Неэргодическая экономика

Авторский аналитический Интернет-журнал

Изучение широкого спектра проблем экономики

Опыт идентификации университетов мирового класса

В статье рассматривается понятие университетов мирового класса и предлагается авторское понимание данного термина, позволяющее не только идентифицировать подобные объекты, но и количественно оценить их международный потенциал. На основе данных рейтинговых агентств проведен анализ международных позиций ведущих вузов стран мира. Показано, что сегодня Азия почти догнала континентальную Европу по потенциалу университетской системы и готова сделать шаг по ее опережению. Россия на сегодняшний день по параметрам университетской системы приближается к странам Латинской Америки. Выдвигается гипотеза о том, что образование является “вторичной” функцией общества и следует за успехами и потребностями реальной экономики. Дано возможное обобщение алгоритма по идентификации университетов мирового класса.

Введение: повестка дня

 

Сегодня по умолчанию считается, что место страны в мировой системе науки и высшего образования во многом определяется международным статусом ее ведущих университетов. Иными словами, позиция страны зависит от того, сколько и каких именно у нее имеется так называемых университетов мирового класса (УМК). В последние полтора десятилетия означенный статус косвенно определяется глобальными рейтингами университетов (ГРУ). В связи с этим возникает сакраментальный вопрос: сколько у России на сегодняшний день УМК? И сколько их у нее может быть в не слишком отдаленной перспективе? И как смотрится Россия по указанному параметру на фоне других стран мира?

В начале 2017 г. состоялась встреча президента Ассоциации “Глобальные университеты”, ректора ВШЭ Я.И.Кузьминова с президентом страны В.В.Путиным, на которой было доложено о досрочном (за 3 года до нормативного срока) выполнении Проекта 5–100, так как пять российских вузов вошли в топ–100 предметных ГРУ: Московский физико–технический институт (МФТИ), Московский инженерно–физический институт (МИФИ), Новосибирский государственный университет (НГУ), Санкт-Петербургский национальный исследовательский университет информационных технологий, механики и оптики (УИТМО) и ВШЭ [1–3]. Тем самым в общественном дискурсе возникло мнение, что в России появились-таки национальные УМК. Причем если сложить МГУ, СПбГУ и 5 вузов Проекта 5–100, то получается впечатляющая цифра в 7 отечественных УМК.

В связи с обозначенными достижениями правомерно задать ряд вопросов: можно ли говорить о триумфальной практической реализации в России проекта по построению отечественных УМК? Насколько амбициозна и реалистична программа по построению в России семи УМК? Чего можно ожидать на мировом университетском рынке в ближайшие 10–15 лет?

В данной статье мы попытаемся последовательно ответить на поставленные вопросы на основе авторского понимания УМК.

 

Признаки и критерии университета мирового класса

 

В настоящее время наиболее плодотворной и содержательной является концепция УМК, принадлежащая Джамилю Салми, который выделяет три признака вуза данного типа: высокая концентрация талантов (среди преподавателей, студентов и менеджеров), изобилие ресурсов (финансовое и инфраструктурное) и гибкое управление (большая управленческая свобода, инновационные решения и отсутствие бюрократических преград). Более того, отличительной чертой элитных вузов выступает умение эффективно комбинировать указанные три фактора успеха [4].

Нет никаких сомнений в справедливости данной трактовки, однако ее приложение на практике оказывается мало пригодно в силу отсутствия количественной определенности каждого признака. В связи с этим в научной литературе уже неоднократно делались попытки формулирования других, более операциональных критериев УМК. Так, в 2012 г. авторы отмечали тенденцию, в соответствии с которой к УМК следует относить вузы, входящие в первые 30 позиций ГРУ [5]. Однако действие закона Гудхарта [1] порождает проблему манипулирования в отношении данных ГРУ, что может приводить к ложным ценностям и результатам. Кроме того, со временем стало ясно, что критерий “30 первых” является слишком жестким и его следует ослабить. В связи с этим несколько позже была высказана идея, что факта вхождения вуза даже в топ–100 ГРУ уже достаточно для того, чтобы он классифицировался как УМК [6]. Позже стало очевидно, что и в этом случае указанный признак сам по себе не является достаточным для идентификации вуза как УМК, ибо важны еще факты стабильности присутствия вуза в данных ГРУ и широты его предметной (научной) диверсификации. В настоящее время обсуждение критериев и стратегий успеха УМК продолжается, причем данное понятие так или иначе сегодня связывается с передовыми местами вузов в ГРУ [7-14].

Параллельно с теоретическим осмыслением феномена УМК происходило накопление практических проблем методического плана. Так, в отчете Я.И.Кузьминова В.В.Путину содержится элемент методологической казуистики. Дело в том, что сегодня существует не один, а множество ГРУ, число которых со временем растет. Следовательно, в разных рейтинговых системах места конкретного вуза могут сильно различаться, что вносит в их оценку элемент неопределенности. Уже после обнародования Указа Президента РФ №599 российским регулятором был сделан выбор в пользу трех (а всего их около десятка) достаточно авторитетных ГРУ – Quacquarelli Symonds (QS), Times Higher Education (THE) и Academic Ranking of World Universities (ARWU). При этом вузам дана свобода выбора, на какой рейтинговый продукт им целесообразно ориентироваться. В реальности сегодня имеется около 10 хорошо себя зарекомендовавших ГРУ, которые не следует сбрасывать со счета при идентификации отечественных УМК. Помимо этого, разработчики ГРУ сегодня обнародуют, как правило, несколько типов рейтингов, среди которых есть основной рейтинг университетов (собственно ГРУ) и специализированные рейтинги, например, предметные (по научным направлениям) и географические (по группам стран). Понятно, что попадание вуза, например, в топ–100 основного ГРУ и предметного – это совсем разные вещи. За счет этого возникает еще один элемент неопределенности. И именно благодаря этой двусмысленности пять российских вузов формально выполнили Указ Президента РФ №599, т.е. вошли в топ-100 предметных рейтингов, тогда как в основных ГРУ существенного приближения российских вузов к первой сотне не наблюдалось. Такой эффект можно классифицировать как регулятивную коллизию, порождающую иллюзию успеха отечественной системы высшего образования [15].

