат

 

 

Использование данных табл.2 позволяет существенно сократить перебор товаров, которые в дальнейшем анализируются при построении эконометрических маркерных моделей инфляции.

 

Место немонетарных факторов инфляции в трансмиссионном механизме ДКП

 

Трансмиссионный механизм, через который решения Банка России воздействуют на экономику в целом и на инфляционные процессы в частности, представляет собой комплекс экономических взаимосвязей, определяющий скорость и характер воздействия инструментов ДКП на показатели реального сектора экономики (ВВП, уровень цен и др.). Его структура состоит из каналов, передающих импульс изменений от одного звена денежно–кредитной трансмиссии к другому. На сегодняшний день рассматривают следующие каналы трансмиссии [9, 20, 24]:

канал процентной ставки, основной канал трансмиссии большинства макроэкономических моделей ДКП, напрямую воздействующий на совокупный спрос и инфляцию;

канал валютного курса, фиксирующий чувствительность внутренних цен к изменению валютного курса;

балансовый канал (широкий канал кредитования), где ключевую роль играет стоимость финансовых активов, влияющая на объемы инвестиций;

канал банковского кредитования (узкий канал кредитования, канал издержек привлечения капитала), связанный с объемами кредитов на финансовом рынке;

канал издержек, в рамках которого предполагается сокращение выпуска не через сокращение спроса (как предыдущие каналы), а через сокращение предложения;

монетаристский канал, передающий денежно–кредитный импульс изменений через денежную базу.

Первые четыре канала рассматриваются в русле неокейнсианской логики, представляющей собой теоретическую концепцию воздействия изменений монетарных переменных (процентной ставки и валютного курса) на совокупный спрос и инфляцию. Данная логика является определяющей в трансмиссионном механизме ДКП Банка России. Два последних канала базируются на альтернативных парадигмах (концепции реального цикла и монетарном анализе) и используются скорее для расширения понимания процессов, происходящих в реальном секторе [9].

Основным трансмиссионным инструментом при реализации режима инфляционного таргетирования, на который Банк России перешел в 2015 году, является ключевая ставка. Воздействуя на нее, Банк России влияет на принятие экономическими агентами решений о потреблении, сбережении и инвестировании денежных средств, а в конечном счете – на показатели экономической активности и уровень инфляции. Кроме указанного инструмента Банк России использует такие каналы трансмиссии, как процентный, валютный, кредитный и балансовый. Общая схема трансмиссионного механизма ДКП Банка России приведена на рисунке 1.

 

 

Их рисунка видно, что в основном воздействие на инфляцию инструментами ДКП происходит через монетарные факторы. В то же время, как было отмечено ранее, Банк России признает наличие значимого влияния немонетарных факторов и необходимости реализации комплексного подхода для удержания инфляции во взаимодействии с инструментами других политик [11]. Несмотря на то, что в трансмиссионном механизме ДКП немонетарные факторы напрямую не участвуют, они оказывают опосредованное воздействие практически на все инструменты данного механизма.

На рис.1 приведены возможные каналы влияния групп немонетарных факторов (табл.1) на инфляционные процессы через определенные звенья трансмиссионного механизма (рядом со стрелками указаны примеры факторов). При этом данное воздействие может осуществляться не только непосредственно через какой-либо трансмиссионный инструмент, но и через другие немонетарные факторы. Например, изменение условий торговли (институциональный фактор) через показатель цены на нефть марки Urals (внешний торгово–рыночный фактор) в 2014 году более чем на 70% определяло динамику реального эффективного валютного курса [11].

Таким образом, изучение немонетарных факторов инфляции и рисков, порождаемых ими, а также выявление факторов, обладающих предиктивными свойствами, является не только неотъемлемой частью проведения успешной политики поддержания ценовой стабильности, но и залогом успеха ДКП в целом.

 

Заключение

 

Проведенный анализ немонетарных факторов инфляции позволяет сделать ряд выводов, принципиально важных для проведения Банком России ДКП, более адекватной современным экономическим тенденциям.

Во-первых, группа немонетарных факторов инфляции до сих пор не интегрирована в общую схему трансмиссионного механизма ДКП. Данное обстоятельство на практике приводит к недоучету влияния немонетарных факторов и искажению представлений о сущности происходящих явлений в сфере товарно–денежного обращения. В силу высокой динамичности появления и исчезновения немонетарных факторов в качестве значимой составляющей инфляционного процесса есть основания полагать, что построить удовлетворительную теорию, объединяющую монетарные и немонетарные факторы, в принципе невозможно. Такое положение дел в перспективе приведет к падению роли, значения и престижа экономической теории на фоне усиления прикладных инструментальных (аналитических) подходов универсального характера.

