Введение

С момента своего юридического появления Российская Федерация находится в условиях недоопределенности стратегического целеполагания, когда согласно статье 13 Конституции РФ «никакая идеология не может устанавливаться в качестве государственной или обязательной» [1]. Почти 30 лет тщательно оберегаемый идеологический вакуум со стороны государства заполняется массой тактических задач совершенно разной направленности, масштаба и амбициозности. При этом постановка таких задач локализуется вокруг двух моделей: «строительство с нуля с опорой на современные образцы» либо «модификация советско–коммунистического наследия» (Волковъ, 2020).

Целью данной работы является прослеживание эволюции инициатив–субститутов в социально–экономическом развитии государства начиная с 2000–х годов. При этом основной вопрос состоит в степени суверенности начинаний, их реализуемости, а также равноценности замены идеологическому нигилизму.

В политическом и нормативно–правовом поле существует несколько источников информации, которые содержат разнокалиберные инициативы для экономики и социальной сферы: указы Президента РФ, послания Президента РФ Федеральному собранию РФ, поручения Президента РФ. Все эти источники обусловлены предельной централизацией управления, когда решения «пропускаются» через вершину пирамиды исполнительной власти. Однако указы Президента РФ как нормативно–правовые акты отличаются максимальной дисциплиной и ответственностью с точки зрения выполнения (достижения) в отличие от призывов, содержащихся в иных формах выражения волеизъявления, например, в тех же многочисленных поручениях (ежегодно более 2000 пакетов заданий открытого характера). Ввиду накопленной ретроспективы материалов представляется целесообразным рассмотреть наиболее существенные управленческие замыслы, которые получили в РФ заметный след. Выбор таких инициатив остается за авторами.

Хронологически, рассматриваемый период 2000–2020 годов можно условно разделить на три части: время «вставания с колен» (2000–2013 гг.), антикризисный этап (2014–2015 гг.) и стадия космополитизма. Следует отметить, что анализ гражданских инициатив для социально–экономического развития РФ будет сопровождаться оценкой трансформации официальной позиции в области обеспечения национальной безопасности и обороноспособности государства (по крайней мере, на вербальном уровне соответствующих документов). Принимая во внимание разделение элиты РФ на условно либерально–экономический блок и условно силовой блок, данный подход является оправданным.

CТРАТАГЕМЫ ДОСАНКЦИОННОГО ПЕРИОДА

Удвоение ВВП и повышение эффективности экономики

Первой громкой инициативой федерального уровня стала задача удвоения ВВП за 10 лет, озвученная в послании Президента РФ Федеральному собранию от 16 мая 2003 г. (Кремль, 2003). После экономически трудных 1990–х годов эта политическая установка обозначила несменяемый с тех пор курс на повышение благосостояния граждан, актуальность которого постоянно отмечается в выступлениях первого лица государства. Во время мирового финансового кризиса 2007–2009 гг. тема роста ВВП выпала из тренда, однако впоследствии вернулась в центр внимания. В 2015 году пресс–секретарь Президента РФ Д.С. Песков заявил о достижении 2-кратного роста ВВП (Калюков, 2015).

Принимая во внимание всю лукавость макроэкономического показателя, который имеет множество вариантов измерения (в текущих либо постоянных ценах, с поправкой на индекс–дефлятор, в физическом объеме, на душу населения, по паритету покупательской способности, а также неравномерность распределения по социальным группам), вопрос о решении поставленной задачи перешел сугубо в плоскость статистического учета. Тем более, что политическое заявление не содержало детальной информации о способе оценки ВВП.

На рисунках 1–2 представлено несколько траекторий ВВП, которые показывают о преждевременности доклада о выполнении поставленной задачи даже в 2020 году. На первом графике приведена динамика ВВП РФ в 2003–2020 гг., где значение ВВП РФ 2003 года принято за 100%, а последующие значения пересчитаны с помощью индекса физического объема ВВП, определенным Росстатом. Другая иллюстрация содержит мнение независимого внешнего субъекта – нерезидента (Всемирного банка) о динамике душевого ВВП РФ в постоянных ценах 2010 года.

Рисунок 1 – Объем ВВП в физическом выражении относительно уровня 2003 года, %. (Росстат, 2021с).

Рисунок 2 – ВВП РФ на душу населения по ППС, долларов США/чел. (World Bank, 2020).

Представленная графическая информация свидетельствует о выполнении президентского поручения только на 50%. Более того, даже половинчатая успешность в удвоении ВВП оставляет много вопросов. Так, спустя три года после заявления Д.C.Пескова Президент РФ санкционировал повышение пенсионного возраста из-за нехватки средств в пенсионной системе. [2]

Следует отметить, что тема удвоения ВВП в научной литературе исследовалась примерно с 2003 г. до 2013 г. Однако итоги десятилетия подведены не были, а исследования сосредоточились на новых вызовах и амбициозных задачах. Отдельные научные публикации только констатируют факт, что за 10 лет удвоения не произошло, а сложившаяся структура экономики не обеспечивает нужный темп роста (Юсупов, Токтамышева, Янгиров, Ахунов, 2019).

В русле инновационного развития РФ лежат амбициозные задачи, поставленные Президентом РФ в «майском» указе от 07.05.2012 г. № 596 «О долгосрочной государственной экономической политике» (таблица 1). Напомним, что 2012 год был чрезвычайно благополучным с точки зрения мировых цен на сырье, экспортируемое РФ, и экономическая перспектива на тот момент представлялась блестящей.

Таблица 1 – Задачи и решения.

* Данные: Росстат, 2021b.

Заметим, что среди «майских» указов Президента РФ фигурировал документ и о социальных задачах, который предусматривал, в частности, доведение средней заработной платы научного сотрудника до двукратного размера средней оплаты труда в регионе [3] Работающим в науке хорошо известно, как достигался данный показатель на бумаге и в реальной жизни.

Одним из мегапроектов РФ в сфере науки и образования 2010–х годов стало вхождение к 2020 году не менее пяти российских вузов в первую сотню ведущих мировых университетов согласно мировому рейтингу университетов (проект «5–топ–100», см. указ Президента РФ от 7 мая 2012 г. №599). Мы не будем анализировать адекватность такого целеуказания, но заметим, что «мировой рейтинг» никак не был конкретизирован Президентом РФ и, таким образом, оставлен исполнителям задачи для трактовки. За период реализации проекта «5–топ–100» из федерального бюджета было израсходовано 80 млрд рублей на 22 протежируемых вуза.

Чтобы не ограничивать управленческий маневр, в качестве измерителя успешности проекта были задействованы три таблоида: рейтинг QS, Шанхайский рейтинг (ARWU) и рейтинг Times (THE). При этом изначально полагали, что целевая первая сотня мест относится именно к интегральной общей рейтинговой шкале. Однако уже к 2016 году становится понятно, что все вузы–претенденты, получавшие бюджетное финансирование, не смогут попасть даже в третью сотню мест ни одного из рейтингов. Из фатальных причин многие называли недостаточное финансирование, кто-то апеллировал к предвзятости зарубежных рейтингов к вузам РФ особенно после 2014 года. В целом же, это означало надвигающийся кризис, угроза которого заставила исполнителей прибегнуть к интерпретации «мировой рейтинг».

