Введение

После 1991 года, когда распался Советский Союз, в России возникло множество реликтовых институтов. Среди них наиболее ярким можно считать институтов ученых званий. Новая история РФ ознаменовалась накоплением институциональных противоречий в указанной сфере: сами звания и достаточно высокие требования к их получению остались, а привилегии, характерные для них в советское время, исчезли. В результате таких процессов сегодня в стране сложился весьма своеобразный институт, который можно называть рудиментарным, т.е. несущим в себе черты прошлого и не отражающим особенности нынешнего времени. Наличие таких институтов помимо всего прочего ведет к дезориентации участников научной сферы, поведенческим девиациям на всех ее уровнях и росту холостых затрат как для отдельных субъектов, так и для государства.

Указанная проблема уже попадает и в политическую повестку отечественных парламентариев. Так, в 2023 г. депутат Государственной Думы РФ О. Дмитриева предложила повысить надбавки за ученую степень [1]. Причем в своем ответе на это предложение премьер–министр М.В. Мишустин согласился с тем, что надбавки за ученые степени – это копейки, их надо увеличивать, и Правительство над этим работает [2]. По–видимому, на очереди стоит вопрос с учеными званиями.

Сказанное ставит задачу нормализации сложившегося положения дел либо путем ликвидации рудиментарного института ученых званий, либо за счет приведения в соответствие его номинальной и реальной составляющих. Ниже рассмотрим обозначенную проблему более подробно, равно как и меры по ее урегулированию.

Рудиментарные институты: понятие и специфика

Хотя в научной литературе уже многократно звучали различные предложения по совершенствованию системы ученых званий в России [Сенашенко, 2017; Соколов, 2021; Ерохина, Нырков, 2021], проблема не получила окончательного оформления в институциональных терминах. Не было это осуществлено даже и в монументальных работах обобщающего типа [Егоров, 2013; Будущее высшего образования…, 2013; Соколов, Губа, Зименкова, Сафонова, Чуйкина, 2015]. Это позволяет сделать тот методологический шаг, который уже давно назревал, но ждал своего часа.

В процессе перехода от плановой советской системы к рыночной российской системе хозяйствования возникли институты, которые можно назвать рудиментарными или реликтовыми. Для данного типа институтов характерно их номинальное оформление (например, регламентированные требования для получения ученого звания, юридическое подтверждение и символическая ценность) при отсутствии экономического содержания в форме реальных привилегий (льгот, бонусов, особого статуса и т.п.). К числу таковых в научно–образовательной сфере относятся ученые звания доцента и профессора.

Забегая вперед, подчеркнем: данные звания не дают их держателям никаких привилегий и преимуществ (за исключением символических бонусов в форме престижа) по сравнению с теми лицами, которые ими не обладают. Фактически сегодня в отношении ученых званий сохранились только их ярлыки–названия, отражающие некую виртуальную и во многом иллюзорную репутацию, которая сегодня уже ничем не подтверждается. Такой разрыв между прошлым, когда ученые звания имели высокую реальную ценность, и современностью, когда от них остались одни названия, по своей сути можно трактовать как избыточный институт, на поддержание которого иногда тратится много ресурсов при отсутствии отдачи от него. Причем сказанное характерно как для индивидуумов (носителей званий), так для социальных групп (лабораторий, кафедр, институтов, университетов, отраслей экономики и т.п.) и государства в целом. Несмотря на это в России продолжаются усилия по поддержанию института ученых званий, в том числе внедряются методы технической поддержки процедур их получения в рамках концепции клиентоцентричности применительно к научной сфере. Ниже мы подробнее рассмотрим сложившуюся парадоксальную ситуацию.

Подчеркнем, что само возникновение рудиментарных институтов связано с изменением исторической обстановки. Так, институт ученых званий в Российской империи объединял крайне небольшое число людей, тогда как в СССР он заметно расширился, а в Российской Федерации окончательно превратился в массовое явление. Не удивительно, что ярлык ученых званий остался, а даваемые ими преимущества постепенно испарились. В связи с этим проблема заключается в приведении в соответствие «старого» названия и «новых» стимулов.

Синдром работы на показатель

Несмотря на недееспособность института ученых званий в России, он продолжает существовать и даже расширять зону своего проявления. Для этого достаточно обратиться к статистике последних лет по обращению граждан и организаций в Минобрнауки России по соответствующим вопросам (табл. 1). Имеющиеся данные показывают, что число лиц, получающих ученые звания профессора и доцента, сильно колеблется по годам, но все–таки имеет тенденцию к росту. За два года контингент получающих ученые звания возрос на 13,4%, что эквивалентно среднегодовому темпу прироста в 6,5%. Тем самым рынок ученых званий в России расширяется вопреки ортодоксальной институциональной логике, которая требует его сжатия по мере уменьшения бонусов за наличие таковых.

Более того, темпы расширения сегмента ученых званий имеют признаки надувающегося пузыря. Аналогичный процесс имел место при надувании так называемого образовательного пузыря в России, когда в течение 17 лет экономических реформ 1991–2008 гг. рост числа вузов, численности студентов и профессорско–преподавательского состава происходил в противофазе с сокращением численности населения, занятых и школьников [Балацкий, 2014]. Аналогия с расширяющимся сегментом ученых званий очевидна.

Таблица 1. Объем государственной услуги по присвоению ученых званий

Рассчитано автором по данным Минобрнауки России

В рамках Плана мероприятий Министерства науки и высшего образования Российской Федерации по внедрению Стандартов клиентоцентричности было зафиксировано в 2022 г. поступление в ведомство 463 обращений по поводу присвоения ученых званий по каналу Федеральной информационной системы государственной научной аттестации (ФИС ГНА). Это означает, что 10,6% всех заявок на получение ученых званий было подано посредством новой информационной системы. Это в свою очередь означает, что расширение участников института ученых званий шло на фоне создания комфортных технических условий для коммуникации с государственными ведомствами. Более того, в 2022 г. Минобрнауки России провело опрос лиц, получавших звания доцента и профессора с помощью ФИС ГНА, на предмет их удовлетворенности услугой по 5–балльной шкале (1 означает полную неудовлетворенность, 5 – полную удовлетворенность). Результаты приведены в табл. 2.

