1. Введение: страна на перепутье

Присоединение Россией Крыма в 2014 году спровоцировало в ее адрес со стороны США волну международных санкций (МС). Данная акция может считаться поворотным пунктом в развитии страны не только в XXI веке, но во всей новой истории России.

Значение МС определяется тем обстоятельством, что они, как правило, заметно тормозят развитие страны–изгоя и вызывают волну внутренних ответных политических решений, которые, в конечном счете, ведут к снижению уровня жизни населения. Разумеется, есть примеры, когда санкции вызывали прямо противоположный эффект, стимулируя мобилизацию экономики страны и выход на новые экономические рубежи. Ярким примером тому может служить Иран, который находился под непрерывными санкциями с 1979 года [1]. Тем не менее, Исламская республика Иран смогла осуществить так называемый научно–технологический джихад, который позволил ей добиться впечатляющих результатов. Например, по данным Web of Science (WoS), за период 2000–2016 гг. произошел 20–кратный рост числа научных публикаций иранских исследователей, а число публикаций в журналах первого квартиля (Q1) увеличилось в 27 раз (с 344 до 9619 соответственно), тогда как в России – лишь в 2 раза (с 5102 до 10305) [2]. Однако даже такие успехи Ирана сопровождались тяжелыми потерями по многим другим экономическим и научно–технологическим направлениям. В связи с этим можно констатировать, что МС не являются фатальными для страны, подвергшейся экономическому остракизму, но и сбрасывать их со счета никак нельзя.

Введение США МС российским руководством было воспринято в качестве политического вызова, непосредственным ответом на который стал курс на импортозамещение. С этого момента тема оценки санкций стала постоянной в научных и аналитических изданиях. Не удивительно, что вся эта аналитическая палитра разделилась на два полюса – материалы, в которых утверждается сокрушительное влияние санкций на российскую экономику, и рапорты, в которых доказывается их низкая результативность с параллельным обсуждением положительного эффекта от них. В рамках второго направления делаются оценки ущерба от МС, которые понесли присоединившиеся к ним страны, а также проводится сравнение с величиной ущерба России. В результате в научном дискурсе сложилась неопределенность в отношении этой проблемы, т.е. открытым остается следующий принципиальный вопрос: Россия действительно сильно пострадала от введения МС или же все страхи перед ними сильно преувеличены?

Опыт показывает, что для ответа на этот сакраментальный вопрос одних цифр и фактов недостаточно – нужен какой-то дополнительный методологический принцип, который позволил бы с единых позиций интерпретировать масштаб ущерба от МС. Выработке такого принципа и его приложению к конкретным фактам и посвящена данная статья. Помимо этого, в статье будут рассмотрены некоторые характерные примеры (case study) действия МС, которые ранее не фигурировали в подобной литературе.

2. Принцип качественной трансформации

При анализе и сравнении различных экономических явлений возникает необходимость в некоем критерии значимости фиксируемых различий. Это касается сравнений как в пространстве, так и во времени. Речь идет о том, что наблюдаемые количественные изменения и различия в статистических агрегатах в количественном измерении могут быть незначительными, существенными и принципиальными. На наш взгляд, классификация на три указанные группы различий может быть уточнена следующим образом: незначительными могут считаться различия менее 10% от базового (начального) значения, существенными – более 10 и менее 100%, принципиальными – более 100%.

Последняя группа различий предполагает, что кратные изменения (более чем в 2 раза) какого-либо экономического явления свидетельствует о его принципиальной трансформации. Речь идет о том, что за пределами указанных количественных различий можно уже говорить о совершенной иной стадии развития изучаемого явления, что эквивалентно принципиальному (качественному) изменению самого явления, его перерождению в нечто иное. Резюмируя сказанное, можно сформулировать принцип качественной трансформации (ПКТ) экономического явления: при наблюдении кратных различий (изменений) в экономическом показателе можно говорить о качественных сдвигах в исследуемом явлении (процессе).

Несмотря на свою простоту, данный принцип позволяет уяснить масштаб наблюдаемых изменений в экономической системе и тем самым дает дополнительный «козырь» при проведении статистических сравнений.

