Балацкий Е.В., Екимова Н.А. Доктрина высокотехнологичных рабочих мест в российской экономике. М.: Эдитус, 2013. – 124 с.

В монографии собран материал, касающийся новой инициативы российского руководства относительно преобразования национальной экономики. Доктрина создания к 2020 году 25 млн. высокотехнологичных рабочих мест является главным трендом реформирования российской экономики, начиная с 2013 года. Между тем пока остается до конца не ясным, что такое высокотехнологичное рабочее место, насколько отвечает новая доктрина российским реалиям, насколько реалистичны новые политические и экономические установки, как идет выполнение намеченных планов, какие группы работников будут востребованы в ближайшем будущем. Обо всем этом подробно говорится в предлагаемой монографии, основанной на обработке множества разнообразных источников информации. В книге также имеются оригинальные аналитические расчеты и прогнозные оценки. Брошюра может быть полезна студентам, аспирантам и научным работникам, занимающимся проблемами экономического роста.

ISBN 978-5-00058-036-3

СОДЕРЖАНИЕ

ВВЕДЕНИЕ

За прошедшие четверть века так называемых экономических реформ в России многое изменилось. Одной из генеральных линий проводимых преобразований явилась деиндустриализация российской экономики. Пытаясь выстроить капиталистические институты и одновременно разрушить основы социалистического хозяйствования, руководство страны фактически пустило экономику на самотек, что в условиях переходного периода означало разрушение многих ее секторов и отраслей. Постепенно этот процесс принял форму промышленного коллапса: была почти полностью уничтожена электронная промышленность; были в значительной мере разрушены авиастроение и судостроение; был подорван сектор космической промышленности, нанесен тяжелый удар по оборонному сектору; автомобилестроение балансировало вокруг точки стагнации и т.п. Иными словами, был разрушен сектор наукоемкой экономики, что довольно быстро дало свои отрицательные результаты в сфере науки и образования – научные изыскания не востребованы, специалисты не нужны. Общим итогом такого хода событий стала качественная деградация российской экономики, превращение страны в сырьевой придаток передовых государств. «Нефтяная игла» стала притчей во языцех и главной характеристикой России последних десятилетий.

Столь разрушительные явления были вызваны как объективными, так и субъективными причинами. Демонтаж социалистической системы был сопряжен с так называемым трансформационным спадом, который многократно усугублялся управленческими ошибками. Между тем определенный путь был пройден: достигнута политическая стабильность; обеспечено единство страны; выстроена так называемая вертикаль власти и повышена управляемость всех звеньев государственной машины. Все это позволило руководству страны осознать тупиковость предшествующего пути развития государства и приступить к пересмотру своей политики. По-видимому, первым шагом на этом пути явился лозунг экс-президента страны В.А.Медведева о необходимости построения в России инновационной экономики. Однако время показало, что эта политическая установка оказалась ошибочной, ориентируя страну на перескакивание естественных стадий технологического развития. Вторым и, по всей видимости, более взвешенным шагом стал новый политический лозунг президента России В.В.Путина о необходимости осуществления «новой индустриализации» страны за счет создания 25 млн. высокотехнологичных рабочих мест. Такая неоиндустриальная доктрина является менее амбициозной по сравнению с инновационной доктриной, зато она оказалась более реалистичной и лучше отражает фактические нужды страны. Наверное, можно констатировать, что это был первый конструктивный тезис во всем многолетнем экономическом и политическом дискурсе российского руководства.

Сейчас начинаются практические действия по реализации неоиндустриальной доктрины. Однако уже первые шаги в этом направлении показали, что здесь не все так гладко. Более того, уже сейчас ясно, что неоиндустриальная доктрина грешит серьезными методологическими изъянами. В связи с этим возникает целый ряд острых вопросов. Например, в чем сущность неоиндустриальной доктрины и какой смысл вкладывается политическим руководством страны в понятие высокотехнологичного рабочего места? Насколько реалистична выдвинутая доктрина? Соответствует ли она общемировым трендам и внутренним возможностям России? Какие подводные камни имеются на пути ее реализации? Каковы первые итоги выполнения неоиндустриальной доктрины? Дают ли они основания для оптимизма?

В данной брошюре даются ответы на поставленные вопросы на базе обобщения разнородных и во многом разрозненных материалов по проблеме реализации неоиндустриальной доктрины.

Предлагаемая брошюра написана на основе работы, выполненной в рамках Государственного контракта №8/3-269В-13 от 15.08.2013 Департамента науки, промышленной политики и предпринимательства города Москвы по теме: «Исследование состояния сферы МСП г. Москвы по созданию новых высокотехнологичных рабочих мест». Авторы выражают искреннюю благодарность Национальному агентству финансовых исследований (НАФИ) за сотрудничество по данной теме; особую признательность авторы выражают Г.Имаевой и Т.Аймалетдинову. Все возможные ошибки и недостатки работы лежат исключительно на авторах брошюры.

ГЛАВА 1. ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ОСНОВЫ ПОНЯТИЯ ВЫСОКОТЕХНОЛОГИЧНОГО РАБОЧЕГО МЕСТА

1.1. Понятие высокотехнологичного рабочего места: общие положения

Современная экономика должна опираться на последние технологические достижения, что равносильно созданию множества высокотехнологичных рабочих мест (ВРМ). Что понимается под этим важным понятием?

Для лучшего понимания данной категории обратимся к более общему понятию – рабочему месту. Одно из наиболее адекватных определений данного явления было дано Н.Подымаловым еще в 1991 г.: «Рабочее место – это неделимое в организационном отношении (в данных конкретных условиях) звено производственного процесса, обслуживаемое одним или несколькими рабочими, предназначенное для выполнения одной или нескольких производственных или обслуживающих операций, оснащённое соответствующим оборудованием и технологической оснасткой. В более широком смысле это элементарная структурная часть производственного пространства, в которой субъект труда взаимосвязан с размещенными средствами и предметом труда для осуществления единичных процессов труда в соответствии с целевой функцией получения результатов труда» [1]. У данного академического определения есть более операциональное конкурирующее юридическое понятие, закрепленное в статье 209 Трудового Кодекса Российской Федерации: «Рабочее место — это место, где работник должен находиться или куда ему необходимо прибыть в связи с его работой и которое прямо или косвенно находится под контролем работодателя» [2].

Отталкиваясь от приведенных понятий, которые по своей сути являются эквивалентными, можно строить различные классификации рабочего места, которые подводят к понятию ВРМ. Так, по степени автоматизации трудового процесса выделяют:

• рабочее место с ручной работой (трудовые процессы выполняются вручную);
• рабочее место ручной механизированной работы (рабочие пользуются механизированным инструментом с внешним приводом);
• рабочее место машинно-ручной работы (оснащено машиной, станком или механизмом, которые работают при непосредственном участии работника);
• машинное рабочее место (основная работа выполняется машиной, а управление ею и вспомогательная работа осуществляются рабочим);
• автоматизированное рабочее место (основная работа выполняется машиной, вспомогательные работы механизированы частично или полностью);
• аппаратурное рабочее место (оснащено специальным оборудованием, в котором производственные процессы осуществляются путем воздействия на предмет труда тепловой, электрической или физико-химической энергии) [2].

По степени специализации выделяют:

• специальные рабочие места (за рабочим местом закреплено от 1 до 3 операций; применяется в массовом типе производства и при поточных методах изготовления продукции);
• специализированные (за рабочим местом закреплено от 3 до 10 операций; применяется в серийном производстве и при партионных методах обработки);
• универсальные (на рабочем месте выполняется более 10 операций; используется в единичном производстве, при индивидуальных методах изготовления продукции) [2].

Среди рассмотренных разновидностей рабочего места наиболее близки понятию ВРМ автоматизированное рабочее место, аппаратурное рабочее место и универсальное рабочее место. Однако ни одно из них, строго говоря, не может служить приемлемым определением ВРМ.

Анализ показывает, что общепринятого строгого определения ВРМ не существует. Вместо этого принято говорить о новых (как правило, высокотехнологичных) рабочих местах, которые противопоставляются старым рабочим местам. Считается, что колоссальные технологические и институциональные трансформации, охватившие мир в последние 30 лет, выразились в переходе к парадигме нового рабочего места. В табл.1 показаны основные пункты различий между двумя производственными парадигмами [3; 18]. Команды, выполняющие задания в современных организациях, могут включать внешних подрядчиков, поставщиков, потребителей, конкурентов и свободных агентов (профессионалы-одиночки, фрилансеры), которые работают не на конкретную организацию, а от проекта к проекту. Наиболее ценные сотрудники – это те, которые могут быстро обучаться, передавать знания и чувствовать себя комфортно в условиях риска, изменений и неопределенности [3].

Хотя на интуитивном уровне понятие ВРМ вполне понятно и не содержит в себе никаких тайн, в нормативных актах и научной литературе оно так до сих пор и не нашло явного отражения. Тем самым как широкая общественность, так и административный истеблишмент пользуются понятием, не до конца ясным и определенным.

1.2. Политические и методологические предпосылки появления понятия высокотехнологичного рабочего места

Исторически понятие ВРМ берет свое начало и обретает широкую популярность с речи президента России В.Путина, произнесенной им в день его инаугурации 7 мая 2012 г. В этой программной речи была поставлена задача создания к 2020 г. 25 млн. рабочих мест. Впоследствии, 26 мая 2013 г., в преддверии Дня предпринимателя, В.Путин встретился с представителями малого и среднего бизнеса. Главной темой обсуждения стала задача создания 25 млн. рабочих мест (далее – Задача–25). При этом президент страны заявил: «Реализация указа находится на марше» [4]. На этой же встрече он сделал важный комментарий к Задаче–25: «Важно, чтобы новые рабочие места были высокотехнологичными. Там, где они появляются, наблюдается так называемый синергетический эффект по всем направлениям: по эффективности, по повышению производительности труда, по решению социальных задач, включая уровень заработной платы и улучшение условий труда» [4]. В.Путин отметил также, что анализ модернизированных производств показал, что на предприятиях так называемой новой экономики выработка на одного работающего почти в 10 раз больше, чем на старых, традиционных предприятиях, а прибыль на одного работающего выше в 8,6 раза. В качестве примера президент РФ привел ряд регионов — Белгородскую и Ленинградскую области, Краснодарский край, Татарстан, где быстрыми темпами создаются высокотехнологичные рабочие места, находящиеся в авангарде этого процесса. В целом с момента подписания указа президента в России создано и модернизировано около 9 млн. рабочих мест. «Если бы вот так в каждом регионе была поставлена работа, мы уже подходили бы к решению этой задачи», — сказал В.Путин [4]. В данных комментариях просматриваются основные характеристики ВРМ.

В своих последующих заявлениях В.Путин неоднократно уточнял некоторые аспекты ВРМ. Так, в апреле 2013 г., в ходе «прямой линии» с гражданами страны, В.Путин заявил, что шансы создать в России 25 млн. новых рабочих мест велики. В частности, он подчеркнул: «Это чрезвычайно сложная задача. Как её решать? Разумеется, что совсем новых 25 млн. рабочих мест мы не создадим – это запредельная величина. Но мы сможем создать 25 млн. рабочих мест, если переведём в ближайшее время экономику на инновационные рельсы» [5]. Он также пояснил, что это означает преобразование в новые высокотехнологичные рабочие места уже существующие за счёт реконструкции и обновления производств. Плюс к этому создание новых высокотехнологичных предприятий. «И если мы не 25 млн., то 24,5 млн. создадим точно, шансы на это велики» [5].

В своей предвыборной статье В.Путин также дал ставшую впоследствии классической характеристику ВРМ: «Так что создание 25 млн. новых, высокотехнологичных, хорошо оплачиваемых рабочих мест для людей с высоким уровнем образования — это не красивая фраза. Это насущная необходимость, минимальный уровень достаточности. Вокруг решения этой общенациональной задачи нужно строить государственную политику, консолидировать усилия бизнеса, создавать наилучший деловой климат» [6].

Несколько позже в печати стала популярной еще одна характеристика ВРМ: по оценкам Минэкономразвития России, создание одного модернизированного рабочего места стоит примерно 100–300 тыс. долларов; при этом считается, что все расходы на модернизацию берет на себя частный бизнес [4].

Еще одна неявная характеристика ВРМ была озвучена Б.Титовым в своей статье [24], в которой он указал на тот факт, что деловая организация «Деловая Россия» выдвинула идею создать к 2025 г. в конкурентном секторе экономики России 25 млн. новых современных ВРМ с производительностью не менее 3 млн. руб. в год. Это существенное уточнение технологического параметра ВРМ. Чтобы лучше понять масштаб технологического рывка, который необходим при переходе на ВРМ, сравним их производительность со средней по стране. Так, по данным Росстата, численность занятых в стране в 2012 г. достигала 71,5 млн. чел. [25], а ВВП составил 62,6 млрд. руб. [26]. Это означает, что средняя производительность труда в этом году в России составляла 875,5 тыс. руб. Следовательно, производительность ВРМ должна быть почти в 3,5 раза выше средней по стране.

Следует заметить, что Федеральной службой государственной статистики России проводится работа по учету числа высокопроизводительных рабочих мест (ВПРМ). Так, при разработке данных о ВПРМ Росстатом используется следующий учетный и расчетный алгоритм [29]. К ВПРМ отнесены все рабочие места по определенному кругу организаций, отобранных по установленному критерию. В качестве же критерия используется расчетный показатель «Добавленная стоимость по факторным издержкам в расчете на одно замещенное рабочее место» (Р), который формируется по каждой организации на основе данных структурного обследования по форме №1-предприятие «Основные показатели деятельности организации». Весь массив организаций разбивается в соответствии с их основным видом экономической деятельности по подклассам. Внутри каждого подкласса определяется среднее значение показателя Р. По каждому подклассу отбираются организации, у которых значение показателя Р превышает среднее значение в данном подклассе. Отобранные организации в каждом подклассе определены как «высокопроизводительные», а рабочие места всех работающих в них условно отнесены к числу высокопроизводительных рабочих мест. В перечень организаций не включаются организации, осуществляющие реализацию продукции, изготовленной из их собственного сырья по заказам других юридических или физических лиц [29].

Разумеется, такое формальное определение ВПРМ во всех отношениях не отвечает своей смысловой нагрузке и продиктовано задачей разграничения рабочих мест при их учете. Несложно видеть, что понятие ВРМ некорректно заменено на понятие высокопроизводительных рабочих мест (ВПРМ), что отнюдь не является тождественным преобразованием. В целом такое представление о ВРМ не может быть широко использовано в хозяйственной практике.

Надо сказать, что аналитики довольно быстро выявили существующее смешение понятий «высокотехнологичных» и «высокопроизводительных» рабочих мест. Между тем, разница между этими понятиями принципиальная. «Высокотехнологичное» рабочее место – это рабочее место, оснащенное сложным оборудованием. «Высокопроизводительное» рабочее место – это рабочее место, дающее возможность произвести максимум продукта за минимум времени [31]. Особенно ярко проявляется диссонанс между двумя понятиями, когда в разряд ВРМ попадают рабочие места финансового сектора, которые, обладая всеми признаками высокопроизводительных мест, строго говоря, никак не могут попадать в категорию ВРМ.

Аналитиками выявлены и серьезные разночтения в оценках Министерства экономического развития РФ по поводу стоимости ВРМ. Так, его официальная оценка – 100–300 тыс. долл. При этом министерство утверждает, что 9 млн. уже создано, а на остальные нужно 3,5 трлн. руб. [31]. Простейшие расчеты показывают, что 3,5 трлн. руб., деленные на 16 млн., дают чуть меньше 220 тыс. руб. за одно место, что на порядок меньше оценки в 100–300 тыс. долл.

Таким образом, понятие ВРМ как таковое в научной и деловой литературе отсутствует. Между тем данное понятие не является столь сложным, что нуждается в специальных академических определениях; специалисты хорошо понимают сущность этого понятия. В целом же, понятие ВРМ является своеобразным политическим штампом, возникшим в период предвыборной президентской гонки, когда команда В.Путина формировала новые политические слоганы и лозунги. За прошедшее время активные дебаты вокруг Задачи–25 привели к тому, что понятие ВРМ «обросло» необходимыми характеристиками, которые и позволяют довольно точно верифицировать и сам феномен ВРМ.

Резюмируем основные свойства ВРМ. ВРМ – это такое рабочее место, для которого имеют место следующие факты:

1. оснащенность самым современным технологическим оборудованием, основанным на последних достижениях науки и техники;
2. высокая экономическая эффективность производства (производительность труда должна, как правило, в разы превосходить аналогичный показатель традиционных производств; например, в 3,5 раза выше средней производительности труда в стране);
3. хорошие условия труда, отвечающие самым строгим современным нормам;
4. хорошее образование и высокая квалификация работников, занятых на данном рабочем месте;
5. высокая заработная плата работников, занятых на данном рабочем месте (в разы выше, чем у работников традиционных производств);
6. высокая стоимость создания нового рабочего места или модернизации старого рабочего места (не менее 100 тыс. долларов).

Из сказанного вытекает, что процесс воспроизводства ВРМ (ВВРМ), который в явном виде в литературе как таковой не обсуждается, предполагает три ключевых момента:

1. Создание новых ВРМ (в том числе за счет модернизации старых);
2. Подготовка квалифицированных кадров для новых ВРМ;
3. Создание благоприятных институциональных условий для инвестирования в новые ВРМ.

1.3. Идентификация высокотехнологичных секторов экономики: международная и российская практика

Создание ВРМ должно происходить, в первую очередь, в высокотехнологичных отраслях экономики, активное развитие которых началось со второй половины XX века. Каковы критерии отнесения отрасли к высокотехнологичной?

Согласно характеристике, данной Центром инновационной экономики Института экономики (ИЭ) РАН, отнесение отрасли или производства к числу высокотехнологичных определяется превышением некоторого фиксированного уровня соотношения затрат на НИОКР и объема выпускаемой либо отгруженной продукции, добавленной стоимости или же величины основных факторов производства (производственных фондов и труда) [41].

Как таковой единой методологии, определяющей такое соотношение, в мировой практике не существует. Оценка уровня развития высокотехнологичных секторов экономики основывается на выборе методики отнесения отраслей к тому или иному уровню технологичности. В мире существует три наиболее авторитетных признанных классификаций высокотехнологичных отраслей промышленности. Это классификация Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР), Национального научного фонда США (National Science Foundation) и ООН (в рамках Стандартной международной торговой классификации – Standard International Trade Classification – SITS) [42].

Организация экономического сотрудничества и развития (ОЭСР) использует два подхода к определению высокотехнологичных отраслей [43]:

• классификация по секторам высоких технологий, критерием которой выступает интенсивность использования современных технологий в процессе производства;
• классификация по продукту, критерием которой выступает конечный продукт и его наукоемкость (отношение затрат на НИОКР к объему производства, доходу).