Несмотря на малую выборку, оценки работы как самой системы присуждения званий, так и информационной системы по обеспечению соответствующей процедуры достаточно высоки. В этом отношении можно констатировать, что процедура присуждения ученых званий достаточно хорошо отработана, унифицирована и даже эффективно оцифрована. Следовательно, явных проблем с указанным направлением аттестации научно–педагогических кадров нет.

Таблица 2. Оценка качества (удовлетворенности) процедуры получения ученых степеней в России, 2022

Рассчитано автором по данным Минобрнауки России

Сам институт ученых званий за годы новейшей истории России претерпел минимальные изменения. Так, до 2013 года присваивались учёные звания профессора по кафедре (в основном, работникам высших учебных заведений, в том числе совместителям) и профессора по специальности (в основном, сотрудникам НИИ, задействованным в подготовке кадров). Однако с декабря 2013 года звание профессора присваивается только «по специальности»; ранее полученные звания к ним автоматически приравниваются. Наряду с этим присваиваемое еще с советских времен в НИИ учёное звание старшего научного сотрудника, соответствовавшее учёному званию доцента, с 2002 года в России не присваивается. С учетом указанных корректировок институт ученых званий в стране сохранился в своем исходном виде.

Между тем сами ученые звания в настоящий момент оказались оторваны от всех звеньев научной сферы. Так, если до 2013 года за степени и звания в вузах и НИИ выплачивались определённые законом надбавки, то в соответствии с новой редакцией закона «Об образовании в Российской Федерации» (ФЗ №273–ФЗ от 29.12.2012) надбавки были включены в должностной оклад, став его неотъемлемой частью. Однако в настоящий момент учет ученых степеней в должностных окладах имеется, тогда как учета ученых званий нет. Тем самым стимулирование сотрудников с учеными званиями возложено на сами организации, которые вправе вводить или не вводить дифференциацию в оплате труда лиц, имеющих и не имеющих таковые. В результате сложилась противоречивая ситуация, когда требования по получению ученых званий по–прежнему являются достаточно высокими и определены в Постановлении Правительства РФ №1139 от 10.12.2013 «О порядке присвоения ученых званий» (в ред. от 18.03.2023 вместе с «Положением о присвоении ученых званий»), тогда как вознаграждение за таковые по факту никак не определены. Именно это обстоятельство позволяет классифицировать сегодняшний институт ученых званий как рудиментарный институт.

К сказанному добавим, что результаты социологических опросов убедительно подтверждают катастрофическое снижение статуса ученых званий в России по сравнению с эпохами Российской империи и СССР [Ефимова, Грибовский, 2023].

Тем самым к настоящему моменту сложилась парадоксальная ситуация. С одной стороны, имеется институт ученых званий с хорошо прописанными требованиями к их получению, а также уже внедрена информационная система по упрощению и автоматизации процедуры подачи и получения соответствующих документов, с другой – само получение звания не дает их обладателю никаких дополнительных преимуществ. Тем самым можно констатировать возникновение в системе государственного регулирования ставшего уже традиционного для нее синдрома «работы на показатель» или, что то же самое, «производства для производства», когда затрачиваемые государством усилия не получают эквивалентного результата в виде поддержания действенной системы стимулирования научных кадров.

Сохранение status quo: «за» и «против»

Относительно описанной ситуации правомерно задать вопрос: насколько правомерно сложившееся положение дел? Следует ли его менять или целесообразно оставить все как есть?

Теоретически можно исходить из того, что нынешняя система ученых званий ничему не препятствует и серьезно не нарушает текущее функционирование рынка научных кадров. Исходя из этого, можно предположить, что в такой ситуации более предпочтительным является политика невмешательства – пусть все остается так, как есть. Традиционный принцип медицинской этики «Не навреди!» («Primum non nocere») может быть приложим и к нынешней ситуации отсутствия острого социального обострения на рынке научных кадров. Однако у этой позиции имеются и контраргументы с совершенно разных точек зрения.

Во-первых, с юридической точки зрения нынешняя система содержит явные изъяны и лакуны, что делает всю правовую систему страны несовершенной и чревато накоплением ошибок в будущем. Будучи неотъемлемым элементом общероссийской системы аттестации научных кадров, институт ученых званий оказывается односторонне регламентированным. С одной стороны он определяет набор требований к соискателю звания, с другой – умалчивает о системе поощрений за выполнение означенных требований. Сегодня уже даже создаются методические пособия по упорядочению норм по получению ученых званий [Бакулина и др., 2020], в то время как стимулирующий эффект не находит отражения ни в одном документе общероссийского и местного (корпоративного) уровня. Тем самым институт ученых званий, будучи изначально институтом стимулирования, теряет свою юридическую «половину» – стимулирующую составляющую. С правовой точки зрения такая система должна быть признана неадекватной своему собственному изначальному замыслу.