Ситуация с международными достижениями российских вузов стала еще более двусмысленной в начале 2017 г., когда компания QS опубликовала свой отчет по предметным рейтингам [16]. В ее специальном обзоре представлены данные по 46 научным направлениям, однако примечательным является тот факт, что разработчик приводит только топ–50 предметных рейтингов. Тем самым по умолчанию британский ранкер [2] исходит из того, что имеет смысл учитывать попадание вуза только в этот интервал мест; остальные позиции считаются недостойными внимания. Хотя авторы доклада специально не подчеркивают указанное обстоятельство, а на сайте компании приведены полные предметные рейтинги (топ–500), само их урезание в специальном отчете до 50 позиций является симптоматичным. Уже этот факт предполагает серьезное переосмысление признаков и критериев УМК.

Нельзя не отметить и еще один момент, который ставит вопрос о соответствии передовых российских вузов признакам УМК. Для этого вернемся к одному из критериев Джамиля Салми – избытку ресурсов. Дело в том, что этот избыток в подавляющем большинстве случаев определяется наличием у вуза крупного университетского эндаумента (УЭ). Без такового выйти на передовые строки ГРУ практически невозможно; российские же вузы не имеют УЭ необходимого размера [15]. Между тем беспрепятственное вхождение отечественных университетов в предметные списки ГРУ свидетельствует о том, что построение УМК возможно и без крупных целевых капиталов вузов. Тем самым возникает еще один серьезный методологический вопрос, требующий решения в чисто практических целях.

 

Рейтинговая методология идентификации университетов мирового класса

 

Отталкиваясь от вышеизложенного, можно предложить простую и легко реализуемую методику определения УМК, которая основана на учете места вуза в современных рейтинговых системах.

 В общем виде процедура отбора УМК предполагает два шага. На первом шаге проверяется критерий вхождения вуза в топ–100 одного из авторитетных ГРУ. Помимо уже упоминавшихся рейтингов (QS, THE и ARWU), мы предполагаем учет еще двух рейтинговых систем – The Center for World University Rankings (CWUR) и National Taiwan University (NTU) Ranking. Если вуз входит в сотню лучших хотя бы по одному из указанных ГРУ, то он является претендентом на роль УМК. Иными словами, необходимо, чтобы хотя бы один глобальный ранкер признал заслуги вуза и включил его в топ–100 своего ГРУ. Преодоление данного “фильтра”, на наш взгляд, знаменует собой качественный прорыв для университета и выводит его в разряд международных лидеров. Однако опыт показывает, что подобное вхождение в ГРУ является, как правило, необходимым, но не достаточным условием, ибо такое местоположение должно подкрепляться широтой научных исследований университета и стабильностью его научных результатов. В связи с этим в качестве достаточного условия мы на втором шаге используем критерий вхождения вуза в топ–50 не менее чем по 5 предметным рейтингам по какой-либо рейтинговой системе. Для определенности будем использовать данные предметных рейтингов компании QS. Имеющиеся данные показывают, что некоторые вузы могут добиться значительных результатов в узкой области знания, однако этого явно недостаточно для его признания в качестве УМК. Иными словами, предполагается, что вуз должен иметь первоклассные успехи по широкому фронту дисциплин. Данному принципу давно следуют не только классические университеты, но и технологические институты всех стран мира, которые максимально расширяют свои научные интересы и границы, по крайней мере, на широкий спектр социальных наук и наук о жизни. Фактически преодоление такого второго “фильтра” для университета знаменует своеобразный переход количества в качество, когда высокий научный уровень становится нормой для многих направлений деятельности вуза.

Понятно, что описанный жесткий алгоритм фильтрации может привести к тому, что за пределами “красной линии” окажутся вузы, которым совсем немного не хватает для признания их в качестве УМК (например, они фигурируют в 3–4 предметных рейтингах вместо нормативных 5). Такие вузы мы будем классифицировать как вузы, претендующие на статус УМК (ПСУМК). Наряду с этими университетами мы будем рассматривать вузы, которые заняли, может быть, даже передовые позиции в предметных рейтингах, но по малому числу дисциплин, и не вошли в топ–100 основных ГРУ. Такие вузы являются глобальными по достигнутому научному уровню, но слишком специализированными, чтобы их можно было признать в качестве полноценных УМК, в связи с чем будем их классифицировать как узкопрофильные УМК (УПУМК). Указанные две категории вузов – ПСУМК и УПУМК – представляют собой переходные формы от вузов, ставших национальными лидерами, к УМК, получившим широкое международное признание. Наличие у страны большого числа ПСУМК и УПУМК говорит о ее научно–образовательном потенциале, который при благоприятных обстоятельствах может быть трансформирован в дополнительное количество УМК.

Резюмируя вышесказанное, можно формализовать алгоритм определения трех групп университетов.

1. УМК. Вуз признается университетом мирового класса, если он: а) входит в сотню лучших хотя бы по одному из выбранных ГРУ и б) входит в топ–50 не менее чем по 5 предметным рейтингам по какой-либо рейтинговой системе. Ниже для определенности будут использоваться предметные рейтинги компании QS.

2. ПСУМК. Вузы, для которых выполняется условие а), но не выполняется условие б), классифицируются как вузы, претендующие на статус УМК.

3. УПУМК. Вузы, для которых не выполняется условие а) и не в полной мере выполняется условие б), классифицируются как узкопрофильные УМК.

Идентификация УМК по предложенному алгоритму позволяет гораздо точнее измерить и глубже понять потенциал университетской системы как каждой страны, так и целых регионов; насколько нам известно, такая работа проводится впервые.