По методике ОЭСР к наукоемким производствам относятся те, для которых показатель наукоемкости превышает 3,5%. Если показатель находится в диапазоне 3,5–8,5%, то производство соответствующих продуктов относится к группе технологий «высокого уровня»; если превышает 8,5%, то такие производства характеризуются как «ведущие» наукоемкие технологии [41]. Классификации отраслей промышленности по уровню их технологичности и видов деятельности по уровню наукоемкости согласно классификации ОЭСР представлены в табл.2 и табл.3.

В отличие от рассмотренной классификации ОЭСР в ООН и США отдано предпочтение высокотехнологичным отраслям экономики с небольшой разницей в формулировке. Критерием отнесения к наукоемким отраслям в США является объем затрат на НИОКР, превышающий средний уровень для обрабатывающей промышленности, равный 2,36% от добавленной стоимости (условно чистой продукции). К высокотехнологичным относятся те производства, где средний уровень объема затрат на НИОКР для обрабатывающей промышленности превышается не менее, чем вдвое. К числу высокотехнологичных относятся: производство ЭВМ, средств связи, научных приборов, медицинских препаратов, авиационно-космической техники, пластмасс и продуктов неорганической химии, включая химикаты для сельского хозяйства, и др. [41]

В России 28.02.2013 года приказом Росстата №81 была утверждена «Методика расчета показателей «Доля продукции высокотехнологичных и наукоемких отраслей в валовом внутреннем продукте» и «Доля продукции высокотехнологичных и наукоемких отраслей в валовом региональном продукте субъекта Российской Федерации»» [45].

Согласно этой методике к сектору высокотехнологичных отраслей относят виды экономической деятельности, характеризующиеся высоким уровнем технологического развития. В эту группу традиционно включаются производственные виды экономической деятельности. К числу наукоемких видов экономической деятельности обычно относят виды экономической деятельности, производящие услуги. В качестве критерия отнесения к числу высокотехнологичных и наукоемких отраслей берут показатель степени прямого и косвенного использования результатов НИОКР в том или ином виде экономической деятельности [45, статья 2.4]. В методике представлен состав высокотехнологичных и наукоемких видов экономической деятельности, рекомендованный Министерством экономического развития РФ (табл.4).

Нетрудно заметить, что при определении перечня высокотехнологичных и наукоёмких видов деятельности Министерство экономического развития РФ использовало классификацию, предложенную ОЭСР. Развитие этих отраслей и увеличение их удельного веса в экономике является одним из направлений модернизации экономики и формирования инновационной модели развития России. Подтверждением этого является перечень приоритетных направлений модернизации, определенный Советом при Президенте по модернизации экономики и инновационному развитию России [46]:

• стратегические информационные технологии, включая вопросы создания суперкомпьютеров и разработки программного обеспечения;
• ядерные технологии;
• космические технологии, прежде всего, связанные с телекоммуникациями;
• медицинская техника и фармацевтика;
• энергоэффективность и ресурсосбережение, включая вопросы разработки нового топлива.

Кратко охарактеризуем мировой опыт развития отраслей высоких технологий и их влияние на экономику страны (табл.5).

Активное развитие высокотехнологичных отраслей в рассмотренных странах, которое происходило еще в прошлом веке, позволило им значительно опередить остальные государства, заняв лидирующее положение на рынке в той или иной области в сфере высоких технологий. Возникновению комплекса высокотехнологичных отраслей в экономиках развитых стран способствовало: а) ускоренное развитие ряда отраслей научных знаний, связанных с возможностью освоения в короткие сроки результатов научно-технического прогресса; б) устойчивое развитие уникальных научно-технических коллективов, способных создавать конкурентоспособную на мировом рынке продукцию, включая компьютерную и телекоммуникационную технику и ПО; в) использование передовых технологий для выпуска конечной продукции; г) включение в стоимость продукции авторских прав (интеллектуальной собственности) при использовании результатов перспективных разработок в других отраслях экономики; д) ключевая роль государственного финансирования и всей системы поддержки инновационного производства на начальном этапе формирования наукоемких секторов промышленности и сферы услуг [54].

ГЛАВА 2. ПОТЕНЦИАЛ ВЫСОКОТЕХНОЛОГИЧНЫХ РАБОЧИХ МЕСТ: РОССИЙСКИЕ И МЕЖДУНАРОДНЫЕ ТРЕНДЫ

2.1. Структура высокотехнологичного сектора экономики: Россия и международные стандарты

К сожалению, Россия за годы формирования нового государства утратила большинство конкурентных преимуществ СССР, в результате чего она ослабила свои позиции на рынке высоких технологий. Проанализируем инновационное развитие высокотехнологичных и среднетехнологичных отраслей экономики России. Прежде всего, оценим уровень расходов на НИОКР в России. Этот показатель является одним из главных при международном сопоставлении научно-технического и инновационного развития.

Центром гуманитарных технологий ежегодно разрабатывается рейтинг стран мира по уровню расходов на НИОКР, выраженному в процентах от ВВП [47]. Рейтинг содержит список стран и территорий мира, в которых финансируется деятельность, направленная на получение новых знаний и их практическое применение. В рейтинг 2012 года включена 91 страна, данные о расходов на НИОКР в которых приведены по состоянию на 2010 год. Рассмотрим показатель валовых внутренних затрат на НИОКР (ВВЗ) и их структуру в России и в ведущих странах мира (табл.6–8).

Из приведенных таблиц видно, что в 2010 году внутренние валовые затраты на НИОКР в России составили 32,7 млрд. долл. США по ППС, в то время как в Китае эти затраты превышают российские более чем в 5 раз – 178,9 млрд. долл., а затраты лидера по ВВЗ на НИОКР – Соединенных Штатов Америки – почти в 13 раз больше, чем в России. При этом следует отметить стремительный рост ВВЗ в Китае, где за 8 лет доля ВВЗ в ВВП страны выросла в 1,65 раза, в то время как в России этот показатель снизился на 7,2%.

В Лиссабонской стратегии, утвержденной Европейским Советом в 2000 году, была заявлена цель – трансформировать к 2010 году экономику Евросоюза в самую «конкурентоспособную и динамичную экономику в мире, основанную на знаниях, способную к устойчивому экономическому росту с большим количеством и высоким качеством рабочих мест и сильным социальным единством». В 2002 г. в Барселоне была добавлена еще одна цель, а именно: к 2010 г. затраты на науку должны составить, по крайней мере, 3% от ВВП. При этом две третьих средств должны поступить в бюджет из предпринимательского сектора [55].

Анализ европейской статистики показывает, что в целом по Евросоюзу поставленные цели выполнены не были. Доля НИОКР в ВВП по странам Евросоюза в 2010 году составила 1,9% при финансировании из предпринимательского сектора 53,3% затрат [51].

Заявленные 3% ВВП затрат на науку останутся ориентиром для европейской экономики до 2020 года, для достижения которого потребуется создание новых конкурентоспособных на мировой арене рабочих мест, привлечение молодежи и ученых мирового класса в европейское научное сообщество. Все эти задачи будут реализовываться в рамках новой программы «Горизонт 2020», которая начнет действовать в Европе с января 2014 года [55].

По мнению Э.Ахо, бывшего вице-президента «Nokia Corporation», «правило трех процентов» должно стать ориентиром как для государственного, так и для частного бизнеса. В своем интервью «Российской бизнес-газете» он отметил, что в высокотехнологичных отраслях с коротким жизненным циклом технологий отношение затрат на НИОКР к валовой выручке зачастую превосходит уровень в 10% (в «Nokia» он редко опускается ниже 15%) [56].

Из табл.5 видно, что в России в 2010 году затраты на НИОКР в ВВП составляли 1,16% при финансировании исследований и разработок в основном за счет государства (70,3% от общего объема финансирования), в то время как в остальных странах определяющую роль играет предпринимательский сектор. Кроме того, во всех странах большая часть затрат на НИОКР распределяется в предпринимательском секторе, в то время как в сектор высшего образования наименьшие отчисления идут в России (при наличии положительной динамики) и в Китае (отрицательная динамика показателя) (табл.6).

Лидером среди российских регионов по затратам на научные исследования и разработки на протяжении всего времени оставалась Москва, где доля затрат от общего показателя ВВЗ составляла от 32,5% в 2000 г. до 35,9% в 2011 г. [52].

Другим, не менее значимым фактором развития науки и инноваций являются трудовые затраты в научно-исследовательской деятельности. Все страны заинтересованы в научно-исследовательских ресурсах и проводят политику, направленную на рост и повышение качества таких ресурсов. Анализ динамики показателя числа исследователей показывает, что темп его прироста в Китае намного опережает все страны. За период с 2000 по 2011 годы численность исследователей в Китае возросла более чем в 31 раз – с 0,9 млн. чел. до 2,9 млн. чел.; средний прирост исследователей в странах ЕС составил 29% [51]. В России же за этот период произошло сокращение численности исследователей на 17,2% (табл.9).

Однако анализ другого, не менее значимого показателя – численности исследователей на 1000 занятых – показывает, что уровень России пока соответствует уровню стран ЕС, где среднее значение рассматриваемого показателя равно 11,9% [51]. В Китае данный показатель составляет 3,8%. Однако следует отметить все ту же отрицательную динамику показателя в России. За последнее десятилетие он снизился на 21%, в то время как в странах ЕС и Китае происходил рост показателя – на 17,5% и 292% соответственно [51].

Рассмотренные выше показатели дают макроэкономическую картину инновационной политики в РФ. В табл.10 представлены показатели, характеризующие инновационную и экономическую деятельность промышленности России с точки зрения их технологичности.

Приведенные данные позволяют сделать следующие выводы.

Во-первых, наибольший уровень инновационной активности отмечается именно в высокотехнологичных отраслях экономики, превышая почти в 3 раза средний уровень по российской промышленности в целом.

Во-вторых, наряду с добычей полезных ископаемых высокотехнологичные отрасли составляют большую часть экспортируемых инновационных товаров.

В-третьих, высокотехнологичные и среднетехнологичные отрасли высокого уровня производят значительную долю инновационных товаров, большая часть которых является не просто усовершенствованными старыми, а внедренными вновь или значительно измененными технологически.

Резюмируя вышесказанное, отметим, что в России на протяжении последнего десятилетия проводилась либеральная экономическая политика и практически не оказывалось эффективного влияния на инновационную деятельность. Это привело к ослаблению позиций России на мировом рынке высоких технологий. В совокупности с рядом экономических и политических факторов – отсутствием значительных объемов инвестиций извне, противодействием со стороны западных стран при выходе российских предприятий на международные рынки в сфере высоких технологий, более высокими издержками товаров по сравнению с азиатскими аналогами – задача инновационного прорыва России значительно усложняется.

2.2. Роль малого и среднего бизнеса в развитии высокотехнологичного сектора: Россия и мир

Модернизация российской экономики предполагает возрастание роли малого и среднего инновационного предпринимательства. От эффективной деятельности этого сектора во многом зависит рост инновационного потенциала, повышение конкурентоспособности и изменение роли России на мировом рынке, в том числе и высоких технологий.

В разных странах существуют различные определения малого и среднего предпринимательства, которые, как правило, закрепляются законодательно для целей налогового и статистического учета, а также для разработки и внедрения государственных программ развития малого бизнеса. Так, по критерию численности в РФ к малым относятся предприятия, в которых занято до 100 человек включительно, к средним – от 100 до 250 человек включительно [61].

Анализ мировой практики показывает, что сектор малых и средних предпринимательских структур является основой создания и развития национальной экономики, основанной на знаниях. Малые и средние предприятия (МСП) в развитых странах составляют важнейший сектор национальных экономик. Если крупные предприятия определяют уровень научно-технического и производственного потенциала страны, то МСП, являясь наиболее массовой формой деловой жизни, обеспечивают социально-экономическую стабильность развития.

По последним данным, доля малых и средних компаний в ВВП России на сегодняшний день составляет порядка 20%, в то время как в странах Евросоюза, США, Китае этот показатель превышает 50%. Занята в малом и среднем предпринимательстве пока только четверть работающих россиян. К 2020 г. доля МСП в ВВП России должна составить 50%. В нем должно быть занято не менее половины экономически активного населения страны [60].

Рассмотрим, какую роль играет малое и среднее предпринимательство в экономике стран-лидеров мирового рынка наукоемкой продукции (табл.11).

Из табл.11 видна приоритетная роль МСП в национальных экономиках, где более 90% предприятий – это предприятия малого и среднего бизнеса (МСБ), в которых занято более 50% населения. Показатели уровня развития МСП в России значительно ниже, при этом если рассматривать отраслевую структуру МСП, то в ней доминируют малые предприятия, занятые в оптовой и розничной торговле (47,5%) и в сфере операций с недвижимым имуществом, арендой и предоставлением услуг (15,4%) [60].

Анализируя сферу МСП, президент «ОПОРЫ России» С.Борисов отмечает, что к 2020 году в России в МСБ должно сосредоточиться не менее 50% трудоспособного населения России. То есть де-факто необходимо более чем вдвое увеличить число малых предприятий, причем за счет высокотехнологичных предприятий. Должна измениться и структура МСП в сторону серьезных направлений производственных услуг, в том числе в IT-сфере. Это может повлечь за собой определенные государственные издержки. Но это правильные вложения – в минимальную стартовую поддержку, в создание необходимой инфраструктуры. В результате должен быть достигнут рост МСБ в целом ряде отраслевых сегментов. Например, предприниматели из медицинского сектора оценили перспективу роста их сообщества в 18 раз за предстоящие 8 лет. Сфера гостиниц и общественного питания может вырасти в 8 раз. Хлебопеки считают, что выпечку хлеба можно увеличить в стране в 5 раз. То же самое касается и производственного сектора [62].

А что говорят цифры статистики?

Если рассматривать МСП с позиций инвестиционной активности, то здесь есть как положительные, так и отрицательные тенденции (табл.12). С одной стороны, нужно отметить рост уровня инновационной активности предприятий МСП (т.е. удельный вес инновационно активных предприятий в их общем количестве): после незначительно снижения инновационной активности предприятий в 2009 году, вызванного кризисом 2008 года, наблюдается устойчивая тенденция к ее росту с увеличением объема отгруженных инновационных товаров. В то же время, если оценивать вышеназванные показатели по относительным величинам, то можно отметить тенденцию к снижению удельного веса объема отгруженных инновационных товаров предприятиями МСП в общем объеме инновационных товаров с 1,4% в 2007 г. до 0,8% в 2010 году. Кроме того, в указанный период в сфере МСП значительно уменьшился удельный вес затрат на технологические инновации в их общем объеме: с 4,5% до 1,3%.

Учитывая моноцентрическую модель развития экономики России, отметим, что около 20% всех предприятий МСП и 16,3% всех занятых в МСБ сосредоточено в двух городах федерального значения – Москве и Санкт-Петербурге (12,3% и 7,2% предприятий; 10,8% и 5,5% занятых соответственно, по данным 2010 г.). При этом инновационная деятельность малых предприятий Санкт-Петербурга существенно превышает столичную активность, выражая тем самым большую готовность питерского бизнеса к инновационному восприятию.

Оценим возможность участия МСП в создании ВРМ. За период с 2009 по 2011 гг. в сфере МСП количество предприятий возросло почти на 260 тыс. (16%), однако средняя численность работников увеличилась только на 187 тыс. человек (1,4%) [24]. Это составляет 0,7% от заявленных 25 млн. ВРМ. Предположим, что речь идет не о создании новых, а о модернизации старых рабочих мест. Как было отмечено ранее, создание ВРМ должно происходить, прежде всего, в высокотехнологичных и наукоемких отраслях. В сфере МСП в таких отраслях занято 23% работающих. Данный показатель существенно завышен, поскольку в него включены занятые во всей обрабатывающей промышленности (с учетом, в том числе, и низко-технологичных отраслей), в сфере транспорта и связи. Однако даже без учета этого обстоятельства получается, что при полной модернизации потенциально возможных высокотехнологичных мест в МСП вклад малого и среднего бизнеса в поставленную задачу составит 12%.

Опыт зарубежных стран говорит о прямо противоположных тенденциях: из 58 наиболее значимых изобретений, реализованных в США и Западной Европе во второй половине 20 века, 46 принадлежало малым инновационным предприятиям. Создание микропроцессора в 1970-х гг. на одном из малых предприятий США привело к бурному развитию электронной промышленности. Гиганты мировой экономики – «Apple Computers», «Compaq», «Sun Microsystems», «Microsoft», «Lotus», «Intel» – начинали как малые инновационные предприятия [59].

Интересен опыт Германии – одного из мировых лидеров в сфере биотехнологий. Сегодня ФРГ уступает в данной сфере лишь США и конкурирует с Великобританией и Францией за второе место в мировом рейтинге стран по развитию биотехнологий.

Оборот биотехнологической отрасли промышленности Германии за период 1996-2011 гг. увеличился почти в 10 раз – с менее 300 млн. до почти 2,6 млрд. евро. Число зарегистрированных биотехнологических фирм выросло со 100 в 1996 г. до 552 в 2012 г.; в основном это МСП. Число занятых в этих фирмах увеличилось в 4 раза – с менее 4 тыс. до 16,3 тыс. чел. (2011 г.). Было создано около 130 предприятий, для которых биотехнологии являются не основным видом деятельности, в них работает более 17,5 тыс. человек (2011 г.). Кроме того, почти 31 тыс. чел. занято в сфере научных биотехнологических исследований, результаты которых используются как в фармацевтической и химической индустрии, так и в сельском хозяйстве. Расходы на научные исследования и разработки в отрасли составили в 2011 г. около 1,0 млрд. евро [64].

Нынешним успехам в сфере биотехнологий Германия обязана реализации в 1990-е – начале 2000-х годов федеральным правительством целевых программ стимулирования развития биотехнологий в стране «BioRegio» и «BioProfile», суммарное финансирование которых составило 190 млн. евро [64].

В 2003 году федеральное правительство Германии продолжило стимулирование биотехнологий в рамках новой программы «BioChancePLUS». Программа способствовала сотрудничеству между молодыми биотехнологическими фирмами и другими средними предприятиями. В 2012 году программа успешно завершилась – министерством было профинансировано (в соответствии с директивой ЕС – на условиях софинансирования) всего более 200 проектов на общую сумму около 90 млн. евро.

В дальнейшем программа «BioChancePLUS» стала составной частью федеральной стратегии в области высоких технологий применительно к малому и среднему бизнесу под названием «KMU-innovativ: Biotechnologie – BioChance». Данная программа рассчитана на поддержку проектов как молодых, вновь основанных компаний, так и уже давно существующих, причем даже таких, для которых биотехнологии не являются главным бизнесом. Предполагаемая средняя продолжительность проекта – 3 года. Финансирование проекта должно осуществляться как за счет средств государства (45–60%), так и за счет средств предприятий [64].

