Изменение географии мировых центров капитала

Мировой капитал тяготеет к пространственной гетерогенности, т.е. он всегда концентрируется в тех или иных географических участках мировой экономики. Причем «центры сгущения» капитала со временем меняют свое место на карте мира. Некоторые аналитики давно заметили действующие здесь закономерности, однако наиболее ярко и предметно их раскрыл Э.Тоффлер, отметивший существование «замкнувшегося» цикла в географии мирового богатства и инвестиций [1]. Так, в XV веке основная масса мирового богатства была сосредоточена в Азии (прежде всего, в Китае и Индии), которая в то время давала примерно 65% всей мировой продукции. Однако еще через два столетия центр экономического, политического и военного могущества переместился в Европу, которая стала родиной новых промышленных технологий. Благодаря более передовым институтам и технологическим инновациям в Европе началось беспрецедентное накопление капитала, базирующееся на сверхприбылях, получаемых в результате торговли с внешним миром. Однако еще через два века центр мирового богатства снова сдвинулся – в США. К этому времени в этой стране была создана более совершенная институциональная система, благодаря которой она стала местом притяжения инвестиций. Но и этот новый центр осуществил очередной дрейф в свою исходную географическую точку – в страны Азии (преимущественно в Японию, Китай и Индию), которые сейчас и составляют ядро мирового богатства. По некоторым оценкам, доля мирового ВВП, приходящаяся сегодня на страны Азии, составляет около 50%.

Таким образом, можно выделить три мировых центра капитала – Европа, США и Азия – и сейчас мы наблюдаем процесс замыкания мирового круговорота инвестиций и экономического богатства: Азия–Европа–США–Азия. Тем самым просматривается важная циклическая закономерность в пространственной циркуляции мирового капитала. Схематично данный процесс представлен на рис.1. Однако Э.Тоффлер, будучи ведущим футурологом мира, все-таки не выходит за пределы описанного «великого кольца» и не дает прогноза, куда дальше направится мировой капитал. На наш взгляд, есть веские основания полагать, что этим центром станет Латинская Америка, страны которой демонстрируют ранее невиданную политическую и экономическую активность (на рис.1 соответствующие инвестиционные потоки показаны пунктирной линией). Например, мексиканцы уже добились того, что в нескольких американских штатах испанский язык признан в качестве второго официального языка; Венесуэла, Перу и Боливия проводят политику концентрации капитала и природных ресурсов в руках государства; Бразилия уже давно является крупным игроком мировой экономики. Хороший климат, богатые природные ресурсы, единая языковая основа и мощная демографическая составляющая вполне могут привести к повторению азиатского чуда. Если же предположить, что в какой-то момент азиатский капитал может устремиться в страны Латинской Америки, то такой сценарий представляется абсолютно реалистичным.

                       Рис.1. География распределения мировых центров капитала.

Подчеркнем, что в основе данного прогноза лежат чисто экономические факторы; иные аспекты усиления отдельных географических участков будут рассмотрены ниже.

Надо сказать, что описанные потоки рециркуляции мировых инвестиций, как правило, шли мимо России и очень слабо затрагивали ее экономику. Можно сказать, что Россия всегда оставалась в качестве самодостаточной инвестиционной единицы мировой экономики. Между тем сейчас ситуация принципиально меняется: в условиях глобализации никто не может быть изолирован от влияния мирового рынка капитала. Будет ли Россия вовлечена в инвестиционный круговорот? Станет она донором или реципиентом капитала? Эти вопросы пока остаются открытыми, хотя сейчас уже формируются наброски ответов на них.

Религиозная основа динамики мировых центров капитала

Географические сдвиги в рассредоточении мировых центров капитала детерминируются многими обстоятельствами, среди которых огромное значение имеет религиозный фактор. Как оказывается, между инвестиционной активностью и религией просматривается довольно явная корреляция, рассмотрение которой было реанимировано Э.Тоффлером. Разумеется, связь эта неоднозначная и не простая, но отрицать само ее наличие было бы серьезной ошибкой. Указанная корреляция хорошо прослеживается при изучении глобальной динамики мирового богатства.

Например, до XV века включительно главным экономическим центром была Азия и, прежде всего, Китай со своей религией, в которой, строго говоря, нет бога как такового. Конфуцианство и даосизм являются, скорее, философскими учениями, нежели религиями. Вполне резонно предположить, что отсутствие какого-либо идолопоклонства и вывело в средние века Китай на передовые экономические рубежи, в то время как в Европе в это же самое время свирепствовала инквизиция. Азия, демонстрируя экономический прагматизм, активно торговала и концентрировала на своей территории капитал, вкладываемый в разные отрасли национального хозяйства.