В апреле 2016 года в профильное постановление Правительство РФ от 16 марта 2013 г. № 21 вносятся фразы про отраслевые (предметные) рейтинги QS, ARWU, THE (то есть по учебным дисциплинам), что сильно облегчает решение задачи, поскольку кардинально локализует уровень сравнительной оценки университетов. Однако для политического закрепления такого подхода необходимо было получить его одобрение от постановщика задачи. 9 января 2017 года состоялась встреча Президента РФ с Я.И. Кузьминовым, бывшим ректором ВШЭ, и, очень возможно, идеологом проекта «5–топ–100». В отчете о ходе его реализации главе государства было доложено о досрочном вхождении вузов РФ в мировые рейтинги, имея в виду их предметную часть (физика, экономика и менеджмент и др.). Одновременно с рапортом об успехе последовало ходатайство о продлении программы поддержки университетов до 2025 года (Кремль, 2017).

Остается неизвестным, какое впечатление данный доклад произвел на Президента РФ. Однако такой интеллектуальный трюк не мог остаться без внимания и научно–образовательного сообщества, и контролирующих органов. Подводя итоги проекта «5–топ–100» в феврале 2021 года, Счетная палата РФ однозначно констатировала невыполнение президентской задачи, однако сопровождающее данный вывод множество положительных официальных и экспертных мнений о проекте «5–топ–100» сделало все возможное, чтобы сохранить лицо системе управления (Счетная палата, 2021a).

Таким образом, стратегическое целеполагание для экономики и социальной сферы, относящееся к 2010-м годам, в итоге, оказалось нереализованным.

РФ как энергетическая сверхдержава

Стратагема «энергетической сверхдержавы» является стрежневой для РФ. Соответствующая задача была неявно сформулирована Президентом РФ на заседании Совета Безопасности России от 22 декабря 2005 г. и предполагала, что «Россия должна стать инициатором и «законодателем мод» в энергетических инновациях, в новых технологиях» (Совет Безопасности Российской Федерации, 2005; Российская газета, 2006). Какие-либо временные рамки решения задачи обозначены не были. На данный момент можно отметить, что в плане поставок энергетического сырья РФ остается одним из лидеров (таблица 2).

Таблица 2 – Место РФ по добыче и экспорту ресурсов.

Источник: (BP, 2020).

Из ресурсодобывающих отраслей, имеющих значительный экспортный потенциал, только в газовой сфере удалось сохранить относительный монополизм и хоть какую-то управленческую автономию от зарубежных структур. ПАО «Газпром» является монополистом по трубопроводному экспорту газа, на внутреннем рынке занимает 68% по объему добычи, в состав органов управления (совет директоров, правление) в отличие от других добывающих компаний не допущен ни один гражданин иностранного государства.

Именно газовая сфера стала основным инструментом реализации концепции «Энергетическая держава». За последние годы здесь происходили наиболее ощутимые движения, которые выразились в строительстве новых газопроводов, имеющих экспортное значение (таблица 3). Суммарная мощность экспортных газопроводов, ориентированных на Запад и Восток, сопоставима с объемом внутренних продаж газа ПАО «Газпром»: 225 млрд куб. м в 2020 г. (Газпром, 2021a). В частности, объем трубопроводных поставок газа ПАО «Газпром» только по линиям «Северный поток–1» и «Северный поток–2» позволит обеспечить 52 млн домашних хозяйств в Европе [4] (или более 100 млн человек).

Таблица 3 – Перечень постсоветских газопроводов РФ.

Источник: (Газпром, 2021b; 2021c; 2021d; 2021e)

Политика газовой экспансии РФ на внешние рынки Европы столкнулась с серьезным геополитическим противодействием. Первой жертвой стал газопровод «Южный поток» (четыре нитки). Финальная стадия его строительства пришлась на этап санкций ЕС против РФ из-за воссоединения с Крымом и войны с Украиной на Донбассе. В конце 2014 года под давлением ЕС Болгария отказалась от реализации проекта на его завершающей стадии.

Решением минимизировать ущерб ПАО «Газпром» от произведенных масштабных инвестиций в «Южный поток» (более 10 млрд евро или порядка 1 трлн рублей) стала инициатива запуска Турецкого потока с использованием той же подводной части Южного потока, но уже в два раза меньшего по своей мощности (две нитки). Проект забуксовал после того, как в Сирии 24 ноября 2015 года был сбит российский самолет Су–24 турецкими вооруженными силами. Несмотря на это после непродолжительного перерыва газопровод был дотянут до побережья Турции и официально введен в эксплуатацию в 2020 году.

Изначально газопровод «Южный поток» планировался с участием европейских партнеров, и компания–оператор South Stream Transport B.V. была зарегистрирована в Нидерландах с 50 процентным участием ПАО «Газпром». В конце 2014 года в связи с санкциями ЕС ПАО «Газпром» в лице уполномоченной структуры стал единственным акционером оператора газопровода, выкупив доли в South Stream Transport B.V. у иностранных компаний (РБК, 2014) за 56,12 млрд рублей (Neftegaz.RU, 2015). (порядка 0,8 млрд евро). В марте 2015 года ПАО «Газпром» докапитализировал South Stream Transport B.V. на сумму 0,57 млрд евро. Таким образом, общая капитализация компании превысила 2 млрд евро.

В октябре 2019 года, когда «Турецкий поток» был фактически завершен и обещал экспортную выручку, власти Нидерландов арестовали акции South Stream Transport B.V. по запросу украинской «Нафтогаз» в обеспечении 2,6 млрд долларов США, присужденных в пользу «Нафтогаз» по иску против ПАО «Газпром» согласно решению Стокгольмского арбитражного суда. Это судебное решение было принято еще в феврале 2018 года (Газета.Ru, 2019). Уже в декабре 2019 г. ПАО «Газпром» выплатил 2,9 млрд долларов США в пользу «Нафтогаз», закрыв вопрос (Калюков, Дзядко, 2019). Однако несмотря на понесенные финансовые потери компания South Stream Transport B.V. продолжает оставаться в юрисдикции Нидерландов, и система управления «Турецким потоком» не претерпела изменений. Таким образом, юридическая и финансовая уязвимость ПАО «Газпром» перед новыми претензиями Украины (в том числе по транзиту газа в Европу) либо со стороны других государств сохраняется в полном объеме.

Следует отметить и проблемность «якорных» газопроводов «Северный поток», которые функционируют в далеко не дружественных условиях. После запуска «Северный поток–1» на него сразу распространился Третий энергетический пакет ЕС, предусматривавший меры антимонопольного регулирования. Зарегистрированная в Швейцарии компания Nord Stream AG, владелец и оператор газопровода «Северный поток», на 51% принадлежит структуре ПАО «Газпром». Остальная доля компании распределена между структурами Германии, Голландии и Франции. Невзирая на формальное доминирование ПАО «Газпром» руководство комитетом акционеров Nord Stream AG осуществляет гражданин Германии. Российский контроль остается только в правлении общества.

Если газопровод «Северный поток–1» был реализован в сравнительно комфортных условиях, то «Северный поток–2» столкнулся с новыми вызовами. В созданной компании – операторе Nord Stream 2 AG (вновь швейцарская юрисдикция) единственным акционером является структура ПАО «Газпром». Под угрозой санкций со стороны США участие зарубежных компаний Германии, Франции, Великобритании, Австрии в Nord Stream 2 AG позиционируется только в качестве инвесторов, а не учредителей. В этих условиях в руководстве Nord Stream 2 AG российскому представителю принадлежит единственная позиция технического директора (Nord Stream 2, 2021). Данная управленческая расстановка в институциональном плане с лихвой компенсирует отсутствие акционерного участия иностранных компаний в Nord Stream 2 AG. На физических лиц в руководстве Nord Stream 2 AG американские санкции не распространяются. Руководителем Nord Stream 2 AG является Маттиас Варниг (Matthias Warnig), управляющий директор Nord Stream AG в 2006–2016 гг., который на текущий момент времени также состоит в совете директоров (наблюдательных советах) крупнейших российских компаний: ПАО «НК Роснефть», Банк ВТБ, ПАО «Транснефть».