Предложенная классификация вузов направлена на изучение национальных систем высшего образования на качественном уровне. Вместе с тем она позволяет продолжить анализ и с целью получения количественной оценки потенциала университетских систем. В этих целях можно воспользоваться специальными индексами, оценивающими первый и второй критерии процедуры отбора вузов; подробная методика их расчета приведена в [17, 18].

С помощью Индекса международного потенциала университета H можно построить иерархию университетов, а с помощью Индекса международного потенциала университетской системы государства W – иерархию страновых университетских систем. На основе предложенного алгоритма были построены Рейтинг университетов мирового класса, включающий 107 ведущих вузов мира [17], и Рейтинг национальных университетских систем, охватывающий 42 страны [18]. Полученные результаты по многим признакам могут считаться адекватными. Попытки ослабить или усилить введенные критерии приводят либо к неправомерному расширению указанных рейтингов, либо к чрезмерному сокращению, что свидетельствует о правильности выбранных количественных границ в классификации трех групп университетов.

 

Университетские системы в разрезе регионов мира

 

Полученные эмпирические результаты позволяют бросить взгляд, прежде всего, на общий расклад сил в мировой образовательной системе. Для этого рассмотрим значения индекса W для основных регионов мира [3] (табл.1). При этом для большей наглядности введем понятия Малого британского союза (МБС), под которым будем понимать Великобританию и основные англоязычные страны Нового Света (США, Канада, Австралия, Новая Зеландия), Континентальной Европы (вся Европа без Великобритании и России) и Большого Китая (Китай, Тайвань, Гонконг и Сингапур). При этом Большой Китай и Россия даны отдельными строчками для уяснения их потенциала на фоне образовательных систем рассматриваемых блоков стран.

 

Таблица 1. Потенциал университетских систем (W) основных регионов мира

Группа стран

Университетский потенциал (W), баллы

Малый британский союз (МБС)

562.7

Континентальная Европа

77.8

Азия

75.9

Латинская Америка

6.1

Ближний Восток

1.6

Африка

0.6

“Большой Китай”

44.3

Россия

1.6

Источник: расчеты авторов.

 

Из табл.1 видно, что преимущество МБС пока находится за пределами конкуренции со стороны других регионов. Данное обстоятельство позволяет сделать вывод о том, что образовательные системы, будучи достаточно инерционными, следуют за реальной экономикой с большим опозданием. Именно поэтому при перемещении мирового производства в Азию МБС продолжает оставаться непререкаемым лидером мировой университетской системы. Полная инверсия потенциалов этих регионов возможна лишь в очень отдаленной перспективе.

Вместе с тем прогресс в национальных системах Азии уже достиг того уровня, что индексы W Азии и Континентальной Европы почти сравнялись (число УМК в них уже в точности совпадает!). Преимущество Европы составляет менее двух пунктов, что позволяет сделать простой прогноз: в ближайшие 5 лет страны Азии по силе и масштабу своей университетской системы обгонят Европу. Тем самым можно наглядно видеть, что в настоящее время мир стоит накануне рокировки научнообразовательных потенциалов Европы и Азии.

На этом фоне еще более очевидным становится потенциал Большого Китая, фиксирующий возможности китайской системы высшего образования, который в 4,5 раза превышает совокупный потенциал Латинской Америки, Ближнего Востока, Африки и России. Забегая вперед, заметим, что потенциал только одной КНР все равно в 1,5 раза выше совокупного потенциала указанных стран.

Сказанное позволяет по-новому посмотреть на развивающиеся страны, многие из которых, как оказывается, не просто отстают в культурном развитии, но отстают безнадежно. Даже имеющиеся точечные успехи стран Латинской Америки, Африки и Ближнего Востока не могут заметно повлиять на их позиции в мировой университетской системе.

 

Университетские системы стран внутри региональных блоков

 

Для лучшего понимания иерархии университетских систем рассмотрим соответствующий потенциал стран внутри каждого из региональных блоков. В частности, наиболее интересной представляется система ранжирования стран Азии (табл.2), которая недвусмысленно показывает, что, несмотря на нынешнюю экономическую мощь Китая, его образовательная система все-таки немного отстает от японской, являющейся пока лидером азиатского мира. При этом догнать и обогнать Японию Китаю в ближайшие годы, скорее всего, не удастся. По-видимому, преимущества университетской системы Китая смогут стать заметными только в долгосрочной перспективе – лет через 7–10, когда начнет сказываться потенциал китайских УПУМК. В данном случае мы сталкиваемся с очередным проявлением того, что образовательная система с течением времени подтягивается к экономическому и технологическому уровню страны.

 

Таблица 2. Потенциал университетских систем (W) стран Азии

Страна

УМК

ПСУМК

УПУМК

W

Япония

5

2

2

18.79

Китай

4

1

13

14.55

Сингапур

2

0

0

13.41

Гонконг

4

0

3

12.89

Южная Корея

3

1

6

10.78

Тайвань

1

0

3

3.54

Малайзия

0

0

4

1.20

Индия

0

0

4

0.40

Турция

0

0

2

0.20

Индонезия

0

0

1

0.10

Таиланд

0

0

1

0.10

Итого

19

4

39

75.9

Источник: расчеты авторов.

 

Обращает на себя внимание и тот факт, что даже такие крупные и сильные в экономическом отношении страны Азии, как Индия, Малайзия и Индонезия пока не имеют в своем активе ни одного полноценного УМК. В этой связи можно констатировать, что Индия, которая в последние годы демонстрирует колоссальные экономические успехи, далека от современных образовательных стандартов западного мира, довольствуясь лишь качественными специализированными вузами, что лишний раз подтверждает заторможенность образовательной системы по сравнению с реальным сектором экономики.