Следующий виток производственной, торговой и инвестиционной активности был связан с расколом в Европе католичества и выделением из его недр протестантизма. Новое учение отвергало особую роль священнослужителей и исходило из того, что право попасть в рай надо заслужить самой жизнью, которая должна быть деятельной и материально благополучной. Тем самым протестантизм провозгласил бизнес и богатство в качестве положительных явлений человеческой жизни. Результатом этого стало то, что представители протестантской ветви христианства заполнили ряды земледельцев, торговцев и ремесленников. Именно эти люди создали и сосредоточили в своих руках богатство Европы; благодаря протестантам в Европе начался активной кругооборот капитала. Оплотом же протестантизма стала Англия, и именно она встала у кормила нового делового мира, именно в ней постепенно сосредоточилась основная масса европейских капиталов.

Однако начавшиеся религиозные войны против протестантов, когда данная конфессия была поставлена вне закона и когда представителей неугодной религии либо физически уничтожали (как, например, во время Варфоломеевской ночи во Франции), либо третировали путем конфискации их имущества и лишения всех должностей и привилегий, не остались без результатов. Протестанты начали бежать в открытый к тому времени Новый свет. Там была свобода веры, и туда не дотягивались руки консервативной королевской власти и официальной религии. Итогом стало то, что Соединенные Штаты Америки и Канада наполнились активными профессионалами, к числу которых и принадлежали протестанты. Данный факт и послужил началом деловой активности новых стран, их нового государственного устройства и последующего притока туда огромных инвестиций. Отныне именно здесь укрепился центр мировых капиталов. Заметим попутно, что США и Канада пополнялись протестантами из Англии и Франции, тогда как Латинская Америка вбирала в себя католиков из Испании и Португалии. Различие в вере двух географических зон Америки и послужило основной их неодинакового экономического развития [2].

Ослабление протестантских традиций в США путем их разводнения неграми-мусульманами и католиками-латиноамериканцами привело к тому, что инвестиции снова начали смещаться в страны Азии, где опять-таки была все та же религиозно нейтральная философия. Индия, Таиланд и Япония со своим буддизмом, который называют самой атеистичной религией в мире, начали демонстрировать высокую экономическую активность. Китай, отказавшись от коммунистической экономики, стал спокойно перенимать деловые навыки Запада и закрепил за собой роль нового делового центра мира.

Важным дополнением к сказанному служит тот факт, что исламские страны не оказывали за все время своего существования существенного влияния на мировую цивилизацию. Как правило, до сих пор самыми бедными странами мира остаются именно исламские государства. Католические страны Латинской Америки тоже не продемонстрировали никаких цивилизационных достижений и пребывают в двусмысленном положении. Одна Боливия за последние 200 лет претерпела 200 военных переворотов. Похожий экономический застой наблюдался и в отношении православных государств, которые тоже оказались отброшены на периферию мировой инвестиционной системы. Сегодня самыми бедными и слаборазвитыми странами Европы являются православные Болгария и Греция, за ними следует наполовину православная Румыния. Православная же Россия по-настоящему значимых экономических результатов достигла только в период власти социализма с его воинствующим атеизмом.

В настоящее время происходит ослабление США и Европы в качестве мировых центров капитала. Данное явление имеет под собой религиозную подоплеку. Например, Европа все больше исламизируется: Германию заполняют турки, Францию – алжирцы, Великобританию – пакистанцы, Балканы – албанцы и т.д. Ослабление протестантских позиций в европейских странах путем иммиграции мусульманских народов ведет к их экономическому ослаблению. Соединенные Штаты испытывают не менее серьезные проблемы в сфере ценностей. Протестантские позиции ослабевают по линии миграции: католики-мексиканцы и негры-мусульмане проповедуют иные принципы общественной жизни. Кроме того, обеспеченная жизнь коренных американцев и сформировавшаяся идеология безудержного потребления постепенно разрушают исходные пуританские принципы скромной, а порой аскетичной, жизни протестантов-переселенцев.

Прямой противоположностью исламу и православию является иудаизм, который был всегда ориентирован на деловые и финансовые достижения. Данный факт проявился в том, что экономическое благосостояние многих государств базировалось на деятельности евреев-иммигрантов. Аналогичным образом и падение многих государств было вызвано исходом с их территории евреев в результате этнических и религиозных гонений. Данный эффект имел место в Венецианской республике, похожие события произошли в Испании.

Одновременно с процессом разводнения протестантизма и христианства в США и Европе происходит обратная тенденция – усиление христианских позиций в нехристианских странах. Сегодня экономический успех многих мусульманских стран идет параллельно с ослаблением позиций официального ислама. Примером тому может служить быстро развивающаяся Турция, которая отделила светское государство от ортодоксальных мусульманских традиций. Кроме того, есть множество фактов, свидетельствующих о продолжающемся влиянии протестантов. По некоторым оценкам общее число приверженцев протестантской веры в мире составляет около 325 млн. человек [3]. В настоящее время начинают сказываться результаты проповеднической деятельности, которую североамериканские протестанты вели на протяжении последних трех-четырех поколений в странах Латинской Америки. Во-первых, в этих странах доля протестантского населения достигает весьма внушительной величины (табл.1), а во-вторых, в данном регионе просматривается положительная связь между уровнем экономического развития стран и степенью распространения в них протестантизма.