Однако единоличное участие ПАО «Газпром» в компании Nord Stream 2 AG, которое обусловлено санкциями США, а не интересами ПАО «Газпром», противоречит европейскому антимонопольному регулированию. При сохранении ситуации неизменной ПАО «Газпром» сможет наполнять газопровод не более чем на 50% (Mail.ru, 2021), что полностью разрушает его бизнес–модель. Для выхода проекта на полную мощность необходимо продать долю в компании Nord Stream 2 AG какому–то третьему лицу (Немис, 2021), не опасающемуся санкций США против газопровода «Северный поток–2». В этих жестких условиях покупателями могут выступить только компании из США, однако реализация этого сценария приведет к полной утрате и российского, и европейского влияния в «Северном потоке–2». Таким образом, газопровод «Северный поток–2» даже при полной технологической готовности оказывается в политическом тупике, как это уже было с «Южным потоком», однако в худших условиях, когда невозможен географический маневр к другому даже далеко не идеальному потребителю.

На восточном направлении реализован проект «Сила Сибири», ориентированный на китайских потребителей. Договор купли–продажи газа подписан с Китайской национальной нефтегазовой корпорацией и рассчитан на 30 лет. Однако в отличие от европейского рынка цена газа, поставляемого в Китай, является непрозрачной, что сохраняет вопрос о степени соблюдения интересов РФ в данном проекте.

В связи с долгосрочными проблемами для экспорта российского газа по европейскому направлению было принято решение о масштабной газификации населенных пунктов РФ. Данная мера позволит использовать потенциал внутреннего рынка для компенсации экспортных потерь. В мае 2020 года Президентом РФ было поручено активизировать газификацию регионов и снять с граждан бремя финансирования затрат на подключение к газовым сетям (Кремль, 2020; Эксперт, 2020). Распоряжением Правительства РФ от 30 апреля 2021 года № 1152–р была утверждена «дорожная карта» повышения газификации регионов, в рамках которой предусмотрено, что уровень газификации вырастет с 70% (2019 год) до 82,9% к 2030 году. Но, как выясняется, резерв внутреннего рынка не слишком велик. После проведения основного этапа дополнительной газификации неизбежно возникнет вопрос тарифного регулирования. С высокой вероятностью в ближайшей перспективе можно ожидать растущую динамику внутренних цен на газ, что позволит окупать затраты на газификацию и получать выпадающие доходы от экспорта.

Продолжается эксплуатация нефтегазовых природных ресурсов РФ в рамках проекта «Сахалин–1» (ПАО «НК Роснефть» (20% в проекте) совместно с компаниями из США (30%), Японии (30%), Индии (20%)) и проекта «Сахалин–2» (ПАО «Газпром» (50% + 1 акция в проекте) совместно с Японией (22,5%), Великобританией и Нидерландами (27,5% минус 1 акция)). Из стратегических ходов следует отметить приобретение РФ контроля в проекте «Сахалин–2» посредством вступления в него ПАО «Газпром» в 2007 году. Стоимость входа составила 7,45 млрд долларов США. При этом в проекте «Сахалин–1» функции оператора по–прежнему осуществляет компания ExxonMobil (США). Таким образом, РФ отдает иностранным государствам более половины ресурсного потенциала полуострова для коммерческого использования. Данная ситуация фактически повторяет период 1905–1945 гг. когда сначала половина Сахалина (до 1918 г.), а затем и весь полуостров находился под управлением Японии. Таким образом, обвинения против РФ в том, что ей единолично принадлежит слишком много ресурсов, не имеют под собой обоснований.

В «нулевых» годах в зарубежных научных публикациях концепция «Энергетическая сверхдержава» в целом оценивалась скептически, указывалось на преувеличенную способность России использовать нефть и газ в качестве «оружия» для усиления влияния на своих соседей и на мировой арене (Rutland, 2008). В текущий момент концепция критикуется с позиции «энергетического» перехода, предполагающего постепенный отказ от ископаемого топлива в пользу «зеленой энергетики», в которой позиции России слабее по сравнению с ведущими странами (HSE, 2021). Это делает стратегию неактуальной в долгосрочной перспективе (Peña–Ramos, Bagus, Amirov–Belova, 2020).

В целом, концепция «Энергетическая держава» как стратегическая ставка себя не оправдала, хотя тактически остается одним из основных средств, обеспечивающих поступление доходов в РФ. Кроме того, высокая конкуренция поставщиков газа в Европе и монополия потребителя российского газа на Востоке накладывают существенные ограничения на долгосрочную эффективность ресурсоориентированной модели.

РФ как транзитное государство

Другим крупным внешнеполитическим начинанием, эксплуатирующим территориальный фактор РФ, стало участие в китайском проекте «Новый шелковый путь». Присоединившись к этой инициативе в 2008 году, РФ возложила на себя роль транзитера китайских товаров на европейский рынок по высокоскоростной автодороге в дополнение к действующему железнодорожному маршруту «Китай – Европа» и арктическому водному пути через российские воды [5]. В 2010 году в немецкой газете Sueddeutsche Zeitung была опубликована статья Президента РФ о создании единого экономического пространства от Лиссабона до Владивостока (Путин, 2010). Однако после 2014 года данная инициатива утратила всякую актуальность. Политически ее полностью вытеснил китайский проект «Новый шелковый путь».

На федеральном уровне проработан и реализуется проект международного транспортного маршрута «Европа – Западный Китай». Согласно государственной программе РФ «Развитие транспортной системы», утвержденной постановлением Правительства РФ от 20.12.2017 № 1596, в период 2020–2023 гг. на реализацию проекта «Строительство автомобильных дорог международного транспортного коридора Европа – Западный Китай» будет израсходовано 356,2 млрд рублей из средств федерального бюджета.

Сроки готовности российского участка автодороги для запуска «Нового шелкового пути» не обозначены, и в целом создается впечатление, что РФ предпочитает дистанцироваться от китайского проекта, при этом продолжая вкладывать в необходимую для него транспортную инфраструктуру и тихо выполнять взятые на себя обязательства.

Принимая во внимание ключевую роль территории РФ в проекте «Новый шелковый путь», можно прогнозировать завершение строительства российской части дороги в полном объеме. Однако, как и в случае с газопроводом «Северный поток–2», на этапе ввода автомагистрали в эксплуатацию могут возникнуть политические факторы для задержек либо вовсе отказа от проекта по различным причинам со стороны Китая, РФ либо других государств. Более того, участие в иностранном проекте потенциально повышает зависимость России от Китая в качестве страны–транзитера, а политические и экономические проблемы КНР будут отражаться на российской экономике. Также реализация проекта «Новый шелковый путь» превращает Россию и постсоветские страны в сателлитов Китая, снижая влияние России и делая ее младшим партнером Пекина. С другой стороны, санкционное давление на Россию приводит Китай к необходимости искать других партнеров как в Центральной Азии, так и в северной ветке маршрута (Skrylnikov, 2021), что понижает статус России, переводя ее из главного транзитера–партнера в одного из множества других. Более того, в случае раздела мира по принципу «Синамерика» США и Китай могут найти полюсы сотрудничества в Центральной Азии (Zimmerman, 2015), что может окончательно переориентировать эти страны на другие полюсы силы. Учитывая, что страны–участники получают выгоду в виде развития своих экономик, инфраструктуры, увеличения экспорта и доступ к рынкам (Baniya, Rocha, Ruta, 2019), российский евразийский проект может смениться евразийским китайским проектом. В этой связи России целесообразно стать для Китая безальтернативным партнером, что самортизирует ее экономическую слабость перед КНР.