2.3. Общий экспертный анализ выполнимости Задачи–25

Поставленная довольно амбициозная задача создания в России 25 млн. ВРМ многим с самого начала представлялась утопичной и нереалистичной. Этому способствовала откровенно слабая экономическая проработка столь масштабной программы. В связи с этим возникла, прежде всего, народная сатира в виде определений ВРМ. Типичные примеры: «Высокотехнологичное рабочее место – это новое определение того, на что будет уходить львиная доля прибыли госкорпораций и бюджета, после того как к осени закончится строительство сочинской олимпиады» [7]; «ВРМ – это когда дворнику вручают iPad, чтобы он в Интернете изучал новые методики подметания» [8]. Однако, помимо едкой сатиры, в деловой литературе было обнародовано множество экспертных расчетов и аргументов, доказывающих сомнительность разумного решения Задачи–25 [9].

Так, президент компании «HeadHunter» Ю.Вировец отмечает несколько «проколов» в президентской концепции. Во-первых, единственным программным тезисом в статье В.Путина, выраженным в цифрах, является создание 25 млн. высокотехнологичных хорошо оплачиваемых рабочих мест в течение неопределенного периода – то ли шести, то ли десяти лет. Во-вторых, в количественных прикидках президента России есть явные лакуны. Пресловутые 25 млн. мест будут заполняться за счет трех групп: 8–9 млн. — новые молодые работники, еще 2–3 — бюджетники, 10 — перейдут из архаичных и отсталых производств. Итого получается максимум 22 млн. человек на 25 млн. рабочих мест. Примерно 3–5 млн. человек выпали из расчета и, видимо, их предполагается набрать за счет мигрантов. Однако проблема в том, что в России уже сейчас имеется, по меньшей мере, несколько сот тысяч высокооплачиваемых и требующих высокой квалификации вакансий, на которые работодатели не могут найти подходящих сотрудников. И эти вакансии не закрываются ни молодыми специалистами, ни тем более бюджетниками или работниками отсталых производств. Причина, в частности, в высоких квалификационных требованиях, которые предъявляют к кандидатам работодатели. Наивно полагать, что человек, проработавший хотя бы несколько лет на отсталом производстве, вдруг, перейдя на новую работу, станет компетентным профессионалом. Для переобучения требуются титанические усилия как от самого работника, так и от государства, которое должно создавать инфраструктуру непрерывного повышения квалификации. Человеческий капитал, которым обладает сегодня Россия, за прошедшие 10–20 лет сильно деградировал в профессиональном плане. И, в-третьих, налицо перевернутая логика. Сначала должна появиться масса высокопрофессиональных людей, которых сейчас нет, а уж они создадут хорошие рабочие места, если государство будет добросовестно выполнять свои обязанности: обеспечит справедливый суд, качественную инфраструктуру, безопасность, то есть тоже станет профессиональным. Иными словами, именно возвращение профессионализма и трудовой этики должно быть положено в основу экономической программы развития [10].

Подверглась если не критике, то явному скепсису Задача–25 и со стороны экс-министра образования и науки РФ А.Фурсенко. Выступая на Гайдаровском форуме, он заявил, что в России недостаточно высококвалифицированных молодых специалистов для того, чтобы осуществить Задачу–25. По его мнению, такое количество молодых кадров появится в России еще нескоро. «Когда мы говорим о 25 млн. рабочих мест, речь идет о том, что должны быть не только места, но и люди должны соответствовать им. Уровень квалификации должен соответствовать требованиям, которые предъявляют эти места». «У нас… новые люди появятся в таких количествах совсем нескоро» [11]. В связи с этим он предложил уделить особое внимание не только обучению новых специалистов, но и переподготовке тех, кто уже работает [11].

Аналитики отмечают серьезные расхождения в оценках официальных лиц по поводу Задачи–25. Например, глава Российского союза промышленников и предпринимателей (РСПП) А.Шохин, считает, что для качественного улучшения ситуации на рынке труда в России необходимо создать 750-800 тысяч новых рабочих мест [12]. По данным РСПП, в экономике России ежемесячно открывается порядка 20-25 тысяч действительно новых рабочих мест. При этом в России насчитывается около 10 миллионов так называемых «плохих» рабочих мест, которые не позволяют получать нормальный трудовой заработок, не соответствуют стандартам [12]. Опираясь на эти данные, аналитики производят нелицеприятный расчет: при открытии 25 тыс. рабочих мест ежемесячно для создания 25 млн. мест потребуется 1000 месяцев, т.е. примерно 83 года. И это при условии, что новые рабочие места не обязательно будут высокотехнологичными [9]. При таких темпах воспроизводства ВРМ страна никогда не сможет реализовать Задачу–25.

Еще более интересные расчеты делают аналитики по поводу стоимости обнародованной Задачи–25. Например, в 2011 г. была достигнута договоренность о создании совместного предприятия (СП) между немецким концерном «Siemens» и российской компанией «Силовые машины»; новое название создаваемого СП – ООО «Сименс технологии газовых турбин» («Siemens Gas Turbine Technologies»). Инвестиции в проект намечались в размере 275 млн. евро при планируемом числе новых рабочих мест в 500 единиц [13]. Дальнейшая арифметика чрезвычайно проста: средняя стоимость одного нового рабочего места равна 275 млн./500 чел. = 550 тыс. евро. [9]. Таким образом, качественное рабочее место стоит примерно полмиллиона евро. Следовательно, оценка Минэкономразвития России в 100–300 тыс. долл. является сильно заниженной, хотя примеры создания высокотехнологичных рабочих мест за такие деньги тоже можно найти. В целом же, для создания 1 млн. рабочих мест, как в «Siemens Gas Turbine Technologies», потребуется полтриллиона евро, а для создания означенных 25 млн. ВРМ – 12,5 трлн. евро, что превосходит все разумные представления об инвестиционных реалиях России. Надо сказать, что даже если отталкиваться от нижней оценки Минэкономразвития России в 100 тыс. долл., то общие расходы составят все равно внушительные 2,5 трлн. долл., что также является запредельной величиной для сегодняшней России.

В ходе конференции «Национальная система компетенций и квалификаций: от кадровой катастрофы к долгосрочной политике», организованной газетой «Ведомости», министр экономического развития РФ А.Белоусов подтвердил, что создание одного высокопроизводительного рабочего места обойдется примерно в 100–300 тыс. долл. «Цифры здесь достаточно разные. Если говорить в долларах, то это от 100 до 300 тыс. с учетом оборудования. Это очень условная оценка, она может варьироваться» [21]. По его словам, оплачивать создание этих рабочих мест будет собственник, в основном это частный бизнес. В случае же с госкомпаниями – государство. Он считает, что при этом не должно быть никаких льгот. «Если мы будем заниматься дотированием создания высокопроизводительных рабочих мест, то это будет означать, что система кардинально не работает» [21]. Он подчеркнул, что в создании высокопроизводительных рабочих мест должен быть заинтересован бизнес. Кроме того, А.Белоусов сообщил, что сейчас в России около 9 млн. высокопроизводительных рабочих мест во всех отраслях экономики. Он напомнил, что к 2020 г. в стране должно быть создано 25 млн. таких рабочих мест. «Раньше просто не получится, экономика не выдержит» [21]. Задача–25 подкреплена государственной программой «Развитие промышленности и повышение ее конкурентоспособности», на реализацию которой планируется потратить 3,5 трлн. руб. В результате доля продукции высокотехнологичных и наукоемких отраслей экономики в валовом внутреннем продукте к 2018 г. должна вырасти в 1,3 раза относительно уровня 2011 г., а производительность труда к тому же периоду – увеличиться в 1,5 раза.

Однако несложно видеть, что недофинансирование Задачи–25 даже по самым скромным прикидкам (100 тыс. долл. за одно ВРМ) составляет огромную сумму. Так, 2,5 трлн. долл. по текущему значению валютного курса составляет примерно 82,5 трлн. руб. по сравнению с выделяемыми 3,5 трлн. руб. Тем самым недофинансирование программы в абсолютных цифрах составляет 79 трлн. руб., т.е. денег выделено в 23 раза меньше, чем это необходимо. Иными словами, государство берет на себя финансирование 4,5% всех потребностей в ВРМ, тогда как остальные 95,5% должен обеспечить частный бизнес. Опять-таки такие оценки представляются запредельными.

Провозглашенная цифра потребностей страны в инвестициях для создания 25 млн. ВРМ позволяет согласиться с интерпретацией российского омбудсмена по предпринимательству Б.Титова Задачи–25 как плана «Новой индустриализации» России [14]. При этом он заострил вопрос на том, что при реализации такой масштабной программы резкие и быстрые перемены в экономике должны сочетаться с эволюционными и плавными изменениями в политике [14]. На практике такое сочетание довольно проблематично. По мнению аналитиков, для предполагаемых гигантских инвестиционных вливаний в экономику инвестиционная привлекательность России должна быть на таком уровне, который даже теоретически трудно себе представить. Между тем именно неадекватная институциональная среда является главным препятствием привлечения частных инвестиций. Именно это говорилось, в частности, в докладе, который представил на встрече с В.Путиным член федерального оргкомитета ОНФ, сопредседатель «Деловой России» А.Галушка. Он назвал одним из главных препятствий для инвестирования в новые рабочие места недоступные кредиты с высокими процентными ставками, а также огромные налоги. По его словам, налоговая нагрузка в России — одна из самых высоких: страна занимает 152 место в мире по этому показателю [4]. Особенно это сказывается на инвестициях в новые производства. «Все без исключения страны для новых инвестиций, для стартапов предлагают специальный временный налоговый режим – налоговые льготы и налоговые каникулы для новых стартующих предприятий, для новых инвестиций», — отметил А.Галушка. По его словам, такое налоговое стимулирование — фактически бюджетная инвестиция в расширение налоговой базы. «Если эти каникулы, если льготы эти не предоставить, инвестор не придет», — убеждал президента А.Галушка. В.Путин согласился с мнением Галушки о необходимости принятия дорожной карты по улучшению инвестиционного климата, направленной на изменение структуры налогов, введение налоговых льгот для новых инвестиций и стартапов, а также улучшение налогового администрирования [4].

Настораживает независимых аналитиков и недоучет социальных последствий процесса создания ВРМ. Например, вице-спикер Госдумы, руководитель фракции «Единая Россия» А.Воробьев активно поддерживает план «Новой индустриализации». При этом он задается вопросом: откуда взять резервы для реализации этой программы? И сам же отвечает на этот вопрос: «Новая экономика предполагает высокую эффективность. Там, где сегодня занято 10 человек, завтра будет занято 3 человека, однако они будут получать гораздо большее вознаграждение. И себестоимость продукции будет конкурентоспособна в мировом понимании» [15]. Критики Задачи–25 акцентируют внимание на вопросе, куда денутся остальные 7 из 10 работников [9]. А какова, например, реальная готовность и возможность у 7 из 10 работников к намечаемым переменам? Между тем одна из основных проблем любой новой экономики – это адаптация людей, оставшихся за ее бортом. Более реалистичным представляется, когда на одно «новое, высокотехнологичное, хорошо оплачиваемое рабочее место для людей с высоким уровнем образования» необходимо создавать 5-10 рабочих мест, не требующих больших инвестиций. Однако на эти простые вопросы у политического истеблишмента пока нет аргументированных ответов. В связи с этим вопрос о вытеснении рабочей силы в ходе внедрения ВРМ остается открытым.

К данному вопросу примыкает и другой аспект проблемы – кто будет создавать ВРМ? Например, РЖД был выделен 1 трлн. руб. на постройку высокоскоростных путей от Москвы до Казани. Однако руководство РЖД не захотело поддерживать российских производителей и решило, что по этим путям будут ездить поезда немецкой компании «Сименс». Тем самым Тверской вагоностроительный завод не получил заказа ни на скоростные поезда, ни на двухэтажные вагоны [30]. Даже олимпийские объекты в Сочи строили в основном турки. Тем самым заказы на высокотехнологичные проекты по факту отдаются иностранным компаниям, лишая отечественного производителя участия в намеченной масштабной программе.

В целом план «Новой индустриализации» России в форме Задачи–25 неоднозначно воспринимается как широкой общественностью, так и специалистами. В подавляющем большинстве случаев доминирует скептическое отношение к заявленной доктрине.

Надо сказать, что реализация Задачи–25 породила множество разнообразных регулятивных решений. С ними совпало и решение о реформировании Российской академии наук (РАН). В основе осуществляемого регулирующего давления на РАН лежит тезис о том, что наука должна перестроиться и более активно работать на высокотехнологичную экономику. Однако сами подходы к реформированию РАН вызвали негативное отношение в академической среде. Характерным можно считать открытое письмо лауреата Нобелевской премии по физике, академика РАН Ж.Алферова президенту РФ В.Путину, написанное в августе 2013 года [16]. В письме, в частности, говорится, что создание к 2020 году 25 миллионов рабочих мест в высокотехнологичном секторе экономики – это задача не только для бизнеса, но также для науки и образования. Чтобы ее решить, нужно вернуть приоритет научных исследований, кардинально усилить роль Академии наук, постоянно добиваться востребованности результатов экономикой и обществом, по-новому развивать систему высшего профессионального, прежде всего, естественно-научного и технологического образования. Ж.Алферов также утверждает, что предложенный Д.Медведевым и Д.Ливановым в пожарном порядке Закон о реорганизации РАН и других государственных академий наук не решает задачу повышения эффективности научных исследований. Основная проблема российской науки — это невостребованность научных результатов экономикой и обществом. Следовательно, важнейшая задача, которая стоит перед Россией, — сделать науку востребованной. Реальным инструментом решения этой задачи должна быть Российская академия наук. Однако детальных предложений по поднятию эффективности научных исследований Ж.Алферов не предложил. Тем самым наметилась патовая ситуация в научной сфере: правительственные решения отторгаются и критикуются, но и альтернатива не предлагается. Ядро Задачи–25 в форме исследовательского сектора пока активизировать не удается.

Серьезная критика практики реализации Задачи–25 идет по линии миграционных процессов. В этом плане характерна предельно пессимистическая позиция руководителя портала «Superjob.ru» А.Захарова. Он соглашается, что «25 миллионов «хороших и высокооплачиваемых» рабочих мест к 2020 году – это замечательная задача, и мы как работодатели обеими руками «за». Но реальная политика, проводимая в области кадров, ведет к тому, что к 2020 году будет создано дополнительно 25 млн. рабочих мест для низкоквалифицированных мигрантов. Это в добавление к тем 10–15 млн. рабочих мест, которые созданы для них уже сейчас. В результате в ближайшие десятилетия количество привлеченных из-за рубежа низкоквалифицированных мигрантов составит более половины экономически активного населения страны» [20]. Это, по мнению Захарова, «делает абсолютно неконкурентоспособными десятки миллионов наших сограждан. Они уже сейчас не могут конкурировать на рынке низкоквалифицированного труда» [20]. По данным портала «Superjob.ru», уже сегодня реальную конкуренцию с приезжими из Средней Азии ощущают 18% российских граждан. Но это в целом, а среди низкоквалифицированной российской молодежи и низкоквалифицированных людей старшего возраста о конкуренции заявляют уже почти 25%. О каких прорывах, по мнению А.Захарова, можно говорить, если среднестатистический человек, проживающий на территории России, через двадцать лет будет с трудом читать и говорить по-русски? Он также обращает внимание на тот факт, что по линии Министерства труда РФ в ближайшие годы планируется потратить сотни миллиардов рублей на привлечение и адаптацию мигрантов. По его мнению, эти деньги надо направить на образование россиян. Но и этого недостаточно. «Необходимо сегодня (завтра будет уже поздно) полностью закрыть российский рынок труда для неквалифицированной миграции из-за рубежа. Полностью! Никаких квот» [20]. Именно невозможность привлекать дешевую рабочую силу заставит бизнес вкладываться в те самые инновации, повышать производительность труда, создавать «хорошие» рабочие места. Другого пути нет. Либо деградация (а ее скорость увеличивается), либо жесткие политические решения, направленные на полное запрещение ввоза дешевой рабочей силы на территорию Российской Федерации [20]. Таким образом, по мнению эксперта, решение проблемы воспроизводства ВРМ возможно только в жесткой увязке с жесткими миграционными решениями.

Другие аналитики также заметили противоречие в обнародованных главными лицами страны задачах. Так, премьер-министр Д.Медведев заявил, что Россия обречена на ввоз трудовых мигрантов, и вообще практически зависима от них. Примерно в это же время президент страны В.Путин ставит Задачу–25 [31]. Фактически это означает признание премьер-министром, что в России и дальше будут доминировать низкотехнологичные рабочие места, на которые нужны неквалифицированные кадры из среды мигрантов, а президент утверждает, что будет создана экономика на базе ВРМ, требующая высококвалифицрованных специалистов. Такое противоречие в политических целях истеблишмента страны, вообще говоря, неприемлемо и сильно дезориентирует экономических агентов.

2.4. Реалистичность Задачи–25: международные ориентиры и внутренние резервы

Поставленная масштабная задача создания 25 млн. ВРМ нуждается в осмыслении с точки зрения аналогичных процессов, происходящих в других странах мира. Так, наши расчеты на основе данных Росстата показывают, что такая масса ВРМ соответствует 35% всех занятых в российской экономике, т.е. больше трети всех работающих людей. Насколько реалистично произвести такую масштабную и быструю модернизацию?

Изучение современного мирового опыта показывает, что государства, сосредотачивающие усилия на улучшении инвестиционного климата и опережающем создании новых рабочих мест, получают наиболее высокие экономические результаты. К таким странам можно отнести Южную Корею, Тайвань, Сингапур, Бразилию, Китай, Индию, Германию, США, Казахстан. Все эти страны имеют планы создания новых рабочих мест, и все они являются экономическими конкурентами России на мировой арене [24].

Индия в деле создания новых рабочих мест обогнала другие страны БРИК. Согласно исследованию рынков труда, опубликованному в 2007 г. Организацией экономического сотрудничества и развития (ОЭСР), Индия — вторая быстрорастущая крупная экономика в мире после Китая — в период с 2000 по 2005 гг. создавала по 11,3 млн. новых рабочих мест ежегодно, концентрируя их поддержку в самых высокопроизводительных и технологичных для страны отраслях: в IT-сфере, автомобилестроении, фармацевтике и медицинских исследованиях, транспорте и машиностроении. Согласно планам индийского руководства в ближайшие 20 лет в Индии планируется создать 200 млн. рабочих мест. Приоритетное место занимает трудоустройство молодёжи на высокопроизводительные вакансии [24].