Даже простейший визуальный анализ данных табл.1 позволяет отследить зависимость экономического положения стран от степени развития в них протестантского движения. Например, динамично развивающиеся экономики Чили и Бразилии относятся к разряду стран, дружественных протестантизму. Между тем Мексика, плохо принимающая протестантское учение, несмотря на непосредственную территориальную близость к США, никак не может построить эффективную экономику. Еще хуже обстоят дела в Колумбии, в которой протестантизм явно не приживается; для нее характерны криминальные виды бизнеса, включая наркопроизводство и наркоторговлю. Не будет преувеличением сказать, что будущее стран Латинской Америки во многом зависит от того, насколько восприимчивыми они окажутся к протестантской религии, создавшей современный рыночный мир.

Не менее выпукло проявляется указанная закономерность и среди стран Африки. Например, все активней на мировой арене проявляет себя Нигерия, предпринимающая попытки по приобретению ядерного оружия; именно в этой стране довольно весома протестантская диаспора. Больших экономических успехов добились Кения и Южноафриканская республика, относящиеся к наиболее христианизированным государствам Африки. Почти европейский образ жизни и экономики построены в лидере африканского протестантизма – Намибии. Таким образом, и для этой части света также просматривается зависимость судьбы черного континента от отношений с протестантской конгрегацией.

Таблица 1.

География распространения протестантизма

Источник: Протестантизм (www.dic.academic.ru); Протестантизм (www.enc.mail.ru/article/1900021573); Фукуяма Ф. Доверие: социальные добродетели и путь к процветанию. М.: ООО «Издательство АСТ»; ЗАО НПП «Ермак», 2004..

Но, пожалуй, еще более внушительным является факт распространения протестантов в странах Азии. Наибольшего распространения протестантизм получил в Южной Корее, которая стала одной из первых быстро развивающихся стран Азии. Более того, по некоторым оценкам протестантская диаспора в этой стране достигает половины ее населения [4]. Заметные позиции имеет Индонезия, где протестантизм также пустил глубокие корни. Но удивительнее всего является внедрение протестантизма в Китай, где сейчас насчитывается 58 млн. протестантов, а это, по нашим оценкам, составляет около 18% всего мирового протестантского контингента. Более того, британский исследователь Э.Тан, советник по Китаю организации «Церкви Британии и Ирландии – вместе» (ЦБИВ), весьма оптимистично оценивает дальнейшие перспективы распространения христианства в Китае [5]. Сегодня в Китае изучением христианства занимается более 30 научно-исследовательских центров, тогда как еще несколько лет назад их было всего три. Британские добровольцы из ЦБИВ отправляются в Китай обучать сельских жителей английскому языку. На наш взгляд, нельзя игнорировать тот факт, что экономическое возрождение Китая совпадает с расширением влияния среди его населения протестантской религии, философии и этики.

Таким образом, наблюдается следующая тенденция: где влияние протестантов усиливается, там улучшаются и экономические показатели; где протестанты терпят поражение, там сохраняется архаичная экономика. Тем самым циркуляция мировых капиталов в значительной степени идет вслед за миграцией протестантской идеологии – где протестанты, там деньги и богатство. Соответственно, чем лучше мы знаем планы протестантов и географию их распространения, тем лучше мы понимаем движение мировых капиталов. В целом же можно констатировать, что перемещение экономического центра мира хорошо коррелирует с религиозными движениями.

Генетическое единство мировых центров капитала

Сейчас сосуществуют три мировых центра экономического богатства и капитала: США, Европа и Азия. При этом уже сосуществуют и конкурируют две мировые валюты: доллар и евро. Медленно, но верно дело движется к возникновению еще одного глобального валютного союза – азиатского. Такие события инициируют дискуссии относительно будущего доллара и США с их огромными капиталами и экономической мощью. Актуализируются вопросы о том, какой регион станет главным поставщиком мирового капитала, и где будут формироваться новые правила мировой инвестиционной системы.

Однако, на наш взгляд, более правомерным является другой вопрос: можно ли противопоставлять три нынешних центра капитала – Северную Америку (США и Канаду), Объединенную Европу и Азию?

Чтобы ответить на этот вопрос необходимо сделать небольшой исторический экскурс и понять то, как формировались эти три центра.