Рассмотренный комплекс стратагем развития РФ позволяет сделать вывод о несоответствии полученных результатов амбициозности ожидаемых результатов. Есть все основания полагать, что инициативы давали толчок движению вперед, но в реальности качественные сдвиги были малозаметны либо отсутствовали невзирая на работу государственной машины и вовлекаемые ресурсы. Вместе с тем, важно подчеркнуть одно ключевое качество рассмотренных инициатив. По внешним признакам они носили более–менее суверенный характер и не были привязаны к зарубежной управленческой моде, озвучиваемой так называемым коллективным Западом. Несмотря на невыполнение поставленных задач, они не отменяются и не корректируются, что создает неопределенность в том, следует ли продолжать работу по их решению.

II. АНТИКРИЗИСНЫЕ СТРАТАГЕМЫ

С середины 2014 года РФ временно утратила стратегическую инициативу во внутреннем целеполагании и сконцентрировалась на отражении внешних атак, реагировании на проблемы, создаваемые внешним миром. Первой и самой актуальной задачей стало импортозамещение. Оказалось, что не только гражданский сектор экономики зависим от импорта поставок товаров и технологий, но и ОПК делает ключевые закупки у недружественных государств. В результате в 2015 г. были приняты планы по импортозамещению для 22 отраслей промышленности (Минпромторг России, 2021) [6], что номинально означало новую индустриализацию национальной экономики. Подобные планы были разработаны также в сфере обеспечения безопасности и обороноспособности страны.

В настоящее время в открытом доступе чрезвычайно мало информации о результатах политики импортозамещения по отраслям. Единственным исключением является сельское хозяйство, для которого Росстат приводит темпы роста объемов производства основных видов импортозамещающих пищевых продуктов (Росстат, 2021a). За период 2017–2020 год более чем 50% прироста удалось добиться в производстве свинины (54%), овощей (кроме картофеля) и грибов (72,5%), а также фруктов (80%). Обеспечение продовольственной безопасности является программой минимума в импортозамещении и в значительной степени эта задача в РФ решена.

Для отраслей реального сектора экономики оценить итоги 5-летней политики импортозамещения не представляется возможным. Очевидно одно – новой индустриализации даже в масштабе отдельно взятых отраслей не случилось. Ключевые же итоги импортозамещения лежат на поверхности: неприемлемо высокая иностранная зависимость РФ в области электроники, фармацевтики, производства медицинского оборудования, кораблестроения по–прежнему сохраняется. Фрагментарно же отдельные эпизоды успешного импортозамещения анонсируются (Минпромторг России, 2017; 2018), однако критическая масса таких проектов не набирается. Отмеченный в последние годы рост производства ряда товаров, особенно сельскохозяйственных и продовольствия, был связан не столько с режимом санкций, сколько с мерами государственной поддержки, использованием зарубежных технологий, созданием производственных мощностей на территории России зарубежными ТНК (Кузнецова, 2019).

В антикризисном периоде следует обратить внимание на инициативу Президента РФ от 5 декабря 2016 г. по увеличению доли высокотехнологичной продукции гражданского и двойного назначения в общем объеме продукции, выпускаемой организациями ОПК (Кремль, 2016): к 2020 году – не менее чем до 17%, к 2025 году – не менее чем до 30%, к 2030 году – не менее чем до 50%. По итогам 2019 года искомая доля составляла 24,1% (Минпромторг России, 2020).

Предприятия ОПК остаются наиболее технологичным сектором реальной экономики РФ, и в силу специфики своей деятельности в высокой степени защищены государством от рыночных институтов и факторов. Фактически в условиях санкционного противостояния с США и ЕС, по мнению Президента РФ, они единственные, кто может стать драйверами национальной экономики и на своем уровне провести хотя бы частичную реиндустриализацию. Целевые ориентиры, содержащиеся в поручении, указывают на 1,5–кратное увеличение финансового результата предприятий ОПК при сохранении неизменной оборонной части производства.

Острая публичная фаза политического противостояния РФ и Запада, возникшая из-за присоединения Крыма, достаточно быстро завершилась, РФ полностью отдала инициативу противникам и перешла к оборонительным действиям на внутреннем политическом поле, сохранив лояльность на внешнеполитическом направлении.

III. СТРАТЕГИИ КОСМОПОЛИТИЧЕСКОГО КОНФОРМИЗМА РФ

Глобальная цифровизация

Во второй половине 2010-х годов на мировом уровне был провозглашен тренд цифровизации и построения цифровой экономики с далеко идущими глобальными намерениями.

В РФ данный призыв был оперативно подхвачен, и в конце 2018 года принимается паспорт национальной программы «Цифровая экономика Российской Федерации». Начиная с 2019 года по аналогичной методологии стали разрабатывать национальные проекты для различных областей: наука, демография, туризм, городская среда и др. В 2019 году утверждена Национальная стратегия развития искусственного интеллекта до 2030 года. [7]

Эти события вовсе не означают, что до присоединения РФ к глобальному движению цифровизации в стране по данному направлению ничего не было сделано, однако ажиотаж на тему цифровизации не возникал. Сделано был достаточно много в части организации предоставления удаленных сервисов. Например, сайт www.gosuslugi.ru был зарегистрирован еще в 2008 году, а федеральный закон об электронной подписи датирован 2011 годом. Создана и внедрена национальная платежная система «МИР».

Содержательное наполнение программы о цифровой экономике было весьма подвижным. Изначально предполагалось, что будут реализовываться дорожные карты по развитию «сквозных» цифровых технологий. Однако позднее было принято решение о создании также дорожных карт развития высокотехнологичных направлений, которые частично интегрировали эти дорожные карты, а частично стали отдельными технологически направлениям. В целом, реализация программы сопровождалась перманентным изменением ее системы управления.

До настоящего времени раскрытые источники и структура финансирования национального проекта «Цифровая экономика РФ» в системе госфинансов не дают ответа на вопрос, насколько эффективны указанные госрасходы для повышения экономического роста в стране, реализация нацпроекта идет медленными темпами (Петрикова, 2021). Отсутствие согласованного между федеральными органами исполнительной власти единого комплексного подхода к реализации межведомственной политики в достижении результатов нацпроектов также приводит к возникновению барьеров и задерживает их реализацию, включая нацпроект «Цифровая экономика РФ» (Голубев, 2019).

В настоящее время цифровизация по-прежнему остается в центре внимания на федеральном уровне. В апреле 2021 г. подписана соответствующая директива Правительства РФ о стратегиях цифровой трансформации госкомпаний и компаний с госучастием (Правительство, 2021).

Цифровизация, как и импортозамещение, приобрело сугубо процессный характер и может продолжаться неограниченное количество времени ввиду большого числа участников и множественности их интересов. Как и случае с проектом создания транспортного коридора «Европа – Западный Китай», результаты цифровизации РФ потенциально имеют двойное назначение: могут быть гарантированно использованы внутри страны и (или) предоставлены третьим лицам для решения каких-либо глобальных задач.

РФ в глобальной экологической повестке

По мнению авторского коллектива ВШЭ, потенциальный вес России в экологической проблематике гораздо выше, чем ее вес в мировой экономике, поэтому России надо позиционировать себя как одного из лидеров совместных усилий по сохранению природы планеты, как «экологическую, чистую» державу. Однако подход России к экологической и климатической повестке в отношениях с ее партнерами по БРИКС, ШОС, со странами Запада характеризуется как пассивно–выжидательный (Makarov I.A., Suslov D.V., Stepanov I.A., Serova D.А., 2021).