В Китае опережающее создание новых рабочих мест также является постоянной государственной политикой. Создание 24–25 млн. новых рабочих мест является приоритетной задачей китайского правительства в 2011–2015 гг. За последние 4 года в городах страны было создано 55 млн. высокопроизводительных рабочих мест, также были трудоустроены 45 млн. рабочих-мигрантов из сельских районов. В экспортные отрасли за прошедшие несколько лет трудоустроено 20 млн. работников. Создание новых рабочих мест в Китае является приоритетным направлением работы правительства в годы 12-й пятилетки (2011–2015 гг.); об этом сказал в одном из своих выступлений министр трудовых ресурсов и социального обеспечения КНР Инь Вэйминь [24].

Что касается Бразилии, то страна ежегодно создаёт 2,7 млн. новых рабочих мест, развивая высокотехнологичные и производительные виды экономической деятельности: авиастроение, автомобилестроение, энергетику, фармакологию, международный туризм, современные агро- и биотехнологии. За последние восемь лет Бразилии удалось создать 15 млн. новых рабочих мест, расширив за счёт этого свой внутренний рынок; таким образом, удалось буквально вытащить из нищеты 28 млн. человек [24].

На основе приведенных данных и статистики [27] можно составить табл.13, их которой вытекают важные выводы.

Прежде всего, расчеты показывают, что предполагаемая интенсивность обновления ВРМ в России превосходит даже самые громкие успехи стран БРИК. Более того, из приведенных данных видно, что годовой объем вводимых ВРМ, как правило, не превосходит 1% населения страны. Только в Бразилии в последнее время зафиксирован больший показатель, однако долгие годы такой темп, скорее всего, не продержится. В этом смысле российские планы превосходят зафиксированные успехи Китая в 2,4 раза, Индии и Бразилии – в 2,2 раза. Такое кратное превышение и без того фантастических успехов стран БРИК представляется явно чрезмерным для российской экономики. Вряд ли пропускная способность реального сектора экономики России сможет обеспечить такой поток вводимых новых рабочих мест; в противном случае отечественная экономика будет много лет функционировать в режиме «технологического перенапряжения». Из сказанного не вытекает, что принятый план «Новой индустриализации» является неправильным или вредным; скорее всего, он просто-напросто не будет выполнен в полном объеме и к этому уже сейчас нужно быть готовым.

Таким образом, можно констатировать, что генеральное направление, заложенное в Задаче–25, определено верно, но темпы намеченных преобразований являются явно завышенными.

В целом Задача–25 соответствует основным международным императивам развития. В связи с этим достаточно указать, что в 2009 г. на Лондонском саммите по вопросам обеспечения роста, стабильности и рабочих мест лидеры Группы двадцати (G20) приняли Глобальный план восстановления и реформ: «Защитим людей, стимулируя создание рабочих мест». Доклад Международной организации труда, представленный саммиту лидеров G20, сформулировал ключевое решение — стимулировать спрос на рабочую силу необходимо обеспечением экономического роста и созданием новых рабочих мест [24].

Специалисты отмечают, что главным локомотивом экономического роста является промышленный сектор. Россия же за последние 20 лет вернулась в доиндустриальную эпоху. За этот период доля обрабатывающей промышленности в валовой добавленной стоимости и в занятости упала вдвое, а производство в машиностроении лишь за последние 10 лет сократилось в 6 раз. Между тем только современный развитый индустриальный сектор может обеспечить быстрый и качественный рост экономики, поскольку именно промышленность обеспечивает наиболее высокие из всех секторов темпы прироста производительности труда и оказывает высокий мультипликативный эффект на другие отрасли и сектора. Например, Б.Титов призывает не отвлекаться на мифы о постиндустриальном обществе. Они просто-напросто не соответствуют истине [24]. К примеру, доля обрабатывающего сектора в экономике Германии — 30%, а в постиндустриальной Англии — 23%. В связи с этим заметим, что по данным Росстата, численность занятых в обрабатывающем секторе России в 2012 г. составляла всего 15 млн. чел. Это означает, что программа «Новой индустриализации» полностью покрывает обрабатывающую промышленность и должна захватить еще 10 млн. работников из других отраслей экономики.

Почти все статистические данные показывают, что для решения Задачи–25 в России имеются чрезвычайно неблагоприятные начальные условия. Рассмотрим лишь некоторые официальные статические агрегаты, предоставляемые Росстатом [29]. Для этого взглянем на статистику об обрабатывающем производстве (табл.14). Как оказывается, прирост занятых в этом секторе в 2010-2011 гг. составил всего лишь 21 тыс. чел. Это означает, что при такой динамике рабочих мест, которые являются потенциально высокотехнологичными, серьезных резервов у России в этом секторе экономики нет.

Еще один важный показатель, который необходимо учитывать в данном случае, – это число созданных в стране высокопроизводительных рабочих мест, которые для получения грубых оценок могут служить аналогом ВРМ. Как оказывается, в 2011 г. их было создано всего лишь 139,8 тыс. Простейшие расчеты показывают, что при такой среднегодовой интенсивности введения ВРМ объявленный объем в 25 млн. мест можно обеспечить за 176 лет. Это цифра лежит за пределами каких-либо обсуждений и комментариев.

Есть еще важная статистика о динамике числа рабочих мест в организациях, осуществляющих технологические инновации (табл.15). Если исходить из того, что предприятия-инноваторы вводят в действие в основном ВРМ, то годовой природ данного показателя можно рассматривать в качестве верхней оценки годовой величины вводимых ВРМ.

Данные табл.4 показывают, что за 2010-2011 гг. прирост ВРМ по всей экономике составил 370,5 тыс. Расчеты показывают, что при такой динамике объем в 25 млн. ВРМ можно обеспечить за 67,5 лет. Это цифра также лежит за пределами содержательных обсуждений.

Что касается оплаты труда высокотехнологичных кадров, то здесь имеются вообще вопиющие противоречия. Согласно данным Росстата, в 2011 г. среднемесячная заработная плата по экономике в России составляла 25,7 тыс. руб., тогда как у работников в высокотехнологичных видах деятельности – лишь 24,7 тыс. руб. Таким образом, базовые стоимостные пропорции в российской экономике были искажены настолько, что работники высокотехнологичных профессий и производств имели заработки меньше, чем работники низкотехнологичных профессий. Понятно, что при реализации курса «Новой индустриализации», прежде всего, необходимо будет выправить указанные ценовые диспропорции на рынке труда. Однако величина временного отрезка, за который это можно сделать, остается открытой. Скорее всего, такие ценовые сдвиги потребуют 5-7 лет, а до этого времени масштабное введение ВРМ будет идти чрезвычайно медленно.

ГЛАВА 3. РЕАЛИЗАЦИЯ ЗАДАЧИ–25: ПРОБЛЕМЫ И ДОСТИЖЕНИЯ

3.1. Институциональные вызовы, стоящие перед Россией

Не исключено, что намеченные 25 млн. ВРМ все-таки можно создать за 8 лет, но для этого нужны поистине революционные регулятивные инновации. Здесь также может быть полезен зарубежный опыт. Например, в Малайзии компании, получившие «пионерный» статус (то есть компании, начинающие производство в высокотехнологичных, отраслях, а также компании экспортной ориентации), полностью освобождаются от уплаты налогов в течение 2 лет со дня начала производства независимо от размера инвестиций. До 3 лет от уплаты налогов освобождаются компании с инвестициями более 250 тыс. ринггит, до 4 лет — более 500 тыс. ринггит, до 5 лет — более 1 млн. ринггит. Кроме того, в течение льготного периода там не взимается подоходный налог на дивиденды с держателей акций «пионерных» предприятий, а понесённые ими в это время убытки компенсируются путём освобождения от налога части дохода после окончания льготного периода в размере понесённых убытков. Промышленные предприятия, не получившие «пионерного» статуса, могут воспользоваться льготами по «налоговому кредиту», т.е. освобождаются от уплаты корпоративного налога в течение 5 лет с части прибыли в размере 25% вложений в основной капитал, причем с учетом дополнительных условий максимально возможное освобождение от уплаты корпоративного налога достигает 40% вложений в основной капитал. Нечто подобное должно быть введено и в России, чтобы создать мощные стимулы к инвестированию и обновлению производства [24].

Серьезность такого институционального вызова для России обусловлена, прежде всего, международной конкуренцией. Так, у России под боком находится Казахстан, который в области создания льготного экономического режима сделал большие шаги. Многие эксперты говорят об эвакуации значительной части производств из России в Казахстан. Несмотря на имеющееся в данном случае преувеличение, многие российские предприниматели действительно сидят на чемоданах [24].

При формировании условий для масштабного создания новых рабочих мест следует исходить из того, что на региональном уровне обеспечивается успешность прямых контактов с инвесторами, конкретная привязка инвестпроектов, решение ключевых вопросов каждого проекта, благоприятность административной среды для инвестиций. Федеральными органами власти обеспечивается безопасность и макроэкономическая стабильность, определяются полномочия и возможности регионов.

К настоящему моменту международный опыт позволяет определить технологии быстрого и массированного создания эффективных рабочих мест. Они предполагают три базовых направления государственной поддержки: стимулирование инвестиционной деятельности; целевое привлечение иностранных инвестиций; поддержка несырьевых экспортно-ориентированных производств. Основные инструменты стимулирования — налоговые и финансовые. Среди налоговых стимулов наиболее значимый — ставка налога на прибыль, среди финансовых — субсидирование инвестиций.

Для развивающихся стран в основном характерны налоговые льготы. Например, в Малайзии вновь созданные предприятия полностью или частично освобождаются от корпоративного налога сроком на 5–10 лет в зависимости от сферы деятельности; полностью освобождаются от него предприятия, производящие высокотехнологичную продукцию; не подлежат налогообложению инвестиции на развитие производства. Для развитых стран, где уровень бюджетной обеспеченности выше, характерно субсидирование инвестиций. Так, в Германии объём субсидий был установлен в размере от 7,5 до 23% общего объёма инвестиций, но не более чем 125 тыс. евро на каждое создаваемое рабочее место при условии, что число рабочих мест увеличивается не менее чем на 15% [24]. По всей видимости, Россия может эффективно комбинировать оба указанных подхода.

Подобные мероприятия являются достаточно затратными для бюджета страны, однако опыт показывает, что они с лихвой окупаются. Например, в Германии положительный бюджетный эффект от создания 1 рабочего места оценивается в 18–36 тыс. евро в год (в зависимости от бюджета работника). Таким образом, в среднем при предоставлении бюджетной субсидии в сумме 100 тыс. евро на создание 10 дополнительных рабочих мест чистый позитивный бюджетный эффект составляет 70 тыс. евро. Это означает, что предоставление льгот инвесторам на создание рабочих мест обеспечивает не сокращение, а рост бюджетных показателей [24].

Целевое привлечение иностранных инвестиций предполагает идентификацию глобальных компаний — технологических лидеров в конкретных отраслях промышленности и высокотехнологичных услуг, установление контактов с ними и создание для них благоприятных условий для открытия их производств на территории страны. Функция контакта с инвесторами и сопровождения их деятельности может быть возложена на специализированные агентства по привлечению инвестиций. Это наиболее эффективный вариант; в мире существует более 300 таких агентств, наиболее известное — ирландское IDA. В российских условиях наиболее перспективным является возложение соответствующих функций на компании-операторы особых экономических зон (коммерчески заинтересованные в приходе ведущих мировых компаний) и специализированные подразделения региональных администраций, имеющие реальные рычаги сокращения бремени административных процедур для инвестора [24]. В последние годы почти во всех регионах России созданы либо агентства регионального развития, либо корпорации регионального развития, которые должны подключаться к данному процессу.

При введении региональных льгот стимулы региональных властей к привлечению иностранных инвестиций должны быть поддержаны изменением принципов межбюджетных отношений, в соответствии с которыми дополнительные доходы региональных бюджетов, связанные с ростом налоговой базы благодаря приходу новых инвесторов, будут реально повышать бюджетную обеспеченность регионов, как это происходит в Китае. Нынешняя же система, когда рост налоговых доходов в регионе автоматически ведёт к сокращению трансфертов из федерального бюджета на ту же сумму, неприемлема. Она подрывает у российских региональных властей стимулы к привлечению инвестиций не только иностранных, но и внутренних.

Предоставление иностранным инвесторам режима деятельности более льготного по сравнению с режимом для национальных инвесторов (чаще всего в виде налоговых льгот) в настоящее время практикуется преимущественно в тех случаях, когда речь идёт о привлечении стратегически важного инвестора в приоритетную отрасль. Например, Бразилия ввела такие льготы для компании «Ford»; действуют они и для высокотехнологических компаний в Малайзии в рамках программы «Multimedia Super Corridor» [24].

В соответствии с Планом «Новая индустриализация» бизнес-ассоциация «Деловая Россия» предлагает создавать высокопроизводительные рабочие места преимущественно:

• в секторе предприятий, ориентирующихся на высокий внутренний спрос (импортозамещение);
• в производствах по глубокой переработке российского сырья и ресурсоёмких производствах, ориентированных в основном на экспорт;
• в традиционных высокотехнологичных российских отраслях: энерго-, атомном и других секторах машиностроения;
• в имеющих огромный потенциал развития сельском хозяйстве и жилищном строительстве;
• в секторе «новой экономики» — «постиндустриальных» отраслях и частных компаниях, которые должны занять свои места в социальной сфере (медицина, образование, социальные услуги);
• за счёт дальнейшей либерализации малого бизнеса.

Таким образом, отраслевая география ВРМ не ограничивается только обрабатывающим сектором промышленности. Однако в явном виде роль малого и среднего бизнеса (МСБ) здесь плохо просматривается.

3.2. Общий ход реализации Задачи–25: первые успехи

Параллельно разворачиваются и конструктивные процессы обновления производства, в том числе в регионах России. Так, в Курганской области в 2012 г. создано более 1,5 тыс. новых высокотехнологичных рабочих мест. По словам губернатора Курганской области О.Богомолова, сегодня в регионе около 20 тыс. ВРМ, но их количество необходимо, как минимум, удвоить [17]. С 2010 г. в регионе осуществлялась реализация 30 крупных проектов, что позволило создать такие новые высокотехнологичные производства, как ЗАО «ВА Курган», ООО Завод цветного литья «Передовые технологии», ЗАО «Курганспецарматура», ООО «Варел НТС», ООО «Шадринский завод металлоконструкций», ООО «БентИзол». Однако, как видно из приведенных цифр, масштаб и скорость прогрессивных сдвигов в Курганской области далеки от тех, которые могли бы позволить реализовать Задачу–25.

Нечто подобное было зафиксировано в Воронеже, куда 30 января 2013 года прибыли с рабочей поездкой министр промышленности и торговли России Д.Мантуров, губернатор Воронежской области, член Высшего совета партии «Единая Россия» А.Гордеев, генеральный директор госкорпорации «Ростех» С.Чемезов и председатель правления, управляющий директор компании «Pirelli» Марко Тронкетти для участия в запуске второй высокотехнологичной производственной линии «Pirelli» на Воронежском шинном заводе. В 2012 году объемы инвестиций «Pirelli» и «Ростеха» в завод составили 47,4 млн. евро; ожидается, что общий объем инвестиций в проект к 2015 году составит около 100 млн. евро [19]. Сегодня завод оборудован под производство легковых шин премиального сегмента, производимых не только для российского рынка, но и для зарубежного. В результате модернизации и запуска новых линий производственная мощность завода увеличится к 2014 году до 4 миллионов шин в год (сейчас эта цифра в два раза меньше). Поэтапно на предприятии будет создано 500 новых рабочих мест. Как отметил губернатор А.Гордеев, так было не всегда: «В 2009 году, когда я вступил в должность губернатора, завод был одним из первых, который мы посещали как проблемное предприятие. Мало кто верил, что завод может возродиться. Сегодня благодаря «Пирелли» и госкорпорации «Ростех» мы получили прекрасное современное предприятие, рабочие места, хорошего налогоплательщика. Это предприятие сможет конкурировать на мировом рынке» [19]. Министр Д.Мантуров дал высокую оценку новой производственной площадке и ее роли в экономике региона: «Это предприятие является одним из примеров выполнения задачи по созданию ВРМ, которую поставил перед нами президент» [19]. Таким образом, уже проявляются первые «чудеса» по преобразованию российской экономики на базе высоких технологий. Тем не менее, и здесь просматривается ничтожный эффект по сравнению с намеченными 25 млн. ВРМ.

Еще один яркий пример запуска ВРМ дает Амурск, в котором с рабочей поездкой побывал первый заместитель председателя правительства РФ И.Шувалов с губернатором края В.Шпортом, генеральным директором Российского фонда прямых инвестиций К.Дмитриевым и руководством холдинга «RFP Group» для осмотра мощностей Дальневосточного центра глубокой переработки древесины. Это масштабный проект, включающий несколько производственных площадок. В конце 2012 года там уже заработал завод по производству лущеного шпона, мощностью 300 тыс. куб. м в год. В перспективе запланировано размещение еще двух объектов – завода по производству пиломатериалов с объемом производства 230 тыс. куб. м/год, а также запуск линии по производству плит МДФ на базе модернизированного Амурского ДОКа (50 тыс. куб. м./год). Проект оценивается в 120 млн. долл., 84 млн. из которых (70%) выделяет Внэшэкономбанк в рамках кредитных соглашений; остальную сумму выделит «RFP Group». Средства направят на закупку и монтаж оборудования, строительные работы. В ходе посещения И.Шувалов подчеркнул: «Мы стимулируем предприятия, занимающиеся высоким переделом древесины, а не экспортирующим «кругляк». В Амурске разместилось современнейшее производство, где уже начался выпуск продукции, пользующейся спросом за рубежом. Здесь будут строиться новые мощности, новые корпуса. Все это создает высокотехнологичные рабочие места для российской экономики» [22]. В.Шпорт отметил, что появление новых производств благоприятно скажется на экономической ситуации в Амурском районе. «Мы уже видим, что город Амурск преображается, появляется спрос на жилье, улучшается ситуация с занятостью населения. После выхода предприятий на полную мощность здесь будут работать больше 1000 человек, большая часть которых – жители Амурска, Комсомольска, близлежащих районов. В бюджет края ежегодно в виде налогов будет поступать около 400 млн. рублей» [22]. В ходе рабочей поездки В.Шпорт и И.Шувалов также обсудили возможность предоставления дополнительных налоговых и таможенных льгот для инвесторов, реализующих подобные инвестиционные проекты на Дальнем Востоке. Шла речь и о возможности предоставления в собственность компаниям леса, произрастающего на выделенных для разработки участках. Первый вице-премьер подтвердил, что эти предложения рассматриваются в правительстве РФ и в ближайшие месяцы по ним будут приняты решения [22].