В средние века формирование Европы в качестве центра каптала шло в значительной степени независимо от Азии. Однако факт активной торговли Европы с Индией и Китаем на протяжении всей истории становления капитализма имеет огромное значение для накопления в европейских странах капитала. Тем самым косвенно, но азиатские страны участвовали в экономическом подъеме Европы. Если же говорить о становлении США как мирового центра капитала, то здесь влияние Европы просматривается в своей неприкрытой форме. Во-первых, США получили европейский человеческий капитал в лице иммигрантов, во-вторых, США в XIX веке поднимали свою экономику благодаря притоку европейского капитала.

Последний момент требует небольшого комментария. Исторические факты свидетельствуют, что решающим событием в становлении американской экономики стал приток в нее европейских капиталов – преимущественно из Великобритании. Данный поток инвестиций имел форму внешнего долга США, основные транши которого от имени американского правительства размещал американский банкир Дж.П.Морган в европейских банках за счет своих личных связей [6]. Благодаря именно этим огромным финансовым средствам Соединенным Штатам удалось осуществить масштабное строительство железных дорог, заложив тем самым основу дальнейшего экономического благосостояния страны.

Дальнейший ход событий высветил еще более тесную связь между экономическими центрами мира, причем связь взаимную. Наиболее объективно и полно этот процесс раскрыл Зб.Бжезинский, совершенно верно отметив в своей новой книге, что современного Европейского Союза с его общей валютой, отсутствием пограничного контроля внутри союза (Шенгенские соглашения) и единой оборонной политикой без Соединенных Штатов попросту не было бы [7]. Евросоюз в своем нынешнем виде был бы невозможен, если бы Западная и Восточная Европа оставались в разных военных блоках. Объединенная европейская экономика требовала в качестве своей основы объединенного европейского военного союза. Именно для экономического объединения Европы и создания на этой основе трансатлантического диалога между Европой и Америкой началось продвижение НАТО на восток к границам России. При этом, по мнению Зб.Бжезинского, никаких агрессивных замыслов в отношении самой России никто не вынашивал; просто это было логичным шагом при построении новой политической реальности Европы. Североатлантический военный альянс, объединяющий 25 европейских стран, создал основу для экономической интеграции 25 европейских стран в Евросоюз. Без этого объединения Европа так и продолжала бы функционировать в рамках поливалютной системы, включающей франки, марки, лиры, драхмы, песеты и прочие национальные денежные единицы. Иными словами, без США с его главенствующей ролью в НАТО не было бы ни Евросоюза, ни евровалюты.

В вышеприведенном пассаже мы видим, что США, оформившись в свое время с помощью Европы в качестве финансового центра мира, на новом витке экономического развития сами выступили интегрирующей силой в отношении Европы. Об этом свидетельствует и тот факт, что еще в 1990 г., задолго до образования собственно Евросоюза, Соединенные Штаты сделали важный предварительный шаг в этом направлении, когда администрация Дж.Буша-старшего продавила историческое решение о воссоединении Западной и Восточной Германии и заложила этим прочные основы для дальнейшего продвижения в направлении европейской интеграции. Позднее, в 1995 г., войска НАТО во главе с США осуществляли военные действия в Боснии, стараясь предотвратить начавшуюся посреди Европы войну, ставшей результатом распада социалистической Югославии. Можно с уверенностью сказать, что без вмешательства США никакое объединение Европы просто не смогло бы начаться. Более того, если бы не США, то могла бы возобладать обратная тенденция – к дезинтеграции европейского экономического пространства.

        Таким образом, евро как мировая валюта и Евросоюз как один из современных центров мирового капитала были порождены Соединенными Штатами Америки. Зб.Бжезинский так расшифровывает этот поступок: американская политика была продиктована не абстрактным альтруизмом, а желанием администрации США получить стратегического партнера, с которым можно было бы решать все ключевые геополитические и экономические проблемы.

В усилении азиатского экономического блока США также приняли непосредственное участие. Например, первым азиатским очагом экономической активности стала Япония, которая поднялась именно на американских институтах и инвестициях. Именно она получила после II мировой войны американскую рыночную систему, которую впоследствии перенял и Китай. Дальнейшие события хорошо реконструированы Зб.Бжезинским. В период кризиса в Юго-Восточной Азии 1997-1999 гг., экономические ведомства США осуществляли операции, способствующие стабилизации положения в регионе. Однако их действия были несколько запоздалыми, что дало повод к формированию ошибочного мнения относительно истинной роли США. В странах Восточной Азии возобладало мнение, что вина в развитии кризиса лежит не на самих странах, где он вызревал в течение многих лет, а на Международном валютном фонде и стоящими за ним Соединенными Штатами. Непосредственным результатом данного политического курьеза стало объединение стран Азии вокруг своих региональных лидеров – Китая и Японии. Следовательно, даже не желая того, США выступили в качестве силы, консолидирующей страны Азии в виде мощного регионального блока.