ПКТ по своей природе является эмпирическим и эвристическим. Его эмпирический характер обусловлен тем обстоятельством, что он был выведен в результате работы со статистическими данными. Эвристическая природа ПКТ определяется тем фактом, что его формулировка вытекает не из каких-то общих теоретических построений и рассуждений, а из некоего спонтанного осмысления эффекта сопряжения эмпирических данных и реальных событий жизни.

Хотя никаких формальных доказательств ПКТ не существует (и не может существовать!), однако его сущность и действенность может быть пояснена на простых жизненных примерах. Так, если человек получает доход в x рублей, то его увеличение на 5% ничего в его жизни не меняет; если доход возрастет на 50%, то это уже будет очень заметное улучшение жизни; если же доход вырастет, например, в 2,5 раза (т.е. на 150%), то для рассматриваемого субъекта это будет означать совершенно другую жизнь. Таким образом, на микроуровне ПКТ проявляется достаточно ярко и представляется практически самоочевидным. Однако на макроуровне этот принцип не просто столь же справедлив, но в определенном смысле действует в гораздо более выраженной форме. Все макроагрегаты являются более консервативными и менее динамичными по сравнению с микроэкономическими величинами, в связи с чем их кратное изменение знаменует собой по-настоящему революционные сдвиги в общественном устройстве.

Несмотря на свою простоту, ПКТ дает простую, но очень прочную основу для интерпретации происходящих экономических сдвигов, в том числе и тех, которые имели место в России после введения МС. Насколько нам известно, данный принцип никем в явной форме не формулировался и не использовался; впервые он был озвучен в [3]; в данной статье мы развиваем его сферу аналитических приложений.

3. Сдвиги во внешней торговле

Основным каналом, по которому прокатились волна МС в отношении России, был канал внешней торговли. Многие государства свернули под нажимом своих правительств взаимную торговлю с Россией, оказавшейся в качестве страны-изгоя. Чтобы оценить масштаб МС по данной линии экономических связей, как правило, сравнивается внешнеторговый оборот России за 2013 год, непосредственно предшествовавший введению МС, и за 2016 год, когда в достаточно полной мере проявились результаты санкций. Иными словами, сравнение осуществляется за «окаймляющие» годы относительно момента введения санкций. Этим принципом мы будем пользоваться и далее.

В соответствии с данными РИА «Новости» [4], индекс падения внешнеторгового оборота превышает критическую отметку в I=2 и тем самым подпадает под действие ПКТ. Падение экспорта немного ниже критической отметки, а падение импорта – немного выше (табл.1).

Таблица 1. Внешняя торговля России со странами, поддержавшими МС.

Таким образом, полученные данные позволяют сделать следующие выводы. Внешняя торговля России со странами, поддержавшими МС, деградировала качественным образом. Фактически по показателям внешней торговли страна в одночасье оказалась отброшена на десятилетия назад. Кратное сокращение объемов закупки и продаж во внешней сфере не может быть ничем компенсировано даже в среднесрочной перспективе. В этом смысле Россия оказалась в совершенно другом «торговом мире».

Для сравнения укажем, что только по линии экспорта потери России в 2016 г. по сравнению с 2013 г. составили 79 млрд. долл., что в 1,66 раза больше, чем все затраты консолидированного бюджета страны на образование в 2017 г. [5], на которое тратилось 3,1 трлн. руб. или 47,7 млрд. долл. при пересчете по «скромному» валютному курсу в 65 руб./долл. Тем самым ущерб от санкций по данной линии можно с полным основанием охарактеризовать как тяжелый, приведший к качественным сдвигам во внешней торговле.