Есть и положительные обобщенные сведения о ходе создания ВРМ. Так, в России за 2012 год появилось несколько сотен новых промышленных предприятий, на которых созданы рабочие места для более 30 тыс. человек. Об этом сообщили в пресс-службе правительства РФ, подводя итоги первого года работы (с 21 мая 2012 года) кабинета министров под председательством Д.Медведева. «По данным разных источников, в период с мая 2012 года по апрель 2013 года в России заработало от 400 до 450 новых производственных предприятий (заводов и цехов)» [23]. При этом общий объем инвестиций в данные производства составил ориентировочно 500 млрд. рублей. Кроме того, проводилось техническое перевооружение почти на 500 предприятиях, из которых 35 в результате уже ввели в эксплуатацию новые мощности. Развитие технологий проявляется и в том, что за 2012 год были оформлены заявки более чем на 800 патентов. Объем финансирования научно-технических исследований и разработок в сфере, например, радиоэлектроники вырос почти на 18%. Рост объема выпускаемой продукции в радиоэлектронной промышленности по сравнению с 2011 годом составил около 14%. Объем выпуска промышленной продукции в сфере авиастроения вырос в 2012 году более чем на 12%. За 2012 год в России было введено в строй 6,5 гигаватт новых генерирующих мощностей, в том числе четыре гидроагрегата Богучанской гидроэлектростанции [23]. Таким образом, имеются неоспоримые факты того, что процесс ВВРМ запущен, а создание новых ВРМ уже идет полным ходом, хотя с момента манифестации Задачи–25 прошло меньше года.

3.3. Федеральные промышленные кластеры: зарубежный опыт

Бизнес-ассоциация «Деловая Россия» предложила свой вариант Дорожной карты «Новой индустриализации», который основан на бизнес-подходе к реализации конкретных задач. В качестве альтернативы мерам со стороны центрального регулятора «Деловая Россия» предлагает начать переход к новой конкурентной модели развития российской экономики «снизу» — на базе проектного подхода. Наиболее эффективным путём реализации тиражируемых модельных проектов является создание кластеров федерального уровня, имеющих общесистемное значение и оказывающих влияние на экономику страны в целом [24].

Федеральные кластеры (ФК) — это территориально-промышленные комплексы отраслевой и межотраслевой кооперации федерального уровня. За счёт географических, инфраструктурных, институциональных и иных конкурентных преимуществ они создают условия для ускоренного развития этих и смежных с ними секторов экономики страны. ФК должны опираться на организационную, инфраструктурную и экономическую поддержку государства.

На рис.1 показана символическая связь между уровнем развития кластеров и уровнем жизни, а, следовательно, и уровнем производительности труда: как правило, чем выше первый показатель, тем выше второй агрегат [24]. Данный факт доказывает плодотворность кластерного движения для повышения технологического уровня национальной экономики.

Рис.1. Взаимосвязь развития кластеров и эффективности экономики.

Отличие ФК от региональных и муниципальных кластеров состоит в том, что производимая в результате кооперационных связей участников кластера продукция реализуется не локально, а на федеральном и даже глобальном рынке и их развитие имеет системообразующее значение для страны. Все кластеры концентрируются вокруг определённой сферы деятельности, к которой все участники или авторы имеют отношение. Фактор специализации, который может носить горизонтальный или вертикальный характер, характерен для всех кластеров и по существу является основным связующим звеном. Достижение необходимой «критической массы» в размере кластера как по числу участников, так и роли в соответствующем секторе экономики страны или даже мира, как правило, способствует развитию кластера за счёт эффекта масштаба. При этом деятельность кластеров охватывает не только компании, входящие в них и производящие основную продукцию, но и образовательные и научные институты, финансовых посредников, институты, способствующие кооперации, общественные организации и т.д. Предприятия, входящие в состав кластера, не только сотрудничают, но и конкурируют [24].

Бизнес-ассоциация «Деловая Россия» пошла по пути выбора из возможных 200 вариантов только 10–15 модельных, наиболее эффективных проектов федерального уровня. Их реализация даст необходимый толчок к развитию соответствующих секторов в промышленности, сельском хозяйстве, социальной сфере, а также смежных отраслях экономики. Локомотивами новой индустриализации должны стать следующие кластеры: авиационный «Ульяновск-Авиа» на базе особой экономической зоны «Ульяновск-Восточный»; микроэлектроники и приборостроения (Свердловская область); инновационных композитных материалов для транспортной инфраструктуры (Тверская область); фармацевтический (Ярославская область); текстильно-промышленный (Ивановская область); сельхозмашиностроения (Ростовская область); туристический «Золотое кольцо России» (Центральные области России), винодельческий «Винодельческая провинция Северного Кавказа», а также ещё порядка двадцати кластеров в различных регионах России [24]. В дальнейшем, в ходе реализации этих пилотных проектов, будут выявлены узкие места и общесистемные проблемы экономики в целом, и на основе полученного опыта станет возможной выработка детальной программы изменений всей экономики в целом.

При отборе проектов эксперты «Деловой России» руководствовались следующими принципами. Кластеры должны:

• создавать новые высокопроизводительные рабочие места;
• иметь высокий уровень кооперации между резидентами;
• создавать мультипликативный эффект в рамках отрасли или смежных отраслей;
• их продукция должна быть конкурентоспособна на международном и внутреннем рынках;
• проект должен иметь возможность тиражирования.

Кроме того, эксперты «Деловой России» пришли к выводу, что роль экономической поддержки государства должна исключать прямое финансирование кластеров. Это тот случай, когда государственные инвестиции могут не только не помочь, но даже помешать развитию проекта. Финансирование следует строить исключительно на рыночных принципах, опираясь на реальный спрос на продукцию и её конкурентоспособность. Со стороны же государства ожидаются такие меры поддержки, как создание инфраструктуры, оказание государственных услуг в льготном режиме, предоставление льгот по тарифам естественных монополий, предоставление налоговых и тарифных каникул [24].

Успешный опыт функционирования подобного рода кластеров давно существует в Европе, в частности, в Германии, где уделяется большое внимание развитию медицинских технологий и фармацевтики.

В сфере производства медицинской техники в Германии работает около 11,2 тыс. фирм (в том числе без образования юридического лица) с численностью сотрудников около 170 тыс. чел., из которых 15% занимаются непосредственно НИОКР (обычный уровень расходов на НИОКР составляет около 9% от оборота предприятия) [84]. В сфере медицинских (так называемых «красных») биотехнологий функционирует более 250 фирм, в которых занято свыше 11,5 тыс. чел. [83]. По объему проводимых научных исследований и производству фармацевтических препаратов Германия удерживает за собой второе место в мире (после США) и занимает первое место в Европе. Фармацевтическая промышленность представляет собой одну из наиболее динамично развивающихся отраслей немецкой промышленности. Сегодня в ней работает свыше 130 тыс. человек. Эти высококвалифицированные кадры создают на одного сотрудника больше всего продукции по нетто-стоимости среди всех отраслей в Германии – на сумму свыше 106 тыс. евро в год (в обрабатывающих отраслях – 64 тыс.); 89% фармацевтических фирм участвует в инновационной деятельности (заняты продуктовыми или технологическими инновациями) [84].

В ходе тесного сотрудничества компании медико-биологических отраслей Германии (медицина, медицинская техника, биотехнологии, фармацевтика) объединяются в био-медико-технологические кластеры, которых в Германии насчитывается 19. Они различаются по специализации и расположению [82].

Наиболее крупным является био-медико-технологический кластер «Norgenta North German Life Science Agency», расположенный в Гамбурге и федеративной земле Шлезвиг-Гольштейн. Его специализацией является моделирование, прикладные технологии, операционные технологии и разработка программного обеспечения, имплантология, диагностика, терапия, разработка лекарственных препаратов (онкология, неврология) [82].

«Norgenta» объединяет в конкурентоспособный кластер все ме-дико-биологические отрасли Северной Германии, в которых функционирует более 500 компаний со штатом сотрудников более чем 20 тыс. чел. Агентство координирует их деятельность по всем вопросам, затрагивающим биотехнологии, медицинскую технику и фармацевтику. При этом большое внимание уделяется вовлеченности МСП в развитие медико-биологической отрасли. Ярким примером сотрудничества государственной исследовательской сферы и МСБ при содействии «Norgenta» является «Altona Diagnostics GmbH» – компания, с успехом работающая в области инфекционной диагностики [83].

Важность понимания концентрации усилий для совершения инновационных прорывов осознается и в России. Тем значимее оказывается факт установления сотрудничества России и Германии в области биотехнологий. Так, 22 февраля 2013 г. в рамках проходившей в Берлине по инициативе Торгпредства РФ в ФРГ конференции «Растущий рынок. Средний бизнес. Модернизация» состоялось подписание Соглашения о намерениях между CLIB2021 (Кластер промышленных биотехнологий – Cluster Industrielle Biotechnologie) (Германия) и Ассоциацией инновационных регионов России. Кластер промышленных биотехнологий CLIB2021 объединяет более 90 компаний из Дюссельдорфа и занимается продвижением технологий переработки возобновляемых ресурсов в новые материалы и биоактивные продукты.

Подписанное соглашение предусматривает содействие в установлении партнерских отношений между организациями России и Германии, работающими в сфере биотехнологии, науки и исследований (включая университетскую среду), а также сотрудничество в разработке механизмов, необходимых для развития технологического партнерства между МСП обеих стран [86].

Функционирование подобного рода кластеров, позволяющих концентрировать усилия в той или иной сфере и совершать инновационные прорывы, распространено не только в Германии. Так, в Дании и южной части Швеции расположена Медиконовая долина – кластер, где сосредоточены научные лаборатории, коммерческие структуры, промышленные предприятия, имеющие отношение к биомедицинским технологиям. В рамках «долины» формируются не просто лечебные центры, а целые районы, специализированные на лечении ряда заболеваний, в частности, диабета, патологий нервной системы, воспалительных процессов и рака. На территории, включаемой в Медиконовую долину, проживает примерно 3,2 млн. чел., из которых 41 тыс. работает в сфере наук о жизни, расположено 14 университетов и 26 клиник. Это феноменально высокая пространственная концентрация специалистов одной специализации. Большинство предприятий, осевших в «долине», — небольшие, насчитывают от 2—3 до нескольких десятков занятых. Часто это мобильные группы нескольких специалистов-энтузиастов, объединившихся для решения актуальной исследовательской задачи. Но рядом с ними дислоцируются и фармацевтические гиганты. Между крупным и малым бизнесом установлен своего рода симбиоз, эффективность которого усиливается их территориальной концентрацией [85].

3.4. Роль вузов в воспроизводстве высокотехнологичных рабочих мест

Мы уже отмечали, что для создания ВРМ важна тема опережающей подготовки профессиональных кадров. Например, по словам руководителя пущинской компании НПО «Деост» Е.Паклина, его компании, производящей хирургические имплантаты, сегодня нужны квалифицированные медицинские инженеры, а также специалисты направлений биомеханики, биохимии, тканевой инженерии, работающие рядом с инженерами по совершенствованию свойств серийных и индивидуальных имплантатов [65].

О важности профильной подготовки специалистов в высокотехнологичных отраслях говорил заместитель председателя правительства Свердловской области В.Власов при обсуждении вопросов реализации Концепции развития ядерной медицины в Свердловской области. Он актуализировал наиболее важные вопросы: рассмотреть возможность внесения раздела по ядерной медицине в Программу развития промышленности Свердловской области; изучить международный опыт применения радиоактивных изотопов в медицинской практике; определить перспективные направления и изучить потребности в радиоактивных изотопах в диагностике и лечении; определить возможности подготовки кадров – специалистов по радиохимии и радиофармации [66].

Эксперты, проанализировавшие по всему миру мнение руководителей технологических компаний о перспективах сектора инноваций, включая представителей России, пришли к выводу, что наиболее существенным фактором, влияющим на инновационную деятельность в стране, является кадровый потенциал. При чем речь идет не столько о нехватке академического звена – ученых, разработчиков, изобретателей, а именно о профессиональных менеджерах, которые могли бы обеспечить внедрение инноваций в бизнес-среду, их тиражирование и экономическую эффективность [67].

Актуальность проблемы кадров для высокотехнологичных отраслей отмечает и первый вице-президент Союза машиностроителей России В.Гутенев: «С одной стороны, нет крупных проектов, на которых можно было бы учить молодежь, с другой – происходит девальвация инженерного и естественнонаучного образования. Это вызвано тем, что машиностроение и высокотехнологичные производства находятся в незавидном положении по отношению к сырьевым отраслям. До тех пор пока доходность по различным отраслям не будет примерно одинакова, не будет привлекательно получать техническое образование» [70].

Таким образом, не вызывает сомнения важность и необходимость перестройки и переориентации образовательных приоритетов в стране. И такая работа уже начата. Так, распоряжением Правительства РФ от 3 ноября 2011 г. №1944-р утвержден Перечень направлений подготовки (специальностей) в образовательных учреждениях высшего профессионального образования, специальностей научных работников, соответствующих приоритетным направлениям модернизации и технологического развития российской экономики [69]. Перечень содержит около сотни специальностей, в основном – технических, связанных с ядерной энергетикой, летательными аппаратами, ракетными двигателями, биотехнологиями, нанотехнологиями, робототехникой, информационными технологиями и технологиями связи. В списке уделено достаточное внимание фармакологической отрасли, но не нашлось места для врачей, преподавателей и ни для одной гуманитарной специальности.

Похожую работу проделали и специалисты Московской школы управления «Сколково», которые составили Атлас 100 новых профессий и 30 профессий, которые не будут востребованы уже через 10 лет. На основе исследований, в которых приняло участие около 2 тыс. экспертов, сделан анализ по 19 основным отраслям и технологическим направлениям, в которых ожидаются ключевые изменения и внедрение новых технологий.

К числу новых специальностей, которые должны появиться на рынке, относятся такие специальности, как, например, тайм-брокер, корпоративный антрополог, проектировщик биороботов, рециклинг-технолог, ГМО-агроном, метеоэнергетик, дизайнер умных пространств, кибердворник, эксперт по образу будущего ребенка, разработчик семейной траектории развития, инженер-космодорожник, молекулярный диетолог, биоэтик, биотрансдуктор, энерготрейдер, генетический консультант и т.д.

Отдельная глава атласа посвящена вымирающим профессиям. Составители уверены, что, не выдержав конкуренции из-за стремительного развития информационных технологий и всеобщей информатизации и компьютеризации, уйдут в прошлое такие специальности, как туристический агент, лектор, диагност, швея, лифтер, сметчик, машинист, почтальон, вахтер, шахтер и даже инспектор ДПС. Однако авторы отмечают, что «смерть» профессии зачастую означает лишь смену характера деятельности, требующей более тонкого труда, которого раньше просто не было [71–72].

В свете всего вышесказанного становится очевидно, что большая работа по подготовке кадров возлагается на вузы, которые зачастую к этому оказываются просто не готовы. Некоторым вузам оказывается не всегда под силу подготовить технического специалиста, отвечающего требованиям современности. «В вузах, которые готовят технических специалистов, давно устарели лаборатории и оборудование, – сокрушается Ю.Михайлов. – А без этого невозможно дать качественное образование. Кроме того, нужно организовать практику на предприятиях, и не формальную, как это часто бывает, а такую, чтобы студент после такой практики вышел с реальными знаниями» [70].

«Умные ребята идут туда, где высока вероятность хорошего заработка после окончания вуза, – говорит В.Гутенев. – И мы можем сколько угодно говорить о переизбыточности юристов и экономистов, но если у них есть шанс зарабатывать большие деньги, легче встроиться в экономическую модель страны, выбор делается в пользу таких специальностей» [70].

Как правило, эффективным этот процесс может быть только при формировании многоуровневой системы непрерывного образования (так называемой «Тройной спирали»), обеспечивающей тесную связь между производственными высокотехнологичными компаниями, государством и вузами, готовящими для них соответствующие кадры. На пути реализации такой модели в России достаточно много препятствий: низкий спрос на результаты науки в экономике страны, отсутствие у российских предпринимателей долгосрочных стимулов к инновационному развитию, неразвитая в стране инновационная инфраструктура, отсутствие предпринимательской культуры в высшей школе и др. [78].

Несмотря на это, подобные связи в России уже существуют. Более того, по некоторым оценкам, масштаб вложений российского бизнеса в отечественные вузы является одним из самых значительных в мире. Так, в соответствии с рейтингом «Thomson Reuters» и «Times Higher Education», российские университеты занимают 11-е место в мире по количеству привлеченных от крупного бизнеса денег в расчете на одного ученого [35]. Российский бизнес финансирует вузы щедрее, чем американский – российские бизнесмены вкладывают 36,5 тыс. долларов в расчете на одного университетского ученого. США при этом отстают: вклад американского бизнеса в науку – 25,8 тыс. долларов. Еще дальше от России Гонконг (20), Германия (14,9) и Израиль (13,6). На первом месте Южная Корея с 97,9 тыс. долларов на одного университетского исследователя, на втором Сингапур – 84,5. Замыкает тройку лидеров Голландия – 72,8 тыс. долларов.

Суть методики исследования такова – берется сумма, которую крупный бизнес перечисляет конкретному университету, пересчитывается в доллары по паритету покупательной способности, а затем делится на количество исследователей в данном университете. Место России в рейтинге выглядит несколько странным и, по-видимому, завышенным. В вузах считают, что речь идет лишь о топовых университетах, а не обо всех подряд, поэтому и цифры такие большие. Тем не менее, ведущие российские университеты действительно получают много денег от бизнеса. И суммы год от года растут. «Есть явный тренд, что бизнес стал больше поддерживать науку. Так, у фирмы «Jet Brains» и других высокотехнологичных компаний выделена строка в бюджете на образовательные и научные проекты. Для развития их бизнеса очень важна научная составляющая, поэтому они не скупятся и вкладываются в развитие интеллектуального потенциала [35].

В одном из крупнейших и активнейших помощников науки и молодежи – компании АФК «Система» – не удивлены высоким местом России в рейтинге. Эта корпорация ежегодно тратит на поддержку образовательных программ для молодежи несколько миллионов долларов, причем объемы только увеличиваются. Она, в частности, финансирует Высшую школу управления и инноваций МГУ им. М.В.Ломоносова. В конце 2011 года фирма инициировала программу по поддержке талантливой молодежи «Лифт в будущее», в рамках которой заключены договора с несколькими десятками вузов. Причина такого внимания к вузам – не только дефицит квалифицированных кадров, но и желание создать сообщество молодежи, лояльное к бизнесу и стремящееся реализовать себя в инновационном предпринимательстве. АФК «Система» также имеет многолетнюю историю сотрудничества с МГТУ им. Н.Э.Баумана и другими столичными вузами, а дочерние предприятия компании имеют свои проекты по поддержке вузов. Так «Башнефть» активно сотрудничает с Уфимским государственным нефтетехническим университетом, а МТС – с Высшей школой экономики. По мнению некоторых экспертов, в России трудно найти сейчас корпорацию, которая бы не работала с вузами [35].