Однако позже США сделали еще один шаг для формирования экономического центра будущего азиатского блока. Этим событием стало принятие в 2001 г. Китая во Всемирную торговую организацию (ВТО), которое состоялось после длительных переговоров США с Евросоюзом. Данное событие подтолкнуло образование так называемой «Большой двадцатки» – блока развивающихся государств, руководимого Китаем, Индией, Южной Африкой и Бразилией. Однако еще до этого, в 1999 г., стремясь помочь китайской экономике интегрироваться в мировую экономическую систему, США предоставили Китаю режим наибольшего благоприятствования, заложив тем самым основу глобализации азиатских стран. Более того, американцы за последние два десятилетия не только вложили в китайскую экономику огромные капиталы, но и предоставили ей свой гигантский внутренний рынок, что позволило Китаю достичь доселе неведомого уровня экспортной активности.

Таким образом, нарождающаяся единая азиатская валюта и союз азиатских государств как один из современных центров мирового капитала порождаются Соединенными Штатами Америки. Разумеется, и здесь просматривается американский прагматизм, заключающийся в желании распространить тенденцию глобализации на все сегменты мировой экономики.

Все вышесказанное подводит к вопросу: насколько правомерно противопоставлять три мировых центра капитала (США, Европу и Азию), если два из них были созданы благодаря усилиям третьего? Фактически имеет место ситуация, когда два дополнительных центра (Европа и Азия) действуют в интересах третьего (США) и, разумеется, в своих собственных интересах.

Неправомерность противопоставления трех центров капитала детерминируется, прежде всего, тем фактом, что все они переплетены взаимными инвестиционным связями. Хорошо известно, что в Европе аккумулированы огромные американские капиталы, а американский Голливуд, купленный японскими дельцами, стал уже хрестоматийным примером того, как азиатский капитал внедрился в американскую экономику. Что касается современного Китая, то, по имеющимся сведениям, половина всего китайского экспорта (примерно 1/6 часть китайского ВВП) производится на предприятиях, построенных иностранными компаниями. Постоянно усиливаются и «обратные» потоки капитала. Сейчас около 75% иностранных инвестиций в экономику США поступают из Европы. Внедряются на американский рынок и государственные корпорации из Китая, среди которых первой была «China Life»; в 2004 г. китайская компания «Леново» приобрела подразделение американской IBM, занимающееся персональными компьютерами [8]. И таких примеров перекрестных связей мировых центров капитала множество.

Таким образом, Европа, Азия и Америка пронизывают друг друга взаимными инвестиционными вложениями. В этой связи падение одного из них, особенно США, чревато крахом остальных. Поэтому в долгосрочной перспективе все три центра капитала, скорее всего, так или иначе будут поддерживать друг друга.

Трехфазная модель движения мировых капиталов

В настоящее время большое значение имеет прогноз динамики мировой системы капитала. Однако сделать это можно только на основе понимания механизма эволюции национальных экономик. Ниже мы раскроем указанный механизм, который позволит понять то, на какой стадии находится каждый из трех центров мирового богатства.

Наблюдения показывают, что производство само по себе еще не говорит об уровне развития экономики. Самостоятельное значение имеют капитал и институты (т.е. методы ведения бизнеса). В фокусе нашего внимания находится капитал, в связи с чем рассмотрим его функционирование более подробно.

Можно говорить, что каждая страна проходит три фазы своего развития. Первая фаза представляет собой производственную экспансию, когда экономика овладевает собственно производственной деятельностью. В этот период страна нуждается во внешней финансовой подпитке, в связи с чем происходит ввоз иностранного капитала для поддержания высоких темпов экономического роста. На данной стадии развития страна выступает в качестве активного реципиента мировых капиталов, ибо внутренний спрос на капитал в этот момент намного больше его внутреннего предложения.

Вторая фаза, как правило, сопряжена со стабилизацией роста, который позволяет начать накопление национального капитала до той стадии, когда он становится достаточным фактором экономической жизни страны и уже не может быть с высокой эффективностью задействован в национальном хозяйстве. На этом этапе развития страна достигает своего рода экономической независимости и равновесия на внутреннем рынке капитала; капитала стране хватает на удовлетворение всех ее экономических потребностей, а сальдо ввоза-вывоза капитала примерно равно нулю.

Третья фаза знаменует собой процесс перелива аккумулированного в стране капитала за границу, активный поиск зон для его выгодного вложения с его последующим растеканием по всему миру. На данной стадии развития накопленный капитал уже не может быть эффективно использован в рамках национальной экономики, в связи с чем возросшее богатство стремится вырваться на более обширный мировой рынок. В этот момент страна выступает в качестве активного донора мировых капиталов, перенося свои избыточные возможности на территорию других стран.