Во-вторых, с институциональной точки зрения нынешняя система ученых званий оказывается недоопределена. С позиции институциональной теории институты – это правила игры [Норт, 2010] или нормы поведения [Полтерович, 1999]. Причем все институты содержат в себе два начала – гарантии и стимулы [Норт, 2010], которые в свою очередь ответственны за такие свойства политической системы как безопасность и свобода граждан [Дзоло, 2010] [3]. С этих самых общих позиций институт ученых званий выдвигает требования к соискателю, но не определяет ни гарантий, ни стимулов для их получателя. Тем самым институт не определяет самые важные аспекты своего функционала, следовательно, «правила игры» на рынке не определены, равно как и «нормы поведения» участников рынка. Разумеется, какие–то следствия получения ученого звания по умолчанию подразумеваются, но никем не гарантируются. В итоге мы получаем так называемый нечеткий институт, который оставляет большую свободу в его трактовке разными представителями научного сектора [Балацкий, 2007]. Как следствие такого положения дел – возникновение неопределенности, которая крайне негативно влияет на эффективность института и охватываемый им рынок кадров. Накопление в социальной системе множества нечетких институтов в перспективе способно привести к институциональному кризису со всеми вытекающими отсюда последствиями.

Заметим, что институциональный взгляд на проблему отнюдь не дублирует юридическую точку зрения. Так, если правовой анализ требует полноты в диаде «требования/поощрения», то институциональный анализ подразумевает наличия обеих сторон в диаде «гарантии/стимулы» в части элемента предыдущей диады, а именно «поощрений». В данном случае ученые звания в России не обеспечивают ни того, ни другого. Традиционным способом устранения подобных противоречий выступает институциональная реформа, направленная на корректировку неэффективного института.

В-третьих, с поведенческой точки зрения нынешняя система ученых званий провоцирует нежелательную реакцию участников рынка научных кадров. Современные количественные исследования показывают, что наличие заметных провалов в эффективности одной из сторон институтов способно существенно ограничивать активность экономической системы [Балацкий, Екимова, 2018]. Нет никаких сомнений, что внутри научного сегмента действуют те же эффекты. Например, отсутствие поощрений за наличие ученого звания способно приводить к нежеланию получать это звание, а вместе с ним и нежелание руководить аспирантами, разрабатывать авторские курсы и т.п., что требуется для получения означенного звания. Тем самым в среде научных кадров подспудно формируется априорная творческая пассивность, являющаяся прямым следствием отсутствия стимулов к получению ученого звания. Кроме того, наличие званий, за которым не стоит ничего реального, приводит к деформации ценностей в научной среде. В пределе такие процессы могут приводить к тому, что ученые звания будут вызывать не уважение к их носителю, а пренебрежение и даже презрение. Симптомы такого отношения уже давно фиксируются в российской академической среде [Балацкий, 2014]. Тем самым отдельные неадекватные институты ведут к эрозии всей институциональной системы страны и соответствующей ей системы ценностей с последующими массовыми поведенческими девиациями.

В-четвертых, с экономической точки зрения действующая система ученых званий означает нарушение базовых экономических принципов, а именно, ведет к сохранению издержек без соответствующих им доходов. Человек, проходящий все этапы получения звания, несет значительные издержки времени, сил и даже денег, но после получения искомого сертификата он не получает никакой компенсации. Тем самым процесс получения ученого звания превращается в убыточную инвестицию. В этом случае внедрение информационных систем для упрощения процедурных вопросов получения звания снижает индивидуальные издержки, что, без сомнения, означает положительное начало в рассматриваемом институте, однако доходная сторона диады «затраты/доходы» при этом не затрагивается и накопленное противоречие не разрешается. Вместе с тем совершенно очевидно, что утрата экономической логики в получении звания делает весь институт заведомо неполноценным, ущербным. Очевидно, что сохранение такой системы может поддерживаться только консерватизмом мышления ее участников и искусственным характером лежащей в ее основе деятельности.

В-пятых, с системной точки зрения сложившаяся система ученых званий приводит к деструктивной внутренней гетерогенности кадров научного сектора и потере общего вектора в карьерной траектории работников. Неадекватные институты с чрезмерными требованиями без эквивалентного поощрения ведут к становлению имитационного общества, в котором формируются всевозможные симулякры, т.е. социальные изображения (копии) без оригинала [Бодрийяр, 2016] или, иными словами, формы без содержания. В результате в научной сфере оказываются высококвалифицированные специалисты и люди, лишь формально выполняющие столь же формально установленные нормы. Эффективное объединение столь разнородных в профессиональном отношении лиц невозможно, что препятствует продуктивности научного сектора. Более того, многие специалисты в результате крушения ценностей и поведенческой дезориентации оказываются в состоянии психологической депрессии, что выводит на первый план проблему здоровья нации. Вопрос об ущербе страны из–за наличия рудиментарных институтов носит чисто количественное звучание – все зависит от числа и значимости накопленных неадекватных норм. Во избежание проблем рудиментарные институты следует либо своевременно «ремонтировать», либо вообще ликвидировать.

Если попытаться взвесить аргументы «за» и «против» ликвидации института ученых званий, то перевес окажется на стороне сторонников «за». Сохранение рудиментарного института в научном секторе России чревато дальнейшим подрывом стимулов исследователей к активной научной и педагогической работе.

Генезис рудиментарных институтов: институты и рынки

Прежде чем приступить к формулировке предложений по корректировке института ученых званий остановимся подробнее на генезисе формирования рудиментарного института. Это позволит лучше понять его слабые места и стратегические направления управленческих действий.

Любой институт сопрягается с рынком и, более того, он структурирует рынок и способствует его более эффективному функционированию. Однако в литературе уже высказывалась идея о том, что имеется и обратная связь, когда увеличение/уменьшение масштаба рынка само по себе ведет к эрозии института, т.е. к падению его качества и исходных функциональных свойств (Balatsky, 2023). Так, институт профессоров изначально выполнял функцию информирования рынка о высоком профессионализме обладателей указанного звания и требовал их соответствующего вознаграждения (неважно – от государства, населения или бизнес–сектора), то есть способствовал согласованию «цены» и «качества» профессоров и тем самым улучшал функционирования рынка. Разумеется, солидные бонусы за звание вызывали рентоориентированное поведение у некоторых участников научной сферы, но с этим должен бороться сам институт званий, проводя адекватную селекцию кадров.