Значительную пищу для размышления предоставляют данные табл.3 для стран Европы. Во-первых, самые мощные университетские системы созданы в Швейцарии, Голландии и Германии. Причем по количественным параметрам лидерами выступают Германия и Голландия, однако Швейцария обходит их по качественным характеристикам. Например, шесть немецких УМК “весят” меньше двух швейцарских. Тем самым на примере названных стран можно видеть разные модели построения университетских систем – одни делают акцент на обширной сети высококлассных вузов, тогда как другие практикуют точечную стратегию по выращиванию небольшого числа предельно сильных УМК. Во-вторых, ряд стран, претендующих на роль лидеров западного мира, уже сегодня оказывается на обочине мирового рынка университетов. Так, Франция, Италия и Австрия не имеют в своем арсенале ни одного УМК, что в долгосрочном плане делает их совершенно бесперспективными. Данное обстоятельство невольно наводит на мысль о том, что данные европейские государства в ближайшее время будут все активнее уступать свои позиции новым странам-лидерам мировой экономики. По-видимому, образовательные системы Франции, Италии и Австрии будут вытесняться вузами Малайзии, Индии и Турции. В-третьих, в Европе имеется относительно небольшое ядро из семи стран, в которых сосредоточены все УМК региона; остальные государства находятся в состоянии строительства современных вузов. Между тем в условиях ужесточения конкуренции со стороны развивающихся стран большая часть Европы уже, скорее всего, не успеет вывести свои вузы в топ–листы ГРУ. В этом контексте можно утверждать, что большинство европейских стран уже выбыло из активной борьбы на рынке университетов, не успев даже вступить в нее.

 

Таблица 3. Потенциал университетских систем (W) стран Европы

Страна

УМК

ПСУМК

УПУМК

W

Швейцария

2

3

9

16.9

Нидерланды

5

4

5

14.6

Германия

6

2

8

13.5

Швеция

2

3

6

7.1

Дания

2

0

5

6.0

Франция

0

2

10

5.0

Бельгия

1

1

2

3.8

Италия

0

3

5

3.4

Испания

0

1

8

2.2

Финляндия

1

0

4

1.8

Норвегия

0

1

3

1.4

Ирландия

0

1

1

0.8

Австрия

0

0

3

0.3

Польша

0

0

2

0.2

Португалия

0

0

2

0.2

Венгрия

0

0

1

0.1

Греция

0

0

1

0.1

Итого

19

21

75

77.8

Источник: расчеты авторов.

 

Если говорить о перспективах европейской университетской системы, то она будет сохраняться в основном благодаря самым лучшим вузам Швейцарии, Голландии и Германии. Данные страны смогут поддерживать свои УМК даже на фоне перехода лидирующих позиций от Европы к Азии.

 

Таблица 4. Потенциал университетских систем (W) стран МБС

Страна

УМК

ПСУМК

УПУМК

W

США

38

16

36

371.2

Великобритания

17

1

39

126.5

Канада

4

2

8

31.8

Австралия

7

0

17

29.6

Новая Зеландия

1

0

6

3.4

Итого

67

19

106

562.7

Источник: расчеты авторов.

 

Главным же производителем УМК является англо–саксонская система в лице стран МБС (табл.4). Например, Великобритания имеет почти столько же УМК, сколько все европейские страны вместе взятые, а в Австралии число УМК больше, чем в любой из стран Европы. При этом большое число УМК МБС подкрепляется еще и их передовыми позициями во всех топ-листах ГРУ. С учетом фактора “силы” и значимости вузов английская университетская система “перевешивает” все европейские страны вместе взятые, а передовые вузы Австралии, Канады и Новой Зеландии “весят” совсем ненамного меньше аналогичных вузов Азии.

Что касается США, то их университетский потенциал по-прежнему остается запредельным – число американских УМК равно сумме УМК Азии и Континентальной Европы. Ситуация подкрепляется еще и тем фактом, что передовые вузы США являются исключительно сильными и уступать свои позиции они будут в последнюю очередь. Таким образом, научно–образовательное лидерство США будет сохраняться еще долгие годы, если не десятилетия даже на фоне всемерного укрепления университетов Азии.

 

Сравнение ведущих университетов

 

Чтобы понять проблемы российской университетской системы, рассмотрим более подробно результаты работы наиболее представительных 17 УМК (табл.5).

Прежде всего, следует указать на то, что между УМК также имеется огромная разница. В частности, это касается степени их научной диверсификации. При этом в качестве эталона и точки отсчета будем использовать Гарвардский университет, который фигурирует в 34 предметных рейтингах QS и тем самым успешно конкурирует по 74% направлений существующего научного спектра. Однако это не предел – Сингапурский национальный университет превысил это значение (35 рейтингов), а Сеульский национальный университет вплотную подошел к нему (30). Тем самым мы в очередной раз видим нарастающее конкурентное давление со стороны азиатской университетской системы.

 

          Таблица 5. Характеристики УМК разных стран мира

УМК

Страна

y, 2017

x, 2016

QS

CWUR

THE

ARWU

NTU

Harvard University

США

34

3

1

6

1

1

Universidade de São Paulo

Бразилия

9

120

138

101–150

56

University of Hong Kong

Гонконг

29

27

169

43

101–150

134

The Chinese University of Hong Kong

Гонконг

19

44

228

76

201–300

206

The Hong Kong University of Science and Technology

Гонконг

12

36

312

49

201–300

294

City University of Hong Kong

Гонконг

6

55

364

119

201–300

280

Peking University

Китай

29

39

60

29

71

46

Tsinghua University

Китай

20

24

74

35

58

41

Shanghai Jiao Tong University

Китай

7

61

166

201–250

101–150

61

Fudan University

Китай

5

43

192

155

101–150

104

МГУ

Россия

6

108

77

188

87

246

National University of Singapore

Сингапур

35

12

63

24

83

37

Nanyang Technological University

Сингапур

19

13

134

54

101–150

91

National Taiwan University

Тайвань

20

68

53

195

151–200

112

Seoul National University

Южная Корея

30

35

24

72

101–150

55

Korea Advanced Institute of Science and Technology

Южная Корея

9

46

140

89

201–300

239

Korea University

Южная Корея

8

98

141

201–250

151–200

190

Источник: расчеты авторов.