Описанные три фазы «жизни» национального капитала отражают универсальный механизм функционирования мирового рынка капитала. Как правило, каждой фазе данного механизма соответствует определенный регион мира, что в совокупности и задает модель движения мировых капиталов. Фактически речь идет о циклическом механизме формирования дефицита и избытка капитала в разных территориальных сегментах мировой экономики. Само же наличие региональных дефицитов и избытков позволяет странам осуществлять взаимовыгодный обмен капиталом и поддерживать некое глобальное равновесие в системе мирового капитала.

Таблица 2.

Динамика иностранных инвестиций по регионам мира, млрд. долл.

Источник: Доклад о мировых инвестициях. 2005. Транснациональные корпорации и интернационализация НИОКР. ООН, Нью-Йорк, Женева, 2005 (www.un.org/russian/esa/economic/investment2005.pdf).

Имеющиеся на сегодняшний день данные Мирового банка являются хоть и не слишком свежими, но вполне достоверными, что позволяет конкретизировать описанную выше трехфазную модель движения мировых капиталов. Как следует из табл.2, из существующих сегодня трех мировых центров богатства (США, Европа и Азия) только два соответствуют третьей фазе развития национальной системы капитала – США и Европа. Именно эти два центра выступают в качестве чистых экспортеров капитала – их вывоз капитала превышает объем ввоза (табл.2). Страны Азии, Африки и Латинской Америки являются импортерами мирового капитала. Это позволяет по-новому взглянуть на историческую диспозицию мировых центров капитала.

Как оказывается,          Европа и США уже давно прошли две фазы своего развития и сейчас, находясь на пике третьей фазы, путем перемещения капитала переносят свое влияние на весь мир. Страны Азии пока принимают капитал из означенных двух центров и тем самым поддерживают свою производственную состоятельность. Фактически азиатские государства пребывают в первой фазе. Исключение составляет только Япония, но она не опровергает установившуюся закономерность, а подтверждает ее. Действительно, она в последние десятилетия активно вывозила капитал за границу, но сейчас ее экспансия замедлилась. Охлаждение экономики и вывоз капитала, как правило, синхронизированы во времени. Китай пока даже близко не подошел к этой стадии. Объем вывозимого им капитала в 2004 г. составлял лишь 3% от объема вливаемых в него иностранных инвестиций. Иными словами, Китай держится на американских и европейских деньгах, сам же он никого пока поддержать не может. А при таком раскладе сил азиатский лидер, строго говоря, не может претендовать на роль сложившегося мирового центра капитала. Несмотря на свои успехи, по сальдированному объему иностранных инвестиций он стоит не вместе с Европой и США, а рядом с Африкой и Латинской Америкой.

Если же говорить о Европе и США, то вопреки многим заявлениям они, пожалуй, даже усиливают свои позиции в качестве мировых центров капитала. Например, если для Европы это усиление не столь уж заметно, то Соединенные Штаты здесь сделали большой рывок. Так, в 1993-1998 гг. вывозимые из страны инвестиции составили только 107,2% от объема их ввоза в страну, тогда как в 2004 г. этот показатель достиг величины в 239,1%. Таким образом, американский капитал все активней работает на «чужой» территории.

Построенная нами трехфазная модель движения мировых капиталов помимо всего прочего позволяет уточнить само понятие мирового центра капитала. По всей видимости, под таковым следует подразумевать регион, где капиталы имеются в избытке, которым регион может поделиться с другими странами и экономиками. В противном случае мы имеем дело просто с экономическим центром, который осуществляет масштабную производственную деятельность, но пользуется при этом чужим капиталом. Данный момент имеет большое значение, т.к. позволяет по-новому посмотреть на перспективы мировой системы капитала и ее отдельных участников.

Перспективы Китая в качестве нового мирового центра капитала

В настоящее время вопрос о предстоящей экономической гегемонии Китая является одним из самых актуальных. Однако позиционирование страны в качестве мирового центра капитала предполагает довольно много условий, включая наличие некоей культурной доминанты. Ниже попытаемся дать характеристику Китая как нарождающегося экономико-культурного центра мира.

Во-первых, в финансовом отношении китайская экономика пока не стала самодостаточной, а говорить о ее избыточном потенциале тем более бессмысленно. Пока самая большая страна испытывает острую нехватку собственных денежных средств, что проявляется в привлечении огромных иностранных инвестиций. Следовательно, до того, как китайская экономика «переработает» дефицит капитала в его избыток и превратится в полноценный мировой центр капитала, пройдет еще довольно много времени.