4. Изменение валютного курса

Если рассмотреть всю внешнюю торговлю России, то несложно увидеть, что величина чистого экспорта с 2013 г. по 2016 г. снизилась с 212,3 до 103,2 млрд. долл., что соответствует индексу падения в 2,06 [6]. Следовательно, и здесь мы сталкиваемся с проявлением ПКТ. Неудивительно, что столь значительное уменьшение объема ввозимой в страну валюты по линии внешней торговли вызвало серьезное напряжение на валютном рынке. Столь серьезное нарушение сложившихся пропорций в потоках внешней торговли не могло не сказаться на валютной стабильности. В связи с этим рассмотрим еще одно важное направление проявления МС – давление на российскую валюту, выразившееся в нескольких волнах девальвации рубля. Для оценки ущерба по этой линии рассмотрим официальные данные Банка России за окаймляющие МС годы плюс 2018 г., когда валютный курс окончательно стабилизировался на новом равновесном уровне [7]. Чтобы проверить ПКТ, рассчитаем индексы роста курса доллара к рублю по отношению к предсанкционному 2013 году (табл.2).

Таблица 2. Динамика валютного курса доллар/рубль.

Несложно видеть, что индекс роста обменного курса за 2013–2018 гг. превысил красную черту, а в момент своего максимума в 2016 г. он ее превысил существенно. Таким образом, ситуация подпадает под действие ПКТ и можно утверждать, что в валютной сфере ущерб России от МС был значительным, качественно изменившим в стране валютный климат и существенно подорвавший благосостояние населения. Такое развитие событий на бытовом уровне проявилось, в частности, в том, что в 2016 году, в период кульминации обрушения рубля, в стране действовал так называемый запретительно высокий валютный курс, который сделал почти невозможным выезд россиян за границу.

Если учесть существование так называемого эффекта переноса, когда девальвация национальной валюты частично переносится в форму ее инфляции на внутреннем рынке, то можно говорить о принципиальном подрыве всего монетарного климата в России.

5. Динамика цен на автомобильный бензин

Развитие инфляционных процессов внутри страны имеет множество проявлений, в том числе ставший традиционным для России рост цен на автомобильный бензин. МС, приводящие к дестабилизации монетарного климата, усиливают этот процесс. Для оценки происходящих сдвигов на рынке бензина рассмотрим динамику средних потребительских цен (тарифов) на автомобильный бензин, предоставляемых Росстатом [8]. При этом расширим временной диапазон анализа относительно санкционного года, рассматривая динамику с 2010 до 2018 гг. (табл.3). При этом продлим динамику цен на июнь 2018 года по оперативным данным рынка бензина. Для этого усредним цены в пяти регионах – Республике Татарстан, Краснодарском и Пермском краях, Владимирской и Вологодской областях, после чего усредним полученные региональные значения, которые и будут использоваться в качестве репрезентативной оценки за июнь 2018 года [9].

Таблица 3. Динамика средних потребительских цен (тарифов) на автомобильный бензин.

*Авторская оценка.

Из табл.3 видно, что МС, судя по всему, ускорили рост цен на бензин, а само их увеличение является кратным и попадает под действие ПКТ. Таким образом, один из ведущих ценовых маркеров внутреннего рынка России демонстрирует тот факт, что по уровню цен страна за прошедшие 7,5 лет попала в совершенно иную зону. Следовательно, урон от МС следует и в этом случае трактовать как весьма значительный. Разумеется, речь не идет о том, что кратный рост бензина в России был вызван МС, но имевшая место и ранее деструктивная тенденция к росту цен на топливо, несомненно, было усилена внешним давлением, что и привело к качественно иной внутриэкономической ситуации.

6. Сдвиги в объемах прямых инвестиций

Максимально болезненно МС ударили по инвестиционной активности российской экономики. Так, статистика платежного баланса показывает [10], что прямые инвестиции (ПИ) банков и прочих секторов испытали мощнейший шок в 2015 г. и в 2017 г. так до конца и не оправились от удара (табл.4).

Таблица 4. Динамика прямых инвестиций в России, млн. долл.

Из приведенных данных табл.4 видно, что МС буквально обрушили к 2015 году поток прямых инвестиций. Расчеты показывают, что снижение за 2013–2015 гг. общей величины прямых инвестиций достигло 10,1 раза, а их потока из банковского сектора – в 15,5 раза. В 2017 г. наметилось частичное восстановление инвестиционной активности, однако и в этот год ситуация подпадала под действие ПКТ, что позволяет констатировать переход страны к «новой инвестиционной реальности». Такой масштабный инвестиционный спад просто исключает динамичное развитие страны в ближайшие 5 лет. И это, пожалуй, один из самых болезненных итогов МС.