Присоединение РФ к Парижскому соглашению по климату, заключенному в 2016 году, то есть в период острейших иностранных санкций, стало очередным шагом в сторону политики сдерживания РФ. Следует отметить, что в середине 2017 года при курсе национально ориентированного развития Д.Трампа США вышли из Парижского соглашения по климату, но в феврале 2021 года при Д.Байдене вновь к нему присоединились.

Абстрагируясь от обсуждения проблем климатических изменений и антропологического вклада в их усугубление, подчеркнем, что в финансовом отношении участие РФ в борьбе за климат выражается в дополнительной налоговой нагрузке в виде углеродных налогов на экспорт в Европу. Таким образом, производители, поставляющие свою продукцию в ЕС, должны будут платить взнос за выбросы парниковых газов, которые происходят при создании их товаров (Постникова, 2021). По имеющимся оценкам, размер углеродных налогов для РФ в первое время не превысит 1 млрд долларов США (Щукин, 2021), но, как известно, налоговый инструмент может иметь свою логику развития. Более того, чем дольше РФ будет работать по правилам углеродных налогов, тем сложнее будет выход из них.

Аналитическим подкреплением института углеродных налогов являются методики оценки эмиссии и поглощения парниковых газов на территории страны, учитывая ее индустриальный профиль, природно–климатические параметры. В условиях, когда мировое сообщество не может выработать единую точку зрения даже по поводу перечня террористических организаций, объективность методик, от которых напрямую зависит выгода одних и убытки других, становится весьма проблематичным предметом для переговоров.

На внутреннем политическом поле в июне 2021 года Президентом РФ было поручено Правительству РФ до 1 октября 2021 г. представить дорожную карту по снижению углеродоемкости экономики до 2050 года (Кремль, 2021), чтобы, по логике карбоновых налогов, минимизировать выбросы парниковых газов и ожидаемые убытки от присоединения к борьбе за лучший климат.

РФ в мировом антиковидном движении

Реакция на эпидемию COVID–19 стала для национальных правительств одним из тестов их космополитического настроя и внешней управляемости. Тема антиковидной политики достаточно обширна и ее подробное рассмотрение не является предметом данной работы. Отметим только следующее.

Для РФ стал совершенно беспрецедентным экономический локдаун, объявленный в 2020 году и продлившийся с 1 апреля по 12 мая. Такой внутренний шаг, солидарный с мировым трендом, не мог не иметь макроэкономических последствий. Если по состоянию на начало 2020 года объем внутреннего долга РФ составлял 10 трлн рублей (данные Минфина России), то к первому полугодию 2021 года его размер вырос до 20 трлн рублей (Счетная палата, 2021b). Таким образом, вклад приостановки экономики РФ из-за COVID–19 в повышение долговой нагрузки является очевидным. На фоне ограничений для РФ занимать на внешних рынках приращение внутреннего госдолга свидетельствует также и о снижении ВВП в районе 10%. Таким образом, следование общемировому курсу вновь привело к экономическому ущербу при неочевидных политических бонусах. Путь Швеции и Беларуси, выступивших за выработку коллективного иммунитета против COVID–19 без локдаунов и вакцинаций, оказался для РФ политически непосильным решением.

Следующий вопрос в антиковидной политике состоял в обязательности или добровольности вакцинации. При этом Президент РФ устранился от решения данного вопроса на национальном уровне, предоставив право выбора губернаторам, апеллируя к специфике ситуаций в субъектах РФ. Далее внутреннее пространство страны и общество раскололось на два лагеря, и негласная конфронтация сохраняется в настоящее время. Выработав инструменты управленческого принуждения к вакцинации через организации–работодатели, в РФ стала прощупываться почва под обязательностью вакцинации студентов, а затем и школьников. В развитие антиковидной унифицирующей политики ЕС предложил введение специальных паспортов для вакцинированных. Внутри РФ отношение к этой инициативе на федеральном уровне неоднократно менялось и, в конце концов, была реализована идея QR–кодов.

В РФ было установлено целевое значение доли привитого населения. Многие рассматривают этот показатель как доверие к власти и характеристику степени управляемости внутренней ситуацией. При этом Всемирная организация здравоохранения продолжает анонсировать новые волны заболеваний и новые штаммы вируса, что свидетельствует о сохранении данной темы в мировом тренде.

Пандемия имела и положительные последствия для внутренней политики, фактически заставив руководство отказаться от слепого копирования западной системы управления здравоохранением и дать импульс росту эффективности работы государственных органов, например, в области адресных социальных выплат (Ениколопов, 2020) или для поиска собственной системы управления здравоохранением.

В целом, присоединение РФ к глобальной повестке мирового развития при лучшем исходе остается нейтральным к интересам страны. В случае же с климатической программой и антиковидными мерами ущерб социально–экономическому развитию является заметным. Данное обстоятельство подчеркивает тезис о том, что в отсутствие политической инициативы игра на чужом поле и по чужим правилам не может привести к победе.

IV. ПЕРЕЗАГРУЗКА ВНУТРЕННЕЙ ПОВЕСТКИ РАЗВИТИЯ РФ

Итоги выполнения «майских» указов 2012 года официально не были обнародованы. При этом остается совершенно не ясным, брошены ли поставленные задачи либо их выполнение продолжается до полного завершения.

После выборов Президента РФ в 2018 году традиция «майских» указов для целеполагания была продолжена, но была реализована уже в новых санкционных условиях. Так, указом Президента РФ от 07.05.2018 г. № 204 «О национальных целях и стратегических задачах развития Российской Федерации на период до 2024 года» социально–экономическое развитие было упаковано в 12 национальных проектов (программ) [8] с перечнем целей и задач. В отличие от «майских» указов 2012 года авторы национальных проектов воздержались от социальных гарантий, например, в отношении заработной платы отдельных категорий работников, предпочли избежать конкретных макроэкономических показателей и оперировали преимущественно качественными задачами и количественными оценками, которые либо трудно верифицировать, либо не имеют резонанса. Однако именно в этом документе впервые на уровне Президента РФ была заявлена задача о подготовке инфраструктуры для транспортного коридора «Европа – Западный Китай».

Введение в практику госуправления категории «национальный проект» и соответствующей административной структуры (Совет при Президенте РФ по стратегическому развитию и национальным проектам) привело к понижению административного веса Правительства РФ и его управленческих рычагов (государственная программа, федеральная целевая программа и др.).

После антиковидного локдауна в РФ и, видимо, переоценки ситуации был принят указ Президента РФ от 21.07.2020 г. №474 «О национальных целях развития Российской Федерации на период до 2030 года». Под предлогом расширения горизонта планирования произошла, фактически, ревизия «майского» указа 2018 года, круг национальных целей сузился до пяти позиций [9], имеющих ярко выраженную социальную ориентацию. Вопрос о переработке президентских национальных проектов и самого «майского» указа 2018 года остается по-прежнему актуальным. Таким образом, перезагрузка целеполагания не завершена.

Рассмотрим преемственность целеполагания 2018 года и 2020 года на примере одной демографической характеристики. Так, к 2024 году ожидаемая продолжительность здоровой жизни должна увеличиться до 67 лет [10], а к 2030 году ожидаемая продолжительность жизни – до 78 лет. То есть речь идет о том, что до достижения пенсионного возраста и даже немного за его пределами население может считаться полностью здоровым, а до момента смерти период нездоровья составит 11 лет. Принимая такую установку, соответствующим образом может выстраиваться система здравоохранения. Вместе с тем, планируя увеличение ожидаемой продолжительности жизни на 6,5 лет по сравнению с 2020 годом (71,5 лет) заблаговременно сдвинут вправо пенсионный возраст на 5 лет.