В ходе массовизации рынка профессоров и доцентов институт ученого звания может эволюционировать двояким образом. Первый вариант предполагает сохранение соответствия между «вывеской» (званием) и «качеством» профессоров при падении их рыночной «цены». В этом случае связь института и рынка разрывается, рынок «не слышит» сигналов от института и не желает учитывать их в своей системе ценообразования. В этом случае мы имеем классическое проявление «провалов рынка», причин у которых может быть множество, но смысл всех их один – потребности рынка изменились и высокое «качество» профессоров более не востребовано. Сам институт становится рудиментарным, но сохраняет свою сигнальную функцию благодаря сопряжению формы и содержания объекта.

Второй вариант предполагает нарушение внутри самого института, когда «качество» профессоров уже не соответствует их «вывеске», но достаточно хорошо согласуется с их уменьшившейся рыночной «ценой». В этом случае рынок работает адекватно, а рудиментарный институт превращается в симулякр, теряет свою информирующую функцию, а его ложные сигналы распознаются рынком и корректируются в нужную сторону.

Не вдаваясь в дискуссии о том, какой вариант эрозии рынка званий хуже и опаснее, укажем лишь на то, что само сообщество профессоров неоднородно и одна его часть, состоящая из недостаточно квалифицированных специалистов, порождает феномен института–симулякра, а другая, по–прежнему объединяющая высококвалифицированные кадры, становится жертвой рудиментарного института. Тем самым институт ученых званий как бы расслаивается на два сегмента – утративший связь с реальностью рудиментарный институт и институт–симулякр, переворачивающий исходные представления о «качестве» и «полезности» соответствующего сословия ученых. Опять же не будем дискутировать о том, какова доля первой и второй разновидностей кадров, важно, что обе они есть и обе отражают состоявшийся факт эрозии прежнего института ученых званий.

Далее воздержимся и от избыточных рассуждений о вреде раздвоенного института в форме «рудимент–симулякр». Утрата сигнальной функции института способствует принятию различными участниками хозяйственной системы не только нерациональных, но и нелепых решений, способных в долгосрочном плане приводить к сколь угодно тяжелым последствиям. Тем самым риски принятия неверных решений на всех уровнях возрастают. Но главное состоит в том, что наиболее талантливые люди уже не реагируют на «смешные», ничем не подкрепленные, ученые звания и направляют свои интересы и усилия в иные стороны. Результат очевиден – креативный и созидательный потенциал общества уменьшается.

Сценарии корректировки института ученых званий

Если исходить из того, что нынешний реликтовый институт ученых степеней в России нуждается в изменении, то следует рассмотреть несколько принципиально разных сценариев реформы.

1. Сохранение федеральной системы: введение прямых бонусов. В данном случае подразумевается введение денежных поощрений за ученое звание. Напомним, что еще начале XX века в Австро–Венгрии существовало два вида ученого звания – ординарный и экстраординарный профессор (доцент), присуждение которых осуществлялось министерством с последующим подписанием министерского решения императором [Феррис, 2001, с. 199]. Можно считать хрестоматийной историю борьбы Зигмунда Фрейда за профессорское звание. Эта настойчивость продуцировалась тем, что звание ординарного профессора давало прямую денежную прибавку от министерства образования, тогда как звание экстраординарного профессора такого права не давало, но за счет важности титула и престижа существенно помогало врачам в зарабатывании на клиентуре [Акимов, 2005, с. 60]. Как писал сам Фрейд, титул профессора, «как известно, превращает врача в нашем обществе в полубога» [Акимов, 2005, с. 61].

Надо сказать, что такой подход не является историей, никак не приложимой к современности. Сегодня статус ординарного профессора действует в некоторых российских вузах – Высшей школе экономики (ВШЭ) и Финансовом университете (ФУ) при Правительстве РФ. В каждом из вузов имеется внутренне положение об ординарных профессорах с регламентацией их прав и обязанностей. Если в ВШЭ ординарный профессор имеет строго определенную нагрузку и должностной оклад, то в ФУ данная позиция больше ориентирована на косвенные бонусы с одновременным присутствием прямых выгод. Например, ординарный профессор ФУ имеет право после прохождения конкурса заключать трудовой договор на неопределенный срок, а также получать индивидуальные гарантии и льготы, отражаемые в дополнительном соглашении к трудовому договору; кроме того, он может участвовать в управлении университетов в составе Коллегии [4]. Такая практика во многом эквивалентна статусу североамериканских университетов «tenure» (буквально – «наследственное владение») [Игнатов, 2011а]. Институт «tenure» фактически легитимизирует систему пожизненного найма для ведущих профессоров в противовес их статусу «вечных бродяг» в XIX веке [Игнатов, 2011а]; по мнению американских исследователей, при таком статусе защищенность преподавателей от давления и немотивированного увольнения близка к таковой у судей Верховного суда США [Белоусов, Кротов, 2020].

Однако все сказанное выше высвечивает одну важную особенность статуса прежде всего ординарных профессоров – он присваивается конкретным университетом, а полагающиеся указанным лицам бонусы сильно дифференцированы по организациям страны. Это означает, что в данном случае звание профессора теряет свой общестрановой (общероссийский) статус и становится локальным поощрением в зависимости от возможностей научной организации. Следовательно, имеющиеся сегодня в России локальные ученые звания приходят в противоречие с общегосударственными званиями.

Выявленное противоречие выводит на первый план количественное измерение «цены» ученого звания. Сегодня сложившаяся в России ситуация означает следующее: государство не готово платить (поощрять) за ученые звания, но это готовы делать сами научные организации (университеты и институты); при этом в некоторых организациях материальное поощрение за ученое звание может быть чисто символическим, а в некоторых – более чем существенным.