 

В России имеется только один УМК – МГУ, причем этот вуз не входит в Проект 5–100. Среди российских УПУМК значатся МФТИ и НГУ (42 и 50 места по “Физике и астрономии” соответственно), Московская консерватория им. П.И.Чайковского (41 место по “Исполнительскому искусству”), Санкт–Петербургский горный университет (15 место по “Полезным ископаемым и горному делу”). К сожалению, нет никаких оснований ожидать, что эти вузы в обозримом будущем смогут стать полноценными УМК. При этом, как уже отмечалось, МГУ не относится к разряду сильных УМК. Так, например, он заметно проигрывает Университету Сан–Паулу (Бразилия), который занимает 56 позицию в ГРУ NTU и “врывается” в топ–50 девяти предметных рейтингов QS, тогда как МГУ занимает лишь 77 в CWUR и входит лишь в шесть предметных рейтингов QS (13 место по “Лингвистике”, 44 – по “Современным языкам”, 48 – по “Компьютерным наукам и информационным системам”, 33 – по “Математике”, 21 – по “Физике и астрономии”, 43 – по “Гостиничному бизнесу и управлению досугом”).

Если вычислить H–индекс для оценки международного потенциала УМК, то можно увидеть, что для МГУ его величина в 1,25 оказывается минимальной среди всех. Для сравнения: даже Корейский университет имеет H–индекс 1,31, в то время как Гарвардский университет – 53,40. Таким образом, даже самый лучший вуз России далек от того, чтобы занять ведущие позиции в табеле о рангах мирового рынка высшего образования. Вместе с тем было бы неверно отрицать достижения МГУ. Например, ему все же удалось “пробить” разделительную линию топ–100 в двух ГРУ – CWUR и ARWU – и вплотную приблизиться к ней в рейтинге QS. С минимальным запасом обеспечил МГУ и необходимый уровень научной диверсификации. Гораздо больше настораживает иное – ни один из других вузов страны даже близко не подошел к международному успеху МГУ. Здесь следует отметить традиционное представление о том, что ведущими вузами страны являются МГУ и СПбГУ, тогда как ставить эти вузы примерно на одну ступень является принципиальной ошибкой – СПбГУ даже близко не подходит к МГУ в ГРУ.

В этой связи следует упомянуть и дискуссии о первенстве между МГУ и ВШЭ. Так, имеется множество неоспоримых фактов о том, что университетский менеджмент у ВШЭ намного лучше, чем у МГУ [19]. Более того, по некоторым направлениям ВШЭ действительно безоговорочно обогнала первый вуз страны, например, по экономике [20]. Однако пока всех этих преимуществ ВШЭ явно недостаточно для того, чтобы преодолеть барьеры входа в топ–100 основных ГРУ и топ–50 предметных рейтингов; пока ВШЭ также далека от статуса УМК, как и большинство других вузов России. Нет сомнения, что ВШЭ является одним из лучших и динамично развивающихся университетов страны, однако в обозримой перспективе (10–15 лет) она может претендовать только на попадание в группу УПУМК, что кардинально не изменит позиций страны на мировом рынке образования.

 

Университетская система и корпоративный потенциал

 

Рассмотрение числа и силы национальных УМК невольно наводит на мысль, что они тесно связаны с развитием высокотехнологичных компаний страны. Остановимся на этой аналогии подробнее.

Наверное, главным оппонентом идеи, что образование порождает богатство и экономический рост, является Н.Талеб. Он категорически отрицает эту связь и настаивает, что в реальности все наоборот – богатство и экономический рост порождает хорошее образование [21, с.309]. Подтверждением тому служат ставшие уже хрестоматийными примеры. Так, в 1960 г. уровень грамотности на Тайване был намного ниже, чем на Филиппинах, а доходы тайваньцев составляли половину доходов филиппинцев. За прошедшие годы Тайвань достиг больших успехов в обеспечении экономического роста и теперь постепенно выстраивает передовую университетскую систему, тогда как Филиппины безнадежно отстали по обоим направлениям. В том же 1960 г. аналогичная ситуация была еще в двух странах – в Южной Корее процент грамотного населения был намного ниже, чем в Аргентине (где он был одним из самых высоких в мире), а доходы корейцев были в 5 раз ниже доходов аргентинцев. Сегодня житель Южной Кореи зарабатывает в 3 раза больше жителя Аргентины и, как следствие, международный потенциал южнокорейской университетской системы в 10 раз больше аргентинской. Тем самым следует исходить из того, что университетская система следует за промышленным развитием и экономической активностью, а не наоборот. Именно этим обстоятельством во многом и объясняется факт более позднего “включения” университетской системы азиатских стран по сравнению с промышленностью.

Продолжая данную линию рассуждения, можно предположить, что число УМК тесно связано с числом крупнейших (глобальных) высокотехнологичных компаний страны. Такая гипотеза представляется вполне уместной, особенно если обратиться к простейшим примерам, лежащим на поверхности. Например, в Южной Корее сегодня имеется три УМК – Seoul National University, Korea Advanced Institute of Science and Technology и Korea University, каждый из которых сильнее российского МГУ. При этом во всем мире известных три глобальные южнокорейские компании – Samsung Electronics, Hyundai Motor и LG Electronics, которые в 2010 г. имели самую большую капитализацию и объем продаж среди всех компаний страны, а также служили главными работодателями для местного населения [22]. Если учесть, что Samsung Electronics и LG Electronics появились в 1930-х годах, а Hyundai Motor – во второй половине 1940-х, то вполне понятно, что у Южной Кореи было достаточно времени для создания трех мощных университетов в целях кадрового обеспечения своих трех индустриальных гигантов, два из которых представляли электронную промышленность, а третий – машиностроение.