Указанная негативная тенденция поддерживается и другими экономическими механизмами. Например, одной из самых серьезных проблем от МС считается запрет на кредитование российских банков и компаний в западных банках. Это резко сократило доступ российского бизнеса к «дешевым» деньгам. Так, по данным PricewaterhouseCoopers, в 2013 г. только на рынке еврооблигаций российские компании-эмитенты привлекли 46,4 млрд. долл., тогда как в 2015 г. – лишь около 5 млрд. долл. [11]. Несложно видеть, что индекс падения западного инвестиционного ресурса для страны составляет почти 10 раз.

Указанные санкции затронули, в частности, пять российских банков с государственным участием – Сбербанк, ВТБ, ВЭБ, Газпромбанк и Россельхозбанк. Был ужесточен запрет на обращение новых облигаций и акций перечисленных структур: максимально возможная продолжительность действия этих инструментов снижена с 90 до 30 дней [12]. Несложно видеть, что по данному каналу распространения МС мы опять–таки наблюдаем индекс снижения в 3 раза, что означает выполнение ПКТ. Следовательно, и в этом случае МС наносят принципиальный удар по российской экономике.

7. Прочие эффекты блокировки

Помимо количественных индексов урона от МС можно рассмотреть еще некоторые потери, проявляющие на качественном уровне. Для этого приведем несколько характерных случаев в рамках так называемого метода стилизованных примеров (МСП), развитого в [13].

Первый пример связан с интернационализацией российской науки, обеспечение которой является главным вектором регулирования со стороны федерального правительства на протяжении последних 10 лет. Одной из составляющих этого процесса выступает процесс публикации российских исследователей в западных научных журналах. Однако в 2017 г. многие европейские (венгерские, польские и пр.) научные экономические журналы начали активно отказывать не только в публикации, но иногда даже и в рассмотрении статей российских ученых по причине нахождения страны под МС. Это особенно ярко проявляется для тех европейских журналов, которые еще за пару лет до этого с удовольствием сотрудничали с исследователями из России. Тем самым МС перекрыли важнейший канал интеграции российской науки в мировой рынок исследований. Сегодня многие отечественные специалисты изыскивают возможности для публикации в третьеразрядных африканских и турецких журналах, входящих в базы WoS и Scopus. Такова плата научного сектора за МС.

В русле указанной тенденции лежит еще один пример, претендующий на роль стилизованного. Его суть состоит в заключении контракта между американским профессором и фондом «Сколково», который оказался почти сразу аннулированным из-за категорического предписания, полученного приехавшим в Россию профессором от Государственного департамента США. Предписание требовало немедленного возврата американского гражданина на родину и прекращения сотрудничества со страной, подвергшейся МС. Несмотря на крайне выгодные материальные условия контракта, американский профессор был вынужден подчиниться требованию правительственной структуры, а «Сколково» лишилось ведущего специалиста по приоритетному направлению своей деятельности, а вместе с ним и всего этого направления.

Приведенные два примера блокировки международных научных контактов недвусмысленно показывают, что МС если и не поставили крест на стратегии интеграции России в мировой научный рынок, то, по крайней мере, сильно ее затормозили. Такого рода потери относятся к разряду эффектов блокировки, когда количественно выразить явление затруднительно, но сам факт сворачивания прежнего тренда совершенно очевиден. Похожий эффект широко обсуждался в СМИ и связан с ограничением на поставку в Россию современного технологического оборудования, в частности, для нефтегазодобычи. Так, ЕС и США прекратил оказывать России услуги по глубоководной разведке месторождений и добыче нефти, по добыче нефти в Арктике и разработке сланцевых месторождений, которые Россия не может в полной мере осуществлять самостоятельно. Из-за этого многие нефтегазовые месторождения российских добывающих компаний оказались замороженными на неопределенный срок [12].