Возникает резонный вопрос: как упорядочить ситуацию?

Первый из возможных сценариев предполагает сохранение общегосударственного ученого звания с привязкой к нему стимулирующих выплат. По всей видимости, наиболее разумной выступает относительная доплата за ученое звание к основной зарплате работника – например, в размере 40% от оклада. Разумеется, такая финансовая нагрузка может оказаться непосильной для государства в нынешний период. В этом случае можно пойти на такую меру, как изменение регламента присуждения ученых званий в сторону его кардинального ужесточения. Это приведет к тому, что получить искомое звание сможет не слишком большое число людей в стране, которым можно будет обеспечить указанные доплаты. При этом старые ученые звания не будут давать права на надбавку, но все, в том числе уже имеющие звания старого образца, могут подавать на новую версию ученого звания, которое такое право предоставляет.

Нет никакого сомнения, что такая мера существенно оживит рынок ученых званий. Но сразу следует оговориться – доплаты за звания не должны быть символическими, составляющими несколько процентов от зарплаты. По нашей грубой оценке, это должен быть интервал 30–50% от должностного оклада; в противном случае звания так и останутся номинальным явлением без реального наполнения.

Рассмотренный сценарий федеральных ученых званий таит в себе определенные опасности. Если федеральное ученое звание требует надбавки к зарплате работника, то это ложится в качестве тяжелого финансового бремени на организацию–работодателя, которая, как правило, и выступает с ходатайством о присвоении своему сотруднику ученого звания. В этом случае возникает финансово–правовая коллизия, когда организациям станет невыгодно «плодить» у себя работников с ученым званием. Следовательно, не исключено, что в такой ситуации подача ходатайства должна быть индивидуальной, когда претендент сам инициирует присуждение себе звания – без согласия и участия организации–работодателя.

2. Сохранение федеральной системы: введение косвенных бонусов. Предыдущий сценарий в качестве ограничивающего фактора имеет большие финансовые издержки для государства, но он позволяет «выправить» деградировавшую систему ученых званий. Если же для страны и эти дополнительные затраты являются чрезмерными, то можно воспользоваться системой косвенных бонусов. В этом случае привилегии для доцентов и профессоров перекладываются в иные сферы и откладываются во времени.

Например, за ученое звание можно назначать повышенные пенсии в разумном размере. Так, наличие звания доцента повышает на 15% размер пенсии, а звания профессора – на 30%. Более правильно было бы предусмотреть ступенчатую систему пенсионных надбавок: 10% за степень кандидата наук, 5% за звание доцента, 20% за степень доктора наук, 10% за звание профессора. В итоге максимальный прирост пенсии для обладателя докторской степени и профессорского звания составит 30% от ее базовой величины. В этом случае финансовая нагрузка за звание отодвигается на пенсионный возраст человека, а само звание превращается в форму премирования за заслуги перед отечеством.

Другая форма косвенных бонусов – льготы за коммунальные платежи и медицинское обслуживание, а также дополнительные социальные гарантии. Например, обладатель ученого звания во время пенсии имеет право каждые 2 года на 2–недельный бесплатный отдых (за счет государства) в специализированном пансионате. Разумеется, количественные нормы могут быть любыми и должны определяться в ходе широкого экспертного обсуждения и общественных слушаний.

В рамках рабочей карьеры обладатели ученых званий могут получать льготы на транспортный проезд и т.п., вплоть до льгот по ипотечному кредиту. Тем самым финансовая нагрузка перекладывается на иные экономические институты.

В этой связи напомним, что в соответствии с п.1, подпункт а) Постановление Центрального исполнительного комитета и Совета народных комиссаров СССР №62/503 от 27.03.1933 «Об улучшении жилищных условий научных работников» устанавливало следующую льготу: научные работники имеют право на дополнительную отдельную комнату для занятий, а при отсутствии таковой – на дополнительную площадь в размере не менее 20 кв. метров [5]. Нет никаких принципиальных противопоказаний, чтобы вернуть эту практику в той или иной модификации.

Еще более интересная и продуктивная линия косвенных бонусов возможна при введении ограничений на занимаемые должности с учетом ученых званий. Например, пост руководителя кафедры, департамента, факультета и т.п., руководителя лаборатории, центра, института и т.п., руководителя бакалавриата, магистратуры, аспирантуры и докторантуры может занимать человек при наличии степени доктора (кандидата) наук и звания профессора (доцента). Можно включить такое требование и для руководителей научно–исследовательских работ. В этом случае наличие ученого звания открывает доступ к более высокооплачиваемой должности и работе. Такой шаг противоречит сложившейся практике, когда даже на должности ректоров университетов и институтов назначаются лица без ученых степеней и званий. Тем не менее, такой сценарий вполне правомочен и может быть даже достаточно действенным.

По ходу дела заметим, что в Германии после получения ученой степени доктора необходимо получить ученое звание Doctor habilitatus (Dr. Habil), что позволяет возглавлять кафедру, а это в свою очередь дает право не только принимать на работу сотрудников, но и единолично определять научную направленность развития всей кафедры. Более того, поскольку профессор и кафедра отождествляются по научной направленности, именно заведующие кафедрами университетов Германии определяют потребности в объемах финансирования всего университета. Этим во многом определяется выбор научного направления студентами бакалавриата, магистратуры и аспирантуры [Курбанов, Гурбанов, Левчук, 2020]. Такое сопряжение звания и должностных возможностей хотя бы частично оправдывает статус Doctor habilitatus, хотя и не устраняет всех проблем противоречий в немецкой университетской системе. Аналогичная система действует во Франции, где дипломы хабилитрованных докторов выдаются университетами после согласования с уполномоченными органами исполнительной власти страны [Белоусов, Кротов, 2020].