Во-вторых, история Китая насчитывает множество серьезных культурных «разрывов», которые отрицают пресловутое единство китайской нации. Данный тезис противостоит мнению многих специалистов, которые отмечают 5-тысячелетнюю историю китайской цивилизации, на протяжении которой имела место удивительная культурная преемственность [9]. Именно эта преемственность якобы и делает сегодняшних китайцев такими сплоченными и эффективными. Однако исследование, проведенное Зб.Бжезинским и его коллегами, показывает, что это не совсем так. Например, династии Цин и Хан отстоят от династий Суй и Тан более, чем на 300 лет. При этом правление первых длилось более 400 лет, а правление вторых – менее 400 лет. После этого был еще один перерыв более, чем в 400 лет, вслед за чем «проявились» династии Мин и династии Цин, каждая из которых насчитывала около 300 лет. Для сравнения: непрерывное существование Византийской империи длилось более 1000 лет [10]. Таким образом, культурный портрет сегодняшнего китайца мало похож на его предка, жившего хотя бы 700 лет назад, не говоря уже о 5 тысячелетиях. Следовательно, Китаю, на наш взгляд, бесполезно искать основу в своей «рваной» истории, а необходимо генерировать качественно новые паттерны культуры, на что потребуется продолжительное время.

В-третьих, Китай никогда не оказывал по-настоящему большого культурного влияния на мир. Хотя сегодня многие люди восхищаются китайской культурой, философией и мудростью, она не играла большой роли в развитии каких-либо стран и этносов. Можно сказать, что китайская культура всегда было культурой только для китайцев, а этого недостаточно для мирового экономического лидера. Из сегодняшних двух мировых центров капитала – Европы и США – исходили фундаментальные идеи, которые преобразовывали весь мир. Например, Европа дала миру современный капитализм и индустриальную доктрину. Соединенные Штаты продвигали идеи демократии и свободы. Из Китая таких глобальных концепций никогда не исходило. В этом смысле культурное влияние Индии на мир гораздо сильнее, чем влияние Китая. Между тем, без мощной идеологической основы надолго удержать капитал нельзя. Само же рождение новых идей, способных увлечь мир, требует времени на вызревание и распространение.

В-четвертых, все прогнозы превращения Китая в гегемона системы мирового капитала базируются на неправомерных экстраполяциях. Даже если предположить, что такое и произойдет, то это, скорее всего, будет лишь кратким эпизодом в истории человечества. Ссылаясь на уже упоминавшееся исследование Зб.Бжезинского, следует указать на выявленную им важную историческую закономерность: снижение имперского долголетия. Срок жизни всех известных империй сокращался по мере приближения к XXI веку. Более того, есть основания считать, что время империй вообще прошло. Поэтому доминирование Китая при нынешней интенсивности развития всех звеньев мировой экономики вряд ли будет продолжительным. Скорее всего, оно быстро сменится главенством какого-то нового лидера. Нечто подобное произошло, когда сам Китай сменил предыдущего азиатского лидера – Японию, в отношении которой также имели место далеко идущие прогнозы, которые, как известно, не оправдались.

В-пятых, Китай пока не прошел основные экономические тесты на прочность. Пока что, все развитие китайской экономики шло в рамках так называемого эффекта начального периода, когда любой рост выглядит значительным по сравнению с ничтожной начальной базой. Рывок из нищеты в достойное состояние очень заметен, но это не значит, что он и дальше продлится. Все предыдущие годы Китай обладал главным преимуществом – дешевой рабочей силой. Однако этим преимуществом десять лет назад обладала и Россия; теперь этого преимущества нет. Не исключено, что то же самое ожидает и Китай, только через 5-7 лет. По крайней мере, предпосылки этого имеются: за период 1978-2003 гг. рост доходов в среднем по стране вырос в 22 раза. Возрастает городское население, а с ним в Китай приходят иные стандарты потребления и жизни. Кроме того, период автаркии для Китая закончился и он открывает свои финансовые рынки для иностранных инвесторов, что сделает его финансовую систему менее стабильной и более зависимой от мирового рынка капитала.

В-шестых, уже сейчас в Китае намечается экономический пузырь. Заработки населения ощутимо возрастают, капиталы из-за границы прибывают, цены на землю и на недвижимость стремительно идут вверх. Падение котировок китайских компаний на фондовом рынке уже имело место. Тем самым первые признаки перегрева экономики проявляются. Если эта тенденция усилится и закончится надуванием финансового пузыря с его последующим «проколом», то это может отбросить Китай на многие годы назад и вопрос о его лидерстве отпадет сам собой. Напомним, что нечто подобное произошло в Японии в конце 1980-х годов, после чего она уже не смогла реанимировать себя на мировой арене [11].

В-седьмых, Китай нарушил один из ключевых принципов человеческого бытия, осуществив беспрецедентную демографическую экспансию. Дело в том, что по-настоящему серьезные экономические проблемы возникают именно тогда, когда возникает избыток человеческой массы, а не ее дефицит. Именно перенаселенность Китая может встать на пути его процветания и могущества. Уже сейчас природа преподносит стране сюрпризы: в 2003 г. там прокатилась волна вируса атипичной пневмонии (SARS); ровно через 5 лет в 2008 г. начал свою деятельность желудочно-кишечный вирус пузырчатка; в 2008 г. землетрясение в районе Тибета и т.п. Уже сейчас проводятся исследования по поводу того, сможет прокормить себя Китай в условиях глобального потепления или нет [12]. Некоторые специалисты-медики полагают, что китайцы обладают повышенной чувствительностью к вирусным заболеваниям, что повышает их зависимость от эпидемий. Не исключено, что это только начало действия саморегулирующего механизма, который в будущем может проявиться в полной мере.