Второй пример связан с ограничением российского бизнеса за пределами России. Так, в 2017 году российское Интернет-издание осуществляло рекламную кампанию медицинской техники российских фирм на инвестиционном форуме в Дубае. Рекламные объявления на английском языке должны были транслироваться в страны Ближнего Востока и Африки. Однако кампания была сорвана из-за того, что глобальные американские фирмы Google и Facebook заблокировали аккаунты российского СМИ. Формальное объяснение состояло в том, что пользователь нарушил правила указанных фирм; восстановить работоспособность аккаунтов в сжатые сроки невозможно из-за того, что на все письма и запросы пользователя отвечает робот и содержательно они не рассматриваются. Однако даже когда российское СМИ доказало, что оно не нарушало никаких правил, то формальный ответ от Google и Facebook состоял в том, что они отключили аккаунт СМИ в целях его безопасности – для предотвращения вирусных атак. Таким образом, выход российских производителей на мировой рынок медицинской техники оказывается фактически полностью блокирован по причине невозможности информирования потенциальных партнеров о своей продукции [14]. Как правило, подобные эффекты также оказываются за пределами статистики и количественного анализа, однако их значение огромно.

8. Заключение: ресурсы истощаются

Выше мы показали, что ущерб от МС оказывается не таким уж фиктивным, как это иногда подается в СМИ. По многим направлениям США удалось «загнать» Россию в совершенно иное экономическое измерение. Для примера покажем, как Россия оказалась в ином мире по показателю внешнеторгового оборота.

В 2010 г. товарооборот России составил 625,9 млрд. долл., а в 2013 г. – 842,2. Это означает, что данный макроэкономический агрегат рос среднегодовым темпом в 110,3%. Если бы этот темп сохранился, то в 2017 г. объем российского товарооборота (т.е. его потенциальная величина) составил бы 1246,2 млрд. долл., тогда как из-за «слома» установившегося тренда он составил всего лишь 584,1 млрд. долл. [6]. Разрыв между потенциальным и фактическим товарооборотом составляет 2,13 раза. Иными словами, наблюдаемый перепад между ожидаемой и фактической величиной агрегата опять-таки подпадает под ПКТ и говорит о принципиально иной экономической реалии, возникшей из-за введенных МС.

Подобные потери обескровливают страну и ведут к постепенному становлению совершенно иной экономической и социальной модели развития. По-видимому, одним из наиболее ярких проявлений «слома» старой социальной политики стало увеличение в 2018 г. пенсионного возраста: мужчинам с 60 до 65 лет, а женщинам – с 55 до 63 лет. Статистические данные [15–17] показывают, что в результате такой акции сложился колоссальный дисбаланс между продолжительностью жизни населения и пенсионным возрастом (табл.5).

Таблица 5. Сравнительные социальные характеристики стран.

В частности, легко видеть, что время дожития, исчисляемое в виде разницы между продолжительностью жизни и пенсионным возрастом, в России стало рекордно низким. Так, сравнение этой величины с другими странами показывает, что российские женщины в результате пенсионной реформы оказались в существенно худших условиях по сравнению с жительницами, например, Швеции, Японии и Белоруссии, а российские мужчины – в принципиально худших условиях. Другими словами, российские мужчины оказались в другой социальной Вселенной по сравнению не только с развитыми странами, но даже и по сравнению с братской Белоруссией.

Не будет лишним напомнить, что подобное увеличение пенсионного возраста всеми высшими руководителями страны категорически отрицалось. Вполне логично предположить, что столь непопулярная мера оказалась вынужденной именно из-за давления МС. Подтверждает эту гипотезу и тот факт, что в 2018 г. был подготовлен ко второму чтению законопроект о добровольном страховании, который в первом чтении был принят в 2015 г. Согласно новой версии закона, в России отменяется компенсация потери жилья в случае чрезвычайных ситуаций, если оно не было застраховано [18]. Эта дополнительная антисоциальная мера демонстрирует, что финансовые резервы по поддержанию социального государства у российских властей если и не исчерпаны, то близки к исчерпанию. Есть все основания полагать, что немаловажную роль в этом ослаблении российского государства сыграли МС.