Похожая ситуация наблюдается и в Сингапуре, в котором наряду с двумя УМК действует две крупнейшие транснациональные корпорации – Singapore Telecommunications и Wilmar. Первая из них основана в 1879 году и является сейчас крупнейшим мобильным оператором и интернет–провайдером Сингапура с представительствами в других странах с общим числом клиентов в 0,5 млрд. чел. Wilmar является крупнейшей в Азии агропромышленной компанией, производящей пальмовое масло и другие растительные масла. Масштаб деятельности компании таков, что в 2012 году Newsweek признал ее худшей в мире по уровню влияния на экологию из-за проводимой ею вырубки лесов, осушения торфяных земель и эксплуатации местного населения на плантациях в Индонезии. Ускоренное развитие высоких технологий в стране, включая биотехнологии, напрямую связано с названными двумя промышленными гигантами.

На первый взгляд, довольно странно смотрится один УМК Финляндии. Однако достаточно вспомнить легендарную компанию Nokia, которая стала лидером мирового рынка мобильной связи, крупнейшим брендом страны и имела объем оборота продукции, находящийся за пределами конкуренции со стороны других финских фирм [23]. Учитывая, что Nokia возникла в 1865 г., у Финляндии также было время адаптировать университетскую систему к запросам высокотехнологичного гиганта. Аналогичная ситуация имеет место с Бразилией, которая имеет один УМК – Университет Сан–Паулу. Вместе с тем Бразилия во всем мире известна своей авиационной компанией Embraer S.A. (Empresa Brasileira de Aeronáutica  S.A.), которая является одним из лидеров мирового рынка пассажирских региональных самолетов, а также производит военные, гражданские и сельскохозяйственные самолеты. На сегодняшний день Embraer конкурирует с канадской компанией Bombardier за право быть третьим по величине производителем самолетов после Airbus и Boeing. Времени с момента основания компании – 1969 г. – как раз хватило для “перелива” спроса на высокотехнологичные кадры в университетский сектор. При этом штаб–квартира Embraer находится в штате Сан–Паулу, что ее еще больше роднит с созданным УМК [24].

Подобные аналогии можно множить до бесконечности. Главное с данном случае состоит в тесной связи между высокотехнологичными и передовыми образовательными структурами; без наличия первых вторые возникнуть, по-видимому, не могут. Разумеется, связь между корпорациями и университетами может быть достаточно сложной, косвенной и неочевидной, но ее наличие отрицать нельзя. В этом контексте Россия весьма неуверенно вписывается в обозначенную закономерность. Дело в том, что сегодня в России нет ни одной высокотехнологичной компании, добившейся глобального успеха на мировом рынке. Фактически наиболее инновационной компанией страны среди корпоративных гигантов является “Газпром”. Однако при такой связке МГУ имеет весьма шаткое положение и не может рассчитывать на сотрудничество с современной передовой национальной компанией, что чревато потерей позиций в не столь отдаленном будущем. В связи с этим можно сделать предположение, что дальнейшая судьба российских УМК, включая МГУ, будет в определяющей степени зависеть от успехов отечественного корпоративного сектора.

 

Обобщение и совершенствование методики

 

Полученные выводы относительно массива УМК зависят от некоторых нюансов используемой методики, которые подвержены критике. В связи с этим рассмотрим основные направления ее усовершенствования, которые могут повысить достоверность получаемых с ее помощью результатов.

  1. Обобщение Индекса общего потенциала I:

 

 

 

                                                                                             (1)

 

 

 

где xi – ранг (место) университета в i-ом ГРУ; N – число ГРУ; N→10.

В данном случае речь идет о том, чтобы, во-первых, увеличить число ГРУ до 10 и тем самым “включить” закон больших чисел, а во-вторых, усреднять ранги университетов, а не брать их лучшее значение. Такой подход позволит нивелировать возможные ошибки отдельных рейтингов применительно к конкретным вузам.

  1. Обобщение Индекса предметной диверсификации J:

 

                                                                                            (2)

 

 

 

где yi – число предметных рейтингов в i-ом предметном ГРУ, в которых вуз вошел в топ–50.

Здесь предполагается просмотр предметных рейтингов по всем имеющимся разработчикам. Это также позволить подавить отдельные флуктуации рангов для некоторых университетов.

  1. Иное масштабирование Индекса общего потенциала I:

 

                                                                                                 (3)

 

 

 

где 30<С<50.

В соответствии с формулой (3) можно осуществить калибровку индекса. Например, в проводившихся расчетах первые вузы топ–листов ГРУ получают очень высокие баллы. Чтобы сделать эти оценки более умеренными достаточно взять дополнительную константу С. Например, при С=10 самый лучший вуз в ГРУ будет иметь Индекса общего потенциала I=3.

  1. Иная процедура взвешивания индексов I и J:

 

                                                                                        (4)

 

где α – весовой коэффициент.

Для определения весовых коэффициентов можно использовать разнообразные методы и подходы. Если есть основания для их применения, то можно ожидать, что это также повысит достоверность агрегатных оценок.

Предложенные усовершенствования алгоритма определения УМК достаточно просты, но могут повысить точность и надежность результатов. Никаких принципиальных проблем в их использовании нет, однако это достаточно трудоемкие процедуры, в связи с чем их применение имеет смысл лишь при активном использовании результатов аналитических расчетов.

 

Заключение: курс на промышленное развитие

 

Идентификация передовых университетов мира показала, что многие азиатские государства, превратившись в промышленно развитые и инновационно активные очаги мировой экономики, перешли к построению мощных университетских систем, вытесняющих с рынка признанных европейских лидеров. На этом фоне можно утверждать, что нынешний потенциала российской университетской системы пока объективно не соответствует ни требованиям международного образовательного рынка, ни размерам национальной экономики, ни амбициям страны в этой сфере. К настоящему моменту Россия заняла место среди латиноамериканских стран и при инерционном сценарии развития рассчитывать на кардинальное улучшение ситуации в ближайшие годы не приходится. Радужные отчеты Ассоциации “Глобальные университеты” лишь еще больше дезориентируют регулирующие органы относительно истинного положения дел.