Не исключено, что для придания системе поощрений за ученые звания большей гибкости и действенности целесообразно конструировать смешанные системы, когда вводятся прямые и косвенные бонусы по многим направлениям, но с меньшими количественными ставками.

3. Ликвидация федеральной системы: введение локальных ученых званий. В случае, когда признается финансовая несостоятельность государства по обеспечению нормальной системы стимулирования ученых званий, можно пойти по альтернативному и весьма радикальному пути – отменить федеральные ученые звания и оставить их на усмотрение научных организаций. Сегодня эта система де факто реализована в России, но не признаётся де юре. Возможно, что эта ситуация нуждается в официальной легитимации.

Заметим, что и этот сценарий не выглядит слишком уж индивидуалистичным, особенно в динамике. Например, в североамериканских университетах статус «tenure», полученный в одном университете, при переходе человека в другой университет сохраняется, т.е. новый работодатель предоставляет работнику эквивалентный статус – без потери гарантий. Разумеется, эта система работает только для вузов, в которых вообще действует подобная система, а это означает, что переход профессоров имеет смысл только между сопоставимыми по возможностям университетами. Для российской системы высшего образования также можно ввести требование сохранение локального ученого звания при переходе работника из одного вуза в другой – при наличии самой системы в принимающем университете. За счет такой меры даже локальное ученое звание обретает более обширный радиус действия и получает большую универсальность.

Переход к локальным званиям в России во многом может считаться вполне логичным на фоне уже действующей системы сосуществования федеральных (присуждаемых ВАКом РФ) и локальных (присуждаемых отдельными университетами и институтами) ученых степеней, которые являются взаимно конвертируемыми. Однако если преемственность двух типов ученых степеней обеспечивается автоматически, то уже сегодня де факто существующее сосуществование федеральных и локальных ученых званий находится в юридическом противоречии – за федеральные звания не положено никакого вознаграждения, а за локальные они предусмотрены. При этом локальные ученые звания также являются квазигосударственными уже в силу того, что они вводятся и регламентируются преимущественно в государственных университетах. В этом смысле обеспечить взаимное признание локальных ученых званий не просто, однако даже и без этого новая система будет иметь стимулирующий характер и положительно влиять на рынок научных кадров. Например, желание вуза переманить специалиста с ученым званием из другого вуза будет означать необходимость учесть в его зарплате имеющиеся у него бонусы на предыдущей работе. Тем самым вузы, действуя в конкурентной среде, будут вынуждены распространять у себя институт локальных ученых званий.

Вместе с тем нельзя сбрасывать со счета и уже возникший казус множественности ученых званий – например, профессора по специальности, профессора по кафедре, ординарного профессора университета, профессора РАН и т.п. [Клеандров, 2019]. По–видимому, от этой нелепой практики следует отказываться или хотя бы частично упорядочить ситуацию.

Кроме того, совершенно очевидно и то, что все надбавки за ученое звание идут на фоне основных заработков работников, а без их достойного уровня и эффект надбавки оказывается под вопросом. Для сравнения напомним, что в Российской империи суммирование всех постоянных (оклад, региональные прибавки) и вероятных доходов (университетский гонорар, гонорары за предоставление услуг, орденские пенсии), получаемые преподавателями за их профессиональную деятельность, давало весьма значительный разброс сумм: от едва превышающих 1 тыс. руб. в год у доцентов и до 8–10 тыс. руб. у профессоров–юристов столичных университетов, которые имели наиболее солидные заработки. При этом на рубеже XIX–XX вв. состоятельным считался человек с годовым доходом в 1 тыс. руб., а во всем 130–миллионном населении страны таковых насчитывалось немного более полумиллиона человек [Миронов, 2012]. Примечательно, что атрибуты материального достатка профессоров дореволюционной России отражены даже на живописных полотнах XIV–XXI вв. в виде богатства их одежды и домашней обстановки (Разина, Володарская, 2021). Даже в 1980–е гг. в Советском Союзе, когда уровень заработков научных кадров сократился почти до среднего по стране [6], относительная средняя зарплата молодого преподавателя вуза составляла 120%, а доктора наук/профессора – 300% при имеющейся возможности у советского преподавателя дополнительного повышения доходов (хоздоговора, лекции для населения по линии общества «Знание», гонорары за статьи в журналах и пр.) [Будущее высшего образования…, 2013]; до конца 1980–х пенсия доктора наук была на треть выше нормы – 160 руб. против 120 руб. в месяц. Если такие базовые пропорции нарушены, то любые бонусы за ученые степени будут восприниматься в качестве слабого стимула[7].

Хотя в научной литературе не редко отстаивается принцип централизации и единообразия правоприменения статуса ученых званий [Соколов, Лакаев, 2020], нельзя не отметить, что главным преимуществом сценария локальных званий выступает экономия административного ресурса страны на всех уровнях принятия решений – от министерств до вузов и институтов.

Смежные вопросы

При реализации описанных сценариев реформы системы ученых званий следует предусмотреть несколько технических процедур.

Во-первых, все параметры и сам механизм обеспечения статуса ученых званий следует предварительно подвергнуть процедуре общественных и экспертных слушаний. Некоторые из них могут проходить в закрытом формате, но некоторые – в максимально открытой форме. Например, могут быть организованы специальные форумы с представителями российских вузов в смешанном (очно–дистанционном) формате с ведением протокола и принятием резолюции путем голосования. На уровне государства должна быть образована межведомственная комиссия по обсуждению нюансов нового организационного формата ученых званий.