В целом, по своему характеру внутреннее целеполагание соответствует спринтерским забегам, когда в отношении поставленной задачи делается рывок, а после финиша, не сильно обращая внимание на достигнутый результат, все повторяется снова только уже на новой дистанции, качественно отличающейся от предыдущей.

Рассматривая суть целеполагания, из политического лексикона исчезла терминология национальных интересов. Ей на замену пришли национальные проекты и национальные цели как более узкая категория оперативно–тактического значения. В Концепции национальной безопасности РФ, утвержденной указом Президента РФ от 17.12.1997 г. №1300, отмечается, что «национальные интересы России – это совокупность сбалансированных интересов личности, общества и государства в экономической, внутриполитической, социальной, международной, информационной, военной, пограничной, экологической и других сферах. Они носят долгосрочный характер и определяют основные цели, стратегические и текущие задачи внутренней и внешней политики государства». В целеполагании 2012, 2018 и 2020 годов доминирует акцент на материальных интересах личности и в какой-то степени даже общества, но без позитивной привязки к интересам государства.

Выше были рассмотрены ключевые, по мнению авторов, стратагемы развития РФ на макроуровне и в контексте ее интеграции в мировое пространство. Все эти проекты касались преимущественно гражданских сфер. Перейдем к анализу стратагем, формулирующих национальную безопасность и содержащихся в соответствующих документах.

V. РФ И ВНЕШНИЙ МИР: ЭВОЛЮЦИЯ СТРАТЕГИИ НАЦИОНАЛЬНОЙ БЕЗОПАСНОСТИ

О характере взаимоотношений РФ с внешним и довольно агрессивным миром свидетельствуют документы о национальной безопасности. С начала существования РФ насчитывается пять президентских указов об утверждении концепции национальной безопасности (1997, 2000 годы) и стратегии национальной безопасности (далее – Стратегия–2009, Стратегия–2015 и Стратегия–2021 соответственно) [11]. Ниже мы рассмотрим последние три документа, содержание которых может свидетельствовать об эволюции внешней политики РФ. Подчеркнем, что анализ является исключительно вербальным, поскольку степень закрытости внешней политики и непрозрачность механизма принимаемых решений намного выше, чем даже во внутренних делах.

Принятая после войны РФ с Грузией в 2008 г. Стратегия–2009 не содержала конфронтационные и однозначные высказывания относительно потенциальных противников. Россия продолжает двигаться по пути интеграции в Западный мир на принципах равноправия и системы международного права. Стратегию–2009 могут характеризовать такие ключевые слова как «Всемерное укрепление взаимодействия с ЕС… формирование общих пространств в сферах экономики, политики…», «Россия готова к развитию отношений с НАТО на основах равноправия», «…выстраивание равноправного и полноценного стратегического партнерства с США на основе совпадающих интересов…».[12] Такую стратегию можно охарактеризовать как «Стремление к равноправному партнерству».

Иностранные авторы указывают, что пессимизм, характеризовавший Москву после холодной войны из-за экономического и морального упадка, был заменен более прагматичным взглядом на глобализирующуюся международную среду и место в ней России (Dimitrakopoulou, Liaropoulos, 2010).

Стратегия–2015 была утверждена после событий 2014 г. на Украине и последовавшего санкционного давления, а также с учетом начала участия России в войне в Сирии (сентябрь 2015 г.). По сравнению со Стратегией–2009 в документе содержатся значительно более резкие положения в отношении Запада, а сама РФ позиционируется как лидирующая мировая держава.

В Стратегии–2015 четко определено, что развитие России «вызывает противодействие со стороны США и их союзников, стремящихся сохранить свое доминирование в мировых делах… наделение НАТО глобальными функциями, реализуемыми в нарушение норм международного права». Впервые выделен Запад, позиция которого «направленная на противодействие интеграционным процессам и создание очагов напряженности в Евразийском регионе, оказывает негативное влияние на реализацию российских национальных интересов». Указано, что «поддержка США и Европейским союзом антиконституционного государственного переворота на Украине привела к глубокому расколу в украинском обществе и возникновению вооруженного конфликта». Несмотря на это, Россия «выступает за укрепление взаимовыгодного сотрудничества с европейскими государствами, Европейским союзом», «заинтересована в выстраивании полноценного партнерства с США на основе совпадающих интересов», а также «к развитию отношений с НАТО на основе равноправия. [13]

В целом, сравнение Стратегии–2009 и Стратегии–2015 показывает дрейф от продолжения выстраивания партнерства с Западом к позиции «Запад мешает РФ реализовать национальные интересы».

Если ранее (Стратегия–2009) партнерство предполагалось выстраивать, например, с ЕС и НАТО, то теперь (Стратегия–2015) «цель Российской Федерации заключается в приобретении как можно большего числа равноправных партнеров в различных частях мира». Круг потенциальных партнеров определён максимально широко – страны БРИКС, ШОС, РИК, Группа двадцати. Уже особо выделены две страны – КНР («отношения всеобъемлющего партнерства и стратегического взаимодействия» и Индия («привилегированное стратегическое партнерство. Одновременно сохраняется надежда на взаимовыгодное сотрудничество с Западом.

Стратегию–2021 можно охарактеризовать как «РФ не ищет компромисса с Западом первой, но готова к диалогу» [14]. Указывается на изменение «структуры мирового порядка, формирование новых архитектуры, правил и принципов мироустройства», «стремление изолировать Российскую Федерацию и использование в международной политике двойных стандартов».

Как и в Стратегии–2015, Стратегия–2021 указывает на «стремление стран Запада сохранить свою гегемонию». В адрес США прозвучали обвинения в том, что «на фоне развития потенциала глобальной системы противоракетной обороны США проводят последовательный курс на отказ от международных обязательств в области контроля над вооружениями». Кроме того, «традиционные российские духовно–нравственные и культурно–исторические ценности подвергаются активным нападкам со стороны США и их союзников».

Сохраняя преемственность Стратегии–2015, в Стратегии–2021 вновь подчеркивается «развитие отношений всеобъемлющего партнерства и стратегического взаимодействия с Китайской Народной Республикой, особо привилегированного стратегического партнерства с Республикой Индией», «углубление многопрофильного сотрудничества с ШОС и БРИКС», а также «обеспечение интеграции экономических систем и развитие многостороннего сотрудничества в рамках Большого Евразийского партнерства».

В Стратегию–2021 не перешла позиция об РФ как о мировой державе. Данный тезис либо утратил актуальность в связи с невозможностью его достижения, либо в руководстве государством считают, что он уже достигнут. Другой новацией 2021 года стала забота о климате, что свидетельствует о постепенном росте влияния климатической повестки также и на ту часть элиты, которая отвечает за безопасность страны. Впервые в Стратегии–2021 встречается такая задача внешней политики, как «укрепление братских связей между русским, белорусским и украинским народами». Спустя 10 дней после утверждения Стратегии–2021 Президент РФ обнародовал статью, в которой признал русских и украинцев единым народом (Путин, 2021).