Принятая в данной статье методология анализа и рассмотренные примеры показывают, что эффект от МС никак нельзя считать мелкой помехой на пути социально-экономического развития России. Ущерб нанесен колоссальный и он во многом меняет даже не столько экономическую, сколько социальную диспозицию внутри страны. Как это всегда бывает, ущерб от санкций накапливался на протяжении нескольких лет, после чего оказался переложен на население, которое в считанные годы оказалось в совершенно ином социальном измерении.

Нет никаких сомнений, что нынешние санкции против России вполне преодолимы и их можно «преобразовать» в динамичное развитие страны. Однако для этого необходима совершенно иная экономическая политика, которую нынешнее правительство пока проводить не стремится.

Литература

1. История санкций США против Ирана. Досье// ТАСС, 10.05.2018. http://tass.ru/info/5191162.

2. Малахов В.А., Юревич М.А., Аушкап Д.С. Иран: позитивный опыт развития науки и технологий// «Мировая экономика и международные отношения», №7, 2018 (в печати).

3. Балацкий Е.В. Синдром аритмии реформ в системе высшего образования// «Журнал Новой экономической ассоциации», №4(24), 2014. С.111–140.

4. Санкции против России и международная торговля// РИА Новости, 23.11.2017. https://ria.ru/infografika/20171123/1509243542.html.

5. Моисеев И., Зейман А., Шишков В., Дергачев В. Исследование РБК: сколько Россия на самом деле тратит на своих граждан/ РБК, 14.12.2016. https://www.rbc.ru/economics/14/12/2016/584fd32e9a7947c251265ede.

6. Динамика внешней торговли России в 2010–2017 годах/ Внешняя Торговля России, 18.03.2018. http://russian-trade.com/reports-and-reviews/2018-03/dinamika-vneshney-torgovli-rossii-v-2010-2017-godah/.

7. Динамика официального курса заданной валюты/ ЦБ РФ (дата обращения – 17.06.2018). http://www.cbr.ru/currency_base/dynamics/.

8. Средние потребительские цены (тарифы) на товары и услуги / Росстат (дата обращения – 17.06.2018). http://www.gks.ru/dbscripts/cbsd/dbinet.cgi?pl=1921001.

9. Цены на бензин и карта АЗС России/ Benzin–price (дата обращения – 15.06.2018). http://www.benzin-price.ru/?page=list.

10. Статистика внешнего сектора/ ЦБ РФ (дата обращения – 17.06.2018). https://www.cbr.ru/statistics/?PrtId=svs.

11. Веселов А., Азанов Р. Три года санкций: потери и приобретения/ ТАСС, 17.03.2017. http://tass.ru/politika/4103932.

12. Портанский А. Новые санкции Запада и перспективы российской экономики/ РСМД, 22.09.2017. http://russiancouncil.ru/analytics-and-comments/analytics/novye-sanktsii-zapada-i-perspektivy-rossiyskoy-ekonomiki/.

13. Балацкий Е.В. Управленческие парадоксы реформ в университетском секторе// «Журнал Новой экономической ассоциации», №2(26), 2015. С.124–149.

14. Балацкий Е.В. Концепция циклов накопления капитала Дж.Арриги и ее приложения// «Terra Economicus», Том 16, №1, 2018. С.37–55.

15. Демография/ Росстат (дата обращения – 22.06.2018). http://www.gks.ru/wps/wcm/connect/rosstat_main/rosstat/ru/statistics/population/demography/#.

16. Россия и страны мира. 2016: Стат. сб./Росстат. M., 2016. – 379 c. http://www.gks.ru/free_doc/doc_2016/world16.pdf.

17. Кисленкова О. Пенсионный возраст в разных странах мира (таблица). Пенсия в разных странах: сравнение// FB.ru, 16.09.2016. http://fb.ru/article/266495/pensionnyiy-vozrast-v-raznyih-stranah-mira-tablitsa-pensiya-v-raznyih-stranah-sravnenie.

18. Лунькова В. Власти перестанут компенсировать потерю жилья при стихийных бедствиях// РБК, 21.06.2018. https://realty.rbc.ru/news/5b2b5d209a79470e8b92cbc4.

Официальная ссылка на статью:

Балацкий Е.В. Ущерб России от международных санкций: переосмысливая факты// «Мир новой экономики», Т.12, №3, 2018. С.36–45.