Во-вторых, на фоне теоретического и инструментального недоучета немонетарных факторов инфляции их роль со временем постоянно растет. Причем рост их значения происходит как количественно (за счет роста числа немонетарных факторов), так и качественно (за счет увеличения их совокупного влияния на динамику инфляции). В ряде случаев немонетарные факторы становятся определяющей группой формирования инфляционных тенденций. Если воспользоваться языком количественных метафор, то можно говорить об уже состоявшейся рокировке значимости монетарных и немонетарных факторов инфляции. По нашим самым грубым экспертным оценкам, в начале XX века инфляция примерно на 85–90% определялась монетарными факторами и лишь на 10–15% причинами немонетарной природы, в то время как к началу третьего десятилетия XXI столетия рост цен будет определяться на 65–70% немонетарными факторами и лишь на 30–35% монетарными детерминантами. Данное обстоятельство требует пересмотра сегодняшних аналитических конструкций путем включения в них новых параметров и переменных.

В-третьих, сама группа немонетарных факторов становится все более динамичной. Это проявляется в том, что со временем меняется число и состав немонетарных факторов, оказывающих значимое влияние на инфляцию. Некоторые важные в прошлом немонетарные факторы «отмирают», утрачивая свое значение, тогда как другие, наоборот, активизируются и начинают органично встраиваться в общую схему трансмиссионного механизма ДКП. Данный факт требует постоянного мониторинга и оперативного учета указанной группы немонетарных детерминант инфляции.

В целом можно констатировать, что универсальной модели агрегирования немонетарных факторов в трансмиссионный механизм ДКП не существует из-за чрезвычайной гибкости и подвижности самого механизма взаимодействия монетарных и немонетарных составляющих процесса роста цен. В связи с этим задачу учета роли и значения немонетарных факторов каждый раз необходимо решать заново, т.е. отбирать значимые факторы из всей их совокупности и строить модели инфляции, вбирающие в себя эти новые регрессоры. Иными словами, задача учета немонетарных факторов сегодня превращается в сложную аналитическую процедуру, работающую по принципу «скользящего моделирования», когда новые данные (а, следовательно, новые тенденции и явления) требуют перенастройки аналитического инструментария изучения инфляции и ДКП. Именно этот принцип должен стать определяющим в оперативной регулирующей деятельности Банка России.

 

Источники

 

1. Абрамова М.А., Дубова С.Е., Трофимов Д.В. К вопросу о немонетарных факторах инфляции в России // Банковские услуги. 2017. № 10. С. 2–9.

2. Александрова Л.С., Захарова О.В. Монетарные и монетарно–немонетарные факторы инфляции в современной России // Банковские услуги. 2017. № 10. С. 10–18.

3. Baranov A.O., Somova I.A. Analysis of main factors of inflation dynamics in post-Soviet Russia // Studies on Russian Economic Development. 2015. Vol. 26, no. 2. Pp. 110–123.

4. Гильмундинов В.М., Денисов А.О. Влияние немонетарных факторов на инфляцию в России // ЭКО. 2012. № 1. С. 116–129.

5. Дмитриева О., Ушаков Д. Инфляция спроса и инфляция издержек: причины формирования и формы распространения // Вопросы экономики. 2011. № 3. С. 40–52.

6. Лученок А.И. Формирование антиинфляционных механизмов в экономике Республики Беларусь. Минск, 2012. URL: http://luchenok.narod.ru/Luchenok_Inflation.pdf.

7. Малкина М.Ю. Инфляционный процесс, структурные сдвиги в российской экономике и «естественный уровень инфляции» // Финансы и кредит. 2006. № 12(216). С. 2–13.

8. Малкина М.Ю., Розмаинский И.В. К формированию институциональной теории инфляции // Журнал институциональных исследований. 2013. Том 5. № 2. С. 69–87.

9. Могилат А.Н. Обзор основных каналов трансмиссионного механизма денежно–кредитной политики и инструментов их анализа в Банке России // Деньги и кредит. 2017. № 9. С. 3–9.

10. Норт Д. Понимание процесса экономических изменений. М.: Изд. дом ГУ–ВШЭ, 2010. 256 с.

11. О немонетарных факторах инфляции и мерах по снижению ее волатильности. Доклад Банка России. Москва, 2017. URL: http://www.cbr.ru/Content/Document/File/25502/nfi.pdf.

12. Петроневич М., Кондрашов Н. Зависимость российской инфляции от динамики мировых цен на рынке продовольствия и нефти // Экономическая политика. 2011. № 4. С. 128–147.

13. Печалова М.Ю. Денежно-кредитная политика Банка России и инфляционные процессы в экономике // Экономика. Налоги. Право. 2017. № 3. С. 31–42.