Формы финансирования науки разные: благотворительные, эндаументфонды, частные вложения. При этом в самих университетах отмечают: привлечь финансирование гораздо проще техническим факультетам. В качестве примеров разработок российских вузов можно привести успехи МГУ в области исследования современных геологических процессов на глубоководных окраинах континентов и создание программного обеспечения для суперкомпьютеров в нефтегазовой отрасли. А МИФИ достиг успехов в разработке композиционных таблеток ядерного топлива, высокоэффективных материалов нейтронопоглощающих элементов для АЭС, капсульных комплексов для проведения эндоскопических исследований [35].

Другим примером подобного рода сотрудничества может служить соглашение, подписанное представителями ракетно-космической корпорации (РКК) «Энергия» с Томским политехническим университетом, на базе которого создан научно-образовательный центр по подготовке кадров высшей квалификации по приоритетным направлениям космической науки – неразрушающий контроль, динамическое моделирование, энергетика [73]. «Это будет не массовая подготовка, чтобы комплектовать рабочие места на наукоемких производствах, а именно штучное, целевое, адресное комплектование. В ходе совместной деятельности мы будем следить за работой студентов и аспирантов, отбирать талантливых студентов, предоставлять им рабочие места, жилье, гарантируем достаточно высокий уровень заработной платы», – сказал вице-президент РКК «Энергия» М.Комаров [73].

Отметим, что это уже четвертое соглашение, реализуемое РКК «Энергия». Предыдущие соглашения заключены с МФТИ, МИФИ и МГТУ имени Н.ЭБаумана. Финансируют проекты Рособразование и Роскосмос.

В июле 2013 года в Центре космического мониторинга Южного федерального университета (ЮФУ) впервые состоялся прием данных дистанционного зондирования Земли среднего разрешения с российского спутника «Метеор-М» N1. Этому событию предшествовала продолжительная работа, направленная на развитие сотрудничества Федерального космического агентства с университетским сообществом, которую последовательно проводил инженерно-технологический центр «СКАНЭКС» — партнер ЮФУ по внедрению технологий космического мониторинга в научно-образовательный процесс. Свершившийся прорыв в решении этого вопроса – результат осуществления решения о предоставлении Роскосмосом университетам страны доступа к космической информации с отечественных космических аппаратов ДЗЗ [74].

Уральский федеральный университет (УФУ) и ФГУП «Центр эксплуатации объектов наземной космической инфраструктуры» подписали договор о создании обеспечивающих объектов, средств и систем наземной космической инфраструктуры космодрома «Восточный». Речь идет о системе аэрологического зондирования атмосферы. Непосредственно работать над системой будет входящий в структуру УФУ Институт радиоэлектроники и информационных технологий совместно с компанией «Вектор», занимающейся производством военного оборудования связи. На реализацию проекта, который планируется завершить к 2015 году, выделено 90 млн. рублей [75].

Имеются примеры и международного сотрудничества. Так, в августе 2013 года Инженерный факультет Университета Буэнос-Айреса (Аргентина) и ЗАО «Русатом Оверсиз» (дочерняя компания Госкорпорации «Росатом», отвечающая за продвижение российских атомных технологий на мировом рынке) подписали Меморандум о сотрудничестве в сфере образования. Целью такого сотрудничества является развитие программ взаимодействия, которые могут включать сотрудничество в сфере научно-исследовательской работы, обмен специалистами, проведение совместных семинаров, подготовку учебных пособий [76].

3.5. Включенность малого и среднего бизнеса регионов России в решение Задачи–25

Бизнес-ассоциация «Деловая Россия» предложила курс на «Новую индустриализацию», которая в целом не слишком хорошо соотносится с интересами МСБ. Тем не менее, многие высокотехнологичные проекты все-таки затрагивают некрупный бизнес. Особенно это характерно для российских регионов. Например, в 2013 г. министр экономики Свердловской области Д.Ноженко провел заседание рабочей группы по подготовке региональной программы по созданию и модернизации рабочих мест в Западном управленческом округе, в Первоуральске. По расчётам специалистов министерства, в Западном управленческом округе к 2020 году планируется создать и модернизировать 60 тысяч рабочих мест [28]. Хотя эта величина в целом не впечатляет, но она распространяется на широкий круг предпринимателей. Так, на участие в программе заявилось 76 предприятий, организаций и индивидуальных предпринимателей, которые готовы развиваться и реализовывать свои инвестиционные проекты. Несложно видеть, что средняя численность заявившихся предприятий составляет 790 человек, что соответствует представлениям о среднем бизнесе. При этом правительство Свердловской области со своей стороны готово рассматривать потребность бизнеса в государственной поддержке. Интересно, что одна организация может получить несколько видов поддержки как финансового, так и организационного характера. Анализ заявок, поступивших из округа, показал, что нефинансовые меры поддержки востребованы даже в большей степени.

Примечательно, что заявки поступили как от сильных, так и от слабых территорий. Например, Среднеуральская птицефабрика ведёт серьёзную реконструкцию, после окончания которой обещает создать около 100 новых рабочих мест; от области ей важно субсидирование процентных ставок по инвестиционным кредитам. От Артинского городского округа в программу поступили заявки от 12 предприятий на 15 проектов, которые должны принести 56 новых и 338 модернизированных рабочих мест; требуемый объём инвестиций – 600 миллионов. Заявлена организация пяти новых производств, строительство молочного комплекса, зерносклада и зерносушилки. Любопытно, что в Артях возник и такой экзотический проект, как возведение взлётно-посадочной полосы для судов малой авиации (плюс гостиница, кафе, автозаправочная станция). Индивидуальный предприниматель уже оформил земельный участок под эти цели; проект на 33 миллиона рублей обещает создать 20 рабочих мест.

Другой пример – Дегтярск. По словам заместителя главы городской администрации А.Предеина, в городе 7,5 тыс. экономически активного населения и только около 3 тыс. человек имеют работу в Дегтярске. Остальные четыре тысячи с лишним каждый день выезжают на работу в Екатеринбург, Полевской и Ревду. Значит, промышленное прошлое города ещё не растрачено и есть основания полагать, что значительное количество дегтярцев вернутся в родные места при развитии новых предприятий. В связи с этим Генпланом города предусмотрено под размещение объектов промышленности 60 гектаров земли. Городская администрация просит содействия областных властей в переводе этих земель из лесного фонда в промышленные земли и планирует разместить там промышленный кластер, создание которого может коренным образом повлиять на экономику города и повысить финансовую самостоятельность местного бюджета. Как подчеркнул Д.Ноженко, в современных условиях основным инструментом по привлечению средств на развитие является система налоговых преференций для инвесторов. Он также указал на то, что в июле 2013 г. начнётся формирование областного бюджета на 2014-2016 годы, а результаты аналитики востребованности участниками программы создания и модернизации рабочих мест и меры их поддержки будут учтены в новом бюджете [28].

Подобные начинания в регионах предполагается поддержать из Центра. Об этом, в частности заявил В.Путин на одном из совещаний по решению социальных проблем. Согласно этому заявлению, в моногородах будут запущены инвестиционные проекты на 400 млрд. руб. [32]. Программа рассчитана на создание новых рабочих мест. В.Путин подчеркнул, что проблема безработицы стоит особенно остро для моногородов, и Россия будет отыскивать варианты решения проблемы для каждого моногорода отдельно [32].

Намечаются серьезные сдвиги в научно-промышленном комплексе Московской области, где ежегодный прирост высокопроизводительных рабочих мест составляет от 4 до 5 тысяч. В модернизацию предприятий вкладывается ежегодно более 100 млрд. руб., открываются новые производства. Только с участием иностранного капитала, что считается гарантией высокой технологичности производства, в регионе реализовано и реализуется 116 крупных инвестиционных проектов. По предварительным итогам 2012 года, выработка на одного работающего в научно-промышленном комплексе Московской области приблизилась к 3 млн. руб. [33], что соответствует критерию ВРМ, предложенному Б.Титовым.

Активно развиваются в Подмосковье фармацевтическая и медицинская промышленность. Три крупных проекта включены в федеральную программу «Фарма-2020». Одобрено создание биофармацевтического кластера «Северный» на территориях городских округов Химки и Долгопрудный; вокруг Московского физико-технического института (МФТИ) и Центра высоких технологий «ХимРар» намечено создание около сотни малых инновационных предприятий, где по определению будут исключительно ВРМ [33].

В научно-производственном комплексе «Бета» в Дубне будет изготавливаться медицинская техника на основе трековых мембран — прикладной разработки ученых Объединенного института ядерных исследований — для каскадного плазмафереза крови. Проект реализует компания-резидент особой экономической зоны «Дубна» «Нано Каскад» совместно с Российской корпорацией нанотехнологий. Работу на новом предприятии получат 500 человек. На очереди — НПК «Гамма», где будет производиться оборудование для гемодиализа и где также предусмотрены ВРМ [33].

В поселке Оболенск Серпуховского района запускается компания «Герофарм-Био», первый в России промышленный производитель генно-инженерного инсулина человека полного цикла. Площадь производственного комплекса составит 9,4 тысячи квадратных метров. Сейчас идут пуск и наладка оборудования. В корпусе готовых лекарственных форм, который запускается первым, будут трудиться 30-40 человек, а общее количество сотрудников предприятия составит примерно 185 человек. Объем производства при этом планируется в размере 25 млн. флаконов и 5 млн. картриджей в год. Кроме того, на предприятии будут выпускать не только инсулин, но и ряд оригинальных препаратов для лечения сахарного диабета и других социально значимых заболеваний. Данный проект имеет огромное значение не только для Серпуховского района и Московской области, поскольку даст возможность обеспечивать многих российских больных собственным инсулином. Завод должен стать образцом высокотехнологичного производства — большую часть операций здесь будут выполнять автоматизированные системы. Качество продукции будет контролироваться инспекционными машинами, что позволит свести к минимуму человеческий фактор и гарантирует полное соблюдение требований международных стандартов. Здесь будут задействованы сотрудники соответствующей квалификации, причем специалисты привлекаются не только из Подмосковья, но и из других регионов, решается вопрос о строительстве служебного жилья. Местные власти готовы предоставить под эти цели земельный участок. Такая политика означает, что Оболенск может вернуть себе былую славу одного из лучших научных центров региона, а у местной молодежи будет стимул остаться в родном городе [33].

В других отраслях Московской области также немало проектов, которые гарантируют наличие хорошо технически оснащенных и высокопроизводительных рабочих мест. Это Национальный центр авиастроения в Жуковском, научно-технический комплекс ОАО «Вертолеты России» в Люберецком и Щелковском районах, технопарк «Фотоника» по разработке и производству лазерной техники во Фрязино. Это и развитие особой экономической зоны «Дубна», в которой уже сегодня 90 компаний-резидентов предоставили своим специалистам около 1 тыс. современных рабочих мест. Улучшаются дела в металлургии, машиностроении, химической промышленности. Соответственно, растут объемы производства и заработная плата. Предприятия Московской области участвуют в 19 федеральных целевых программах, каждая из которых решает задачу модернизации определенных отраслей [33].

За Московской областью подтягивается и Москва – при помощи иностранных инвесторов. Так, в июне 2013 года долгосрочный договор аренды производственных площадей в технополисе «Москва» подписала голландская компания «MAPPER Lithography», специализирующаяся на разработке систем безмасочной литографии для микроэлектроники. На территории технополиса на основе уникальной технологии производства микроэлектромеханических систем будет запущено производство инновационных компонентов электронной оптики. На основе этих компонентов в дальнейшем будет осуществляться сборка модели Matrix 10.1 — оборудования нового поколения в производстве микросхем. Общая площадь, которую займет компания «MAPPER» составляет около 1800 кв. м. Появление такой компании на территории технополиса дает еще один стимул развитию высокотехнологичного производства в Москве, и в частности индустрии микроэлектроники. Важно отметить, что производство «MAPPER Lithography» создает в столице новые ВРМ [34].

О создании более 100 тыс. новых рабочих мест в ИКТ-отрасли при внедрении концепции построения мультисервисных сетей связи (МСС) общего пользования сообщил Э.Разроев – советник министра связи и массовых коммуникаций РФ. Прогнозируемый дополнительный вклад в ВВП – 178 млрд. руб. в 2020 году [68].

3.6. Участие Москвы в создании высокотехнологичных рабочих мест: политический и регулятивный дискурс

Задача–25 многими политиками воспринимается как первостепенное дело, которое иногда ложится в основу предвыборных кампаний. В 2013 г. одним из кандидатов в Мэры Москвы являлся первый заместитель председателя ЦК КПРФ, первый заместитель председателя Государственной думы И.Мельников. В рамках своей предвыборной кампании он встретился с руководством и трудовым коллективом Всероссийского научно-исследовательского проектно-конструкторского и технологического института кабельной промышленности (ВНИИКП), где высказал свою точку зрения на развитие промышленности. «Надо переходить от сырьевой модели экономики к высокотехнологичной. Я считаю, что значительную часть этой задачи должна взять на себя столица. По моим прикидкам за 5 лет Москва могла бы создать 2,5 млн. таких рабочих мест. Но на пустом месте их не создашь, поэтому надо в первую очередь выбирать те предприятия, которые активно развиваются, где есть вся цепочка от науки до производства» [38]. Таким образом, один из политических лозунгов состоит в том, что Москва может обеспечить 10% от объема Задачи–25. Не исключено, что данная оценка завышена, однако в качестве верхней границы технологических возможностей Москвы ее вполне можно использовать.

С 1 июля 2012 года территория инновационного центра «Сколково» входит в состав Москвы (район Можайский Западного административного округа). Инновационный центр «Сколково» является важнейшим элементом политического дискурса Задачи–25, ибо он должен стать крупнейшим в России испытательным полигоном новой экономической политики. Там будут созданы особые условия для исследований и разработок, в том числе для создания энергетических и энергоэффективных, ядерных, космических, биомедицинских и компьютерных технологий. Фонд «Сколково» уже одобрил выдачу почти сотне компаний грантов в размере 6,3 млрд. руб. на их проекты, им уже перечислено 2,4 млрд. руб. К настоящему времени общая сумма внебюджетного софинансирования, являющегося условием выдачи крупных грантов, составляет почти 4,4 млрд. руб., из них доля аккредитованных венчурных фондов – 910 млн. руб. [36].

По утверждению мэра столицы С.Собянина, по итогам строительства в «Сколково» появится 15 тыс. высокотехнологичных, инновационных рабочих мест, что составляет почти половину всего перспективного проекта «Сколково» [36]. При этом значительная часть транспортной и инженерной инфраструктуры, а также ряд других объектов должны появиться в «Сколково» уже в 2014 году. К этому времени планируется обеспечить инновационный центр сетями телекоммуникаций и связи, системами водо- и теплоснабжения, благоустроить территорию и установить уличное освещение.

Некоторое время назад считалось, что вывод московской промышленности из города – вопрос, давно решенный. Но с приходом на пост мэра С.Собянина ситуация в корне изменилась. Оказывается, столице по-прежнему нужны рабочие места и налоги, которые дают заводы и фабрики, а потому о выселении их за МКАД речь больше не идет. В настоящее время на промышленных предприятиях Москвы работает почти 700 тыс. чел., еще около 2 млн. чел. – в среднем и малом бизнесе. Обе отрасли дают примерно 20% доходов в бюджет Москвы [37]. При этом есть в столичной промышленности уникальные достижения. В связи с этим в 2012 г. в День города даже была организована акция под названием «День без турникетов». На нее записались 10 тысяч горожан. На Очаковском заводе безалкогольных напитков бесплатные экскурсии пришлось расписать до конца октября! Открытием для посетителей стала и фабрика «Парижская коммуна»: мало кто представлял, что ее женские туфли и сапожки идут на экспорт даже в Италию, известную модельной обувью. С удовольствием горожане отправились посмотреть и на то, как делают знаменитые шоколадки «Аленка» и «Вдохновение» на «Объединенных кондитерах» [37]. Тем самым в столице началась активная пропаганда промышленных достижений в контексте Задачи–25.

В рамках этого направления проводится «Национальный чемпионат по рабочим профессиям WorkSkills», популярный во всем мире. С его помощью привлекают молодежь. А чтобы сами предприятия стали более привлекательными для москвичей, в проектах планировок промзон предусмотрено смешанное использование этих территорий. Наряду с рабочими местами там будут размещаться жилые дома с квартирами и местами отдыха для их работников. Так, в 2013 году в Нагатино, крупнейшем в Европе коворкинге (оборудованных зон для аренды МСП), появится 1 тыс. рабочих мест. При разработке же проектов планировок промзон предусматриваются почти в каждой из них площадки для размещения высокотехнологичных компаний.

Есть изменения и в экологической политике: если предприятие наносит существенный вред природе и горожанам, то оно должно либо меняться, либо уходить. Московский нефтеперерабатывающий завод (МНПЗ), который всегда ассоциировался с сильными запахами во всей Капотне и горящим факелом, выбрал реконструкцию. В строй введены две очереди очистных сооружений. Руководство МНПЗ утверждает, что после выполнения всей программы реабилитации уровень выбросов уменьшится более чем на 90%. Некоторые же предприятия, например, цементный элеватор в Южном порту, из-за жалоб москвичей пришлось закрыть и переносить производство за пределы Москвы.

Столичные власти считают, что Москва может быть привлекательна только для высокотехнологичных компаний. Но для их прихода нужны усилия. Первая территория инновационного развития – технополис «Москвич» – появилась на территории бывшего АЗЛК несколько лет назад, но ни одной инновационной компании там не было. И только в 2011 г. удалось привлечь туда первых резидентов. Это пример конструктивного взаимодействия с федеральными институтами развития, в данном случае – с «Роснано». Подписано также соглашение с компанией «Крокус электроника», разрабатывающей и производящей устройства магниторезистивной памяти. Скоро на территории «Москвича» должен появиться целый кластер радиоэлектроники. Ведутся переговоры и с компаниями биотехнологической отрасли, и с рядом других. Сейчас разработан и принят городской Думой Закон «О научно-технической инновационной деятельности». Им предусмотрено создание технополисов и индустриальных парков, которые примут такие производства. Предусмотрены и субсидии, компенсация ставок по кредиту, льготы по налогам на прибыль и имущество. После прохождения всех согласований в Мосгордуме планируется принятие изменений в существующие законы. Часть льгот уже действует, часть начнет действовать с 2013 года [37].

Внедрены в столице и критерии ВРМ. Так, существуют общепринятые высокотехнологичные отрасли. Однако, кроме того, правительством Москвы принят порядок отбора резидентов технополисов и индустриальных парков. Для выдачи субсидий введено требование к заработной плате. Это не прямой показатель, но он свидетельствует о том, что в компанию привлекаются высококвалифицированные специалисты, без которых инноваций не бывает; на примитивном производстве и зарплаты низкие. По столичным требованиям зарплата более чем половины работающих в компании должна быть не меньше 600 тыс. руб. в год. К сожалению, таких предприятий в Москве пока крайне мало, в связи с чем вводятся ступенчатые ограничения для получения городских субсидий в зависимости от уровня зарплаты. На них можно рассчитывать при зарплате от 450 тыс. руб. в год на работника [37].