Важный вывод из приведенных цифровых данных состоит в том, что по-настоящему серьезных успехов в деле университетского образования достигают те страны, которые превратились в мировые центры производства. Сегодня таковыми являются Китай и восточноазиатские драконы – Южная Корея, Гонконг, Сингапур и Тайвань. Тем самым проведенные расчеты подтверждают генеральную гипотезу авторов о том, что образование является “вторичной” функцией общества и следует за успехами и потребностями реальной экономики. В противном случае достижения страны в деле построения мощной университетской системы становятся все менее значимыми и носят преимущественно локальный характер. Именно в этот класс стран с УМК попадает нынешняя Россия.

По всей вероятности, первым шагом в изменении ситуации должно стать признание “вторичности” университетской системы и переход к построению “первичного” звена – динамичной и высокотехнологичной экономики. В противном случае отечественным вуза будет просто-напросто не для кого готовить кадры и не на кого опираться при их обучении.

 

Список литературы

 

1. Википедия. [Wikipedia (In Russ.)]. Available at: https://wikipedia.org/wiki/Проек (accessed 07.06.2017).

2. Ассоциация “Глобальные университеты”. [The Association “Global universities” (In Russ.)]. Available at: http://www. globaluni.ru/об-ассоциац (accessed 07.06.2017).

3. Встреча с ректором Высшей школы экономики Ярославом Кузьминовым. [Meeting with Rector of the Higher School of Economics Yaroslav Kuz'minov (In Russ.)]. Available at: http://www.kremlin.ru/events/president/news/53710 (accessed 07.06.2017).

4. Салми Дж. Создание университетов мирового класса. М.: Издательство “Весь Мир”, 2009. 132 с. [Salmi J. Sozdanie universitetov mirovogo klassa [The Making of World-Class Research Universities]. Moscow: Whole World, 132 p.]

5. Балацкий Е.В., Екимова Н.А. Глобальные рейтинги университетов: проблема манипулирования. Журнал Новой экономической ассоциации, 2012, №1(13), сс.126–146. [Balatsky E.V., Ekimova N.A. Global'nye reitingi universitetov: problema manipulirovaniya [The Global University Rankings: the Problem of Manipulation]. Journal of the New Economic Association, 2012, no. 1 (13), pp.126–146.]

6. Балацкий Е.В., Екимова Н.А. Условия формирования российских университетов мирового класса. Общество и экономика, 2012, №7–8, сс.188–210. [Balatsky E.V., Ekimova N.A. Usloviya formirovaniya rossiiskikh universitetov mirovogo klassa [The Conditions of Formation of the Russian World-class Universities] Society and Economy, 2012, no.7–8, pp.188–210.]

7. Qi Wang, Ying Cheng, Nian Cai Liu, eds. Building World-Class Universities. Different Approaches to a Shared Goal. Sense Publishers, 2013. 226 pp.

8. Turner David A. World class universities and international rankings. Ethics in science and environmental politics, 2013, vol. 13, pp.1–10.

9. Tai H.H. The Features of WorldClass Universities. 2008. Available at: http://www.shanghairanking.com/wcu/wcu1/Tai.pdf. (accessed 07.06.2017).

10. Rigoglioso M. The demand for ‘worldclass universities’: What is driving the race to the top? Stanford Graduate School of Education. 2014. Available at: https://ed.stanford.edu/news/demand-world-class-universities-what-driving-race-top (accessed 07.06.2017).

11. Salmi J., Altbach Philip G. New 'World Class' Universities: Cutting Through the Hype. Chronicle.com, 20.10.2011. Available at: http://www.chronicle.com/article/New-World-Class/129480/ (accessed 07.06.2017).

12. Stack Michelle L. What’s ‘World Class’ About University Rankings? Social science space, 13.10.2016. Available at: http://www.socialsciencespace.com/2016/10/whats-world-class-university-rankings (accessed 07.06.2017).

13. Hazelkorn E. World class universities and the public interest. Policynetwork, 03.03.2014. Available at: http://www.policy-network.net/pno_detail.aspx?id=4589&title=world+class+universities+and+the+public+interest (accessed 07.06.2017).

14. Shen Guanzi. Building World-Class Universities in China: From the View of National Strategies. Global University Network for Innovation, 26.10.2015. Available at: http://www.guninetwork.org/articles/building-world-class-universities-china-view-national-strategies (accessed 07.06.2017).

15. Балацкий Е.В. Университетские эндаументы и конкурентоспособность российских вузов. Москва: Буки Веди, 2017. 84 с. [Balatsky E. Universitetskie endaumenty i konkurentosposobnost' rossiiskikh vuzov [University Endowments and the Competitiveness of Russian Universities]. Moscow: Buki Vedi, 2017. 84 p.]

16. QS World University Rankings by Subject 2017. Topuniversities. Available at: https://www.topuniversities.com/subject-rankings/2017 (accessed 07.06.2017).

17. Рейтинг университетов мирового класса. Неэргодическая экономика, 21.05.2017. [Reiting universitetov mirovogo klassa [Ranking of World-Class Universities]. Non-ergodic economy, 21.05.2017]. Available at: http://nonerg-econ.ru/cat/18/201/(accessed 07.06.2017).

18. Рейтинг национальных университетских систем. Неэргодическая экономика, 21.05.2017. [Reiting natsional'nykh universitetskikh sistem [Ranking of National University Systems]. Non-ergodic economy, 21.05.2017]. Available at:  http://nonerg-econ.ru/cat/16/203/ (accessed 07.06.2017).

19. Котовская Е. МГУ умер?... Да здравствует Вышка? Портал Наследник, 2017. [Kotovskay E. MGU umer?... Da zdravstvuet Vyshka?? [MSU is dead?... Long live the HSE?]. Portal Naslednik, 2017]. Available at: http://naslednick.online/rubric/my/my_1797.html (accessed 07.06.2017).