В-восьмых, конфуцианство препятствует инновационной активности китайского населения. Данный тезис нуждается в пояснении. Дело в том, что конфуцианское мировоззрение, разделяемое большинством китайцев, в своей основе содержит огромный потенциал технологического и институционального консерватизма. Чуть ли не главная мысль Конфуция состояла в том, чтобы ничего не придумывать, а только передавать. Иными словами, по его мнению, надо перенимать от предков традиции и ритуалы и передавать их потомкам [13]. Этого, по мнению Конфуция, вполне достаточно, чтобы обеспечить правильную жизнь в обществе. Однако такая идеология направлена на копирование и сохранение сложившихся институтов и социальных технологий. Если эту позицию проводить в жизнь, то она будет преломляться в имитационную, а не инновационную стратегию. И именно эта стратегия сейчас доминирует в китайской экономике, где отдельные участники стараются перенимать и копировать чужие технологии и продукты, но пока не в состоянии придумывать что-то свое, принципиально новое. Китайская традиция учила население только сохранять и передавать уже готовое, а мировое экономическое лидерство требует постоянно ломать старое и генерировать новое. Когда перед Китаем станет выбор между сохранением и ломкой традиций, то не факт, что он выберет второе. И тем более не факт, что он сможет эффективно реализовать такую стратегию. В любом случае на это потребуется время.

В-девятых, китайское население следует традиции очень сильной семьи, что мешает построению современного корпоративного сектора экономики. До сих пор китайская семья напоминает скорее род или клан, нежели нуклеарную семью западного образца. Такая модель семьи способствует формированию обширного сектора малого бизнеса, но мешает созданию крупных компаний с профессиональным управлением со стороны сторонних менеджеров. Как утверждает Ф.Фукуяма, крупные китайские семьи не идут на наем «чужих» управленцев и стараются сохранить свое влияние в бизнесе [14]. И, разумеется, проигрывают из-за такой политики на мировом рынке. Неспособность китайского частного сектора сформировать корпоративный сектор частично компенсируется государством, которое берет на себя функции по созданию крупных национальных компаний. Однако, как известно, к государственным предприятиям во всем мире относятся с недоверием и подозрительностью. Кроме того, государственные компании опираются только на государственный бюджет страны, а транснациональные корпорации подпитываются ресурсами мирового рынка капитала. Перейти Китаю на западную модель нуклеарной семьи с последующим созданием современного корпоративного сектора экономики в краткосрочной перспективе почти невозможно.

Все перечисленное ни в коей мере не отрицает экономического «величия» современного Китая, но и не дает оснований для слишком оптимистичного взгляда на его место в мировой экономике. Скорее всего, он не скоро станет полноценным мировым центром капитала, а если это и произойдет, то, вряд ли, его лидерство продлится долго. Наиболее вероятным представляется следующий эволюционный сценарий: Китай будет по-прежнему снабжать мир своими дешевыми товарами; параллельно он будет оптимизировать свою экономику и накапливать капитал. Когда этот процесс завершится, то к тому времени китайская экономика уже, по всей вероятности, утратит свое конкурентное преимущество в виде дешевой рабочей силы, производственные издержки возрастут и накопленные китайской элитой финансовые ресурсы начнут искать новые и более интересные рынки. Не исключено, что ими станут страны Латинской Америки; может быть, начнется экономическое освоение Африки. Именно в этот момент Китай и встанет в один ряд с такими центрами мирового капитала, как Европа и США. Нечто очень похожее произошло с Японией, теперь очередь за Китаем.

Будущее мировой системы капитала

Описанная выше схема функционирования мировой системы капитала довольно проста, но провоцирует следующий футурологический вопрос: а что будет с системой, когда все известные части света перейдут в состояние избытка капитала? Куда тогда эти капиталы будут переливаться?

Ответ на эти вопросы связан с качественной эволюцией мировой экономики. Появление новых дорогостоящих технологий, видов деятельности и отраслей приведет к тому, что на их поддержание будут требоваться колоссальные капиталы. И чтобы «запустить» проекты в новых отраслях старые мировые центры капитала могут начать нуждаться в дополнительных инвестициях, снова превращаясь из доноров в реципиентов инвестиционных ресурсов. Тогда вся спираль динамики распределения капитала повторится. И так может продолжаться бесконечно долго. Сама же схема процесса универсальна и, скорее всего, останется неизменной.