14. Пителин А.К. О немонетарных факторах инфляции // Экономика и математические методы. 2015. Т. 51. № 1. С. 45–67.

15. Полтерович В.М. Институциональные ловушки и экономические реформы // Экономика и математические методы. 1999. Т. 35. № 2. С. 3–20.

16. Поляков И.В., Михайленко К.В. Анализ факторов и моделирование инфляции на потребительском рынке в 2000–2001 гг. // Проблемы прогнозирования. 2002. № 3. С. 152–157.

17. Протасов А.Ю. Распределительные конфликты, инфляция и системные циклы накопления как параметры исторического развития капитализма // OIKONOMOS: Journal of Social Market Economy. 2016. № 2(5). С. 25–41.

18. Райзберг Б.А., Лозовский Л.Ш., Стародубцева Е.Б. Современный экономический словарь. М.: ИНФРА–М, 2017. 512 с.

19. Рамазанов Д.И. Неэкономические факторы инфляции // Современные наукоемкие технологии. Региональное приложение. 2015. № 3(43). С. 117–121.

20. Трансмиссионный механизм денежно-кредитной политики: основные положения // Вестник Приднестровского республиканского банка. 2013. № 3. C. 25–30. URL: http://www.cbpmr.net/resource/prbvd166new_2.pdf.

21. Фетисов Г.Г. К использованию немонетарных факторов антиинфляционной политики // Российский экономический журнал. 2011. № 6. С. 32–45.

22. Фрумкин Б. Е. Продовольственное эмбарго и продовольственное импортозамещение: опыт России // Журнал Новой экономической ассоциации. 2016. №. 4. С. 162–169.

23. Шварева Н.В. Инфляционные факторы в 1998-2002 гг. // Проблемы прогнозирования. 2003. № 2. С. 72–87.

24. Шестаков Д.Е. Канал издержек денежно-кредитной трансмиссии в российской экономике // Деньги и кредит. 2017. № 9. С. 38–47.

25. Шуметов В.Г. Анализ межрегиональных различий инфляционных процессов в экономике центральной России // Проблемы прогнозирования. 2014. № 1(142). С. 118–127.

26. Anfofum A.A., Afang H.A., Danpome, M.G. Analysis of the Main Determinants of Inflation in Nigeria // Research Journal of Finance and Accounting. 2015. No. 6. Pp. 144–155.

27. Biswajit M. Inflation Dynamics in India: Relative Role of Structural and Monetary Factors // Journal of Quantitative Economics. 2016. Vol. 1(2). Pp. 1–19.

28. Bruno M., Easterly W. Inflation Crises and Long-Run Growth. // Journal of Monetary Economics. 1998. No. 1. Pр. 3–26.

29. Cooley T.F., Hansen G.D. The Inflation Tax in a Real Business Cycle Model // American Economic Review. 1989. Vol. 79. Pp. 733–748.

30. DiCecio R., Nelson Ed. The Great Inflation in the United States and the United Kingdom: Reconciling Policy Decisions and Data Outcomes // In: Bordo M., Orphanides A. (ed.) The Great Inflation: The Rebirth of Modern Central Banking. Chicago: University of Chicago Press, 2013. Pp. 393–438

31. Ferrucci G., Jiménez–Rodríguez R., Onorantea L. Food Price Pass–Through in the Euro Area: Non–Linearities and the Role of the Common Agricultural Policy // International Journal of Central Banking. 2012. Vol. 8, no. 1. Pp. 179–217.

32. Friedman M. Studies in the Quantity Theory of Money. Chicago: University of Chicago Press, 1956.

33. Goldthorpe J.H. Social Mobility and Class Structure in Modern Britain. Oxford: Clarendon Press, 1988.

34. Heymann D., Leijonhufvud A. High Inflation: The Arne Ryde Memorial Lectures. Oxford: Clarendon Press; New York: Oxford University Press, 1995.

35. Ianchovichina E.I., Loening J.L., Wood C.A. How Vulnerable are Arab Countries to Global Food Price Shocks? // The Journal of Development Studies. 2014. Vol. 50, no. 9. Pp. 1302–1319.

36. Imrohoroglu A., Prescott E. Seigniorage as a Tax: a Quantitative Evaluation // Journal of Money, Credit and Banking. 1991. No. 23(3). Рp. 462–475.

37. Kihangire A.D., Mugyenyi A. Is Inflation Always And Everywhere A Non–Monetary Phenomenon: Evidence from Uganda. Bank of Uganda. 2005. URL: https://econwpa.ub.uni-muenchen.de/econ-wp/if/papers/0508/0508011.doc.

38. Loening J.L., Durevall D., Birru Y.A. Inflation Dynamics and Food Prices in an Agricultural Economy. The Case of Ethiopia. The World Bank. 2009. URL: http://documents.worldbank.org/curated/en/491721468257670178/pdf/WPS4969.pdf.