С точки зрения условий для ведения бизнеса в Москве уже сейчас все не так плохо. Например, открыть бизнес можно буквально за минуты. Для этого достаточно зайти в режиме онлайн на сайт налоговой инспекции и зарегистрировать фирму. Правда, и тут есть подводные камни: у бизнесмена должна быть электронная цифровая подпись, нужен также имеющий ее нотариус. К сожалению, это еще мало распространено. Нужно получать подтверждения из различных фондов, на что уходит до 30 дней. И все-таки особых проблем нет. Самой «провальной» позицией в бизнес-климате столицы долгое время было подключение к электросетям. В начале 2012 года лишь 12% нестационарных торговых объектов были подключены к ним законно. Штаб по защите предпринимателей, созданный по указу мэра С.Собянина, добился подключения уже более 98% киосков. Штаб привлек к решению проблемы структуры, имеющие к ней отношение. В итоге, если раньше на подключение электричества уходило до полугода, то сейчас – 2 недели. Власти стараются, чтобы этот механизм работал постоянно, без посредничества соответствующего городского департамента. Для этого вместе с общественными объединениями предпринимателей не только разработана инструкцию по получению разрешения на подключение электричества, но и шаг за шагом проверено, как она работает [37].

По утверждению московских властей, в городе хватает предпринимателей с массой идей и проектов. Но у большинства из них нет ничего: ни помещения, ни оборудования. В связи с этим ведется программа «Коворкинг 2.0», благодаря которой появятся рабочие места, которые можно снимать в аренду на любой срок: хоть на два часа, хоть на год. Кроме того, коворкинги станут еще и местом встречи представителей промышленности, малого бизнеса и ученых. Крупные предприятия утверждают, что готовы давать заказы малым предприятиям – они более гибкие по ценовой политике и по ассортименту быстрее реагируют на изменения рынка. Только сейчас они часто не знают, как выйти на тех, кто им нужен. Коворкинги должны решить эту проблему. В ближайшее время в Восточном округе в Нагатино будет переоборудован один из ранее убыточных ГУПов. Там будут оборудованы первые 300 рабочих мест, а к концу 2013 года их будет уже 1000. Так возникнет самый крупный центр такого типа в Европе [37].

В планах города – выделение мест для высокотехнологичных производств на месте промзоны «Семёновская» в районе Соколиная Гора. Москомархитектура объявила конкурс на планировку территории площадью 16,4 га между Большой Семёновской улицей и Семёновским Валом. На месте старой промзоны будут построены не парки и торговые центры, а те же «объекты промышленности, науки и малого предпринимательства», но только высокотехнологичные, с инновационной инфраструктурой. Разработка проекта обойдётся бюджету в 9,5 млн. рублей. Ближайшая задача города – провести инвентаризацию всех столичных промзон, которых сейчас более 200 на площади 7,7 тыс. га. На основании этого анализа будут сделаны выводы о будущем каждой из зон. Многие промзоны включают в себя городскую, федеральную и частную собственность. Вопросы выкупа будут решаться только при обоюдном согласии сторон, санкции против действующих производств применять не собираются. Будут созданы условия, чтобы бизнесу было выгодно развивать современную промышленность, в том числе за счёт налоговых льгот и снижения арендных платежей. На сегодняшний день в Москве уже есть один объект такого типа. В него входят 24 компании – разработчики технологий и приборов, обеспечивающих надёжность, энергоэффективность и безопасность объектов техносферы. Общий оборот компаний этого кластера, занимающихся строительной экспертизой, энергосбережением, экологическим аудитом и т.д., превышает 1 млрд. руб. [39].

Определена судьба промзоны «Москвич», где функционирует крупнейший в стране технополис. Уже сейчас на территории бывшей промзоны существует 209 тыс. кв. м готовых площадей, из которых 35 тыс. кв. м занято резидентами. Там же находится огромное производство «Автофрамоса», где собираются автомобили «Renault». В перспективе 0,3 млн. кв. м промышленных площадей будет выделено под высокотехнологичные компании [40].

Со своей стороны бизнес готов вкладывать деньги в создание технопарков. По предварительным расчётам, компании в состоянии платить порядка 100 тыс. руб. за кв. м (с машино-местами). Основное требование к таким технопаркам – качественная высокоскоростная связь и IT-технологии для общения. Однако на довольно большой площади технопарков могут «смешаться» разные сферы деятельности. Предприниматели хотели бы, чтобы рядом находились компании, близкие по роду деятельности; когда одни занимаются строительной экспертизой, а другие – биотехнологиями, взаимодействовать очень сложно; кластеры подразумевают перетекание кадров, обмен опытом и совместные проекты [39].

Эксперты отмечают, что в Китае подобные объединения на площадях порядка 10 га приносят сотни млн. долл. прибыли. Так как в России наибольшее количество высокопрофессиональных кадров сконцентрировано именно в Москве и Московской области, то и создание кластеров в столице вполне оправданно. В мегаполисе на территории в 16,4 га могут быть созданы десятки тысяч рабочих мест [39].

Между тем к идее о концентрации в столице высокотехнологичных предприятий не все относятся оптимистично. Гендиректор Московской ассоциации предпринимателей С.Хмелев отметил, что сегодня многие производства, особенно если речь идет о малом бизнесе, вынесены за МКАД: там дешевле аренда и услуги ЖКХ, а также ниже зарплаты. По его словам, часть предпринимателей «потянет» Москву только при существенной господдержке [39].

3.7. Частно-государственное партнерство и технопарки: передовая практика

Частно-государственное партнерство (ЧГП) как форма реализации инвестиционных проектов помимо США и Великобритании, опыт которых широко изучен в этой области, применяется и в других странах, прежде всего, в Германии. Основными сферами применения ЧГП в Германии являются информационно-коммуникационные технологии (ИКТ), городское строительство, коммунальные услуги, здравоохранение, исследования и инновации.

В Германии большая роль в процессе трансформирования национальной экономики из индустриальной в информационную в соответствии с приоритетной правительственной Программой действий на ХХI в., которая была принята в сентябре 1999 г., придается ЧГП в области ИКТ. Идея использования механизма ЧГП в сфере информационных технологий заключается в том, что IT-партнерства за счет внедрения инноваций и получения эффекта от масштаба должны быть высокоэффективными с точки зрения государства [79].

Самым крупным ЧГП-проектом в сфере информационных технологий (ИТ) не только в Германии, но и в Европе, является проект «Геркулес», осуществляемый компанией «BWI Informationstechnik GmbH» с 2006 года и нацеленный на стандартизацию, модернизацию, перевод на единое программное обеспечение невоенных информационно-технологических систем германских вооруженных сил (Бундесвера) и эксплуатацию интегрированного ИТ-комплекса. Участниками указанной компании являются: Федеральное правительство в лице Бундесвера (49,9%) и частный бизнес (50,1%), представленный компаниями «Siemens Business Service GmbH & Co. OHG» (дочерняя фирма немецкого концерна «Siemens») и «IBM Deutschland GmbH» (дочерняя фирма американской корпорации IBM). Общий объем расходов германского госбюджета на реализацию проекта «Геркулес» составляет 7,8 млрд. евро в течение десяти лет, численность персонала – 2,9 тыс. чел. Проект объединяет три вычислительных центра, 22 сервисных центра, три технических центра, десять справочных центров, четыре центра клиентской поддержки и 1,5 тыс. местных комплексов по всей Германии [78].

Под ЧГП в сфере исследований и инноваций понимается сотрудничество между финансируемой государством наукой и частным бизнесом, выходящее за рамки осуществления отдельных исследовательских проектов и характеризующееся долгосрочной институционализацией, объединением ресурсов взаимодействующих сторон, стремлением сторон к достижению дополняющих друг друга целей и совместным участием сторон в использовании прибылей и покрытии убытков [78].

Ведущим государственным органом по ЧГП в сфере исследований и инноваций в Германии является Федеральное министерство образования и исследований, выпустившее в 2011 году регулирующий документ – Основные направления реализации стимулирующей программы «Исследовательский кампус – государственно-частное партнерство в сфере инноваций». В одном из первых положений этого документа отмечается, что претендовать на государственные средства в форме дотаций Федерального министерства образования и исследований вправе альянсы частных нефинансовых компаний с вузами и исследовательскими организациями вне вузов, причем наличие в альянсе как минимум одного вуза является обязательным условием. Особое внимание уделяется ЧГП с участием МСБ. Исходя из среднего 10-летнего срока реализации ЧГП и ежегодной суммы дотаций в 1-2 млн. евро, каждое выигравшее партнерство получает от Федерального министерства образования и исследований до 20 млн. евро [78].

В целом, опыт развития и функционирования в сфере исследований и инноваций механизма ЧГП в Германии имеет уже достаточно длительную историю – с конца 1990-х годов. Одним из самых известных примеров государственно-частного взаимодействия является Франкфуртский инновационный центр биотехнологий (Frankfurter Innovationszentrum Biotechnologie GmbH), организованный на базе ЧГП в 2002 году (участники партнерства – правительство федеральной земли Гессен, муниципалитет г. Франкфурта-на-Майне, Промышленно-торговая палата г. Франкфурта-на-Майне). Этот центр специализируется на внедрении инноваций для лечения воспалительных заболеваний и заболеваний центральной нервной системы и на исследованиях белка. В его помещениях работают подразделения 11 фармацевтических компаний (среди них девять германских фирм и две иностранные – американская и британская), одной информационно-технологической компании, американского исследовательского института и Центра исследований, разработки и обеспечения безопасности лекарств при Университете Гете (Франкфурт-на-Майне) [78].

Другим ярким примером реализации механизма ЧГП являются технопарки. Технопарк – это специально выделенная территория, на которой располагаются экономически или юридически интегрированные между собой предприятия высокотехнологичных отраслей экономики, в том числе отраслей нано-, био-, информационных и других технологий, научные организации, учебные заведения и иные предприятия и организации, деятельность которых технологически связана с организациями указанных отраслей или направлена на их обслуживание. Помимо всего прочего, в технопарках должны осуществлять свою деятельность организации, оказывающие юридические, финансовые, информационно-технологические, маркетинговые и другие услуги, а также бизнес-инкубаторы, деятельность которых направлена на реализацию венчурных проектов в сфере высоких технологий [80].

В мировой практике накоплен достаточно большой опыт по эффективному функционированию технопарков, первый из которых был организован еще в начале 50-х годов прошлого века на базе Стэнфордского университета (Stanford University) (штат Калифорния, США). На сегодняшний день в США насчитывается более 160 технопарков, что составляет более 30% от их общего числа в мире [80]. Особенности функционирования различных моделей технопарков приведены в табл.16.

Для повышения интереса к развитию малого бизнеса, сталкивающегося при организации с целым рядом проблем (юридическое оформление документов, грамотное составление технологического и финансового планов функционирования бизнеса, отсутствие необходимого оборудования и помещения для создания опытного образца и производства продукции и др.), в странах Европы местные органы власти активно поддерживают инновационные центры и бизнес-инкубаторы, которые, как правило, относятся к какому-либо технопарку.

Такие бизнес-инкубаторы предназначены для оказания помощи малым инновационным фирмам в преодолении выше обозначенных проблем. Кроме того, инкубаторы обеспечивают предпринимателей необходимым набором услуг, связью с местным университетом или научным центром, а также с финансовыми кругами, что способствует формированию большого числа новых малых и средних инновационных предприятий.

4. ТЕМПЫ НОВОЙ ИНДУСТРИАЛИЗАЦИИ: ПРОГНОЗНЫЕ ОЦЕНКИ

4.1. Перспективные высокотехнологичные профессии: спрос и заработки на столичном рынке труда

Процесс воспроизводства ВРМ предполагает заблаговременную подготовку специалистов соответствующего профиля и качества. При этом по умолчанию предполагается, что такие специалисты должны пользоваться повышенным спросом и получать повышенную зарплату. Учитывая, что Задача–25 была обнародована в 2012 году, то вполне логично предположить, что рынок труда уже должен отреагировать на разогреваемый правительством интерес к ВРМ и высокотехнологичным профессиям. Как обстоит дело на самом деле и чего можно ожидать в этой сфере в будущем?

Для ответа на эти вопросы обратимся к данным рекрутинговой компании «Head Hunter», которая аккумулирует информацию о спросе и предложении на рынке труда с помощью сайта [87]. Помимо массовых профессий, «Head Hunter» отслеживает рынок высококвалифицированных специалистов, в том числе по высокотехнологичным профессиям (ВТП). Данные компании за первое полугодие 2013 г., включающие 103654 анкет от предпринимателей и потенциальных работников, позволяют установить некоторые особенности нынешнего состояния рынка ВТП. Для большей наглядности представим данные компании «Head Hunter» в табл.17. В данной таблице приведена статистика относительно рынка Москвы (первое полугодие 2013 г.). Ключевой информацией здесь является заработок специалистов с учетом их опыта работы с высокотехнологичным оборудованием (ВТО).

Из табл.17 вытекает ряд важных выводов.

Во-первых, столичный рынок ВТП находится в состоянии относительного дефицита. Для уяснения ситуации следует воспользоваться методологией компании «Head Hunter», основанной на использовании ее «фирменного» hh-индекса: hh=E/D, где E и D – предложение (резюме работников) и спрос (вакансии у работодателя) на рынке труда. Опыт показывает, что «нормальная» или «естественная» величина hh-индекса составляет hh*=3–4; в этом случае имеет место равновесие на рынке труда. Таким образом, если hh<3, то можно говорить о дефиците соответствующих кадров. «Очищенный» индикатор рынка труда в этом случае выглядит следующим образом: Δ=hh–hh*. Если Δ<0, то на рынке имеется избыточный спрос; в противном случае имеет место избыток кадров. В расчетах использовалось значение hh*=3. Как видно из табл.17, по всем семи специальностям характерен избыточный спрос на кадры. Причем наибольший дефицит характерен для рабочих специальностей, медицинских исследователей и программистов. Таким образом, можно констатировать наличие относительно острой потребности столичной экономики в высокотехнологичных кадрах и готовность к их «приему». Для того чтобы образовавшийся дефицит кадров рассосался, необходимо очень резко увеличить число студентов по названным специальностям.

Во-вторых, сегодняшние заработки работников ВТП не соответствуют имеющимся рыночным установкам и стандартам. Ранее мы отмечали, что новые ВРМ должны иметь производительность не менее 3 млн. руб. в год. Это означает, что производительность ВРМ должна быть почти в 3,5 раза выше средней по стране. А коль скоро так обстоит дело с производительностью, то и с оплатой труда должна быть примерно такая же пропорция, т.е. представители ВТП должны иметь зарплату примерно в 3,5 раза выше средней по стране или региону. Так как по состоянию на сентябрь 2013 г. средняя заработная плата в Москве составляет 54 тыс. руб., то легко пересчитать относительную зарплату представителей ВТП (пятый столбец табл.17). Как оказывается, ни одна из профессий не соответствует норме превышения в 3,5 раза. Только у инженеров-технологов это превышение приближается к 2; остальные профессии далеки от явного лидерства по доходам. Более того, медицинские исследователи и рабочие ВТО не выходят даже на средний уровень оплаты труда по Москве. Это означает, что рынок труда пока не воспринимает сигналы, идущие от правительства в отношении ВРМ, и недооценивает человеческий капитал высокотехнологичных кадров. Тем самым сложившаяся ценовая картина на рынке рабочей силы столичного мегаполиса оказывает дестимулирующее воздействие на воспроизводство высокотехнологичных кадров. В дальнейшем выявленный факт недоплаты ВТП будет серьезно тормозить решение Задачи–25.

В-третьих, наличие опыта работы с ВТО столичным рынком труда учитывается крайне слабо. Данные табл.17 показывают, что наличие подобного опыта позволяет повысить исходную зарплату на 8–25%, чего явно недостаточно для адекватного вознаграждения опытных специалистов. Как правило, опытные работники могут получать зарплату, кратно большую, чем сотрудники, не имеющие соответствующего опыта. Однако московский рынок труда недооценивает позитивный опыт работы с ВТО. Таким образом, специфика столичного рынка труда состоит в «двойной недооценке» высокотехнологичных кадров – их исходной подготовки и их последующего опыта. При имеющемся относительном дефиците представителей ВТП такая «двойная недооценка» выглядит аномальной и в перспективе будет сильно тормозить процесс воспроизводства квалифицированных кадров.

Итак, московский рынок высокотехнологичных кадров находится в противоречивом и отчасти парадоксальном состоянии. С одной стороны для него характерен дефицит кадров ВТП, с другой – эти кадры не получают адекватного вознаграждения. Чтобы лучше уяснить масштаб дисбаланса, сложившегося на рынке, сравним годовую стоимость высокотехнологичной рабочей силы (Z) со стоимостью ВРМ (X). Для этого рассмотрим два сценария: первый – минимальная стоимость ВРМ (X=100 тыс. долл.); второй – реалистичная стоимость ВРМ (X=300 тыс. долл.). Результаты расчетов приведены в табл.18.

Проведенные расчеты показывают, что столичная экономика не готова к серьезной модернизации. Дело в том, что дорогое ВРМ требует аккуратного и квалифицированного обслуживания со стороны работников, стоимость которых должна быть сопоставима со стоимостью ВРМ. В противном случае, ситуация, когда «дешевый» работник задействован на «дорогом» и сложном оборудовании, чревата неадекватным отношением этого работника к своему рабочему месту. Например, испорченное и выведенное из строя дорогое ВРМ из-за недостаточной заинтересованности в нем работника наносит серьезный финансовый урон компании, чем, собственно, и обусловлен принцип соответствия зарплаты и стоимости рабочего места. По нашей экспертной оценке, нормальное соотношение X/Z не должно превышать срок в 3–4 года. Из табл.18 видно, что при действующих ценах на столичном рынке труда мегаполис готов к внедрению лишь самых дешевых ВРМ. Можно сказать, что экономика Москвы идет по нижней кромке ВРМ; более дорогое оборудование требует более высоких зарплат, к которым столичный рынок труда пока не готов. Стоимость ВРМ, которая на порядок превышает годовую зарплату специалистов, представляется бесперспективным сценарием развития; реализовать такой сценарий, скорее всего, просто-напросто не удастся. Указанное обстоятельство в ближайшие несколько лет будет тормозить процесс внедрения лучших образцов ВРМ, тем самым сдерживая рост производительности труда в российской столице.