Во-вторых, принятые решения должны быть юридически закреплены в соответствии с принятыми нормами. Для этого не требуется вносить никаких изменений в действующий Федеральный закон №273–ФЗ от 29.12.2012 (ред. от 17.02.2023) «Об образовании в Российской Федерации» (с изменениями и дополнениями, вступившими в силу с 28.02.2023). Вместе с тем необходимо внести изменения в Постановление Правительства РФ №1746 от 2010.2023 «О порядке присвоения ученых званий» и в «Положение о присвоении ученых званий». В положении следует добавить Раздел IX «О вознаграждении лиц с учеными званиями», в котором должны найти отражения все пункты нового сценария стимулирования данного института.

Что касается прецедента рудиментарного института ученых званий в России, то он не так уникален, как это может показаться. Например, сегодня и институт ученых степеней, особенной докторских, все больше превращается в реликтовый феномен. Явным проявлением этого служит крайне низкая степень защит аспирантов и докторантов вузов, большинство из которых имеют слабую мотивацию к доведению до завершения диссертационного проекта. Следовательно, феномен рудиментарных институтов является достаточно распространенным и нужна работа по выявлению таковых и их своевременной корректировке. Последний тезис представляется важным в силу того, что деградация института от полноценного к рудиментарному иногда связана с банальным уменьшением соответствующих экономических параметров. Например, занятие должности ведущего научного сотрудника в университете человеком с ученой степенью кандидата и доктора наук предполагает различие в их месячном окладе в 3–4 тыс. руб., что явно не может быть серьезным стимулом для получения докторской степени. Таких примеров в России можно привести великое множество.

Что касается основ реформирования института ученых званий, то здесь необходимо отталкиваться от того, каким он должен быть – инклюзивным (массовым) или эксклюзивным (уникальным). В первом случае требования к званиям не могут быть слишком высокими, сама группа носителей званий является многочисленной, престиж звания не слишком высок и привилегии за него незначительны, тогда как во втором случае всё наоборот. Эта дихотомия принципиальна, ибо в этом пункте происходит принципиальный политический выбор; попытки смешать два полюса решений, в конечном счете, ведут к поддержанию рудиментарных институтов.

Еще один принципиальный вопрос состоит в том, какой содержательный посыл заложен в регламент получения ученых званий. Это автоматически ведет к той или иной интерпретации самого звания. Например, раньше сосуществовало два типа звания – по специальности и по кафедре. Тем самым первый тип давал преимущественно оценку человека как исследователя, а второй – как педагога. Сегодня второй тип отменен, но сохранившийся статус по специальности требует таких условий (наличие защитившихся аспирантов, педагогический стаж и т.п.), которые напрямую ничего не говорят об исследовательских успехах человека, которые, строго говоря, и должны учитываться в первую очередь. Это обстоятельство говорит о том, что наряду с системой вознаграждений за ученое звание необходимо корректировать и сам регламент их присуждения. В противном случае нынешний рудиментарный институт званий получит дополнительную негативную опцию ложного сигнала, когда носитель, например, звания профессора будет не столько человеком с научно–исследовательскими достижениями, сколько с чисто педагогическими заслугами. При этом грань между ученой степенью, отражающей квалификационный уровень её обладателя, и ученым званием становится совсем трудноуловимой. Следовательно, помимо всего прочего, сегодня происходит смешение заслуг по созданию нового научного знания и по тиражированию существующих знаний. Такое положение дел во многом было характерно и для советского времени [Клеандров, 2019], однако его обсуждение выходит за рамки основной темы статьи.

Заключение

С 1991 г. статус и «цена» ученых степеней и званий в России катастрофически упала и сегодня они не способствуют эффективной научной и научно–образовательной деятельности на фоне улучшающихся технических, организационных и информационных условий в их получении. Особенно ярко все проблемы проявляются применительно к институту ученых званий, которые окончательно выпали из рыночного поля существующих материальных и нематериальных поощрений. Эта ситуация нуждается в коренном изменении.

Сегодня имеются разные пути улучшения сложившейся ситуации, однако любой из них связан с реформированием действующего института ученых званий. Следует иметь в виду, что выбор одного из возможных путей автоматически перечеркивает другие. В противном случае одна реформа будет следовать за другой, а это хуже, чем отсутствие вообще каких–либо реформ. В связи с этим можно констатировать, что пришло время принципиальных решений, которые будут иметь долгосрочные последствия.

ЛИТЕРАТУРА / REFERENCES

Акимов О.Е. (2005). Правда о Фрейде и психоанализе [Akimov O.E. (2005). The Truth about Freud and Psychoanalysis]. М.: Издатель АКИМОВА. 279 с.

Бакулина Н.В., Артюшкин С.А., Галкина Е.Ю., Тихомирова Т.В., Бершева М.В., Ипполитова Ю.А., Полякова А.Г. (2020). Регламент представления к ученому званию профессора и ученому званию доцента: методическое пособие [Bakulina N.V., Artyushkin S.A., Galkina E.Yu., Tikhomirova T.V., Borshcheva M.V., Ippolitova Yu.A., Polyakova A.G. (2020). Regulations for submission to the academic title of professor and the academic title of associate professor: methodological guide]. СПб: Изд–во СЗГМУ им. И. И. Мечникова. – 40 с.

Балацкий Е.В. (2007). Нечеткие институты, культура населения и институциональная энтропия [Balatsky E.V. (2007). Fuzzy institutions, population culture and institutional entropy] // «Общество и экономика», №5–6. С. 37–53.

Балацкий Е.В. (2014а). Истощение академической ренты [Balatsky E.V. (2014 a). Depletion of academic rents] // «Мир России», №3. С.150–174.

Балацкий Е.В. (2014б). Синдром аритмии реформ в системе высшего образования [Balatsky E.V. (2014b). Arrhythmia syndrome of reforms in the higher education system] // «Журнал Новой экономической ассоциации», №4(24). С.111–140.

Балацкий Е.В., Екимова Н.А. (2018). Краткосрочное прогнозирование с использованием индекса монетарной эффективности [Balatsky E.V., Ekimova N.A. (2018). Short–term forecasting using the monetary efficiency index] // «Проблемы прогнозирования», №4. С.116–128.