В реальности никакой равноправный диалог и взаимовыгодное сотрудничество РФ с внешним миром невозможны. Все версии стратегии национальной безопасности являются оборонительной реакцией на складывающиеся вокруг государства неблагоприятные обстоятельства. Атакующей либо самостоятельной внешнеполитической линии поведения не просматривается ни в культурных проектах, ни в идеологических концепциях, ни, тем более, в цивилизационных сценариях, позволяющих интегрировать пространство и союзников вокруг РФ. В том же 2014 году на волне воссоединения РФ с Крымом возник стратегический многообещающий интеграционный проект «Русский мир», однако его дальнейшая государственная поддержка и развитие не состоялись, в том числе по причине санкций и их угроз против РФ.

В целом, несмотря на открытый и усиливающийся враждебный характер внешнего мира на уровне документов позиции РФ выглядят по-прежнему примирительными и готовыми к диалогу, который никто из противников не собирается предлагать.

Аналитики НАТО, исследуя Стратегию–2021, отмечают, что упор на развитие и экономический рост, уступил место вниманию к «экономической стабильности» и «экономической безопасности». Также отмечается, что если в Стратегии–2015 упоминалось сотрудничество НАТО, США и ЕС, то в новой стратегии такое упоминание отсутствует. Однако в целом документ охарактеризован как нежелание руководства России брать на себя ответственность за напряженные отношения с Западом (Cooper, 2021). По мнению иностранных исследователей, отсутствуют свидетельства того, что Кремль действует в соответствии с каким-то генеральным планом или согласованной большой стратегией по распространению своей идеологии по всему миру. Скорее, политика России была оппортунистической, но расчетливой (Rumer, Sokolsky, 2021).

По мнению RAND, Россия предполагает сосредоточить свои геополитические усилия на постсоветском пространстве, однако, действия государства непоследовательны в этом регионе, а экономический потенциал недостаточен. В связи с ростом агрессивности РФ отмечается противоречие между сопротивлением и ограниченным сотрудничеством с Западом на условиях России (RAND, 2021).

Заключение

Проведенный аналитический обзор направлений стратегического развития РФ показывает попытки государства добиться успеха во внутренней социально–экономической политике. Благосостояние и все, что с ним связано, – единственное, что может пока предложить РФ во внутриполитическом пространстве. Воздерживаясь от объявления национальных интересов, тактические шаги в области благосостояния населения как единственной опоры государства, таким образом, становятся магистральным курсом развития. При этом успешность реализации объявляемых мер с точки зрения достижения запланированных ориентиров, как правило, оказывается далеко не полной.

Воссоединение с Крымом в 2014 году стало единственным крупным проявлением внешнеполитической самостоятельности РФ за последние 20 лет. В целом же, власти РФ предпочитают избегать серьезных политических инициатив идеологического характера, заменив их торговлей природными ресурсами, в том числе в форме долгосрочной аренды земельных участков в пользу иностранных государств.

По отношению к проектам глобального мироустройства РФ придерживается конформистского курса. Практика показывает, что такая солидаризация происходит несмотря на возникающий социально–экономический ущерб обществу и государству. Вместе с тем, погружаясь в повестку глобализма, многие результаты, связанные с развитием инфраструктуры внутри РФ, получают двойное назначение: для внутренних целей и внешних интересантов.

Внешнеполитическое противостояние с ЕС и США вынуждает РФ заявлять о партнерстве на Востоке с Китаем и Индией, а также декларировать воссоединение с белорусским и украинским народом.

Литература

Волковъ С.В. (2020). Почему РФ – не Россiя. – Н.Новгородъ: Чёрная Сотня; Магаданъ: Новое Время. С. 6.

Газета.Ru (2019). «Нафтогаз» сообщил об аресте акций «Южного потока». (https://www.gazeta.ru/business/2019/10/25/12776876.shtml?rcmrclid=61aae45099bd0836 – Дата обращения: 09.09.2021).

Газпром (2021a). Российский рынок газа. (https://www.gazprom.ru/about/marketing/russia/ – Дата обращения: 09.09.2021).

Газпром (2021b). «Северный поток». (https://www.gazprom.ru/projects/nord–stream/ – Дата обращения: 09.09.2021).

Газпром (2021c). «Северный поток – 2». (https://www.gazprom.ru/projects/nord–stream2/ – Дата обращения: 09.09.2021).

Газпром (2021d). «Сила Сибири». (https://www.gazprom.ru/projects/power–of–siberia/ – Дата обращения: 09.09.2021).

Газпром (2021e). «Турецкий поток». (https://www.gazprom.ru/projects/turk–stream/ – Дата обращения: 09.09.2021).

Голубев А.В. (2019). Инвестиции в национальные проекты как фактор экономического роста // Экономика и управление народным хозяйством – 2019. – № 7 (9). – С. 53–59.

Ениколопов Р. (2020). Борьба с коронавирусом – медицинская и экономическая проблема (https://www.nes.ru/files/COVID19(21apr2020).pdf – Дата обращения: 09.09.2021).

Калюков Е. (2015). Кремль назвал «фактически» выполненным обещание Путина удвоить ВВП (https://www.rbc.ru/economics/31/03/2015/551a86c99a7947b0f971d1d2 – Дата обращения: 09.09.2021).

Калюков Е., Дзядко Т. (2019). «Газпром» выплатил «Нафтогазу Украины» $2,9 млрд. (https://www.rbc.ru/business/27/12/2019/5e06339e9a79470d0c9382b1 – Дата обращения: 09.09.2021).

Кремль (2016). Перечень поручений по реализации Послания Президента Федеральному Собранию. (http://www.kremlin.ru/acts/assignments/orders/53425 – Дата обращения: 09.09.2021).

Кремль (2017). Встреча Президента РФ с ректором ВШЭ Я.И. Кузьминовым, 9 января 2017 года. (http://kremlin.ru/events/president/news/53710 – Дата обращения: 09.09.2021).

Кремль (2020). Перечень поручений по результатам проверки исполнения законодательства, направленного на развитие газоснабжения и газификации регионов (http://www.kremlin.ru/acts/assignments/orders/63454 – Дата обращения: 09.09.2021).

Кремль (2021). Перечень поручений по итогам Петербургского международного экономического форума от 26 июня 2021 г. (http://kremlin.ru/acts/assignments/orders/65937 – Дата обращения: 09.09.2021).

Кузнецова Г.В., Цедилин Л.И. (2019) Импортозамещение: предварительные результаты политики за пять лет // Российский внешнеэкономический вестник. – 2019. – № 10. – С. 7–25.

Минпромторг России (2017). Доклад о целях и задачах Минпромторга России на 2018 год и основных результатах деятельности за 2017 год. (https://nangs.org/docs/download/2075_9c30b25b5bd3ac9c94d2d73a7e5cbd0c – Дата обращения: 09.09.2021).

Минпромторг России (2018). Доклад о целях и задачах Минпромторга России на 2019 год и основных результатах деятельности за 2018 год: (http://media.rspp.ru/document/1/d/0/d0eaf95c39ac1375432cda7a29b750cd.pdf – Дата обращения: 09.09.2021).

Минпромторг России (2020). Развитие оборонно–промышленного комплекса. (https://minpromtorg.gov.ru/activities/industry/siszadachi/oboronprom/ – Дата обращения: 09.09.2021).

Минпромторг России (2021). Отраслевые планы импортозамещения. (https://gisp.gov.ru/plan–import–change/ – Дата обращения: 09.09.2021).

Немис В. (2021). В России оценили проигрыш «Северного потока–2» в споре с Европой. (https://lenta.ru/news/2021/08/25/dhabarov_sp2/ – Дата обращения: 09.09.2021).

Петрикова Е.М. (2021). Цифровая трансформация экономики и финансирование национального проекта «Цифровая экономика Российской Федерации» // Финансовый менеджмент. – 2021. – № 2. – С. 94–105.