20. Балацкий Е.В., Екимова Н.А. Рейтингование участников российского рынка экономических исследований. Journal of Institutional Studies (Журнал институциональных исследований), 2015, том 7, №3, сс.102–121. [Balatsky E.V., Ekimova N.A. Reitingovanie uchastnikov rossiiskogo rynka ekonomicheskikh issledovanii [Ranking the Participants of Economic Studies Market in Russia]. Journal of Institutional Studies, 2015, vol. 7, no. 3, pp. 101–121].

21. Талеб Н.Н. Антихрупкость. Как извлечь выгоду из хаоса. Москва: КоЛибри, Азбука–Аттикус, 2014. 768 с. [Taleb N. Antikhrupkost'. Kak izvlech' vygodu iz khaosa. [Antifragile. Things that gain from disorder]. Moscow: KoLibri, 2014. 768 p.]

22. Десять крупнейших компаний Южной Кореи по рыночной капитализации. Asia Report, 09.12.2010. [Desyat' krupneishikh kompanii Yuzhnoi Korei po rynochnoi kapitalizatsii [The Ten Largest Companies in South Korea by Market Capitalization]. Asia Report, 09.12.2010]. Available at: http://asiareport.ru/index.php/analitics/675-desyat-krupnejshix-kompanij-yuzhnoj-korei-po-rynochnoj- (accessed 07.06.2017).

23. Национальные бренды Финляндии. Marketer.ru, 26.01.2012. [Natsional'nye brendy Finlyandi [National brands of Finland]. Marketer.ru, 26.01.2012]. Available at: http://www.marketer.ru/adv/brending/nacionalnye-brendy-finlyandii/ (accessed 07.06.2017).

24. Википедия. [Wikipedia (In Russ.)]  Available at: https://ru.wikipedia.org/wiki/Embraer (accessed 07.06.2017).

 


[1] Наиболее типичная формулировка закона Гудхарта такова: хорошие оценочные индикаторы, превращающиеся в самоцель, перестают быть хорошими индикаторами.

[2] Ранкер – фирма–разработчик рейтинга

[3] Базой данных выступают 46 предметных рейтингов компании QS по 5 укрупненным направлениям за 2017 год и ГРУ пяти рейтинговых систем – QS, THE, ARWU, CWUR и NTU – за 2016 год.

 

 

 

Официальная ссылка на статью:

 

Балацкий Е.В., Екимова Н.А. Опыт идентификации университетов мирового класса// «Мировая экономика и международные отношения», Т.62, №1, 2018. С.104–113.

1411
10
Добавить комментарий:
Ваше имя:
Отправить комментарий
Публикации
В статье рассматривается институт ученых званий в России, который относится к разряду рудиментарных или реликтовых. Для подобных институтов характерно их номинальное оформление (например, регламентированные требования для получения ученого звания, юридическое подтверждение в виде сертификата и символическая ценность) при отсутствии экономического содержания в форме реальных привилегий (льгот, надбавок, должностных возможностей и т.п.). Показано, что такой провал в эффективности указанного института возникает на фоне надувающегося пузыря в отношении численности его обладателей. Раскрывается нежелательность существования рудиментарных институтов с юридической, институциональной, поведенческой, экономической и системной точек зрения. Показана опасность рудиментарного института из–за формирования симулякров и имитационных стратегий в научном сообществе. Предлагается три сценария корректировки института ученых званий: сохранение федеральной системы на основе введения прямых бонусов; сохранение федеральной системы на основе введения косвенных бонусов; ликвидация федеральной системы и введение локальных ученых званий. Рассмотрены достоинства и недостатки каждого сценария.
The article considers the opportunities and limitations of the so-called “People’s capitalism model” (PCM). For this purpose, the authors systematize the historical practice of implementation of PCM in different countries and available empirical assessments of the effectiveness of such initiatives. In addition, the authors undertake a theoretical analysis of PCM features, for which the interests of the company and its employees are modeled. The analysis of the model allowed us to determine the conditions of effectiveness of the people’s capitalism model, based on description which we formulate proposals for the introduction of a new initiative for Russian strategic enterprises in order to ensure Russia’s technological sovereignty.
The paper assesses the effectiveness of the Russian pharmaceutical industry so as to determine the prospects for achieving self–sufficiency in drug provision and pharmaceutical leadership in the domestic market, more than half of which is occupied by foreign drugs. Effectiveness is considered in terms of achievements in import substitution (catching–up scenario), and in the development of domestic drugs (outstripping scenario). A comparison of the main economic indicators for leading foreign and Russian pharmaceutical companies reflects a disadvantaged position of the latter. The governmental target setting for domestic pharmaceutical production is compromised by interdepartmental inconsistency in the lists of essential drugs. A selective analysis of the implementation of the import substitution plan by the Ministry of Industry and Trade of Russia since 2015 has revealed that, even on formal grounds, Russia still has not established a full–fledged production of many drugs (in particular, the dependence on foreign active pharmaceutical substances still remains, and there are very few domestic manufacturing companies). The premise concerning fundamental impossibility to implement the outstripping scenario is substantiated by the fact that there is an insignificant number of original drugs for which Russian developers initiated clinical trials in 2020–2022. The results obtained show that the current situation in the Russian pharmaceutical industry does not promote the achievement of drug self–sufficiency. A proposal to consolidate assets, coordinate production programs and research agendas for accelerated and full–fledged import substitution was put forward. Prospects for research in the field of import substitution are related to deepening the analysis of production indicators, increasing sales, as well as enhancing clinical characteristics of reproduced drugs compared to foreign analogues. In the sphere of analyzing the innovativeness of pharmaceutical production, it seems advisable to methodologically elaborate on identifying original drugs and include this indicator in the industry management.
Яндекс.Метрика



Loading...