39. Modelling Aspects of the Inflation Process and the Monetary Transmission Mechanism in Emerging Market Countries. Bank for International Settlements. 2001. BIS Paper. No. 8. URL: https://ssrn.com/abstract=1187568.

40. Quiroz J.A., Soto R. International Price Signals in Agricultural Markets: Do Governments Care? ILADES/Georgetown University. 1995. URL: http://citeseerx.ist.psu.edu/viewdoc/download?doi=10.1.1.129.5206&rep=rep1&type=pdf

41. Sidrauski M. Inflation and Economic Growth // Journal of Political Economy. 1967. Vol. 75, no. 6. Pp. 796–810.

42. Stock J.H., Watson M.W. Forecasting Inflation // Journal of Monetary Economics. 1999. Vol. 44, no. 2. Pp. 293–335.

43. Tyers R., Anderson K. Disarray in World Food Markets. Cambridge: Cambridge University Press, 1992.

44. World Economic Outlook. Washington: International Monetary Fund. 2011.

 

 

 

 

Официальная ссылка на статью:

 

Балацкий Е.В., Екимова Н.А., Юревич М.А. Немонетарные факторы в трансмиссионном механизме денежно–кредитной политики: пересмотр стратегии регулирования инфляцией// «Управленец», Том 9, №5, 2018. С.26–39.

3581
29
Добавить комментарий:
Ваше имя:
Отправить комментарий
Публикации
В статье рассматривается институт ученых званий в России, который относится к разряду рудиментарных или реликтовых. Для подобных институтов характерно их номинальное оформление (например, регламентированные требования для получения ученого звания, юридическое подтверждение в виде сертификата и символическая ценность) при отсутствии экономического содержания в форме реальных привилегий (льгот, надбавок, должностных возможностей и т.п.). Показано, что такой провал в эффективности указанного института возникает на фоне надувающегося пузыря в отношении численности его обладателей. Раскрывается нежелательность существования рудиментарных институтов с юридической, институциональной, поведенческой, экономической и системной точек зрения. Показана опасность рудиментарного института из–за формирования симулякров и имитационных стратегий в научном сообществе. Предлагается три сценария корректировки института ученых званий: сохранение федеральной системы на основе введения прямых бонусов; сохранение федеральной системы на основе введения косвенных бонусов; ликвидация федеральной системы и введение локальных ученых званий. Рассмотрены достоинства и недостатки каждого сценария.
The article considers the opportunities and limitations of the so-called “People’s capitalism model” (PCM). For this purpose, the authors systematize the historical practice of implementation of PCM in different countries and available empirical assessments of the effectiveness of such initiatives. In addition, the authors undertake a theoretical analysis of PCM features, for which the interests of the company and its employees are modeled. The analysis of the model allowed us to determine the conditions of effectiveness of the people’s capitalism model, based on description which we formulate proposals for the introduction of a new initiative for Russian strategic enterprises in order to ensure Russia’s technological sovereignty.
The paper assesses the effectiveness of the Russian pharmaceutical industry so as to determine the prospects for achieving self–sufficiency in drug provision and pharmaceutical leadership in the domestic market, more than half of which is occupied by foreign drugs. Effectiveness is considered in terms of achievements in import substitution (catching–up scenario), and in the development of domestic drugs (outstripping scenario). A comparison of the main economic indicators for leading foreign and Russian pharmaceutical companies reflects a disadvantaged position of the latter. The governmental target setting for domestic pharmaceutical production is compromised by interdepartmental inconsistency in the lists of essential drugs. A selective analysis of the implementation of the import substitution plan by the Ministry of Industry and Trade of Russia since 2015 has revealed that, even on formal grounds, Russia still has not established a full–fledged production of many drugs (in particular, the dependence on foreign active pharmaceutical substances still remains, and there are very few domestic manufacturing companies). The premise concerning fundamental impossibility to implement the outstripping scenario is substantiated by the fact that there is an insignificant number of original drugs for which Russian developers initiated clinical trials in 2020–2022. The results obtained show that the current situation in the Russian pharmaceutical industry does not promote the achievement of drug self–sufficiency. A proposal to consolidate assets, coordinate production programs and research agendas for accelerated and full–fledged import substitution was put forward. Prospects for research in the field of import substitution are related to deepening the analysis of production indicators, increasing sales, as well as enhancing clinical characteristics of reproduced drugs compared to foreign analogues. In the sphere of analyzing the innovativeness of pharmaceutical production, it seems advisable to methodologically elaborate on identifying original drugs and include this indicator in the industry management.
Яндекс.Метрика



Loading...