Послание Президента (2003). Послание Президента Российской Федерации от 16.05.2003 г. (http://www.kremlin.ru/acts/bank/36352 – Дата обращения: 09.09.2021).

Постникова Е. (2021). Выходят в нейтрал: Евросоюз примет климатический закон летом. (https://iz.ru/1163533/ekaterina–postnikova/vykhodiat–v–neitral–evrosoiuz–primet–klimaticheskii–zakon–letom – Дата обращения: 09.09.2021).

Правительство (2021). Директивы Правительства РФ о цифровой трансформации госкомпаний. (http://government.ru/news/42005/ – Дата обращения: 09.09.2021).

Путин В.В. (2010). Статья В.В.Путина в газете «Зюддойче Цайтунг» (https://russische–botschaft.ru/ru/2010/11/25/statya–v–v–putina–v–gazete–zyuddojjche–ca/ – Дата обращения: 09.09.2021).

Путин В.В. (2021). Об историческом единстве русских и украинцев. 12 июля 2021 г. (http://www.kremlin.ru/events/president/news/66181 – Дата обращения: 09.09.2021).

РБК (2014). «Газпром» полностью выкупил строителя морского участка «Южного потока». (https://www.rbc.ru/rbcfreenews/54a187959a7947147c744e6f – Дата обращения: 09.09.2021).

Российская газета (2006). Россия предлагает странам «Большой восьмерки» активнее избавляться от «энергетического эгоизма» / «Российская газета». 10 февраля 2006 г. № 3994. (https://rg.ru/2006/02/10/integraciya.html – Дата обращения: 09.09.2021).

Росстат (2021a). Показатели, характеризующие импортозамещение в России. (https://rosstat.gov.ru/folder/11188 – Дата обращения: 09.09.2021).

Росстат (2021b). Эффективность экономики России. (https://rosstat.gov.ru/folder/11186?print=1 – Дата обращения: 09.09.2021).

Росстат (2021с). Индексы физического объема валового внутреннего продукта. (https://rosstat.gov.ru/accounts – Дата обращения: 09.09.2021).

Совет Безопасности Российской Федерации (2005). О роли России в обеспечении международной энергетической безопасности (http://www.scrf.gov.ru/council/session/2001/ – Дата обращения: 09.09.2021).

Счетная палата (2021a). Бюллетень Счетной палаты РФ. №2 (279), 2021 (Университеты). (https://ach.gov.ru/upload/iblock/845/845aaecb7eee3453e759d3c52a761bda.pdf – Дата обращения: 09.09.2021).

Счетная палата (2021b). Оперативный доклад за I полугодие 2021 года. (https://ach.gov.ru/audit/6–mon–2021#deficit – Дата обращения: 09.09.2021).

Щукин П. (2021). Россия станет главной жертвой налога на углеродные выбросы. (https://lenta.ru/news/2021/08/31/victim/ – Дата обращения: 09.09.2021).

Эксперт (2020). Энергетическая сверхдержава развернется к гражданам. (https://expert.ru/expert/2020/24/energeticheskaya–sverhderzhava–razvernetsya–k–grazhdanam/ – Дата обращения: 09.09.2021).

Юсупов К.Н., Токтамышева Ю.С., Янгиров А.В., Ахунов Р.Р. (2019). Стратегия экономического роста на основе динамики валового внутреннего продукта // Экономика региона. – 2019. – Т. 15. – № 1. – С. 151–163. – DOI 10.17059/2019–1–12.

Baniya S., Rocha N., Ruta M. (2019). Trade Effects of the New Silk Road: A Gravity Analysis. World Bank Group. (https://documents1.worldbank.org/curated/en/623141547127268639/pdf/Trade–Effects–of–the–New–Silk–Road–A–Gravity–Analysis.pdf – Дата обращения: 09.09.2021).

BP (2020). Statistical Review of World Energy 2020, 69th edition: (https://www.bp.com/content/dam/bp/business–sites/en/global/corporate/pdfs/energy–economics/statistical–review/bp–stats–review–2020–full–report.pdf – Дата обращения: 09.09.2021).

Cooper J. (2021). Russia’s updated National Security Strategy. Russian Studies Series 2/21 (https://www.ndc.nato.int/research/research.php?icode=704– Access Date: 09.09.2021).

Dimitrakopoulou S., Liaropoulos A. (2010). Russia’s national security strategy to 2020: a great power in the making? Caucasian review of international affairs. Vol. 4 (1) – winter 2010 (https://www.researchgate.net/profile/Andrew–Liaropoulos/publication/42253400_Russia’s_National_Security_Strategy_to_2020_A_Great_Power_in_the_Making/links/53d5f3c1
0cf228d363ea1439/Russias–National–Security–Strategy–to–2020–A–Great–Power–in–the–Making.pdf – Access Date: 09.09.2021).

Makarov I.A., Suslov D.V., Stepanov I.A., Serova D.А. (2021). Turning to Nature: Russia’s New Environmental Policy in “Green” Transformation of the Global Economy and Politics, National Research University–Higher School of Economics. (https://eng.globalaffairs.ru/wp–content/uploads/2021/04/report_turning–to–nature.pdf – Дата обращения: 09.09.2021).

Mail.ru (2021). Северный поток–2 проиграл спор с Европой. Новости Mail.ru (https://news.mail.ru/economics/47653571/?frommail=1&exp_id=936 – Дата обращения: 09.09.2021).

Neftegaz.RU (2015). Газпром купил Южный поток за 56,12 млрд рублей. (https://neftegaz.ru/news/transport–and–storage/232806–gazprom–kupil–yuzhnyy–potok–za–56–12–mlrd–rubley/ – Дата обращения: 09.09.2021).

Nord Stream (2021). О компании – Nord Stream AG. (https://www.nord–stream.com/ru/o–nas/ – Дата обращения: 09.09.2021).

Nord Stream 2 (2021). Nord Stream 2 – Руководство. (https://www.nord–stream2.com/ru/kompaniia/rukovodstvo/ – Дата обращения: 09.09.2021).

Peña–Ramos J.A., Bagus P., Amirov–Belova D. (2020). The North Caucasus Region as a Blind Spot in the “European Green Deal”: Energy Supply Security and Energy Superpower Russia. Energies 2021, 14, 17. (https://dx.doi.org/10.3390/en14010017 – Дата обращения: 09.09.2021).

RAND (2021). Russian Grand Strategy. (https://www.rand.org/pubs/research_reports/RR4238.html – Access Date: 20.11.2021).

Rutland P. (2008) Russia as an Energy Superpower, New Political Economy, 13:2, 203–210.

Rumer E., Sokolsky R. (2021). Grand Illusions: The Impact of Misperceptions About Russia on U.S. Policy (https://carnegieendowment.org/2021/06/30/grand–illusions–impact–of–misperceptions–about–russia–on–u.s.–policy–pub–84845 – Access Date: 09.09.2021)

Skrylnikov D.V. (2021) The "New Silk Road": Prospects, Influence of Russia and China. Tomsk State University Journal of Economics. No 53. – P. 224–235. – DOI 10.17223/19988648/53/16.

World Bank (2020). GDP per capita (constant 2010 US$) – Russian Federation. GDP per capita. (https://donnees.banquemondiale.org/indicator/NY.GDP.PCAP.KD?locale=null – Дата обращения: 09.09.2021).

Zimmerman T. (2015) The New Silk Roads: China, the U.S., and the Future of Central Asia. (https://cic.nyu.edu/sites/default/files/zimmerman_new_silk_road_final_2.pdf – Дата обращения: 09.09.2021).