В целом, можно констатировать, что в Москве сложился синдром повышенной «прижимистости» работодателей в отношении заработков представителей ВТП. По-видимому, интересы страны и, в частности, города, по обновлению производственной базы приходят в серьезное противоречие с интересами предпринимателей, которые заинтересованы в получении сверхприбылей от этого процесса за счет недоплаты услуг высокотехнологичных работников.

В отношении погашения имеющегося дефицита высокотехнологичных кадров есть основания полагать, что это можно сделать, в частности, за счет активно развивающегося института корпоративных университетов. Так, например, в 2013 г. открылся Технический университет Уральской горно-металлургической компании (УГМК). Предприятия УГМК расположены в 12 регионах страны, общая численность персонала – около 80 тыс. работников. Компания остро нуждается в высококвалифицированных рабочих и специалистах, так как активно ведет модернизацию производства, внедряя современные технологии и приобретая новейшее оборудование. За год в корпоративном университете будет проходить обучение 12 тыс. чел. [88]. Такой масштаб подготовки высокотехнологичных кадров способен относительно быстро ликвидировать дефицит специалистов ВТП.

4.2. Прогноз динамики высокотехнологичных рабочих мест: поведенческий профиль России

Чтобы визуализировать возможный ход внедрения ВРМ, рассмотрим набор показателей, которые наиболее полно характеризуют этот процесс. В числе ключевых индикаторов можно предложить следующие 7 агрегатов:

1. Число ВРМ.
2. Рост производительности труда.
3. Средняя стоимость ВРМ.
4. Средняя заработная плата работников ВТП.
5. Инвестиции в ВРМ.
6. Доля валовых внутренних затрат (ВВЗ) на НИОКР в ВВП.
7. Условия труда на ВРМ.

Выбранные индикаторы должны иметь целевые значения, т.е. в нашей постановке те значения, которые должны быть достигнуты к 2020 г., который является контрольным для программы новой индустриализации. Целевые значения очерчивают и ограничивают горизонт намеченных достижений. Относительно целевых значений, по которым происходит нормирование индикаторов, необходимо иметь еще два типа переменных: исходные значения, т.е. те, которые достигнуты в настоящий момент времени – к 2013 году; прогнозные значения, т.е. те итоговые значения, которых можно ожидать к 2020 году с учетом сложившихся тенденций. Наличие трех типов оценок позволит построить исходный и прогнозный профили процесса создания ВРМ. Графически данные профили адекватно отражаются с помощью лепестковой диаграммы, где исходный профиль отображается сплошной линией, а прогнозный профиль – пунктирной.

Для лучшего восприятия можно исходить из того, что исходный профиль является ядром начавшейся новой индустриализации, которое должно постепенно расширяться. Для понимания степени успеха или неудачи хода прогнозных событий целесообразно ввести зону эффективных значений в 85% от целевых показателей и зону допустимых значений в 70% от целевых показателей. Учитывая масштаб и сложность Задачи–25, недовыполнение целевых ориентиров на 15% можно считать оправданным; недовыполнение целевых ориентиров на 30% можно считать допустимым, т.к. все равно масштаб достижений будет впечатляющим; иные результаты должны трактоваться как проблемные.

Учитывая, что в отношении выбранных показателей нет достоверных отчетных данных, все поведенческие профили реализации Задачи–25 будут сделаны на базе экспертного оценивания.

Точкой отсчета для всех последующих оценок служит намеченная правительством величина в 25 млн. ВРМ, которые должны появиться в стране к 2020 году. Как отмечалось ранее, по некоторым оценкам, в России уже есть 9 млн. ВРМ. Исходя из этого, можно рассчитать прогнозную траекторию их введения. Все параметры, необходимые для построения поведенческого профиля России, приведены в табл.19.

Для удобства визуального восприятия данные табл.19 представлены в графическом виде на рис.2 (все показатели пронормированы в процентном выражении; ЦЗ – целевые значения; ИЗ – исходные значения; ПЗ – прогнозные значения; ЗДЗ – зона допустимых значений; ЗЭЗ – зона эффективных значений).

Рис.2. Поведенческий профиль России по достижении Задачи–25.

Несложно видеть, что сделанный прогноз для России может считаться неблагоприятным. Так, например, границу эффективных значений «пробивает» только показатель средней заработной платы работников ВТП, а показатели средней стоимости ВРМ и инвестиций в ВРМ не преодолевают даже границу допустимых значений. Тем самым 6 из 7 прогнозных индикаторов лежат ниже эффективной границы, а 2 из шести «неэффективных» – ниже допустимой границы. Данные оценки лишний раз свидетельствуют о том, что поставленная амбициозная Задача–25 в полном объеме выполнена не будет. Чтобы переломить негативный прогноз, необходимы сверх-усилия и повышенные затраты со стороны государства. К сожалению, Россия входит не в самую лучшую фазу своего развития, когда рассчитывать на благоприятный исход событий не приходится.

Расчеты показывают, что средний процент выполнения поставленных целей составляет 70,9%. Следовательно, в среднем Россия, скорее всего, пробьет допустимую границу в 70%. Однако это «неуверенное» пробивание может и не состояться, ибо пограничное значение может быть легко «сбито» неблагоприятными обстоятельствами.

4.3. Прогноз динамики высокотехнологичных рабочих мест: поведенческий профиль Москвы

При построении поведенческого профиля Москвы можно воспользоваться подходом, использованным в предыдущем параграфе для России в целом. При этом исходной точкой всей системы оценок выступает «политическая» задача по созданию в столице 2,5 млн. ВРМ. Отсюда также относительно легко пересчитывается весь спектр целевых показателей. Однако в отличие от России в целом, для Москвы можно опустить показатель доли валовых внутренних затрат (ВВЗ) на НИОКР в ВРП и ограничиться шестью прогнозными индикаторами (табл.20). Для удобства визуального восприятия данные табл.20 представлены в графическом виде на рис.3.

Рис.3. Поведенческий профиль Москвы по достижении Задачи–25.

Несложно видеть, что для Москвы многие показатели являются завышенными относительно средних значений по стране. Это связано с экономическим лидерством столичного мегаполиса. Однако расчеты показывают, что прогноз для Москвы в целом весьма неблагоприятный. Так, лишь один индикатор из шести оказывается на границе эффективных значений, не переходя ее – условия труда на ВРМ. Из оставшихся 5 «неэффективных» индикаторов 4 не преодолевают границу допустимых значений. В среднем, согласно нашему прогнозу, уровень выполнения целевых ориентиров составляет 67,2%. Такая оценка позволяет констатировать, что Москва плохо вписывается в программу Новой индустриализации. По всей видимости, столичный город, будучи финансовым и административным центром страны, имеет довольно ограниченные возможности для того, чтобы превратиться в город высоких технологий. Похоже, что принятие для столицы перенапряженных технологических планов не целесообразно. Было бы разумнее пересмотреть целевые ориентиры и принять более скромную программу по созданию ВРМ.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Рассмотренная в брошюре неоиндустриальная доктрина создания в российской экономике 25 млн. высокотехнологичных рабочих мест является во многом противоречивой. С одной стороны потребность в подобной политической установке давно назрела и является очень своевременной и востребованной. С другой стороны она несет в себе черты явного популизма и откровенного политического штампа. Это проявляется в слабой проработанности доктрины в смысле инструментов и сроков ее реализации. Проведенные расчеты показывают, что к 2020 году создать в российской экономике намеченную массу высокотехнологичных рабочих мест, скорее всего, не удастся; темпы промышленной реформы руководством страны были явно переоценены. Похоже, что при определении намеченного порогового значения желаемое выдавалось за действительное. Вероятно, итоговая цифра к 2020 году будет гораздо более скромной.

Кроме того, не до конца ясно место малого и среднего бизнеса в намеченной неоиндустриальной доктрине. Масштабные технологические сдвиги реализуются, как правило, крупными корпорациями, тогда как малые и средние предприятия работают в основном у них «на подхвате». В связи с этим до конца не понятно, кто же станет главным оператором намеченного перевооружения российской экономики. Тем не менее, выстроенная в стране «вертикаль власти» с увеличивающейся персональной ответственностью уже сегодня дает определенные результаты. Не исключено, что постоянное давление со стороны высшего руководства страны, дополненное «ручным управлением», все-таки позволит сдвинуться с мертвой точки, в которой оказалась Россия. В дальнейшем это может послужить источником новых технологических успехов.

ЛИТЕРАТУРА

1. Подымалов Н. Проблемы повышения качества производства// «Плановое хозяйство», №1, 1991.
2. Рабочее место. Материал из свободной энциклопедии «Википедия»
3. Высокотехнологичные (новые) рабочие места.
4. 25 миллионов рабочих мест «на марше»// Портал «Общероссийский народный фронт», 24.05.2013.
5. Шансы создать 25 млн. высокотехнологичных рабочих мест велики, Владимир Путин// Портал «Nord–News», 25.04.13.
6. Путин В. Россия сосредотачивается — вызовы, на которые мы должны ответить// «Известия», 16.01.2012.
7. На создание в РФ высокопроизводительного рабочего места нужно $300 тыс.// Форум.
8. Что такое высокотехнологичное рабочее место?// Форум.
9. 25 миллионов новых, высокотехнологичных, хорошо оплачиваемых рабочих мест для людей с высоким уровнем образования// Портал «Green.Opinion».
10. Вировец Ю. Тот человеческий капитал, которым обладает сегодня Россия, за прошедшие 10 лет сильно деградировал// «Известия», 17.01.2012.
11. Фурсенко: Путину не хватает кадров для строительства «новой экономики»// «РБК daily», 20.01.2012.
12. Фаризова С. Трудовая дистанция// «Известия», 15.02.2011.
13. Герасимова А. Siemens и Мордашов окончательно договорились о создании СП// «Известия», 02.12.2011.
14. Титов Б. Это будет не партия «рассерженных го-рожан», а движение здравомыслящих образованных людей// «Известия», 29.12.2011.
15. Андрей Воробьев о статье Путина: главное – показать готовность к переменам// «Вести», 19.01.2012.
16. Алфёров Ж. Сделать науку востребованной! От-крытое письмо Президенту Российской Федерации В.В.Путину// «Завтра», 01.08.2013.
17. Нам нужны высокотехнологичные рабочие места// Информационно-деловой портал «Область 45», 26.03.2013.
18. Спивак В.А. Управление персоналом для менедже-ров: учебное пособие.
19. На воронежском предприятии создают высокотехнологичные ра-бочие места// Портал Воронежской области, 31.01.2013.
20. Александрова Л. Миллионы для миллионов. Кто займет новые рабочие места: высокотехнологичные специалисты или низкоквалифицированные мигранты?// Петербургский правовой портал, 20.12.2012.
21. На создание в РФ высокопроизводительного рабочего места нужно до $300 тыс.// Портал «Audit-it.ru», 16.05.2013.
22. Новые высокотехнологичные рабочие места будут созданы в Амурске — Игорь Шувалов// Сайт Хабаровска «dvnovosti.ru», 02.07.2013.
23. В России за год появилось до 450 новых цехов и заводов// Портал «Сделано у нас».
24. Титов Б.Ю. Будущее российской экономики за новой индустриализацией// «Инициативы XXI века», №4–5, 2011.
25. Занятость и безработица// Портал Федеральной службы государственной статистики.
26. Национальные счета// Портал Федеральной службы государственной статистики.
27. Численность населения// Портал Федеральной службы государственной статистики.
28. В Первоуральске обсудили резервы создания высокотехнологичных рабочих мест// Первоуральский портал «Pervo.ru», 22.04.2013.
29. Рабочие места// Портал Федеральной службы государственной статистики.
30. Полубота А. Миф о 25-ти путинских миллионах// Портал «Свободная пресса». 30.05.2013.
31. Беркутов М. Высокотехнологичный пшик всероссийского масштаба Портал «Концептуал», 23 мая 2013.
32. Новые высокотехнологичные рабочие места появятся в моногородах// Портал «Последние новости» (Казахстан).
33. Сидоркина Н. Подмосковье создает рабочие места Hi-Tech// Портал «Trud.ru». 26.02.2013.
34. Технополис «Москва» приветствует новые компании!// Портал Технолополиса «Москва». 18.06.2013.
35. Шохина Е. Миллионы в науку// Портал «Эксперт». 21.08.2013.
36. Около 15 тыс высокотехнологичных рабочих мест появится в "Сколково" к 2014 году// Портал РИА «Новости». 24.05.2012.
37. Проценко Л. Завод без турникетов// «Российская газета». 24.05.2012.
38. От сырьевой экономики – к высокотехнологичной// Портал Московского городского комитета КПРФ. 30.07.2013.
39. В Москве создадут высокотехнологичную промзону// Портал «Инвестиции. Инновации. Бизнес». 06.12.2011.
40. «Треть рабочих мест в Москве уже занимают мигранты»// «Известия», 22.11.2012.
41. Официальный сайт «Центра Инновационной Экономики ИЭ РАН».
42. Горлова Е. Развитие высокотехнологичных производств на базе инноваций.
43. Спицын В.В. Особенности инновационного развития высокотехнологичных и среднетехнологичных отраслей в России// «Вестник Томского гос. университета», №342 (янв.), 2011. с.166-172.
44. Science, technology and innovation in Europe. European Union, 2010. P. 246.
45. Приказ Росстата от 21.02.2013 № 71 «Об утверждении методики расчета показателей «Доля продукции высокотехнологичных и наукоемких отраслей в валовом внутреннем продукте» и «Доля продукции высокотехнологичных и наукоемких отраслей в валовом региональном продукте субъекта Российской Федерации»».
46. Официальный сайт Совета при Президенте по модернизации экономики и инновационному развитию.
47. Рейтинг стран мира по уровню расходов на НИОКР — информация об исследовании// Центр гуманитарных технологий.
48. Россия и страны мира. 2012: Стат. сб. Росстат. M., 2012. 380 c.
49. Россия и страны мира. 2008.: Стат. сб. Росстат. M., 2008. 361 c.
50. Россия и страны мира. 2004.: Стат. сб. Росстат. M., 2004. 361 c.
51. Main Science and Technology Indicators, Volume 2013. Issue 1// Портал «OECDiLibrary».
52. Регионы России. Социально-экономические показатели. 2012: Стат. сб. Росстат. М., 2012. 990 с.
53. Российский статистический ежегодник. 2012: Стат.сб. Росстат. М., 2012. 786 с.
54. Фролов И.Э. Тезисы к теме 1. Особенности возникновения и развития высокотехнологичных производств и инновационных рынков в зарубежных странах и России.
55. Новая рамочная программа Европейского союза по научно-технологическому и инновационному развитию «Горизонт 2020» с 2014 г.// Портал внешнеэкономической информации.
56. Шмелева Е. Правило трех процентов// «Российская Бизнес-газета», №809, 09.08.2011.
57. Статистический сборник «Наука России в цифрах: 2012»// Информационная система ЦИСН.
58. Индикаторы инновационной активности: 2013: статистический сборник. М.: Национальный исследовательский университет «Высшая школа экономики», 2013. 472 с.
59. Александрин Ю.Н. Инновационная модель развития малого предпринимательства.// «Проблемы современной экономики», №2(34), 2010.
60. Кузьминич Г.Г. Конкурентоспособность предпринимательских структур малого и среднего бизнеса России/ Экономика, управление, финансы: материалы II междунар. науч. конф. (г.Пермь, декабрь 2012 г.). Пермь: Меркурий, 2012. С.21-24.
61. Федеральный закон РФ от 24.07.2007 №209-ФЗ «О развитии малого и среднего предпринимательства в Российской Федерации».
62. Борисов С. Удвоить ряды// «Российская Бизнес-газета», №871, 06.11.2012.
63. Малое и среднее предпринимательство в России. 2012: Стат.сб. Росстат. M., 2012.
64. Государственная политика Германии по развитию биотехнологий// Портал внешнеэкономической информации.
65. Специалисты обсудили проблемы развития рынка фарм- и медицинской промышленности// Портал «Remedium.ru», 15.08.2013.
66. В программу развития свердловской промышленности может быть внесен раздел по ядерной медицине// Информационное агентство «Regnum», 12.08.213.
67. Российским компаниям технологичного сектора необходимы специалисты в области коммерциализация инноваций// Портал «NNIT.ru», 20.08.2013.
68. Более 100 тыс. новых рабочих мест в ИКТ-отрасли появится при внедрении концепции построения мультисервисных сетей// Отраслевая коммуникационная площадка «ТАСС Телеком», 22.08.2013.
69. Распоряжение Правительства РФ от 3 ноября 2011 г. №1944-р «О перечне направлений подготовки (специальностей) в образовательных учреждениях высшего профессионального образования, специальностей научных работников, соответствующих приоритетным направлениям модернизации и технологического развития российской экономики».
70. Мамонова Е. Инженерам нужен стимул// «Российская Бизнес-газета», №859, 14.08.2012.
71. Авшалумова Р. Какие профессии умрут, а какие – появятся// «Ведомости», 14.08.2013.
72. «Сколковские эксперты» составили атлас перспективных и вымирающих профессий// «Областная газета», 15.08.2013.
73. Арефьев А. Томский вуз подготовит кадры для космической корпорации// «Российская газета», 24.07.2013.
74. Южный федеральный университет начал получать информацию с российского спутника «Метеор-М» №1// 01.08.2013.
75. Уральский федеральный университет создаст систему зондирования атмосферы для космодрома Восточный// Отраслевая коммуникационная площадка «ТАСС Телеком», 14.08.2013.
76. ЗАО «Русатом Оверсиз» и инженерный факультет Университета Буэнос-Айреса подписали соглашение в сфере образования// Пресс-служба ЗАО «Русатом Оверсиз», 22.08.2013.
77. Инновационные центры на базе государственно-частного партнерства: опыт Германии// Портал внешнеэкономической информации.
78. Горленко О.А., Мирошников В.В. Подготовка инженеров для наукоемких и высокотехнологичных отраслей.
79. Кузьмин В.А. Государственно-частное партнерство: опыт реализации механизма в Германии и возможности его использования в России.
80. Сажнева С.В., Дегтярева А.М. Зарубежный опыт реализации государственно-частного партнерства и возможности его применения в России.
81. Системы технопарков в Европе.
82. Основные направления развития биотехнологий в Германии/ Портал внешнеэкономической информации.
83. Медико-биологическая отрасль – в лидерах медицинского прогресса// «Германский экономический журнал», Выпуск 1, 2013.
84. Обзор инновационных кластеров ФРГ// Портал «Pandia.ru».
85. Медиконовая долина: В Европе создан заповедник для биологов// Портал Ассоциации «СибАкадемИнновация», 07.12.07.
86. О сотрудничестве России и Германии в области биотехнологий// Портал внешнеэкономической информации.
87. Официальный сайт компании «Head Hunter».
88. Лабыкин А. С прицелом на производство// «Expert Online», 11.09.2013.