Белоусов С.А., Кротов К.С. (2020). Ученое звание как составляющая профессионального статуса научно–педагогических работников в России и зарубежных странах [Belousov S.A., Krotov K.S. (2020). Academic title as a component of the professional status of scientific and pedagogical workers in Russia and foreign countries] // «Правовая политика и правовая жизнь», №2. С. 88–99.

Бодрийяр Ж. (2016). Симулякры и симуляции [Baudrillard J. (2016). Simulacra and Simulations]. М.: ПОСТУМ. 240 с.

Будущее высшего образования и академической профессии: страны БРИК и США (2013) [The future of higher education and the academic profession: BRIC countries and the USA (2013)] / под ред. Ф. Альтбаха, Г. Андрущака, Я. Кузьминова, М. Юдкевич, Л. Райсберг. М.: Высшая школа экономики. 248 с.

Дзоло Д. (2010). Демократия и сложность: реалистический подход [Dzolo D. (2010). Democracy and complexity: a realistic approach]. М.: Изд. дом ГУ–ВШЭ. 320 с.

Егоров В.В. (2013). Ступени научной карьеры: история и современность [Egorov V.V. (2013). Stages of scientific career: history and modernity] // «Известия УрГЭУ», №3−4(47−48). С. 151–163.

Ерохина Т.В., Нырков В.В. (2021). Институт присвоения ученых званий в механизме развития карьеры научного и научно–педагогического работника [Erokhina T.V., Nyrkov V.V. (2021). The Institute of awarding academic titles in the mechanism of career development of a scientific and scientific–pedagogical worker] // «Правовая политика и правовая жизнь», №1. С. 199–217.

Ефимова Г.З., Грибовский М.В. (2023). Престиж университетского преподавателя в России: историческая ретроспектива и современное состояние [Efimova G.Z., Gribovsky M.V. (2023). The prestige of a university teacher in Russia: a historical retrospective and the current state] // «Университетское управление: практика и анализ». Т. 27, №2. С. 30–44.

Игнатов И.И. (2011а). Американский исследовательский университет как организационная инновация – I [Ignatov I.I. (2011а). American Research University as an Organizational Innovation – I] // «Капитал страны», 15 декабря.

Игнатов И.И. (2011б). Американский исследовательский университет как организационная инновация – II [Ignatov I.I. (2011б). American Research University as an Organizational Innovation – II] // «Капитал страны», 15 декабря.

Клеандров М.И. (2019). О радикальном преобразовании механизма присвоения ученого звания профессора [Kleandrov M.I. (2019). On the radical transformation of the mechanism of awarding the academic title of professor] // «Государство и право», №3. С. 27–37.

Курбанов Р.А., Гурбанов Р.А., Левчук С.В. (2020). Опыт ФРГ в вопросах присуждения ученых званий [Kurbanov R.A., Gurbanov R.A., Levchuk S.V. (2020). The experience of Germany in awarding academic titles] // «Экономика. Право. Общество». Т. 5, №4(24). С. 7–12.

Миронов Б.Н. (2012). Благосостояние населения и революции в имперской России: XVIII – начало ХХ века [Mironov B.N. (2012). The welfare of the population and the Revolution in Imperial Russia: XVIII – early XX century]. М.: Весь мир. 844 с.

Норт Д. (2010). Понимание процесса экономических изменений [North D. (2010). Understanding the process of economic change]. М.: Изд. дом ГУ–ВШЭ. 256 с.

Плискевич Н.М. (2012). Человеческий капитал в трансформирующейся России [Pliskevich N.M. (2012). Human capital in the transforming Russia]. М.: Институт экономики РАН. 231 с.

Полтерович В.М. (1999). Институциональные ловушки и экономические реформы [Polterovich V.M. (1999). Institutional traps and economic reforms] // Экономика и математические методы. Т.35. №2. С. 3–20.

Разина Т.В., Володарская Е.А. (2021). Образ профессора высшей школы в живописи и его историко–культурная трансформация [Razina T.V., Volodarskaya E.A. (2021). The image of a high school professor in painting and its historical and cultural transformation] // «Социология науки и технологий». Том 12. №4. С. 46–66.

Сенашенко В.С. (2017). О престиже профессии «преподаватель высшей школы», ученых степеней и ученых званий [Senashenko V.S. (2017). About the prestige of the profession of "higher school teacher", academic degrees and academic titles] // «Высшее образование в России», №2(209). С. 36–44.

Соколов А.Ю. (2021). Эволюция правового регулирования института ученых званий в России [Sokolov A.Yu. (2021). Evolution of the legal regulation of the Institute of Academic Titles in Russia] // «Правовая политика и правовая жизнь», №1. С. 11–22.

Соколов А.Ю., Лакаев О.А. (2020). Возможные направления совершенствования института ученых званий в России [Sokolov A.Yu., Lakaev O.A. (2020). Possible directions for improving the Institute of Academic titles in Russia] // «Вестник Саратовской государственной юридической академии», №5(136). С. 129–138.

Соколов М., Губа К., Зименкова Т., Сафонова М., Чуйкина С. (2015). Как становятся профессорами: академические карьеры, рынки и власть в пяти странах [Sokolov M., Guba K., Zimenkova T., Safonova M., Chuikina S. (2015). How to become Professors: Academic Careers, Markets and Power in five Countries]. М.: Новое литературное обозрение. 832 с.

Феррис П. (2001). Зигмунд Фрейд [Ferris P. (2001). Sigmund Freud]. Мн.: ООО «Попурри». 432 с.

Balatsky E.V. (2023). Institutional erosion and economic growth // «Economic and Social Changes: Facts, Trends, Forecast». V. 16, no. 3. Pp. 81–101.